— Я не хочу сбрасывать трубку

— Кровавую Мэри, будьте добры, — бормочет Ники, и он не совсем уверен, что действительно говорит это вслух. Но судя по кивку бармена, Ники всё же удалось заставить свой рот функционировать. — Прошу Вас, — к Хэммику придвигают его бокал, и тот бормочет что-то в ответ, поспешно опрокидывая в себя порцию алкоголя, сразу жестами прося ещё. Он не до конца уверен, что жив. Когда он пришел в этот клуб в первый раз, то ещё мог напоминать нормального человека, пришедшего в элитное заведение. На нем была белоснежная рубашка и красный галстук, и Ники в тот момент мог вести осмысленные разговоры. Сейчас же на нем было огромное зеленое худи Эрика с нарисованными на нём магическими грибами, и он был благодарен, что оно вообще было. Уставший взгляд метнулся по головам в толпе, пытаясь выцепить хоть одну из двух блондинистую кочерыжку, но в итоге Ники с тихим разочарованным рычанием закатил глаза, хотя больше этот звук был похож на страдания. — Тяжёлый день? — интересуется бармен участливо, и Ники может лишь кивнуть, зажмурившись, чтобы прогнать мушек перед глазами. Это, блять, не просто тяжёлый день. Это тяжёлая блядская жизнь. После получения водительских прав близнецы стали ещё невыносимее. Нет, нет, Ники любит своих детей, но не до такой степени, чтобы позволять им спокойно брать и разъезжать на его машине. У них обоих есть чертов речевой аппарат, им ничто не мешает подойти и спросить: «Хэй, Ники, можно я возьму твою машину?» И он ответит: «Да, конечно, но возьми свой телефон на всякий случай, я волнуюсь». Но нет, очевидно, такого не происходит, и в лучшем случае Ники услышит: «Эй, тот идиот свалил на твоей машине час назад, наконец-то, блядь». И, честно говоря, Ники совершенно не хочет слышать это от Эндрю или Аарона в девять часов вечера, когда все, что хочется делать работающему человеку — это спать. И ладно бы на машине все это дерьмо заканчивалось. Нет, оно только начиналось! Ники убедился в этом в субботу вечером, когда Аарон подкрался к нему, забираясь с ногами на диван, и сказал: — Почему ты не берешь нас с собой в клуб? — А почему я вообще должен это делать? — парировал тогда Ники, так как он потратил все свои силы где-то час назад, пока уговаривал Эндрю съесть зелень вместо второго ведёрка мороженого. — Потому что нам шестнадцать? — Это совершенно точно не является аргументом, — пожимает плечами Ники, хмурясь в экран телевизора, пытаясь понять, что он так увлеченно смотрел эти сорок минут. Аарон недовольно заерзал, на что Хэммик внутренне закатил глаза. — Будь я ответственным взрослым, я бы сказал: «Заткнись и иди делать уроки». Хорошо, что я не такой, — довольно заканчивает Ники, закидывая руки за голову и лениво сообщая: — Если вы оба найдете ту одежду, которая заставит вас блистать, я возьму вас. Неудивительно, что близнецы даже не попытались соответствовать его запросу. Так же неудивительно, что Ники это совершенно не смутило. Но стоило этим монстрам попасть один раз в клуб, как теперь каждый вечер пятницы начинался с заискивающего: « — А завтра мы поедем?» Ники не мог сказать им «нет». Так же, как и не мог сказать «нет» недосыпу и сну по три часа в день. Этот клуб подходил по многим причинам, но главной было то, что здесь водилась «крекерная пыль». Ники недолго привыкал к тому, что Аарон все ещё зависим, хоть и не от таких серьезных наркотиков. Для Хэммика, чьей компанией с 15 до 17 лет были самые отвратительные люди, легкая зависимость от слабого порошка была, по сути, ничем. Сложнее было само осознание того, что Эндрю заботило чужое состояние, помимо его собственного, долго проходило мимо головы Ники, отказываясь там укладываться. Ники искренне стыдно. Но нет, он принимает Эндрю таким, какой тот есть, и не будет ставить ему в вину то, что он Эндрю. Пульсация света и чьи-то восхищенные крики отвлекают сознание от самого себя, и Ники может часами просто сидеть (в его настоящем случае — стоять), наблюдая за происходящим вокруг, лениво щурясь на подмигивания подсветки из-под пушистой темной челки. «Надо купить Аарону новые тетради» — проносится в мозгу настойчивое напоминание. Ники жмурится и допивает алкоголь залпом, чтобы прогнать мысли о всем насущном. — Хэй, — Ники мотает головой, перед тем, как посмотреть на говорящего. — Я вижу тебя здесь не первый раз, может, познакомимся? «Может, ты заплатишь за меня, уложишь близнецов спать через два часа, скинешься в родительском комитете на шторы, проведешь с Аароном и Эндрю беседу о половом воспитании, а я просто чмокну тебя на прощание в щеку и свалю в закат?» — Что? Ники взбодрился. Видимо, он сказал это вслух. — М-м, нет, ничего. Хэммик искоса посмотрел на неожиданного собеседника. Мужчина лет 27, на полголовы выше Ники, судя по стрелкам на брюках, живёт либо с женой, либо с прислугой. Оба варианта Ники не понравились, так как он не верил в самостоятельных мужчин, которые будут гладить что-либо из своего гардероба. У говорившего были пшеничные, коротко стриженные на затылке волосы, мускулистые руки, обтягивающая их черная рубашка на распашку, под которой светилась белая футболка. Ники стало почти интересно, что мог найти величественный храм стиля в таком, как он — растянутое зелёное худи с мухоморами, узкие до неприличия черные джинсы и кроссовки на прозрачной платформе, которая раньше была действительно прозрачной. Алкоголь разбудил что-то в нем, возможно, то, что ему удалось сфокусировать, наконец, взгляд на лице напротив. Хэммика мелко передернуло. Ему почудился Эрик. — Твою же… — срывается с языка, и Ники затыкает сам себя, стуча краем бокала по зубам. — Ну, так? — мужчина облокачивается локтем о барную стойку, тем самым заставляя Ники почувствовать себя зажатым. Но у Ники нет сил сейчас для того, чтобы шутить на подобную тему. — О, я совсем забыл представиться. Адонис. Адонис Трамбле. «Канадец» — заключает Ники, и медленно начинает понимать, почему этот Дионисий подрулил к нему. Светло-шоколадная кожа, темные кудри и глаза — Ники выглядел отличным «экспериментом» для бледной долговязой шмани. Хэммик постарался не представлять Адониса в роли сексуального партнера, и получилось на удивление легко. Но видимо кэнакс с поставленной задачей не справился, так как за несколько лет работы в различных клубах, в том числе, и гей-клубах, Ники научился различать, когда мужчина хочет «познакомиться» и узнать твое имя, а когда его совершенно не ебет твоя жизнь, да и ты сам, а интересует поездка к кому-нибудь из двоих домой и горячий секс без обязательств. Ники не удивится, если его не только нагнут, так еще и будут поливать какими-нибудь, чересчур типичными, грязными словами, по типу: «шлюха», «плохой мальчик» и другие отвратительные прозвища, которые генерирует пьяный мозг альфы-самца во время спаривания. Ники вообще больше ничему не удивится, он видел, как Аарон вслух читает состав хлопьев на картонной коробке. Он видел в этой жизни все. — Ники, — Хэммик не видит смысла врать или скрывать свое имя. — Просто Ники. Мужчина улыбается. — Хэй, Просто Ники, ты выглядишь уставшим. За прошедшую неделю ты словно постарел. Ники хватает на сухой смешок. Он облокачивается спиной о барную стойку, кладя на нее острые локти, зажав в слабых пальцах бокал, тем самым снова увеличив между ними расстояние. Его взгляд бездумно гуляет по лицу Адониса, толпе за его спиной, пульсирующим светодиодам на потолке, и Ники думает о том, что идея съездить куда-нибудь с этим парнем подойдет ему только в том случае, если они поедут куда-нибудь спать вечным сном. — Есть немного. Трудный… период. Адонис понимающе кивает, а Ники не может отделаться от чувства, что этот парень рассматривает его не только, как потенциального партнера на одну ночь, а еще и как зверюшку в контактном зоопарке. Второе сравнение просто отвратительно, думает Хэммик, так как через секунду Адон снова придвигается к нему, спиной отгораживая от всего клуба. Взгляд Ники начинает беспокойно бегать и метаться от чужого лица к обрывкам остального потока. — Хэй, — стараясь звучать мягко, произносит кэнакс, и его большая ладонь поднимается на уровень лица Ники, заправляя пальцами пряди его волос за ухо, цепляя подушечками серьгу конго. Хэммик напрягается, но руку не отталкивает, просто устремляя глаза куда-то над левым плечом Адониса. «А ещё Эндрю разбил окно в школе головой одноклассника, меня снова вызвали» — Ники вздыхает, протискивая руку с бокалом между своим и Адониса телами, делая большой глоток. Адонис выглядит почти обескураженным, но сдаваться он не собирается. — …Ты не хочешь выйти отсюда? — интересуется кэнакс, и его взгляд почему-то упирается прямо в губы Ники, и Хэммик сглатывает ком в горле от чужого голодного огонька в глазах и тотчас думает, что это было ошибкой. Его явно не так поняли. — Нет, мне и здесь хорошо, — включает режим дурачка Ники, балансируя на краю пропасти непонимания с ищущим быстрый секс мужчиной. — А… — Адонис моргает и просит у бармена какой-то коктейль, нервно делая пару глотков. Ники хмыкает, закатывая глаза, думая, что общение с Аароном точно нужно сократить. «Что готовить на ужин» — Ой бляяяять, — несчастно шипит себе под нос Ники, понимая, что холодильник дома пуст, и запускает себе в шевелюру пятерню, грубо взъерошивая волосы. Когда Ники поднимает голову обратно, Адонис уже опирается руками о барную стойку с двух сторон от него, тем самым не оставляя Ники путей к отступлению. — Ха, Ники, — Адонис улыбается во все тридцать два. — У меня здесь магна на заднем дворе. Может… — Адонис коротко облизывает бледные тонкие губы. — Съездим покататься по ночному городу? — У меня здесь дети, — пожимает плечами Хэммик, и чувствует боль в спине, упирающейся в стойку — так сильно он пытался отстраниться от нежелательного контакта. Адонис думает, что Ники шутит, и смеется, запрокидывая голову. Ники не позволяет гримасе проскочить на его уставшем лице. «Надо ещё лампочку в ванной поменять и купить новый замок на дверь». Ники вздыхает, и ерзает на месте, пытаясь показать тем самым, что ему недостаточно личного пространства. — Может, сходим поесть куда-нибудь? — вопрошает Адонис настойчиво, и его рука ненавязчиво опускается с барной стойки на талию Ники, и Ники думает, что ему очень не нравится чужое имя. Это всё предрассудки. — Я не ем, — отрицает Хэммик, и очень поздно понимает, что он только что сказал. Адонис уставился на него широко распахнутыми глазами. Ники в отчаянии зажмурился. Пальцы на его талии сжались. Вдруг в толпе мелькнула знакомая белесая макушка, а за ней скользнула вторая, и Хэммик на секунду встретился взглядом с глазами одного из близнецов. В такой позиции различить их было невозможно, поэтому Ники не знал процентов потенциального разрушения, что пророчилось этому клубу, а, в особенности, Ники, в светлых карих глазах. — По-послушай, Адонис, — начинает Ники, отставляя стакан и упираясь ладонями в широкую грудь парня. — Я очень… — Хэммик прикидывает, стоит ли ему улыбнуться сейчас. «А еще нам нужна вторая доска для резки овощей». «Ну блять». Ники не улыбается. — Я не в том настроении, чтобы сейчас общаться, извини, окей? Адонис выглядит оскорбленным. Он поджимает тонкие губы и сдержанно кивает, наконец, отдаляясь от Ники, напоследок проводя ладонью по его ребрам вниз. — Да, конечно, Ник, без проблем. — Адонис натянуто улыбается, и Ники зеркалит его кривую усмешку. — Но, если что, вот мой номер, — в слабый кулак Хэммика опускается визитка. Уже через секунду рядом с Ники вырастают из-под земли запыхавшиеся близнецы. Горящий взгляд Аарона мечется от заебавшегося лица Ники к канадцу и обратно, а Эндрю, поспешно подошедший следом, напряженно свел челюсти вместе. Ники не успевает им улыбнуться. Адонис, очевидно, ничего не подозревает, так как безбоязненно наклоняется к Ники, цепляя сухими пальцами его подбородок. — Я могу рассчитывать на… — Иди на хуй, парень, — обрывает его Аарон, а Эндрю молча демонстрирует нож из-под рукава рубашки, блеснув белыми зубами. Адонис тушуется окончательно, ничего не понимая и искренне пугаясь. Когда его сгорбившаяся спина теряется среди других извивающихся тел, Аарон презрительно сплевывает ему вслед. — Вот же идиот, — бормочет себе под нос Ники, пряча лицо со смущенной, благодаря кузенам, улыбкой в почти пустом бокале. Эндрю неотрывно следит за ним, словно сканируя взглядом. — Мне убить его? — очевидно, не придя к единственному умозаключению, все же уточняет Миньярд, по-птичьи наклоняя голову, и Ники давится, чуть не задохнувшись. — Чт- Нет, Эндрю, нет, — Ники переводит дыхание, часто заморгав, прижав пальцы ко лбу. — Он как-то навредил тебе? — допытывается Аарон. Ники теряется. Никто никогда не интересовался о его самочувствии здесь. И здесь — это во всей блядской Южной Каролине. — Все… Все просто отлично, — Ники сглатывает комок и отводит заблестевшие глаза. Когда он под алкоголем, он с трудом контролирует свои эмоции, точнее, с еще большим трудом. Когда Ники с Эндрю выходят покурить, перед этим бросив Аарону: «ни за что не иди за нами» (для того, чтобы тот тоже пошел), Хэммик подносит визитку Адониса к горящему кончику сигареты, и все втроем молча смотрят за тем, как она медленно тлеет, вспыхивая в темноте рыжими искрами. «Нужно будет купить черный лак для ногтей».

***

Поездки в магазин с близнецами сущее наказание, как, очевидно, вообще все, что связано с покупками. Ники успел уяснить это за восемь месяцев, что они провели вместе. Он не жалуется, нет, что вы, его все устраивает. Кроме того, что иногда он не может тихо мирно сдохнуть на пару часиков. Ники давно смирился с тем, что его одежда рано или поздно оказывается в шкафу одного из Миньярдов, но когда они начинают ссориться из-за этого, Ники хочется вскрыться. Обычно, такие ссоры заканчиваются тем, что свитер либо покромсан на кусочки ножом Эндрю, либо найден второй идентичный свитер. Есть третий вариант, в котором Аарон закатывает такую истерику, что Эндрю отступает, лишь бы не слышать чужие вопли. Сейчас Хэммик морально и физически готовится к тому, чтобы снова поехать в ТРЦ. У него нет выхода. Он, очевидно, может оставить близнецов дома, но в таком случае они откажутся носить и пользоваться тем, что он купит. Даже к лаку для ногтей — казалось бы, какая в них вообще разница, кроме формы крышки — оказалось возможным предъявить претензию. Неделю назад Эндрю драматично и со стуком поставил его перед Ники, пока тот тщетно пытался открыть банку с шоколадной пастой. — Э-э, — Хэммик потирает шею ладонью. — Тебе не нравится? — предположил Ники неуверенно, откладывая банку. — Кисточка, — коротко сообщает Эндрю, и Ники сокрушенно кивает, понимая масштабы катастрофы. — Может, съездишь со мной и сам выберешь? — предполагает Ники, на что Эндрю отрицательно мотнул головой, протягивая руки к банке шоколадной пасты. — Эй, даже у меня не получилось, так что… — начинает было Хэммик, но Эндрю делает всего одно (1) усилие, и крышка оказывается у него в ладони. — …Вау, — выдохнул Ники и прижал руки к груди в восхищении. — Ах, Эндрю, ты просто великолепен! — На хуй тебя, — возразил Миньярд и перевел светлые глаза на лицо Хэммика, а потом на лак. — Покрась мне ногти, этот придурок косорукий ничего не может. Ники чуть ли не взвыл от счастья, и его руки все равно мелко дрожали, когда он проводил черной кисточкой (вполне приемлемой, очевидно) по чужим длинным коготкам. Эндрю сосредоточенно пыхтел, наблюдая за его действиями, но не возникал. Когда с ногтями было закончено, Хэммик довольно оглядел свою работу и, убрав от греха подальше шоколадную пасту, прищелкнул пальцами: — Какао? — Какао, — утвердительно кивнул Эндрю, рассматривая ногти с разных позиций. Хэммик отмахнул приятные воспоминания, натягивая на тело оранжево-желтый джемпер, от чего его волосы наэлектризовались, распушаясь в разные стороны. — Ники! — слышен вопль со второго этажа, сопровождаемый топотом маленьких легких ног. — Что, любовь моя? — вопит в ответ Хэммик, поворачиваясь к двери. Через секунду в дверном проеме показался запыхавшийся Аарон. — Фу, не называй меня так, — фыркнул он, после чего просканировал взглядом комнату Ники и, не найдя искомого, недовольно сложил руки на груди. — Где твоя темно-синяя толстовка с капюшоном? Ники с улыбкой вздохнул. — В стирку закинул. Аарон поджал губы, хмуря светлые брови, от чего его щеки надулись, как у хомячка. Ники с содроганием вспоминает впалые, серые лица близнецов полгода назад. — И что мне тогда надеть? — Свою одежду? — выгнул бровь Ники, смотря на Аарона почти с удивлением. Аарон возмущенно засопел, хмурясь еще сильнее, уставившись на Ники исподлобья, обхватывая себя руками. — Я не могу жить в таких условиях, — трагично заявил он и исчез, хлопнув дверью. Ники, улыбаясь, закатил глаза. Вопрос с тем, чью же одежду в конечном итоге будут носить близнецы до сих пор был открыт. Это уже было похоже на фанатизм с их стороны. Пару раз Ники приходилось подниматься и вежливо стучаться к кому-нибудь из них в комнату, так как его шкаф был полностью пуст. (За исключением той пары рубашек, что он в жизни не наденет). Буквально две недели назад Ники в растроганных чувствах ворвался в гостиную, радостно извещая тихо умирающего над историей Аарона: — У меня новая толстовка! — Хэммик, светясь от счастья, продемонстрировал лениво обернувшемуся кузену черный огромный «мешок», испещренный белыми бесполезными надписями и отпечатками лап котов. — Неправильно, — сощурился Аарон, с радостью закрывая учебник истории, чтобы положить локти на спинку дивана, смотря на Ники. — У нас новая толстовка, — закончил за братом Эндрю, высовываясь из кухни с перепачканной шоколадом мордочкой. У Ники не хватило духу возмутиться в ту же секунду. — Пф-ф, вам ничто не мешает сходить со мной в магазин и выбрать то, что вам нравится, — фыркнул, наконец, Ники, сам не понимая, какой смертный приговор себе подписывает. Что ж, поэтому, очевидно, Хэммик сейчас битый час (две с половиной минуты, если быть точным) пытается вытащить Эндрю из машины на парковке огромного ТРЦ. — Эндрю, — взвывает к карликовой совести Ники, заламывая руки, пока Аарон скучающе пинает крошку асфальта, засунув руки в карманы. — Нам нужно идти, ты понимаешь? — Понимаю, — невозмутимо отвечает Миньярд и крепче обвивается руками вокруг руля. — Но я не пойду. — Позволь, блять, узнать почему? — Ники теряет терпение, которое, будем откровенны, изначально отсутствовало в его организме на уровне ДНК. — Много народа, — пожимает плечами Эндрю и отводит незаинтересованный взгляд в сторону. (— Поверить не могу, что у тебя социофобия, дурачок, — бормочет себе под нос Хэммик, но его никто не слышит). — Много мороженого, Эндрю, — сдается Хэммик, пойдя на шантаж во благо. — Много. Глаза близнеца заблестели, и он снова уставился на Ники. Хэммик убивает чужой молодой организм. — Шесть ведерок. — Обойдешься. — Пять. — Четыре. — Четыре и банка шоколадной пасты. — Договорились, — Ники протягивает ладонь для рукопожатия, впрочем, тотчас вспоминая, кому, и просто распахивает дверь авто пошире. Аарон почти скулит от несправедливости. Когда они заходят внутрь, Ники непредусмотрительно берет тележку, и через пару секунд туда запрыгивает Аарон. Этого требовалось ожидать, но Ники не ожидал, и это его ошибка номер один. Ошибкой номер два стало то, что он позволил Эндрю выбирать продукты питания. Если тот не возьмет мышьяк, то обязательно натащит в тележку всякой много калорийной гадости. Ники одергивает себя, понимая, что опять слишком зацикливается на калориях. Аарон закидывает ноги на край тележки, скрещивая руки на груди, после чего задирает голову, смотря на Ники очень уж снизу вверх. — В отдел напитков, — оповещает Аарон, поднимая руку и тыкая пальцем в нужном направлении. Хэммик покорно кивает и толкает тележку вперед, думая, что Аарон чересчур легкий для пятнадцатилетнего подростка. Быстро закинув пакеты с продуктами в машину, Ники вернулся в ТРЦ ради того, чтобы купить, наконец, близнецам то, что они сами выберут и будут, соответственно, носить. И на словах это было куда проще. Аарон категорично отказывался от цветного в своем гардеробе, а Эндрю уперся еще в самом начале очередного магазина одежды, аргументируя это тем, что: «Я отсюда вижу, что там нет ничего, что могло бы меня заинтересовать». Позже Эндрю обещает вспороть Ники живот, если тот как-либо прокомментирует факт того, что именно в этом магазине было совершено 80 процентов от всех покупок для Эндрю. Всё малую малость выходит из-под, и без того шаткого, контроля, когда близнецам на глаза попадается стенд с головными уборами. Уже через секунду Эндрю оказывается рядом с ним, легко и забавно (нет, Ники все еще хочет жить) подпрыгивая на месте, пытаясь дотянуться до интересующей его кепки. От каждого его прыжка распространялся гулкий тяжелый удар подошвы берцев об кафель. Аарон подошел к брату, пару секунд понаблюдал за его бесплодными стараниями, после чего самостоятельно попытался дотянуться, надеясь, видимо, на большую платформу своих кроссовок, но его ждала неудача. — Прекрати смеяться, или я задушу тебя, — шипит Эндрю, оборачиваясь к Ники, что уже зажал себе рот руками, лишь бы не издать и звука. — Захлопнись нахуй, — посоветовал Аарон своему близнецу, после чего обернулся к Хэммику. — Достань. Четко. Коротко. И ясно. Ники с готовностью кивнул, пряча улыбку. — Что именно? Близнецы, не сговариваясь, показали пальцем на одну и ту же черную кепку. В этот момент Ники, наконец, понял всю серьезность сложившейся ситуации. Он неуверенно подцепил её пальцами, косясь на подростков, но стоило кепке попасть в диапазон, где 152 сантиметрам было возможно дотянуться, как она была выбита из рук Хэммика и зажата между близнецами, что выглядели так, словно собираются откусить друг другу лица. — Отдай, — тихо сказал Эндрю, уставившись на Аарона, сузив глаза. — Отъебись, — ещё тише ответил Аарон, вцепившись побелевшими пальцами в край кепки. — Сам отъебись. И началась бойня. На самом деле, Ники очень терпеливый. У него терпения вагон и маленькая тележка. Его терпение можно измерять синими китами, западно-американскими плато и годами жизни британской королевы. На его терпении строятся все крепости — без единого гвоздя. И, очевидно, следом идет: «но». Но, когда Ники спал всего четыре часа за последние двое суток и уже и так провел в обществе своих братьев около ста восьмидесяти минут, его терпение сходит на «нет, нихуя я это терпеть не буду», иссякая, как песок в часах. Неожиданно резко. — Так, ребят, — Ники откашливается, привлекая к себе внимание, но Аарон, что в этот момент замахивался на Эндрю четвертой по счету широкополой шляпой, даже не отреагировал. Эндрю дернул бровью, но головы не повернул, так как его взгляд был прикован к брату. Консультант магазина неловко замер в нескольких метрах, очевидно, выбирая, между вызовом полиции и медицинской помощи. Ники неловко улыбнулся ему, после чего снова с мольбой уставился на подростков. — Пора заканчивать этот цирк. Как там говорилось? Цирк уехал, а клоунов предварительно привязали к кроватям, чтобы те, не дай Бог, не метнулись за ними. Директору сего мероприятия за это не платят. — Завались, Ники, нам… мне нужна эта кепка, — Аарон делает резкий выпад, пытаясь ухватить интересующий головной убор, но Эндрю, с которым они ходили по кругу посреди магазина, вовремя отскочил назад. Ники делает глубокий вдох. И неожиданно хватает снова кинувшегося в атаку Аарона за шкирку, оттаскивая от оскалившегося Эндрю. — Хэй, давайте решим конфликт мирным путем? — Ники улыбается, переводя взгляд с одного петуха на другого, несильно встряхивая Аарона, и повышая голос: — Или я, блядь, этими кепками вас задушу нахуй и трупы под кустом в саду закопаю. — Консультант мелкими шажками скрылся за углом. На самом деле Ники относит себя к добрым людям. Но те возвращают его обратно. Близнецы ошарашенно затихли, уставившись на кузена огромными глазами. Аарон присмирел в его руках, а Эндрю от неожиданности выронил кепку на пол. Ники отпустил кузена, наклонился, поднимая упавший товар, и ласково улыбнулся: — Зайдем в кафе?

***

Ники лениво потягивается на диване, закатываясь в кокон одеяла и обнимая себя руками так крепко, чтобы не чувствовать одиночества. Эрик обещал позвонить, но, похоже, забыл или уснул раньше, так как в виде буррито Ники сидел уже минут сорок. Хэммик покачивался вперёд назад, уставившись в одну точку взглядом, и выглядел очень несчастным. Аарон, который в третий раз спустился вниз, чтобы убедиться, что едой не то что бы не пахнет, а она все ещё лежит в своих исходных составляющих в холодильнике, осуждающе уставился на Ники, складывая руки на груди. — Прекрати, — сказал Аарон, и Ники поднял на него глаза, полные боли. — А что, если его сбила машина? Или у него случился сердечный приступ? Или я недостаточно важен для него, что он забыл? Или он упал в обморок? Или ему стало плохо? Аарон закатил глаза. — Обрати свое внимание на вариант, где он забыл про тебя. Звучит наиболее правдоподобно. Ники не ответил, неловко улыбаясь и прячась в пледе с головой. Как и всегда, привычно резкие и колкие слова Аарона неожиданно принесли больше боли, чем обычно. Возможно, потому, что именно в это Ники не хотел верить. На лестнице послышался легкий топот ног. Эндрю, перескакивая сразу через несколько ступеней, слетел вниз, поскользнувшись на последней ступеньке. Судя по нему, он пребывал просто в прекрасном настроении. Как иронично. Эндрю резко тормозит, увидев напряженно замеревшего Аарона, сложившего руки на груди перед диваном, и кузена, что замотался в огромный кокон, пряча в нем лицо. — Аарон, клянусь Богом, если ты- — угрожающе начал Эндрю, теряя радостный настрой. Его брат вскинул руки в оборонительном жесте. — Я ничего не делал! Этот идиот сам себя накручивает! Ники подтверждающе шмыгнул носом. А к Эндрю вернулось хорошее настроение, он легко приземлился рядом с Ники и тыкнул его в плечо через плед. — Я есть хочу, — сообщает Миньярд, и Ники почти благодарен ему, так как отвлечься на что-нибудь насущно-принудительное вовсе не помешало. — Что насчет курицы-гриль с запеченным картофелем? — Ники улыбается уголком губ и поднимается с дивана, фокусируясь на поставленной задаче. Ужин. Если он будет думать о граммах специй и градусах на духовке, остальные мысли покинут его голову. (Он надеется на это). (Ведь самообман все еще актуален). Аарон фыркнул, закатывая глаза так далеко, что у него наверняка закружилась голова. Эндрю же с энтузиазмом (это слово надо прочитать по слогам, ведь Ники не может поверить, что употребляет его с именем брата в одном предложении) кивнул, словно все было в порядке. Когда Ники разложил по тарелкам то, что он с таким рвением пытался уберечь от самосожжения, Аарон и Эндрю уже сидели за столом. Хэммик пристыженно вспомнил, что сегодня у него опять вылетело из головы питание близнецов. Пожелав всем приятного аппетита — достаточно широко улыбнувшись, чтобы не портить настроение Эндрю, — Ники драматично воткнул вилку в кусок курицы и начал раскачивать её туда-сюда, пытаясь найти тему для разговора. Тема сама нашла его. — Растительное масло сделано из растений, ведь так? — протяжно начинает Ники, уставившись на бутылочку на верхней полке. Аарон поднял глаза от тарелки, вопросительно выгнув бровь. — А кокосовое масло из кокоса… — Ники вздохнул, подпирая щеку рукой. Эндрю, активно болтающий под столом ногами, вдруг подхватил: — Выходит, что детское масло сделано из- Аарон громко стукнул кулаком по столу и тотчас согнулся пополам над покалеченной рукой, протяжно заскулив: — Всего один нормальный ужин, я что, так много прошу? Эндрю хмыкнул, встречаясь глазами с Ники. Тот уже улыбнулся Той-Самой-Улыбкой, после которой обязательно следовала его благодарность. Ники кажется, что он недостаточно благодарит близнецов. За то, что не игнорируют его, за то, что иногда прислушиваются к его мнению, за то, что периодически проводят недели без единого вызова к директору, за- Телефон Ники, брошенный на диване, неожиданно и резко заверещал припевом одной из песен Twisted Sisters. Ники выронил из рук вилку, быстро извинился побелевшими губами и сорвался с места. Через секунду он уже сжимал во вспотевшей ладони трубку, поспешно шепча на немецком: — Да, да? «А вдруг это просто реклама?» — Эй, мышонок, прости, прости, это все Джулия, она резко скинула на меня два отчета, — голос Эрика обволакивает, заставляет черные точки перед глазами превратиться в черные дыры, внутренности свернуться в пульсирующий комок, а улыбку растянуться на губах. — Прости, я помню, что обещал позвонить. Ники падает спиной на диван, широко улыбаясь, смотря пустым взглядом в потолок. — Все-все в порядке, — заикается от эмоций, волной цунами нахлынувших на него, Ники. — Я уже боялся, что ты… Неважно. Постой, а тебе не пора спать? Если у нас семь вечера, то у вас… — Хэммик тупо улыбается, пытаясь сложить в уме две простые цифры. — То у вас… — Не утруждайся так, — смеется Эрик, и его голос кажется таким нежным, что Ники почти плачет. — Сейчас всего час ночи. Я еще планировал досмотреть сериал сегодня. — Я ненавижу Джулию, — воодушевленно сообщает Ники. — В следующий раз посылай её в очко. Если сам не можешь, дай мне ее номер, я пошлю. Эрик, где-то за ебаным океаном, смеется. У Хэммика ком в горле. — Хорошо-хорошо. Обязательно, принцесса. Как там… Эндрю с Аароном? — Просто прекрасно, милый. Меня вызывали к директору всего два раза. — Ники рывком садится на диване, складывая ноги в позе лотоса. — Ты не поверишь, но Эндрю сегодня такой… — Ники щелкает пальцами, пытаясь вспомнить слово. — …забавный. — Веселый? — спрашивает Эрик, и Ники становится страшно от того, что его парень буквально понимает его, пока Ники путает слова в немецком. — Да, я имел в виду, веселый. Представляешь? — Ники снова падает спиной на диван. — Вот и я не представляю… Когда Ники бросает взгляд на часы, те показывали восемь часов и тридцать семь минут вечера. Кровь прилила к щекам, и Хэммик почувствовал жгучий стыд, что так задерживает Эрика в то время, когда тот может спать. Их разговор был обо всем и ни о чем одновременно. Эрик передавал приветы от родителей, рассказывал о новом открывшемся кафе через дорогу, прошедшем в филармонии концерте, на который его затащили друзья, и обещал взять Ники с собой туда в следующий раз. Ники сидел в холодной гостиной, с онемевшими от сквозняка ступнями ног, один во всей блядской Южной Каролине, не считая двух тяжелохарактерных кузенов, и искренне улыбался, слушая, слушая, слушая. Господи, как же Ники устал говорить. Говорить без остановки, говорить громко, говорить за обедом, говорить по утрам, говорить с директором об их поведении, говорить (кричать) у себя в голове, говорить с отражением, репетируя разговор с Аароном по поводу его истерик, говорить ни о чем, говорить о том, о чем больно говорить, говорить, говорить, говорить. Ники создавал шум. Шум, который он ненавидел больше, чем его ненавидели близнецы. И теперь Ники, наконец, мог умолкнуть. Он впитывал каждое слово Эрика, ловил слухом каждый его вздох и сам вдыхал каждый его смешок. — Эй, — мягко зовет Эрик, который находится через целый блядский океан. — Ты сегодня тихий. Все хорошо? — Да, да… — Ники активно кивает, поднимая руку в воздух, смотря на свои растопыренные пальцы. — Я люблю тебя. В носу защипало. — И я тебя люблю. Ники закусывает губу, вздыхая. И они молчат. Они молчат минут восемь. Ничего не делая, ничего не говоря вслух. И никакой проклятый океан не мешал им чувствовать друг друга. Хэммик жмурится и тихо-тихо, так, чтобы Эрик ничего не услышал, шмыгает носом вторично. — Прости. — зачем-то шепчет Ники. — Тебе уже пора спать, ты помнишь? Голос Эрика улыбается грустной улыбкой, которую Ники хочет вырезать на своем теле. — Да. Конечно. Как и тебе. Передай привет Аарону и Эндрю. — Несомненно, — лжет Ники, ведь Эрик не знает, что кузены его парня ненавидят его. — А ты родителям. Они снова замолкают. Ники наклоняется к трубке очень низко, словно кто-то может подслушать его. — Я не хочу сбрасывать, — признается он. — Я хочу приехать к тебе. Ники снова глупо улыбается. — Ну, давай, попробуй. Твоя ебаная Джулия или еще кто-нибудь уже подписали твое заявление об отпуске, ага, так и вижу. — На самом деле, да. «Что?» Ники уставился потерянным взглядом в стену, распахнув глаза так широко, что ресницы ткнулись в тонкую кожу под бровями. — Что? — резко охрипшим голосом переспросил Ники уже вслух, и через секунду он вскочил на ноги, от чего закружилась голова. — Где? — Когда? — Да, да, черт возьми, когда! — кричит Ники, сжимая телефон двумя руками. Эрик смеется, а внутри Ники все рвется, трещит по швам и раздирается на ниточки. — Через две недели, — шепот Эрика проникает в самое сердце, расползаясь с каждым его толчком по крови до кончиков пальцев. — Две недели, и я наконец-то поцелую тебя. Когда телефон Ники разряжается, Эрик уже начинает зевать. Поэтому Хэммик гонит его спать, а сам остается посреди пустой гостиной, тяжело дыша, с сильно бьющимся сердцем, где трепетали остатки: «я поцелую тебя». Нагревшийся телефон почти обжигает руки, но Ники не замечает этого, замерев в пространстве и времени, не веря своему счастью. О таком он боялся думать даже в самых смелых своих мечтах. Ники переводит одуревший взгляд от стены, в которую уперся пустым взором, на дверной проем кухни. Там стоял Аарон. Ники был в курсе, что подросток не достаточно хорошо знает немецкий, чтобы понять и двадцать процентов того, что говорил Хэммик в самую-самую трубку. — Боже мой, Аарон, ты не поверишь, — со все еще немецким акцентом восхищенно начинает Ники, но кузен хмурится, поднимая ладонь, заставляя того заткнуться. — Знать ничего не хочу о тебе и твоем… — Аарон не договаривает. Он смотрел на Ники из темного угла, сложив руки на груди, переплетя их между собой так крепко, словно от этого зависела его жизнь, смотрел обиженно и… ревниво? Ники от удивления приоткрыл рот. — Аарон, послушай… — Не хочу. Знать. — Аарон трагично отворачивается, вздернув острый нос, и проходит мимо Ники, поднимаясь на второй этаж. Ники вздрагивает, когда слышит громкий хлопок дверью. Но глупая улыбка не исчезает с его уставшего лица. Через две недели он увидит Эрика впервые за восемь месяцев.