Любовь – это когда даёшь и хочешь давать, а страсть – это когда берёшь и хочешь брать. || Джулия Рассел/Бонни Касл ⊹──⊱✠⊰──⊹
Арсений входит почти без подготовки. Боль, дрожь и приятное чувство заполненности, стремительно перемешиваются между собой, заставляя Антона выгибаться, насаживаясь сильнее, еле сжимая член внутри, тем самым принуждая издать какой-то приглушённый стон, схожий больше на шипение, рядом. Арсений двигаться не спешит, а точнее просто не может. Не хочет заляпать такую родную задницу кровью, зато оставить на ней свои отметины.. Антон моментально поднимает голову, громко разнося по комнате звук хруста шеи от такого резкого движения, и слишком сладко стонет, будто побуждая его к новому шлепку по таким упругим ягодицам. Арсений проводит по ним ладонями, иногда сдавливая какие-то места большим пальцем, оставляя красные следы, довольно ухмыляясь своей работе. Антон буквально чувствует эту улыбку затылком, подрагивая от горячих, будто сжигающих, рук на своей коже. Такое сочетание жара и боли, будто ломает всё сознание и хоть какие-то попытки инициативы, оставляя всё на Арсения, который даже и не против. Ему нравится видеть чужую беспомощность в любых ситуациях. Видеть, как человек будет просить о помощи или любой другой просьбе, переступая через себя. Это забавляет его внутреннего дьявола, притворяющегося графом эталона и вечной чести.Какая честь, Арсений?
Ты трахаешь своего коллегу чуть-ли не в коридоре, заползая ему в трусы, осыпая поцелуями, сразу показывая свой настрой, позволяя тому лишь раздеться и провести в комнату, сразу же беря всë в свои руки и становясь голодным зверем, которому так не хватает этой сладкой плоти рядом. Арсений кусает плечо Антона, как будто стараясь прокусить все вены и догрызть до кости, сразу же делая первый и такой болезненно сильный толчок, который был для него таким облегчающим и одновременно давящим на член, что кажется он просто сейчас начнёт скулить от такого спектра чувств.И вправду животное.
Антон громко стонет, хватаясь за первое попавшейся в руки, а именно за две другие подушки из приятного материала, который был огромным плюсом здесь, в их номере, но сейчас лишь мешающим тем, что щекочет ладони, заставляя тело подрагивать. Он поддаётся плечом назад, давая Арсению лёгкий удар по зубам, на что тот лишь хмыкает и одной рукой ударяет по чужой ягодице, внимательно наблюдая как мурашки расходятся по телу, покрывая даже место укуса, которое стремительно краснеет и выпускает из мест передних зубов маленькие капельки крови. Арсений тут же приближается и начинает слизывать их, иногда поглядывая на опущенную голову Антона, которой тот изредка качал, будто что-то подтверждая для себя. Отлипнув от кожи, Арсений напоследок оставляет там поцелуй и довольно облизав губы, чувствуя слишком сладкий привкус на них, Антон всегда был сладким мальчиком, и положил свои ладони на появившиеся красные пятна от прошлых ударов и немного выждав, начал быстро двигаться, с каждым разом набирая обороты и расслаблено откидывая голову назад, чувствуя как она начинает немного трещать, создавая головокружение. Арсений рефлекторно сжимает руки на ягодицах, впиваясь ногтями в кожу, совсем этого не замечая. Антон уткнулся лицом в одну из подушек, понемногу хватая ртом воздух, ведь его смертельно не хватает, и становится с каждым разом меньше после каждого толчка, точечно проходящего по простате, выбивая глухие стоны. Он просто сойдёт с ума. Арсений переводит взгляд на Антона и сердито оскалившись, останавливается, улавливая то ли жалобный вздох, то ли такое же жалобное мычание, убирает руки с выглаженных ягодиц и сразу хватает его за плечи, прижимая к себе и перемещая ладони на подтянутое тело, поглаживая выступающие в таком положение рёбра, одновременно ошпаривая своим пропитанным желанием и похотью дыханием шею Антона, который сразу же откидывает еë назад, давая места для новых меток. — Я плохо слышу тебя, Шастун. — будто рычит Арсений, очевидно раздражаясь, но смягчается и усмиряет свой гнев замечая приглашающий жест к шее, властно ухмыляясь. Он сразу же начинает целовать еë, оставляя засосы, темнеющие с каждой секундой, кусать и оттягивать кожу, с намерением еë оторвать. Арсений хочет всего Антона, он просто хочет его до изнеможения. Антон начинает хрипя постанывать, чувствуя как слюна начинает вытекать изо рта, создавая влажную дорожку. В горле пересохло, с каждым вылетающим звуком делая это ощущение всë заметнее и неприятнее. Он еле услышал голос Арсения, из-за будто бьющейся крови в ушах, которая вот-вот могла вытечь. Антон не хотел потакать ему, это было бы слишком просто для них. Он хочет, чтобы его заставили. Такой маленький пунктик на подчинение. Да и Арсений носил с собой собственнические наклонности. Выпустив пар, который незаметен для человеческих глаз, Антон прикусил губу и тихо промычал на очередной толчок в новой позе. Он всеми силами ухватился за своё решение молчать, по крайней мере, пытаться молчать при таком давлении сзади, во всех смыслах этих слов. Толчки выбивающие, они принуждали к крикам и стонам. Грубость, исходящая от них, покрывала себя душком властности, которая всегда присутствовал в их сексе. Арсению нравиться слушать Антона, заставлять и, в каком-то смысле, ломать его. Каждый толчок приходился с набирающей скоростью, сжигая всё изнутри. Боль продолжает оставаться, но уходит на второй план, заменяя себя безумным удовольствием и пылающим огнём в груди, который расходится в каждую часть тела, принуждая его потеть. Антон предательски застонал из-за внезапно сменившего темпа с грубых толчков и укусов, на толчки с подрачиванием его собственного члена в одном темпе. — Вот и прорезался голосок, да, Шастун? — тихо проговорил Арсений, доводя до новой партии мурашек, и начал вылизывать языком чужой затылок, иногда дразня проводя и по ушам кончиком, оставляя место потом немного подрагивать от отсутствия горячей плоти. Антон проиграл, но лёгкое огорчение, успевшее появиться, быстро испарилось при таком количестве ласк за раз. Он только сейчас заметил, как положил свои ладони на другие, одной задавая темп на своём члене, а точнее лишь ускоряя, другой же сжимая кожу и проводя по ней разглаживая. Арсений блаженно закрыл глаза, издавая тихий стон. Ему нравится как Антон даже в самых странных положения, мог что-то сделать, хотя бы пытался. Даже сейчас он пытается сам задать ему темп, прекрасно зная, что Арсению придётся подстраиваться и в таком же распорядке делать новые толчки, которые были сейчас приятно скользящими. Ему всё же удалось растянуть Антона. Открыв глаза и ухмыльнувшись самому себе, Арсений резко и как можно глубоко толкается, выбивая всë что-то можно из Антона, толкая его на кровать обратно, заставляя встретиться лицом с подушкой. Антон не успел даже что-то промычать, как его сразу же придавило тело сверху, облизывая шею и оставляя на ней поцелуй. — Не пытайся мной командовать, Шастун. — беря в свои руки чужие, рычит Арсений, улыбаясь, собирая их в замóк и укладывая на подушки рядом, сжимая их до побеления костяшек. Антон лишь стонет в ответ и подаётся навстречу спокойным и даже медленным толчкам, призывая к действиям, ведь становится будто слишком пусто внутри. Арсений же громко усмехается, заставляя Антона прикрыть глаза и немного нахмуриться, начиная догонять привычный темп, одновременно целуя, оставляя засосы, в любых достигаемых и нетронутых местах. — Я позволю тебе закончить пораньше, Шастун. — нагнувшись к уху, обдавая сначала горячим дыхание, говорит Арсений, совсем тихо добавляя себе что-то под нос про «чёртовы гастроли». Антон улыбается и чувствует как Арсений завёл его руки повыше и обхватив обе своей одной, проник в пустое место под телом снизу и ухватился за член, проводя по головке одним пальцем, поглаживая еë, тем самым выбивая протяжный стон. Антон сжался внутри, заставляя Арсения прошипеть и обхватить член всей ладонью, двигая по нему то вверх, то вниз, с каждым разом всё быстрее. От таких резких движений, по Антону будто прошёлся импульс энергии, схожий с электрическим током, который разошёлся чуть-ли не до собственного члена, блаженно выдыхая. Он автоматически поддался назад, пытаясь насадиться на член ещё глубже, получая в ответ на это зажатую одним пальцем уретру и такие же быстрые движения по основанию, только уже четырьмя пальцами. — Арс.. — еле выговаривает Антон, в перемешку со стоном, чуть сжимая член внутри себя, пытаясь привыкнуть к острому ощущению. Тот довольно ухмыляется и уперевшись в плечо Антона лбом, стал толкаться с каждым разом всë сильнее, следуя такому темпу и рукой, всë же решив делать это пятëрней. Пот скатывается и чуть не попадает в закрытые глаза, капая в итоге на чужую кожу, которая и сама была уже довольно вспотевшей. Оба были уже на грани, обоим хотелось никогда не останавливаться и не вылезать из постели, затрахивая друг друга до изнеможения, но время поджимает, ночь не вечна, а вставать придётся рано. Издав вздох, обжигая кожу, Арсений немного тянется и кусает место между плечом и шеей, прикрывая глаза и делая победные движения. Антон громко простонал, откидывая голову чуть в сторону, давая больше места для нового укуса, пытаясь набрать воздух в лёгкие, чувствуя как всë скручивается в низу живота. Несколько толчков и Арсений изливается в Антона, ощущая как на руках и пальцах начинает растекаться что-то влажное и вязкое, и как собственный член начинает подрагивать в последних движениях. Выходить совсем не хотелось. Хочется уснуть прям на Антоне с членом в его заднице, но это как-то неудобно. Да и получить за это локтëм можно, поэтому выпустив всë ещё скованные сверху руки Антона, Арсений опирается кулаками о кровать, чувствуя как она прогибается и засасывает руки, но всë же расслаблено и совсем без сил, валиться напротив, поворачивая голову в сторону Антона, желая запечатлеть его раскрасневшуюся мордашку и растрёпанные кудрявые волосы, которые скорее всего прилипли к его лбу, сокращая видимость. Антон поступает точно также, решаясь посмотреть перед глубоким и таким же желанным как его мужчина сном, на лицо Арсения, как обычно тоня́ в его красоте даже в такие моменты. Тоня́, в его глазах, которые выглядят сейчас так изнеможëнно глубоко, что кажется будто они потемнели и это лишь вечернее синее небо с малым количеством звёзд.Какой же он красивый.
Они встречаются взглядами и мысленно признаются друг другу в любви, как в первый раз. Также искренне и жгуче приятно. Арсений тянется к Антону, как и он к нему, сокращая между друг другом расстояние и соприкасаясь влажными губами, двигаясь медленно и осторожно. Поцелуи всегда отличались от секса, очень отличались. Они считаю, что эта такая, казалось бы, простая вещь, является их очередным скреплением отношений, которыми они очень дорожат, как и друг другом.