Вещие сны

***

Холод. Сырость. Голод. Смерть. Небольшая комната, изодранные обои, побитые стекла, сыплющаяся штукатурка, торчащий из потолка провод, на котором, видимо, раньше висела лампочка. Матрац, что раньше был белый, превратился в изодранный кусок серой грязи. Руки. Болезненно белые и худые руки, обхватывали острые плечи, подрагивая. Пальто, что накрывало его, совсем не помогало. Жуткий, пробирающий до самых костей, холод, был сильнее. Он будто так и жаждал утащить с собой, куда-то далеко, где его больше не найдут. В прочем, эта комната и есть то место. Надежда. Она давно пропала. Осталось лишь одиночество и голод. Они сидели за спиной и ждали свою подругу-Смерть, наблюдая за тем, как измученный город сдается, оставляя после себя руины. Вокруг летала пыль, вперемешку с хлопьями снега, что вылетали из улицы в комнату через пробитое окно. Он съежился на матраце еще сильнее, подгибая под себя ноги. Никто ему больше не поможет. Он навечно один в этом персональном аду. Одиночество навсегда с ним, оно больше не покинет. Саша чуть ли не подскакивает в кровати, когда из его снов вновь выветривается очередной кошмар. Глаза дрожали и бегали по огромному темному помещению. С некоторых пор ему начали сниться сны, которые и не похожи на сны. Они будто реальность. Запредельная реальность. Все в них настолько правдоподобно, что Питер иногда думает, что все это было, просто он не помнит. Но такого и в помине не было. Все эти чувства, которые он испытывает во сне, заставляют его содрогаться и чуть ли не рыдать от безысходности. Но он же столица Российской Империи. Ему не позволительно плакать из-за снов. Эти сны будто ведение. Будущее? Александр не ясновидец, чтобы видеть вещие сны. Тогда, что? Эти вопросы мучали его, не давая покоя ни днем, ни ночью. Этот сон идет по кругу, не останавливается. И это пугает. Рядом шевелится одеяло. Питер сел в кровати и повернул голову. Включился светильник, и с другого бока повернулся сонный Михаил. — Ты чего не спишь, Саш? — Московский привстал на локтях, с слегка несвойственным ему волнением, оглядывая столицу. — А, — Александр запнулся, застывая взглядом на лазурных и родных глазах Москвы. — так, сон приснился.. Смотря в глаза напротив, Романов понимал, что все эти сны — не более, чем вымысел. Ведь Миша всегда будет рядом, не заставит страдать, Саша не будет чувствовать одиночество. Рядом с Михаилом, Александру всегда будет теплее. Миша, его Миша, не допустит такого. Правда ведь? Москва хлопает по месту рядом с ним, и Питер, не смея противиться, падает рядом с Мишей, в его объятия. Родные руки так правильно обхватывают его, не то, что во сне. Рядом с ним так тепло, не как во сне. Миша кладет свою голову близко-близко, опаляя дыханием голову Саши. Александр улыбается, настолько нежно, насколько это возможно и прижимается ближе. От этой любви ему хочется плакать. Пока никто не видит — можно. В глазах блестят пару капель, которые, после скатываются по щекам, оставляя мокрое пятно на рубашке Москвы. — Все хорошо? — доносится приятный голос Михаила над головой. — Да, хорошо.. Пока что.