***
24 сентября 2022 г. в 13:20
Распахнув шторку над небольшим входом в хранилище камней Хрома, которое уже давно стало общественным достоянием и просто любимым местом учёных, громкоголосый Рюсуй с широкой улыбкой ворвался в помещение:
— Эй, Сенку! Вот ты где, а я тебя везде ищу!
Неловко забравшись внутрь из-за внушительных размеров своего тела, парень пробрался поглубже внутрь и приблизился к другу.
— Ты чего молчишь? Я хотел обсудить планы на завтра — настало время строить лабораторию внутри корабля…
В этот момент Нанами заметил лучик бледного лунного света, упавший на лицо сидящего на полу у окна Ишигами. Тот опёрся спиной о стену и устало посапывал, держа в руках угольный карандаш и лист бумаги, на котором он до этого что-то неистово чертил. По деревянному полу также были разложены ещё несколько работ, над которыми трудился парень до того, как уснул.
Рюсуй доброжелательно улыбнулся, присел рядом с Сенку и взял лист с рисунком, любопытно на него взглянув. Он увидел множество неразборчивых цифр и отрезков, которые вместе составляли нечто похожее на устройство комнаты капитана.
Каждая линия может и не была аккуратна, ведь это была просто схема, сделанная буквально на коленке, но выведена с воодушевлением и нетерпением. Однако Рюсуя заинтересовало расположение деталей и устройств управления будущего судна… Они были там, где хотел этого Нанами!
Штурвал именно той формы, о которой не так давно легкомысленно упомянул бывший наследник корпорации в разговоре с главным учёным Царства Науки — но Рюсуй даже подумать не мог, что Сенку захочет потрудиться над такой чепухой, как форма штурвала. Рычаги управления, кнопки и остальные технические части особо не изменили своего местоположения, согласно плану Ишигами. Однако остальная часть каюты капитана была обставлена с учётом небольших пожеланий Рюсуя.
Неужели он сделал это для меня?..
Просмотрев ещё несколько листов, Нанами убедился, что Сенку смог уместить ещё множество замечаний по обустройству жилых и рабочих комнат. Нанами помнил, что в порыве вдохновения говорил много разных вещей, предвкушая свой будущий корабль — и как Сенку умудрился всё запомнить?
Шурша плащом, Рюсуй переместился поближе, плечом к плечу Сенку. Он аккуратно отложил чертежи и наклонился, чтобы перекрыть лунный свет, изредка тревожащий спящего друга.
Нанами ещё раз взглянул на Ишигами, склонившего во сне голову на грудь. Со стороны Рюсуя силуэт парня казался немного детским, но серьёзным, излучающим уверенность. Светлые брови, которые он обычно сводил, ехидно улыбаясь, были расслаблены, так что даже морщинка на лбу смягчилась. Тёмные ресницы отдавали едва заметную тень на лёгкие круги под глазами, придавая Ишигами ещё более утомлённый вид. Бледные губы были приоткрыты, а нос издавал редкий свист при дыхании.
Такой слабый маленький человек нёс тяжкое бремя ответственности в погоне за своей целью, используя при этом гуманные методы… На такое не каждый способен.
Весь мир: люди, что уже были освобождены из камня, и те, кто ещё заточён в этой тюрьме — все ждали от Ишигами решений и предложений, ведь тот может это сделать. Сенку старался прикрыть свои слабости сарказмом или умными высказываниями, но сейчас при свете ночного месяца и бесчисленного количества звёзд на небосводе Рюсуй увидел, как же сильно Сенку устал.
Парень спал так спокойно и миролюбиво — совсем не похоже на энергичного Ишигами днём. Тревожить такого беззащитного и расслабленного друга было бы сущим грехом, ведь лидер уже довольно большого и всё ещё процветающего Царства Науки выдохся. Ему был жизненно необходим отдых, ведь он думал за всех и наперёд.
Мало того, он вспомнил и о Рюсуе. Нанами льстило такое внимание Сенку, несмотря на то, что он совсем недавно выбрался из камня.
От приятно разливающегося в душе чувства сердце пропустило удар, из-за чего Рюсуй глубоко удовлетворённо вздохнул.
Тут он заметил, что ладонь Сенку испачкалась в угольном карандаше. Парень отложил его подальше и осторожно перевернул ладонь друга. Он нежно потёр кожу на подушечках, которыми парень держал карандаш, стерев тёмные пятна пигмента, а затем потирающими движениями Нанами убрал едва заметные разводы с внутренней стороны пальцев, касавшихся угольного грифеля.
Теперь на загрубевшей коже почти не осталось следов пребывания на ней карандаша.
Закончив манипуляции, Рюсуй вдруг замер, осознав, что теперь его собственные пальцы левой кисти переплетаются с ладонью Ишигами. Он не сжимает его руку слишком сильно, а лишь расслабленно поддерживает своей, ненавязчиво прикасаясь к средним фалангам.
Нанами не сдержал довольную улыбку. Он восхищённо посмотрел на эту картину, а затем перевёл взгляд на спящего Сенку. Блондину показалось, что от такой позы утром парня ожидает лишь боль в шее, поэтому заботливо и аккуратно слегка приподнял подбородок учёного и положил его голову на плечо, укрытое лишь плащом, с которого он чуть ранее снял наплечники.
Невесомое дыхание Сенку касалось массивной шеи и тонкой кожи на ключицах. От этого ощущения Рюсуй тоже почувствовал усталость, но старался как можно незаметнее принять удобное положение.
Взгляд блондина снова упал на кисть друга. Выпирающие сухожилия на внешней стороне ладони манили, вынуждая коснуться их, провести дорожку кончиками пальцев от самого запястья до суставов. Это чувство долго не покидало юношу, и во время сонного бреда, когда он ещё не уснул, но его мимолётные мысли уже застилали реальность, он медленно приподнял руку Сенку и сухими губами невесомым, словно взмах крыльев стрекозы, поцеловал кожу у запястий, перевязанных потрёпанной тканью.
Дрёма порождала бред, а бред порождал сжимающие ощущения внизу живота, отдававшиеся туманом в голове. Ненадолго отстранившись, Рюсуй снова прильнул к сухожилиям Сенку, очерчивая всю их длину едва различимыми поцелуями и добираясь до видимых костяшек. Нанами касался мягких волосков на первых фалангах, поднимаясь выше и получая не только эстетическое, но и внутреннее удовольствие от контакта с руками человека, что проявил к нему нежное внимание, оставшееся лишь между ними, словно тайна, недоступная посторонним.
В полусне изучив ладонь Сенку, он добрался и до коротко остриженной ногтевой пластины. В голове промелькнул образ Ишигами, который как-то упомянул, что его жутко раздражают отросшие ногти, ведь очень отвлекают от насущных проблем и ломаются от неосторожного движения при тяжёлой работе.
Уголки губ моряка дёрнулись вверх от этой мысли. Тогда он от кончика указательного пальца провёл мягкую дорожку по внутренней стороне пальцев, целуя каждую царапину и шрам, оставшиеся после долгих и упорных трудов ещё до пробуждения Нанами. Тогда парень сквозь пелену пьянящих чувств и дрёмы заметил, что в складках кожи на изгибе большого пальца остались частицы угольного карандаша. Недолго думая, он легко слизнул их, проведя языком от сустава до подушечки, где надолго прижался губами к мягкой, но шершавой поверхности.
Рюсуй нехотя отстранился, чувствуя, как от внезапно нахлынувшей страсти его лицо горячеет.
Однако Сенку по-прежнему спал, не просыпаясь, своим дыханием сдувая ниспадающие пряди бело-зелёных волос. Нанами не хотел тревожить сон своего друга, который сделал Рюсую необычный подарок, исполнив его маленькую мечту о собственном паруснике. Сейчас он мог отплатить ему хотя бы спокойным и удобным сном.
Грёзы наконец одолели утомившегося за день работы Нанами. Шёлковая тьма ночи и блёклый лунный свет окружили двух уставших юношей природной тишиной и умиротворением.
— Спокойной ночи… Сенку.
Тяжёлые веки Рюсуя сомкнулись, и тот погрузился в долгожданное царство покоя, склонив голову на макушку, лежащего на плече Ишигами.
Как только дыхание Нанами выровнялось ресницы Сенку дрогнули, а затем тот приоткрыл глаза, засияв переливающейся при луне рубиновой радужкой. Взгляд тут же упал на переплетённые пальцы молодых людей, мирно лежащие на бедре Рюсуя.
Одному только Ишигами известно, когда его сознание успело проснуться, и о чём тот всё это время размышлял. Но оба были уверены лишь в том, что завтра никто из них не станет упоминать об этой ситуации.
Этот интимный момент останется лишь между ними — между моряком и учёным, между Сенку и Рюсуем, которые в одну самую обыкновенную ночь стали необыкновенно ближе.