В молчании слышится правда

— Ким, послушай… — Гарри, сядь. — Ким бросил на него свой фирменный взгляд, обещающий тотальный пиздец каждому, кто проигнорирует его слова. — Ни слова больше — пока я не разрешу. Гарри послушно умолк и сел, прекрасно зная, что не стоит игнорировать Кима, когда он смотрит так. Наученный горьким опытом и парой неудачных попыток словесного противостояния (и, может, кое-каким еще неприятным наказанием), он понимал, что нужно дослушать до конца и принять самое взвешенное решение из возможных — остаться на месте и ничего не делать. Так будет лучше не только для его психологического здоровья, но и для его личной жизни, частью которой (боже, Гарри, никто не удивлен этому) является Ким. Ким снял очки, неторопливо протерев их извлеченным из кармана платком, и всё так же неспешно надел их обратно. Затем он кивнул, удовлетворенный послушанием крайне гиперактивного в последнее время Гарри, и продолжил говорить: — Поверь мне, я наизусть знаю все твои оправдания и не желаю слушать их в сотый раз, — он говорил спокойно, с небольшой долей мягкости в голосе, будто уговаривая непослушного школьника (Гарри как раз сложил на коленях руки и сидел максимально ровно, всем своим видом изображая покорность). В словах Кима не было укора или осуждения, так что, похоже, проблема была не настолько большой, настолько себе вообразил Гарри, закатив несколько минут назад истерику в обычном для себя драматичном стиле. — Кроме того, извиняться ты должен не передо мной, а перед своими коллегами, которым доставил своим поведением проблемы. Гарри всем своим видом выказывал желание выговориться и опровергнуть каждую часть заявления Кима, однако без разрешения ничего не мог сделать — как будто пара слов действительно могла успокоить его пылкий нрав и заставить признать свои ошибки. Разумеется, Ким понимал, что все его увещевания бессмысленны и что Гарри завтра же поутру снова возьмется за свое, доставая сотрудников сорок первого участка своими бесконечно ценными советами. Однако сейчас он сидел и слушал, и это было самое ценное и невероятно интимное в их отношениях, потому что если Гарри не хотел слушать — никто не мог заставить его сделать это. Подойдя чуть ближе к Гарри, Ким аккуратно провел пальцами по напряженному крепкому плечу, остановившись в нескольких сантиметрах от шеи. В его действиях была нежность, а не затаенная угроза, однако Гарри всё равно невольно вздрогнул. — Теперь ты можешь говорить, — Ким улыбнулся, видя, что Гарри медленно приходит в себя и больше не рвется причинять добро и наносить справедливость, не понимая, что его действия порой приносят больше вреда, чем пользы. — Но, надеюсь, ты для начала обдумаешь свои слова. — Я не буду извиняться, — в голосе Гарри отчетливо звучала настойчивость. Он множество раз рассматривал в своей голове этот вариант развития событий, поэтому сейчас говорил максимально уверенно и серьезно. Дело не в том, что он не считал себя виноватым или не мог определить, что хорошо для него, а что — плохо. Нет, дело как раз в том, что он всё понимал, и это было его решением — оставить слова извинений для того момента, когда они действительно понадобятся. Ким множество раз видел, как люди бессмысленно разбрасывались обещаниями, но он впервые за свою жизнь встретил человека, который настолько трепетно относился к тому, что говорит. Поэтому Ким ответил всё так же спокойно и мягко: — Хорошо. — Он кивнул Гарри и, подбадривающе сжав его плечо напоследок, убрал руку. — Как и раньше, я поддержу тебя во всем, что ты решишь сделать.