Dracula Teeth, Am

Ладно, возможно, это была не самая лучшая идея и она точно не характеризовала Майлза с лучшей стороны. Но он уже не мог развернуться и пойти назад, не только из-за усилившегося любопытства, но и потому что совершенно не знал этот район города. Поэтому ему и оставалось следовать за темной фигурой Алекса вдалеке. Всё из-за странного поведения Алекса. Он попросился пожить у Майлза в Лондоне ещё два месяца назад, но раз в неделю он внезапно отлучался, не говорил куда и зачем, к тому же отключая телефон и становясь недоступным. В первые разы, Майлз решил, что он проводил время с Луиз. Даже иррационально ревновал своего друга к возлюбленной. Хотя возможно ли ревновать просто друга, может и лучшего, к его девушке? Майлзу бы задуматься над этим, но он предпочитал действия. Поэтому в один из дней он позвонил Луиз, на просьбу позвать Алекса к телефону, та удивленно ответила, что он не с ней. В голову полезли мысли, что у Алекса есть кто-то ещё, и от этого стало еще противнее на душе. По возвращении Алекс отмалчивался или нёс какую-то маловразумительную чушь как бывало на интервью. Так и получилось, что в один из таких дней Майлз просто решил пойти за ним, благо тот не брал такси или свой мотоцикл, а шёл пешком. Пройдя за ним полгорода, Майлз успел устать и замерзнуть, холодный ночной воздух проникал через рукава кожанки, задувал за воротник и прокрадывался до самых костей. Он успел пожалеть, что не надел зимнее пальто, хоть и для осени это было бы чересчур. Лондон в сгущающихся сумерках, полноправно переходящих в ночь, выглядел как в рассказах Уайльда. Современные здания и небоскрёбы плавно сменились классическими строениями прошлых веков. Они величественно темнели в тусклом свете невысоких фонарей пригорода. Уже начал стелиться по асфальту туман, значит они шли около реки, но Алекс вёл его обходными путями меж домов и внутренних дворов, так что Майлз перестал ориентироваться в маршруте ещё после первого получаса этой импровизированной ночной прогулки. Алекс тем временем зашёл в калитку небольшого особняка в викторианском стиле. Майлз последовал за ним, проходя сквозь густо заросшуую плющом изгородь. От изгороди до парадных дверей дома вела дорожка, мощеная булыжниками. За ней явно ухаживали, как и за самим садом, сквозь который она вилась. Несколько высоких и раскидистых деревьев угрожающе темнели вдалеке, кустарники создавали вид неухоженности, но лишь создавали, потому как явно был виден этот ландшафтный дизайн небрежности, так как эта самая небрежность идеально вписывалась во весь антураж поместья. Хоть ничего в темноте, кроме этой извилистой тропы из булыжника, видно не было, Майлз почему-то ощущал тревогу, бесполезно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь во тьме. Аккуратно ступая по камням, он дошел до самого здания, успев потерять из поля зрения Тёрнера. Само здание было из темного кирпича, величественное и загадочное. Горело всего несколько окон на первом этаже томным красным светом. Кроме света в окнах ничего нельзя было рассмотреть. Наконец Майлз дошёл до главного входа в здание. Потянув огромную дубовую дверь, Майлз оказался внутри. Если он думал, что на улице было тёмно, то он ошибался. Майлз буквально нырнул во черноту. Пытаясь хоть немного привыкнуть к окружающей его темноте, он вскинул руку, задевая кончиками пальцев мягкую шершавую стену. На ощупь напоминающую бархат или вельвет. Привыкание оказалось тщетным — источников света поблизости не было. Майлз решил двигаться вперед наощупь. Он не знал, сколько успел пройти, прежде чем при очередном шаге коленом наткнулся на очередную дверь. Нащупал холодную металлическую ручку (он только сейчас понял, что в доме было не теплее, чем на улице), нажал на неё, толкнув вперед.
 И здесь он оказался на свету. Сияние свечей еще никогда не было таким ярким. Их было не так много, всего несколько подсвечников вдоль стен, обитых действительно, обоже, красным бархатом. Но в их свете можно было разглядеть ниши, расположенные в них мягкие диваны, шёлковые турецкие подушки, но самое главное, это были люди. Точнее то, чем они занимались. Майлз не был ханжой, он был заправским тусовщиком, посещающим самые популярные клубы Лондона, Нью-Йорка, ЛА, он был желанным гостем всех скандальных вечеринок. Но он не был готов к тому, что открылось его глазам. В каждой этой нише на мягких диванах, а также у стен, вплоть до большой залы, ярко освещенной в конце коридора, извивались в прямом смысле люди. Глаза выхватывали обнаженные фигуры, кто-то был одет в официальные костюмы и даже карнавальные маски и плащи. Они целовались, хватали и крепко держали, скользили телами. Майлз дураком не был, догадался, что просто попал на начало вечера, который определенно скатится в оргию уже через несколько минут. Он решил найти Алекса как можно быстрее. Пройдя немного вперед до ближайшего углубления, он засмотрелся на роскошную обнаженную рыжеволосую девушку. Она сидела на коленях мужчины, наслаждаясь его поцелуями в бледную шею, скрытую волнами медных кудрей. Как вдруг резким движением она скользнула на пол, наклоняясь к бедру сидящего, как вдруг резко впиваясь укусом, раздирая темную ткань брюк. 
 Не успел Майлз переварить увиденное, как его резко схватили за талию. Хватка была крепкая, на грани боли. Его не только держали, но и потянули вперед. Добравшись до темного углубления в стене, Майлз резко оказался на холодном шёлке подушек и в холодных же удушающих объятиях. Он почувствовал себя в объятиях большой змеи. Особенно когда его шеи коснулся язык. Ничего не разбирая в темноте, он пытался оттолкнуть от своего горла противный язык. Левой рукой он резко задел кого-то по лицу, царапая кольцом-печатью. — Ауч, ты чего сразу бросаешь в ход тяжёлую артиллерию? — ему резко возмутились на ухо, схватив за кисть. — Мог бы сразу сказать, что ты тут не один. А то шёл такой потерянный щеночек с большими глазами. Я ещё поступил по-джентльменски, не насладившись тобой у ближайшей поверхности. Майлз пытался оттащить свою руку, но вздрогнул от резкого вскрика боли и последующего за ним громкого стона удовольствия, донесшегося из соседней ниши. Майлза охватил первородный страх сначала за себя, а потом за Алекса, ведь тот тоже где-то здесь. Его собеседник впрочем не выпускал из каменных объятий, рассматривая майлзовы пальцы, точнее кольцо. — Малыш, ты ведь даже понятия не имеешь, что носишь на своём мизинце, я прав? Не бойся, с таким украшением здесь тебя не тронут, — в бледном отсвете свечей блеснула белоснежная улыбка, украшенная парой длинных клыков. — Лучше скажи, к кому ты тут пришёл? Майлз уже собирался ответить и возможно попросить помощи в поисках, как прямо над ними раздался тяжёлый громкий голос. — ЭРИК, СЪЕБАЛСЯ ОТ НЕГО! — это было громкое утробное рычание. Темная радужка глаз окрасилась в красный, привычно плавные черты лица заострились, под бледной кожей впалых щёк забурлили черные вены, но от чего точно нельзя было отвлечь внимание — две пары клыков на обеих челюстях. Они отливали серебристым блеском заточенных бритв. Узнать своего лучшего друга в этом обличии Майлз смог, только когда тот опустился рядом, беря его лицо в свои крупные ладони, наклоняя и рассматривая шею. Эрик, как успел понять Майлз имя своего нового знакомого, отодвинулся на другой край дивана, недовольно хмурясь. — Не тронул я его, можешь не волноваться. Только объяснил бы ты ему, для чего на самом деле эти кольца, а то он бедный носит их как украшения, — на эту фразу Алекс лишь зашипел как огромный кот. — Да не шипи ты, он уже и так твой. Подожди секунду, — здесь к Майлзу снова придвинулось холодное тело. — Если этот лапочка ничего не знает про кольца, то ему и никогда укус не дарили? Ох, щеночек, ты не представляешь, чего тебя лишили. После этой фразы в долю секунды Эрик приложился лицом в стену. Алекс же только чуть сдвинулся с места, а может это взгляд Майлза не смог уловить все перемещения. Алекс ещё раз осмотрел его, а потом аккуратно потянул вверх, обнимая за плечи. Майлз перестал пытаться понять, какого черта здесь творится, и просто последовал за Алексом, который утягивал его в коридор. Но напоследок его коснулась холодная рука: «Если он тебе откажет, ты можешь прийти за укусом ко мне, такого ты ещё не испытывал, обещаю». За это его впечатало в стену ещё раз, уже основательнее, до хруста. А белая рубашка еле дернувшегося Алекса уже была окровавлена. «Все равно это стоило того, даже чтобы подержать тебя в руках, птенчик» на эту фразу, сменившуюся смехом, Алекс только потянул Майлза вперед, крепко держа ладонь в своей. Как и предполагал Майлз, все сменилось оргией. Не было персон (ведь были ли среди них люди Майлз уже не знал), кто бы не был задействован в этих сношениях. Если кто-то непосредственно не трахал, и его тоже не трахали, то это делали на нём, под ним, если он не кусал/целовал/отсасывал/лизал/гладил, то он смотрел. Таких впрочем было совсем немного, возможно они были лишь для сохранения какого-либо порядка. Алекс вёл его сквозь эту толпу, Майлз старался не смотреть по сторонам, так как вместо возбуждения, которое должно охватывать в этот момент, он чувствовал лишь тошноту. Он понимал, что вряд ли все будут живы к утру. Из тех, в ком была жизнь, конечно. За такими мыслями он не заметил, как они прошли к лестнице и успели подняться на второй или даже третий этаж. Коридоры здесь были совсем не освещены, но Алексу не мешало это ориентироваться. Тёрнер подвёл его к ещё одной двери, заводя его в спальню, освещённую и, самое главное, нагретую огнём камина. — Вот чёрт, ты, наверное, совсем окоченел в этом склепе, — Алекс сразу сменил своё шипение на привычный заботливый тон, начиная ворковать вокруг Майлза. — Садись в кресло у огня. Майлз последовал совету друга, усаживаясь в большое мягкое кресло в стиле барокко (он не был уверен, как назывался такой стиль, но он вполне уверен, что видел такие атрибуты меблировки во дворцах и музеях). Вообще вся комната была обставлена в этом антураже готического барокко. Тёмно-красные тона от алого до черного, огромная кровать с тяжелым балдахином и большой резной спинкой из тёмного дерева, прикроватные тумбы, громоздкий комод и гардероб, окно уже было занавешено бордовыми портьерами, плотно и тяжело спускающими до самого пола. Алекс присел на мягкий подлокотник кресла, впрочем даже не пытаясь коснуться Майлза. — Мне уже не отвертеться от правды… Да и ты… давно заслуживаешь её услышать, — Алекс говорил очень медленно, тщательно подбирая слова. — Чёрт, я совсем не знаю, с чего начать. Ты можешь задавать вопросы, я отвечу на них. Майлзу культурного опыта хватало, чтобы сформулировать, кем был Алекс. Но что делать с такими открытиями, и как быть дальше, он совершенно не представлял. Но один момент из речи Эрика его заинтересовал больше всего. — Наши парные кольца, это … амулет? Они никогда не были простыми украшениями? — Алекс взял его руки в свои, начиная рассматривать пальцы, мягко поглаживая в своих. — Нет, это своего рода гарантия твоей защиты. Что ты принадлежишь другому вампиру, тронуть такого человека — значит навлечь много проблем для себя. А ещё они из серебра, что тоже даёт дополнительную защиту. — Но ведь ты носишь такое же, тебе не больно? — Майлз коснулся алексового кольца. — Больно конечно, перестать замечать боль невозможно, но так я чувствую, что я такое. Они погрузились в молчание. Алекс также держал его ладони, поглаживая перстень на левом мизинце Майлза. Тепло огня согревало, Майлз начинал постепенно расслабляться, может даже больше от присутствия Алекса рядом, чем от настоящего огня. — В том, которое ты носишь на мизинце правой руки, моя кровь. Я так чувствую тебя на любом расстоянии. Всегда могу найти тебя. — О господи, Алекс. Ты ведь подарил мне его чуть ли не с предложением выйти за тебя еще во время записи нашего первого альбома. А что делает это? — он чуть шевельнул безымянным пальцем, окутанным в золотой обруч, закрученный на четыре завитка. — Оно просто значит, что ты моя Арабелла, потому что по нему я кручусь бесконечно, — его пальцев коснулись мягкие губы Алекса, по очереди зацеловывая каждый палец. — Прости меня. — За что мне ты извиняешься? — Майлз смотрел так открыто и удивленно, что Алекс помрачнел от такого доверия. — За то, чем я являюсь. Я не думал, что ты узнаешь таким образом. — А кем ты являешься? Здесь Алекс тяжело вздохнул, но Майлз хотел знать. Он не хотел, чтобы между ними были тайны. Если он правильно все интерпретировал, то в этом не было совершенно ничего, чего бы Майлз не смог принять. Алекс аккуратно сполз на пол, усаживаясь около ног Майлза. Подбородком упёрся на острые коленки, он не выпустил руки Майлза, всё еще прикасаясь к ним губами. — Думаю, ты уже понял. Нас называют вампирами, кровопийцами и другими синонимами. Мы хладнокровные существа, пьющие кровь для своего существования. У нас есть экстремальная сила и скорость. У некоторых другие способности. Мы находимся на земле тысячелетиями, в каждой культуре есть о нас упоминания. Тема вампиризма популярна в массовой культуре, но только чтобы считалось, что мы всего лишь выдумка. Никто не поверит, если ему скажут, что такие как я действительно существуют. — Но ты ведь стареешь, у тебя изменился голос и появились пара морщин, — Майлз не смог не коснуться алексовой щеки. Даже говоря такие вещи, он не стал опаснее для него. — Для этого есть мрачный ритуал. Мы связаны с начала времён. Я проживаю с тобой каждую твою жизнь. Вся моя посвящена одному тебе, каждому твоего новому перерождению. После каждой твоей смерти я впадаю в небытие ровно до момента, пока ты не появишься на свет. После этого я ищу тебя по всему свету, нас неизменно притягивает друг к другу. Мы знакомимся заново, и жизнь нас связывает еще на какое-то время. Моё самое любимое время. Долгая помолвка смерти. Это кольцо с моей кровью и есть ее залог. Майлз не мог вымолвить ни слова на такое откровение. Он знал, что был влюблён в Алекса с двадцать шестого мая две тысячи пятого. Майлз считал его своим соулмейтом, самой родственной душой из возможных. Но никогда не думал, что Алексу он интересен больше, чем лучший друг с идеальным совпадением во всем, начиная от первых нот музыки, заканчивая чертами характера. Он даже корил себя за иррациональную, как ему казалось, ревность. Но теперь в то, что они связаны так давно, он поверил и даже в чём-то почувствовал эту связь. Майлз быстро принял для себя решение, которое могло в корне изменить его жизнь или лишить её. Всего лишь для того, чтобы разделить с Алексом его бремя, чем бы это не оказалось. Новой формой жизни, новым звучанием музыки, новым путешествием вместе в поддержку нового альбома, новым коктейль или наркотик, все, чтобы они не делали, они делали вместе. Так почему бы не это. — А можно ли стать вампиром? — Да, но это не самый приятный и нужный процесс, ты не представляешь, что просишь. Каждый раз ты спрашиваешь об этом, но я отказываю тебе все эти века не просто так. Я хочу, чтобы ты оставался человеком. Чтобы твоё сердце билось, твои легкие дышали, чтобы ты жил. Это кольцо, которое ты когда-то носил на безымянном пальце, — залог твоей жизни. Ты всегда будешь жить для меня. А я буду рядом, чтобы не случилось, кем бы мы не были друг другу, — Алекс все больше мрачнел к концу своей речи. Майлзу резко захотелось обнять его. Всему этому нужно было время, чтобы уложиться в голове, но Майлз решил не тратить его зря. Скользнув на каменный пол, он прильнул к Алексу, пачкая свою дизайнерскую водолазку кровью, которая осталась на алексовой рубашке. Майлз решил исполнить то, о чём мечтал во снах. Он только сейчас осознал, что снившееся ему долгие годы губы принадлежали Алексу. Осторожно коснувшись их своими, он почувствовал их шероховатость, которая не делала их менее нежными. Алекс же не стремился углубить или ожесточить поцелуй, наслаждаясь и отдаваясь в этих прикосновениях. — Ты возьмёшь меня? — Майлз спустился ласками на шею своего возлюбленного, постепенно открывая себе доступ к ключицам и груди, расстегивая пуговицы. — Алекс, почему тот мужчина внизу говорил, что я не знаю, чего ты меня лишил? — Нееееееет, он должен был захлопнуть ебало только увидев кольцо, — Алекс рычал, стискивая Майлза в крепких объятиях. — Ты сейчас окоченеешь на этом каменном полу, пойдем в кровать. Она застелена чистым бельём, не волнуйся. Их перестилают каждую ночь. Эта комната только моя. Алекс аккуратно поднялся, протягивая руку Майлзу, крепко переплетая их пальцы. Он откинул покрывало из красного шёлка, под ним оказалось постельное бельё уже черное, но хотя бы не из холодного шёлка. Забравшись в кровать, Алекс укутал его в одеяло, усаживаясь рядом. Майлзу не было холодно, камин уже достаточно прогрел комнату, но как можно отказаться от заботы. Алекс потерся носом о его щёку. — Когда вампир кусает, то через клыки впрыскивается ударная доза дофамина и серотонина, что это перекрывает все болевые ощущения от прокола кожи и всасывания крови, — Алекс только крепче сжал свои объятия. — Люди подсаживаются на это чувство, оно сильнее, чем эффекты от смеси наркотиков, кто-то испытывает долгий оргазм на всем протяжении поцелуя Дракулы. Майлз вытянул руку из-под одеяла, потянулся к лицу Алекса. Большим пальцем надавил на подбородок, безмолвно прося приоткрыть рот. Указательным скользнул по контуру губ. Алекс понял его намёк — показать эти самые клыки. С обеих сторон были две пары клыков, один был чуть больше и шире, зато второй заостреннее. Майлз провёл подушечками пальцев по ним. И так тёмные глаза Алекса стали совсем чёрными, но он не шелохнулся. «Ты пробовал мою кровь?» — на грани слышимости. Такое же тихое «Никогда», и в следующую секунду Майлз надавил чуть сильнее, ранясь об острые зубы, впрочем не отстраняя руку. Алекс застонал, но сначала аккуратно касаясь языком, а распробовав, втянул в полость горячего и влажного, как ни странно, рта. — Какой же ты дерзкий! — Алекс зарычал, опрокидывая своего человека на спину, крепко прижимая его плечи к матрасу. — Ты не понимаешь, какую опасность можешь навлечь на себя. — Но ты же спал со всеми своими бабами, пока мы были обручены, я требую консумации нашей любви, — Майлз наконец-то произнес то, что тревожило его, радости или облечения не почувствовал тоже, только еще большую тревогу, ожидая ответа. — В том-то и дело, что нет. Я кусал их, пил их, существовал с помощью них, — на его лбу проступили морщинки, как бывало, когда его что-то сильно раздражало. — Взамен они получали известность, деньги или что они там хотели. Он расставил руки по бокам от тела Майлза, усаживаясь тому на колени. Алекс смотрел жадно, будто впитывая сам воздух и стараясь запомнить этот момент. В какой-то момент он резко опустил весь свой вес на тело Майлза, распахнув одеяло за долю секунды. — Мы вместе тысячелетия, как я могу хотеть кого-то другого? — Расскажи, как мы встретились в самый первый раз. «Это был Древний Рим. Я только приехал в загадочный город из Египта. Про него тогда говорили: кто не видел золотого Рима, тот не может сказать, что он действительно жил на свете. После светлых и широких проспектов Александрии отстраивающийся после очередно пожара Вечный Город был тесен и даже мрачен. Повсюду была суета, сновали люди. Большой цирк, разумеется, был самым популярным местом. И я решил начать с него осмотр левого берега Тибра. Среди остальных любопытных, детей и праздношатающихся я осматривал грандиозное сооружение. Здесь и подошёл ко мне ты, предложил свои услуги экскурсовода. Как я мог не согласиться. Ты целый день водил меня по строившимся из пепелища новыми зданиями. К вечеру отвел к моему временному пристанищу. А на следующий день ты пришел к мой гостинце с самого утра. И так было целый месяц. Потом я уже позвал тебя к себе. В роскошных личных купальнях я обмывал тебя розовой водой с лучшими пряностями, а ты жаловался, что завтра уже будешь весь в уличной пыли. А я на следующий день наполнял мраморную чашу ароматным вином. Ты смеялся, а я старался продлить это чувство счастья. Наш тот первый раз на ложе из подушек и шелков, мы раздавали под собой гроздья спелого винограда, используя оставшиеся как лубрикант. Я никогда не забуду этого. Я понял, что не хочу отпускать тебя, ещё как только ты подошёл ко мне в скромном одеянии. Ты не был аристократом по рождению, но мы вместе освоили экономику, это было твоё, Майлз. Ты быстро запоминал, составлял и прогнозировал курсы хоть бы зерна в Иерусалиме на следующий же день. Ты быстро добился высот, а все наблюдал и наслаждался нашим временем. 
 Тогда я рассказал тебе быстро. В первый месяц наших отношений. Ты был не против и даже очарован этой «особенной чертой», как ты любил называть. Я никогда не пил тебя. Никогда. Когда ты стал весомым человеком в столице, ты пришёл ко мне с фразой, что теперь ты достоин быть моей парой, теперь ты можешь быть вампиром рядом со мной. Но тогда я был слишком молод для обращений, случайно убить тебя я не мог себе позволить, а быть обращенным кем-то другим не хотел быть ты. Это ведь настоящее полное единение. И тогда ты в архивах раздобыл манускрипт, где вычитал про ритуал. Не знаю, чем мы думали, но я выпросил этот ритуал у старших вампов. Это было грандиозно на самом-то деле. Нас было всего трое. Тот, кто был свидетелем этой помолвки, предупреждал, что это не срабатывало. Что либо человек умирал здесь же, либо он не перерождался, тогда уже вампир сходил с ума, рыская по всему свету. Но тогда, в темном огромном сыром подвале держась за руки, мы были готовы на это. Сплавив кольцо по твоему размеру и запечатав мою кровь, мне оставалось лишь укусив себя предложить свою кровь, сердце, защиту и вечность тебе. Оно тогда ничего не случилось, и мы просто стали наслаждаться своей жизнью. А через двадцать три года ты умер у меня на руках. Я оплакивал тебя полгода, просто уйдя с солнечного и лунного света в катакомбы под городом. Там я выживал инстинктивно охотясь на заблудшие души, я не знаю, сколько провел там времени. Но когда что-то потянуло меня наверх, я последовал за этим. Выйдя на поверхность, я застал римскую империю уже в упадке. И корабль, отправляющийся в древний Константинополь. И Тебя на нем в форме матроса. Мы только встретились глазами, как кажется твоя улыбка осветила все Средиземноморье.» Во время рассказа Майлз плавился от прикосновений рук, медленно освобождающих его от лишней одежды, поцелуев, которые прерывали повествование, а еще конечно от самой истории. Он почувствовал себя тем персидским царём, которому Шахерезада рассказывала сказки каждую ночь. Майлз бы не отказался выслушать их все. И уж точно не ограничиваясь количеством в тысячу проведённых ночей. Майлз чуть двинул бёдрами, надеясь, что Алекс поймет его намёк. Тот, однако, лишь привстал, чтобы найти в тумбочке около кровати розовое масло. «Другого подходящего у меня нет, извини» — внутри Майлза растеклось удовлетворение от этой фразы, Алекс не приводил сюда кого-то для секса. Он только его. Алекс приснился к нему лбом, неотрывно глядя прямо в глаза. Он стянул с себя одежду, откинув её в изножье кровати. Тело Алекса было прохладным, но не менее желанным от этого. — Ты не представляешь, как долго я ждал этого момента, чтобы мы снова были так близко, — Алекс буквально обтирался как кот всем телом об Майлза, резко перевернув их, — Знаешь, это не самая плохая альтернатива не так давно изобретённым смазкам. Давай же, просто пролей чуть на пальцы, а дальше ты знаешь. — Но я думал, ты возмёшь меня, раз уж я невеста с кольцом. — Нет, Майлз, не тогда, когда я намного сильнее тебя, — Алекс как никогда соблазнительно двинул бёдрами, идеально подстраиваясь под руку Майлза. — Теперь, когда я знаю твою кровь, я могу покалечить тебя. Вперёд, мой тигр. Майлз был осторожным, нежно подготавливая тело любимого. Масло распространяло потрясающий аромат, добавляя нежности. Алекс был невероятно узким, но отлично владел собой, быстро расслабляясь и отдаваясь в руки своей единственной любви. Майлз проник в тело своего вампира, только когда тот начал хныкать и одновременно порыкивать. Под такое же рычание он перешел на быстрый темп, углубляя толчки под нужным углом. Майлз видел, как при приближении оргазма, клыки снова блеснули. Он наклонился, повернув голову, обнаженной шеей прижимаясь к губам Алекса. «Давай, отпусти себя, тебе же нужно это». И тут Майлз всего лишь на секунду почувствовал резкую боль как от пореза бумагой, которая тут же вспыхнула вспышкой наслаждения, разливаясь горячим ощущение по всему телу. Последнее, что почувствовал Майлз, была пульсация внутри Алекса, что-то горячее, попавшее ему на живот, и собственный оргазм, увеличенный в удовольствии в несколько раз. Когда Майлз открыл глаза, тусклый свет серого лондонского утра проникал сквозь приоткрытую портьеру. Он провел раскрытой ладонью по кровати рядом с собой, рассчитывая накрыть руку Алекса. Но пальцы скользили лишь по гладкому прохладному постельному белью. Впрочем, не совсем гладкому. Он приподнялся на локтях. Всё ложе было усыпано яркими мягкими и не менее душистыми лепестками роз. Собрав немного в охапку, поднёс к лицу и вдохнул аромат. Тихо открывшаяся дверь привлекла внимание Майлза. Алекс зашёл внутрь комнаты с подносом, уставленным кофейником, молочником, блюдцами с крампетами, круассанами и ещё несколькими сладостями. — Решил устроить тебе романтичное утро, — Алекс обворожительно улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь? Майлз решил оценить своё состояние. У него была ужасная слабость, которая затмевалась удовлетворением и расслаблением. Провел пальцами по шее, но кожа была нежная и совершенно без повреждений. Он поднял вопросительный взгляд на Алекса. Тот уже аккуратно разместил поднос на противоположной стороне кровати. Нежно потянулся за поцелуем, в котором Майлз не хотел ему отказать. — Они затягиваются, если ты попробуешь вампирскую кровь. Любые повреждения, на самом деле, — Алекс не терял времени во время разговора, аккуратно наливая кофе и разбавляя молоком ровно так, как любил Майлз. — И отвечу сразу на твой вопрос, во время поцелуя на ночь от меня, я прокусил губу и поцеловал тебя, ты ответил, кстати, но, правда, не просыпаясь ото сна. Майлз рассмеялся на это заявление, принимая из руку чашку ароматного кофе. Отпив глоток, он и вовсе почувствовал себя шикарно. Но тут ему пришёл в голову вопрос. — А ты когда-нибудь… — Алекс не дал ему закончить фразу. — Ага, ты же заметил, что стал реже пользоваться ингалятором? — Алекс протянул ему оладушку, перед этим обмакнув её в мёд. — И сразу на следущий вопрос, в кровавой Мэри, мой дорогой. Этот коктейль вышел аутентичнее, чем предполагалось. Они одновременно громко рассмеялись. Вся атмосфера, царившая в этой комнате, была наполеона счастьем и любовью, нежностью и радостью. И абсолютно не взялась с тем, что было за этими дубовыми дверьми несколько часов назад. Эта мысль снова вернулся к Майлзу в конце завтрака, когда он аккуратно оставил поднос на прикроватную тумбочку. Майлз никогда не чувствовал себя более увереннее, чем сейчас, набираясь решимости и стойкости для того, о чем не мог перестать думать. Он взобрался на кровать, спокойно взял Алекса за руку, тем самым завладев всем его вниманием. Алекс уже собирался что-то сказать, приоткрыл рот, как Майлз аккуратно прикоснулся к нему пальцами, намекая, чтобы ему дали высказаться. — Ты догадываешься, что я хочу сказать, но все равно дай мне немного времени, — Майлз глубоко вдохнул. — Ты сам упомянул, что тогда был слишком молодым для этого, не знаю, сколько у тебя прибавилось опыта, но я готов к чему бы то ни было. Уверен, что ты уже тоже. Поэтому, Алекс, давай поженимся? — Ох, Ма, ты самое неугомонное перерождение себя. Сам подставился под зубы, теперь хочешь смерти в прямом смысле. Я же чувствую, что ты не отстанешь. — Алекс не выглядел рассерженным, только улыбался, покачивая головой. — Я много читал об этом ритуале и видел почти все, что были в пределах посещаемости. Вчера здесь для того и было собрание, к слову. Но мы обойдемся без всей этой толпы, так ведь? Алекс пустился в красивые россказни, от древних легенд до странного полумедицинского обоснования, впрочем, не лишенного смысла. Майлз напомнил суть, ему всего лишь надобно умереть. От полного укуса вампира, в их случае, Ала, который выпьет всю его кровь, тем самым убив его, а затем наполнит его тело своей вампирской. Майлз будет в отключке все эти несколько часов вампирского диализа. А потом очнется уже другой сущностью. Если быть откровенным, Майлз ни черта не запомнил, что происходило. Он помнил, как Алекс плотнее задёрнул шторы, зажёг все свечи в комнате, бережно уложил Майлза на кровать, нависнув сверху и медленно целуя сначала в губы, затем по линии челюсти к самому уху, оттуда спустила к пульсирующей артерии. В этот раз даже боли не было, лишь одно сплошное удовольствие, которое, однако, не пришло к своему яркому завершению, просто лишь потому, что Майлз медленно терял связь с реальностью, постепенно погружаясь за горизонт. Странно было просыпаться как будто второй раз за несколько часов. Не открывая глаз, он сразу же почувствовал Алекса. Он ощущал его как себя, но в то же время отдельно. Это не сильно отличалось от той телепатии, которая была между ними до этого, но сейчас он мог получить полные сведения о самочувствии Ала. Который, кстати говоря, умудрялся даже нежитью дремать. Майлз осторожно открыл глаза, но ничего необычного он не ощутил, разве что все стало ярче, предметы в темноте тоже виделись или скорее сопоставлялись как при эхо-локации от его предыдущего колебания воздуха звуком собственного голоса. Он наконец-то рассмотрел Алекса. О да, тот бы прекрасен. Положив ладонь на нежную щеку, он захотел разбудить Алекса нежными поглаживаниями. За этим занятием он внезапно вспомнил все их жизни до этого, он мог бесконечно просматривать их в калейдоскоп своей памяти, но тут Алекс завозился и открыл глаза. — Привет, — Алекс улыбнулся и потянулся к массивному хрустальному стакану на прикроватной тумбе. — Вот так, попробуй. Ты выглядишь прекрасно, милый. Кровь пришлась Майлзу по вкусу, не так, как когда ощущаешь медный привкус на языке. Это было сладко и тягуче. Но многого пока не хотелось, хотелось только одного — Алекса. Поэтому он поспешил наклонится к нему и прошептать в самые губы: «Привет, мы будем счастливы теперь и навсегда».