Пока рушится мир

"Детка, это с тобой я буду лежать, Пока взрываются ядерные бомбы. Это с тобой я смотрю телевизор, Пока рушится мир."       "As the world caves in" by Matt Maltese

      В соседней комнате тихо играл телевизор. Сону сидел у себя, закрывшись от мира тонким одеялом и смотря на меняющиеся картинки в экране телефона. Парень в нем что-то твердил, очевидно очень серьезное и важное, ведь выглядел он… сосредоточенно. Но Ким никак не мог понять, в чем соль. Он встал, слыша, как хрустнули его колени, и тяжело вздыхая, налил энергетик в стакан. Терпеть почему-то не мог жестяные банки, они всегда отдавали металлическим привкусом и все портили. Он выключил телефон и сел на окно.       На его улице было тихо. Фонари тускло освещали пространство, заставляя увядающие, засыхающие листья светится желтым. Около подъезда сидело несколько мужиков, что-то обсуждающих и распивающих бутылки пива. Тихо. Казалось с первого взгляда. Однако если прислушаться, можно было услышать крики и вопли, доносящиеся с главных улиц. Если приглядеться, можно было увидеть, как горит оранжевым некогда темное небо, как слышно завывание кареты скорой помощи где-то вдалеке. Было тихо. Но только у Сону. Да и то, ненадолго.       Где-то зазвонил телефон. Раздался голос матери. Послышались твердые шаги. — Сону, тебя к телефону, — сказала она, открывая дверь в комнату.       Ким удивленно посмотрел на мать, однако подошел и взял в руку домашний телефон, которым, как ему казалось, не пользовался уже сотню лет. — Да? — Сону? — Знакомый голос. — Это Ники. Я… Я хотел бы, чтобы ты пришел.       Сону непонимающе нахмурился. — Да, когда? Завтра утром, вечером? — Сегодня. Сейчас. — Голос на другом конце задрожал, было слышно тяжелое дыхание. — Я-я, спрошу у мамы. Погоди. — Ким закрыл микрофон и крикнул. — Мам? Можно я сейчас схожу к другу? — Сейчас почти 12 ночи. Нет, ты же знаешь, что сейчас на улицах творится. — Отказала ему женщина. — У него что-то случилось, мам. Ты же знаешь. — Сону замолк. — Как людям сейчас важна поддержка.       Из комнаты доносился только шум телевизора. — Только очень осторожно. — Еле-слышно через все помехи произнесла она. — Я сейчас приду. — Коротко произнес Ким и положил трубку. Он взял телефон с пола. «5 пропущенных вызовов от Сатана))». Парень взял небольшую сумку, запихнул в нее на всякий случай зарядку и зубную щетку.       Проходя мимо гостиной, он остановился. «Борясь с террористами, было убито 12 военных и сотрудников гвардии. — Женщина наклонилась ближе к телевизору и начала внимательно слушать, повысив громкость еще больше. — Среди них: Чон Джихун, Пак Ёнбин, Ким Гону…».       Сону отвел взгляд и поспешил выйти из квартиры.       Улица его встретила свежестью ночи и сухостью осени. Сону, не обращая внимания на пьяниц возле подъезда, пошел прямо, огибая углы и скамейки. Шум становился все ближе и ближе. Парень вышел на главную улицу. Машин не было. По тротуару с одной стороны улицы изредка ходили пешеходы, на другой стороне была какая-то потасовка, состоявшая из силовиков и гражданских. С той стороны постоянно доносились крики и упорядоченные возгласы, которые растворялись в желтом свете мигающих фонарей.       Выстрел. Сону на автомате лег на землю, ища глазами укрытие. Все на мгновение замерло и затихло, однако уже через секунду раздался громкий вопль. С той стороны доносились громкие крики и еще больше шума. Ким испуганно смотрел, понимая, что укрытия вокруг нет, пространство открытое. Еще ряд выстрелов. Сону побежал изо всех сил, молясь, что его не заденут и не примут за бунтующего. Где-то громко кричала женщина, чей-то ребенок. Сону просто бежал, не оглядываясь ни на что.        Наконец, он увидел поворот. Ким быстро забежал, укрываясь за углом. Будучи неуверенным в том, что он остался незамеченным он побежал дальше, скрываясь за дворами.       Слева показалось трехэтажное большое здание. Забор был местами поломан, таблички и статуи сорваны и разбиты на куски. Рядом лежали порванные бумаги и книги. На некогда светло-бежевой стене теперь красовалась красная надпись «Мы станем вашим кошмаром, сволочи». Школа. Это была его школа.       Сону отвернулся, хмуро уткнувшись в ноги, хотя и там он увидел краску. Надписи. О смерти, правительстве, о чем угодно, но не о том, что здесь когда-то толпами ходили дети.       Звонок в дверь. Было холодно. Полпервого ночи. — Кто там? — Сону.       Послышался щелчок, а затем скрежет замка, дверь открылась. Сону зашел, вопросительно смотря на друга. Тот нервно кусал внутреннюю сторону щеки и смотрел на него. — Я просто хотел, чтобы ты побыл рядом. — Тихо произнес он, глубоко вздыхая.       Ким кивнул, кладя сумку на комод и снимая обувь. Чайник уже закипал. Ники наливал кипящую воду в чашки с пакетиками дешевого чая. — Тебе с сахаром? — Нет, не надо, спасибо. — Проговорил Сону.       Здесь было тихо. Тише, чем у него дома. Нигде не было слышно телевизора. Ни чьего-то голоса, ни пальбы в центре. Как будто ничего не происходит.       Ники поставил чашку перед парнем и сам сел рядом, обжигая губы кипятком. Сону внимательно смотрел на него, будто пытаясь прочесть, что случилось. Что произошло, что тот его внезапно позвал? — Мама наверно сегодня не будет спать. — Прошептал Сону, отпивая немного чая и тут же шипя от того, что он был слишком горячий. — Почему? — Спросил Нишимура, взволнованно смотря на то, как Ким закусывает обожённые губы. — Она смотрит телевизор. Все время ожидает, что в списках умерших назовут имя отца. — Угрюмо ответил парень, смотря на качающуюся гладь воды. — А ты? Ты не ждешь?       Сону смолк. — Я никак не могу смириться, наверно, что мой отец… тот, кто… — Ким опустил взгляд в пол. — Они стреляли сегодня, Рики. Я был прямо там. Они стреляли в людей. Он тоже убивает.       Нишимура молчал. На молодом лице застыло выражение тупой боли. — Пойдем, Сону-я… Пойдем.       Ники встал и взял руку друга в свою. Он потянул его с собой, заставляя Кима встать и пойти за ним в комнату.       Там пахло морозом. Ким поежился, из-за чего Нишимура обнял его за плечо. Они легли на кровать, лицом друг к другу, зарываясь под теплое одеяло, надеясь на то, что оно спасет их холода.       Ники взял руки Сону и крепко сжал их, грея между своих ладоней. Он смотрел в его глаза, в которых показывались слезы, и тоже хотел заплакать, но решил подождать, пока Ким успокоится, чтобы все не было совсем удручающе. — Ты же зачем-то меня позвал, Рики? — Прошептал Сону, прижимаясь к парню ближе, собирая все тепло, которое чувствовал в своем теле.       Нишимура отвел взгляд и прижался головой к груди друга. Ким положил ладонь на его макушку, нежно поглаживая темные волосы и обнимая худое тело. Оно начало мелко дрожать, вскоре послышались тихие всхлипы. — Эй-эй… Что случилось, Рики? — Спросил Ким, поднимаясь и смотря прямо в красные от слез глаза парня. — Его забрали. Они его забрали. — Он повалил Сону обратно на подушку и, крепко обняв, зарыдал прямо в его черную кофту. — Они его забрали и посадили, Сону-я… — Ревел он, оставляя мокрые следы слюны на жесткой ткани. — Они его убьют… — Рики, не думай так. Да, твой папа… против правительства, но это не значит, что они его убьют. Это противозаконно. — Что такое закон?! — Воскликнул Нишимура, поднимаясь на локти. — Что такое закон для них? Его нет, нет…       Сону смотрел на Ники сквозь пелену слез в глазах и прижал его голову к себе, пытаясь успокоить нежными касаниями дрожащее от рыданий тело.       Снова тихо. Ничего не слышно. Только свет фонарей проникает сквозь прозрачные окна, ложится на смятую постель. На стенах тикали часы, они показывали час пятнадцать. — Я один, Сону. Один. Они придут за мной, когда поймут, что за квартиру никто не платит. И заберут. А потом отправят служить. Потому что будет война. И я буду убивать. Я не хочу убивать… — Тихо скулил мальчик, зарываясь лицом в кофту друга.       Ким крепче прижал его к своей груди. Внутри все разрывалось на кусочки. — Мир рушится. — Произнес Сону, заставляя Рики посмотреть на него. — У меня уже давно ощущение, что умереть легче, чем пройти через этот хаос. Конец света. Вот, что сейчас происходит. Конец мира. Нашего мира. — Поэтому я тебя сюда и позвал. Потому что конец света. — Возникла пауза. — И если мы умрем, то я хочу, чтобы… ты умирал, зная, что не один. Что я тебя люблю. Понимаешь?       Они смотрели друг другу в глаза. На лицо Кима падал тусклый, желтый свет фонаря. Ресницы дрожали, а дыхание замедлилось. Рики приблизился к лицу Сону и коснулся сухими губами его щеки, оставляя на ней приятное ощущение, похожее на касание бабочки, что летала где-то здесь, в комнате, невидимая и светлая. Ким в ответ оставил на его губах поцелуй. Легкий, воздушный, как облако. Нишимура, слегка нажимая на губы Сону, приоткрыл кончиком языка его рот, заставляя его дрожаще вздохнуть. Ким, не отрываясь от его рта, сел на парня сверху, на туловище, заставляя его немного приподняться. Руки Ники легли на бедра, оглаживая мягкую ткань штанов.       Сону оставлял поцелуй за поцелуем на губах Рики, держа его лицо у себя в ладонях. Было все также тихо, лишь мокрые звуки касаний раздавались в свете фонарей. Его пальцы почувствовали что-то влажное. Ким отстранился и увидел, что Нишимура плачет. Жмуря глаза и слегка дрожа. Сону прижался к его лицу лбом и обнял, гладя холодными пальцами кожу под черной толстовкой. — Пока рушится мир, я буду с тобой. — Прошептал он, оставляя поцелуй-бабочку на бледной щеке.