Я скоро вернусь

      В груди отчего-то так сильно жмёт, может, это всё из-за беременности. Чёртовой беременности. Аборт делать поздно, и я очевидно была права: затея Сары присвоить этой дурацкой кучке искуственных нейронов имя Эша — просто отвратительна. Мне противно это… подобие человека! Я стала зависима от его голоса, от его искуственной кожи, на которой текстуры пор — чёртово 2D. Нос у меня постоянно заложен — от слёз, от стресса, от работы. Я так больше не могу.       Дни в последнее время пасмурные: пришла осень, так что и отцветшие листья кружат в воздухе, а я смотрю на это из окна, и мне снова становится тяжело дышать. Я слышу наверху голос Эша: синтезированный, но такой чертовски похожий. Я знаю, что просто собрать все его идиотские твиты воедино и вложить их в голову искуственному интеллекту мало, что это не настоящий Эш. Но я всё ещё зависима от его ненастоящей кожи и от того, как он нежно обнимает меня за талию, когда мы сидим на диване вечером — или мне кажется, что нежно, а на самом деле он даже не всегда моргает. Я пытаюсь играть со своим мозгом, но его сложно обмануть. Я так больше не могу.       Мне становится хуже. Живот часто болит, я будто даже ощущаю, что ребёнок пинается. Становится ещё горше. И этот… Эш. Он тоже раздражает ещё больше — любым движением, любым словом. Я отчётливо вижу фальшь, у меня заканчивается желание хоть как-то его обучить и последняя надежда на то, что всё будет хотя бы похоже на то, что было прежде. Только я в порыве гнева начинаю говорить о том, какой Эш был на самом деле, как эта кукла сразу начинает повторять. Мне противно, я чувствую, что этим он оскревняет единственное, что у меня осталось – воспоминания об Эше. Но я всё ещё млею, остаюсь, потому что секс, всё-таки, отменный. Пытаюсь забыться, но я так больше не могу.       Всё чаще пересматриваю наши старые видео, где слышу его задорный, настоящий смех — не иммитацию, не синтез его голосовых сообщений, а что-то живое, далёкое. Я смотрю на то, как он двигается на видео, постоянно сравнивая с куклой — я перестала называть её Эшем — и кукла ходит совсем не так. Ест не так. Спит, чёрт возьми, с открытыми глазами. Во мне растёт жгучая ненависть. Как бы я не старалсь, притворяться становится невозможно. Я так больше не могу.       Я привела куклу на тот обрыв, где мы с Эшем побывали первый раз, когда он познакомил меня с его мамой. Кажется, про этот обрыв ходили мифы, мол, оттуда влюблённые с печальной судьбой типа Ромео и Джульетты всегда прыгали вместе. В этот день штормило, и море снизу было неспокойно. Сегодня мне точно хватит духу, когда ненависть, острая и колкая, бурлит где-то у горла, такая мне несвойственная. Сегодня я решусь. Ветер колыхнул волосы, когда я приказала ему спрыгнуть. Он просто сказал «хорошо». Хорошо?! Что, мать его, хорошего?! Я-я снова начала кричать, он так быстро и фальшиво перенял мои слова о том, что настоящий Эш бы не сказал просто «хорошо», если бы ему на полном серьёзе приказали спрыгнуть с обрыва, что он бы начал плакать. Меня чуть не стошнило от этих наигранных молений о пощаде. Мне захотелось ударить его, так, чтобы все винтики к чертям собачим повылетали. Сегодня я не решилась, но я так больше не могу.       Ещё один день, сегодня почему-то темнее, чем вчера. Я встала совсем рано, даже не завтракала. Только выпила полбутылки вина практически разом, перед этим накричав на куклу. Это было больно — из-за постоянного напряжения связок у меня практически сел голос. Чёртова кукла. «Я не могу отойти дальше, чем на двадцать пять метров от пункта активации». Да пошёл ты. Пришлось взять его с собой. Сил, на самом деле, совсем не было. Я кое-как снова доехала до того обрыва. Остановилась на парковке, минут сорок снова пересматривала наши совместные видео, от которых мурашки по коже расползались стремительно и пробирающе. Кукла спрашивала, не замёрзла ли я, а я просто говорила ему что-то вроде «Заткнись», что он покорно выполнял. Я уже всё обдумала, потому что так больше не могу.       Я взяла с собой недопитую бутылку, побрела к заветному месту. И будь что будет, эта бесконечная череда повторяющихся событий тянет из меня силы, я и так знаю — не доживу до следующего лета. Слишком больно, я будто снова подарила себе надежду на что-то хорошее, купив эту дорогущую игрушку — то есть куклу. Я потратила на неё все свои сбережения. Я жалею, потому что в итоге стало только хуже.       Я смотрю с обрыва вниз, там, где белокипенное, тёмное в своих водах море так рьяно разбивается о скалы, словно в ожесточённой схватке. Я больше почему-то не чувствую ни боли, ни отчаяния. Мне спокойно. Допиваю вино, отдаю бутылку кукле. Огибаю её взглядом в последний раз: слишком всё идеально. Тем и плохо. Снова оборачиваюсь к обрыву, смотрю на эту красивую местность в последний раз, на выцветшую траву, покрытую морозцем. На деревья, с которых опали последние следы лета. Я так больше не могу.       Делаю шаг. Я скоро вернусь, Эш.