Resident Evil (Сборник)

— Слушай, но он же красивый, да? — Пирс переводит пьяный взгляд на друга, который его мягко говоря, заебал с этим мужиком. Крис помешался, как сумасшедший. Он влюбился и теперь все свои пиздострадания выливал на друга, который не был готов сейчас слушать всю эту ахинею. Они сидели плечом к плечу, используя друг друга в качестве подпорки, чтобы не свалиться со скамейки к чёртовой матери. Видите ли, брюнет не захотел пить в квартире, поэтому заставил выбраться на улицу и усесться прямо напротив дома. — Крис, хватит, надоел. — Последний шмыгает носом. Он уже и поплакать успел, потому что жизни с таким мужчиной ему не светит. Посмеяться с себя, ведь влюбился же, угораздило блядь… И ведь после контузии, что до неё, парень ощущает страх к такой вещи как любовь. Сам ведь не может понять почему. Скорее всего, потому что просто не помнит последние несколько лет службы. — Ну признай, что он красивый… — Редфилд не то чтобы в депрессию впал. Нет, ему такие вещи не свойственны, он слишком эмоциональный и всегда найдётся то, что пробудит в нём долгий отклик. Но блондин на фоне его светлой, расписанной множеством цветов жизни, стал чем-то очень неприятно выедающим глаза. Сам учёный был блеклым, бесцветным или серым, цветами редкими, с холодным оттенком. Разве могут такие люди сойтись? — Редфилд, у тебя после армии совсем крыша поехала. — Уходил брюнет нормальным гетеросексуалом, а вернулся законченным геем, который предпочитает мужчин постарше, поумнее. И ведь постоянных партнёров не было. За десять лет службы жизнь помотала достаточно, но был момент, который заставил уйти из армии. Практически бежать не оглядываясь, в паническом страхе. Пирс, как старый друг, который с пелёнок его удерживал в адекватности или был дополнением к неадекватности друга, пристроил парня в университет, получать среднее образование, пока добивает своё высшее. Крис тогда сказал, что теперь его жизнь будет полна стабильности, которую он терпеть не может. Ему нужен адреналин, чтобы сердце билось с бешеной скоростью, мозг работал на всей своей мощности, тело горело от действий. Армия была потрясающей возможностью получить всё это, несмотря на множество рисков. Но брюнета даже потеря дорогостоящей жизни не пугала. Он получил желаемое и первые лет восемь его было выше крыши, хоть жопой жуй. А потом из десантного подразделения его перевели в совершенно другое и там адреналин был уже психологический, но в три раза сильнее, чем раньше. Пирс помнит, каким вернулся парень. Контуженным, с потерей памяти. Уничтоженным. И ведь реабилитация его была очень странной. Редфилд вернулся год назад и с того самого момента ходит по рукам на постоянной основе. Он пытается излечиться, найти что-то внутри себя, ищет подсказки в мужчинах, с которыми спит по одному разу, потому что повторять с кем-то ещё просто боится. Его охватывает чудовищный страх или бесконечная ярость, когда уже бывший актив может связаться с ним, предлагая повторить или вступить в более высокие отношения. Теперь, пытаясь выбраться из ямы, в которую начал падать, загнал себя туда заново, втрескавшись по уши в блондина, которого Пирс сильно беспокоит. Есть на это огромная, большая причина, которая получается из математических манипуляций. Вескеру тридцать восемь. Он вернулся год назад. Крису сегодня двадцать семь. Он вернулся год назад. Мужчина дёргается, вопит, но не может сделать ничего большего. Он смотрит в чужую спину, его глаза бегают по пространству едва освещённого подвала. Он связан крепко, привязан к хирургическому столу. Его зубы сжимают толстую тряпку заглушая крики. Но он видит, как чужие руки берут в руки непонятную ампулу. Как её содержимое попадает в шприц и его подготавливают, выбивают воздух, проверяют на его отсутствие. Закатанный рукав испытуемого позволяет вколоть жидкость в самую вену. Кожу обрабатывают спиртом из медицинских запасов подразделения, солдат чётко помнит, как дважды таскал эти ящики в попытке угадить Капитану. Игла входит внутрь и мужчина боится двигаться, потому что к его горлу прижали нож. «Дёрнешься — умрёшь.» Действенный способ, если хочешь обездвижить человека максимально. Игла шприца, у самого основания, оказывается зажата между двух пальцев. Так держат профессионалы. Она влетает в кожу с лёгкостью и жидкость медленно вводится. Чуть поторопишься и не успеет рассосаться. Человек дёрнется и всё придётся начинать сначала через продолжительное время в лучшем случае. Но тот не двигается и все улики убираются в пакет. Пальцы колющего ведут по шершавой от щетины щеке. Два взгляда направлены друг на друга и спокойный видит, как напуган связанный. — Шшш, тише, не бойся, скоро всё пройдёт, просто потерпи немного. Но это даёт противоположный эффект, испытуемый кричит, вопит так, будто его режут. Нож воткнутый лезвием в стол неподалёку оказывается в руке за долю секунды и снова возвращается к горлу. Пытается заставить замолчать, успокоится, но этого не происходит и тот самый момент, когда оружие входит в тело, пробивает сердце, дверь в подвал полуразрушенного бомбардировкой дома открывается с ноги. — Не двигаться! На землю, руки на виду! Остаётся сжать зубы и подчиниться, признавая оплошность. Вескер выруливает в нужный район, сверяется с картой на экране телефона. Он не может понять куда ему двигаться, но всё равно продолжает кататься по этим маленьким улочкам. Раздражает. Его взгляд приковывают два парня сидящие на лавочке, и приподняв очки становится видна цель. Неожиданно на безразличном лице появляется ухмылка. Альберт останавливает машину, выключает фары, но не двигатель. Выходит из транспорта отточено, не отрывая взгляда от двух людей. Студенты, конец дня, завтра на учёбу, а они вдрызг пьяные. Почему-то блондин даже не удивляется, встаёт напротив ребят, которые уже спят. Мужчина щёлкает пальцами. Эффекта нет, а брови поднимаются. Резкий хлопок тоже не дал результата. Ну, сами напросились, невменяемые алкоголики. Вот звуковой сигнал машины заставляет их вскочить, а Криса даже упасть на асфальт. Только вот реакция на закрывающего дверь Вескера у него очень специфичная. — Иди нахуй! — Блондин предполагал, что с радостными криками его никто не встретит, но такой реакции ожидать вообще было практически не реально. Неужели парень так злиться за то, что Альберт оставил его одного дома, а не встретил рассвет в обнимку? На рассвете они ещё не спали, а Вескер ушёл через полчаса, как парень выключился. Работа требует всё своё время. Но сейчас… — Крис, не ори на человека, он ещё ничего не сделал. — Свои непонятные пять копеек вставляет вторая личность, более вменяемая и судя по этому, трезвая. Эта личность пожимает руку учёному, но направленный взгляд последнему не понравился совсем. — Что произошло? — Паренёк скрещивает руки, вместе с мужчиной наблюдая за попытками Редфилда подняться. Это выглядит очень смешно, местами прям таки до упаду, но Вескер смеялся последний раз лет двадцать назад, а Пирсу не до смеха. — Чисто теоретически — ничего криминального. Но он- — Не вздумай…! Говорить! — Редфилд, которому удалось встать на одно колено, шлёпается обратно на асфальт, материться, шипит и катается по земле, держась за ушибленный подбородок. «Мозги у него ушибленные.» Такая мысль посещает двух наблюдающих, только у старшего в иной формулировке, но смысл тот же. Зато становится любопытно, что именно эта пьяная туша пытается сохранить в секрете. Потом. По приказу Альберта, оперативно заглушившего двигатель и закрывшего машину на замки, пьяное тело доносится до квартиры, укладывается на кровать. Нивенс, который стёр пот со лба, мотает головой, в очередной раз разочарованный, пока лицо у Вескера становится просто неописуемым. Он стоит и смотрит на стену, которая была обклеена фотографиями с его участием в самых разных ситуациях, позах и степени присутствия количества одежды. С блондина чуть очки не упали и Пирс хватается за голову, пока тот не видит, кроет матом Криса, который перевернулся на бок и теперь сладко спал причмокивая. — Что это? — Вескер растерян, напуган, разворачивается, смотря выпученными глазами на спящего принца. Нивенс начинает лихорадочно думать. Если сейчас, не дай бог, у Альберта приключится инфаркт, то Пирс его просто не откачает. Если Вескер взорвётся, начиная расталкивать Редфилда, то последствия будут такими, что страшно представить. Кто-то кого-то убьёт и ведь даже не знаешь на кого ставить. — Это… Его любовь. — Нивенс пожимает плечами, не зная что делать, пока лицо блондина начинает приобретать естественный вид. Слава богу, кровопролития не будет. Вескер даже проявляет интерес, убрав руки за спину, рассматривает, а после выдаёт вердикт, указывая на самую откровенную фотографию. — У меня побольше, но неплохо. — Пирса приходится откачивать. У Редфилда выражение лица такое, будто он съел что-то очень невкусное, но при этом хочет ещё. Неприятное в общем. Он поспал три часа, его черепная коробка прыгает во все стороны, а тут ещё над душой две пары глаз, внимательно наблюдают. И ведь взгляды одинаковые. Убийственные. — Добрый вечер, Крис. — Альберт, сидящий на стуле, скрестив руки и закинув ногу на ногу, даже через свои очки дырявил парня взглядом. — Как самочувствие? — Вопрос вообще с необеспокоенной информацией и Пирс, его задавший, стоит ещё ближе к причине всех несчастий, уперев руки в бока. А потом взгляд падает на стенку с фотографиями. Всё, сейчас он будет получать пиздюлей от блондина, который всё это лицезрел и Пирса, который на свою беду это сделал. — Д-дерьмово… Не пугайте… — Голос хрипит и Редфилд натягивает одеяло сильнее, надеясь, что это спасёт его ото всех увечий. Вескер поднимается. Сейчас кого-то будут ебать. — Ну что ты, сладкий, мы же за тебя беспокоимся, не бойся, солнышко. Сейчас мы тебя умоем, накормим и спать уложим… В могилу блядь! — Пирс взрывается потрясающим гневом, пока Альберт опирается рукой о стол, начиная грозно постукивать пальцем. — Что ж, достаточно. Его убийство не принесёт нам удовлетворительного результата, а что касаемо этого… — Вескер поворачивает голову в сторону фотографий и сердце падает куда-то в пятки, очень оперативно рискует вернуться и выпрыгнуть из ушей. — С этим позже разберёмся. — Не будь здесь Альберта, Нивенс бы предпочёл расчленить друга на миллион кусков. Хотя ему ничего не мешает, да и человек с медицинским образованием, снимающий очки, поможет сделать всё, чтобы было как можно больнее. — Тогда на кой хуй ты припёрся? — Вескер с минимальным количеством времени общения с этим человеком уже привык к матному потоку, хотя слух режет. В конце концов из армии другими не возвращаются. Пустыми, матерыми или погибшими. — Крис, сведи мосты или я вырву тебе язык. Кстати, он знает. — У Редфилда сначала цвет лица приобретает оттенок красный. Потом синий. А после белее простыни, на которой тот лежал. На мужчину смотреть страшно, а друг получает звание самого великого предателя в его жизни. — Опустим этот момент. Ты догадываешься почему я здесь, не так ли? — Брюнет находит в себе силы встать и начать отходить от двух потенциально смертельных угроз его жизни. Не хочется умирать в двадцать семь. — Пошёл к чёрту. Это было на один раз, не больше. — Вескер реагирует немного дёрнувшимися бровями. Нивенс, свидетель всей этой сцены, решает удалиться, пожав руку на прощание Альберту и хлопнув друга по плечу. Нет, это уже сказочное свинство со стороны Пирса, который дал понять, что ушёл, громко закрыв входную дверь. — Теперь, когда нам не мешают- — Я сказал всё чётко и ясно. Надевай свои очки и проваливай нахуй отсюда. — Вескер не может понять причины, как бы не старался. Он и не думает выполнять требование, но внутри всё оживает. А ведь ещё даже не коснулся, а уже приятно становиться. Крис не злится, а боится мужчину. Вот причина, по которой силы так быстро кончились, очевидно же. — Позволь кое-что сказать. Ты любишь меня, и я пришёл к тебе. Не думаешь, что прогонять меня сейчас нецелесообразно? — Редфилд немного расслабляется, берёт себя в руки, хмурится, сжимая кулаки. — Любовь любовью, но страдать я теперь предпочитаю в одиночестве. А ещё, ты задолбал своими высокими фразами. Это не потому что я долбаёб, нет, а потому что ты такой весь потрясающий строишь из себя чёрт знает кого. Ты двадцать лет отслужил и тебя просто выкинули за твои эксперименты. Но тебе мало, конечно, хуй ты целеустремлённый, надо ведь хуйнёй заняться от нечего делать! Знаешь что, дохуя умный Капитан Альберт Вескер? Давай! Еби! Прямо здесь и сейчас! Я твой! — Блондин молчит, с каждой фразой его лицо становится всё мрачнее. Становится трудно дышать. Впервые кто-то говорит ему нечто подобное. Впервые кто-то говорит с ним так. Своё имя звучит из этого рта как что-то давно потерянное, но очень дорогое сердцу. Всё удовольствие, как рукой смело, а разодранная рана начала кровоточить. Да, это действительно больно. И даже большое количество мата не режет слух как раньше, нет оно грамотно подобрано, бьёт точно в цель. Вескер делает глубокий вдох. — Ты прав. — Крис не двигается, когда мужчина проходит мимо, аккуратно обойдя парня, чтобы не задеть плечом. Не двигается, когда смотрит в окно, немного отодвигая штору. Вескер на ходу ключом отпирает замки джипа, садиться в него, заводит двигатель и профессионально развернувшись, уезжает. Разум наконец-то расслабляется, а вот на сердце теперь сквозная рана. Редфилду начинает казаться, что он чувствует боль за двоих. Наверняка мужчине сильно гордость прищемило. Гадкий опыт, липкий, воняющий кровью. Слышен звук того, как человек, долго работающий над чем-то, втягивает воздух сквозь зубы, а после выдыхает. Они в полной экипировке, настолько, что не видно вообще ничего. Ты не сможешь сказать кто конкретно стоит перед тобой, если отчётливо не знаешь его голоса, манеру общения и приблизительное телосложение. Крису было плевать, кто в очередной раз берёт его, потому что всякий раз они менялись. С этим мужиком всё вообще случайно получилось. Парень засёк его во время секса с другим и когда второй вышел, зашёл сам, сразу же оказываясь в этих руках. Застёгиваются оперативно, но Редфилд не может толком двигаться, опираясь руками о стенку полуразрушенного дома. На этой территории их сотни, побитые бомбардировкой, сохранившие в своих потрескавшихся стенах чужую боль и страх. Кровь — это отпечаток смерти на этих стенах. — Если правильно судить, то ты удовлетворён. — Голос сложно различить из респиратора и шлема. Этого мужчину только выдаёт вышитая надпись на толстой куртке. «Капитан 53Б» Звание понятно, а вот насчёт кода ничего не ясно. Здесь все ходили с такими кодами и у каждого он отличался, но даже зная его, ты не узнаешь кто это конкретно. Это скорее как раз таки имя и фамилия. Крис выдыхает и начинает застёгиваться, несмотря на дрожащие ноги. — Чёрт, да, ты угадал. Кажется ты часто этим занимаешься, даже слишком. — Человек сзади поправляет множество ремней, делает это медленно и спокойно, потому что в таких тактических перчатках практически невозможно сделать всё сразу и правильно. — Если быть честным, я начал практиковать это не так давно. Но ты хочешь повторить, не так ли? — Обычно Редфилду отказывали в такой просьбе или давали согласие, а на «Стрелку» не являлись. А тут этот Капитан сам предложил, что является большим праздником на сердце Редфилда. — Хм, Кэп, а ты не хотел бы сменить обстановку? Может, лучше делать это где помягче и без этой мешающей фигни? — Мужчина сверяет наручные часы, молчит какое-то время, ждёт, пока партнёр соберётся, а после берёт винтовку, прижатую к стене час назад. — Ты не так давно в нашем подразделении, так что я объясню. Мы делаем это полностью экипированные специально. — Крис останавливает его. Разговор о приятном перетекает не в самое лучшее русло, ведь и так всё понятно. — Будет дерьмово, если ты увидишь погибшего товарища, с которым делал это долгое время. Привязываешься же, потом как убитый ходишь. — Собеседник кивает, выходя на лестницу, по которой предстоит спускать около двух этажей. — Узнав о смерти не только товарища, но и любовника, это обязательно подрывает, выводит из постоянной боевой готовности. Как ты и сказал, привязанность может оказаться серьёзной опасностью для жизни. Многие, погибнув, не хотели бы забирать с собой других. — Крис спускается за Капитаном, пытается запомнить его голос, телосложение, но они все, на такие встречи, специально одевают как можно больше, чтобы быть больше своих изначальных размеров. — Любить здесь — подписать себе смертный приговор. — Мужчина впереди резко останавливается и Редфилд врезается в него, удивлённо смотря, но этого не видно за специальной экипировкой. Но мужчина всё равно оборачивается в пол оборота. Наверняка тот сильно удивлён. — Не дурно сказано. Встретимся там же, через три дня, в это же время. Подожди немного здесь, я пойду первым. — Крис не понимает, ради чего такая конспирация, но кивает, пожимает плечами и садиться на лестнице, держа в руках винтовку. В его голову лезет слишком много мыслей. Полюбить на войне это страшно, практически невозможно, но всё же это происходит. Если Редфилд влюбиться здесь в кого-то… Он не сможет спокойно умереть, зная, что оставит любимого человека одного, страдать с этим горем, а также, да, подвергает его смертельной опасности. Насколько же сильно не повезёт человеку, который полюбит его в этом аду? Крис чувствовал, далеко не раз, чувство потери человека, к которому сильно привязался. В принципе, люди служащие здесь, правильно поступили. Но всё равно это настойчиво лезет в голову. Даже когда местный командир неожиданно собирает весь состав подразделения, перечисляя каждого. — Редфилд! — Названый поднимает голову на мужчину, который в солнцезащитных очках осматривал людей. Выходит, показывая себя. Мужчина в военной форме осеннего образца осматривает вышедшего бойца, отмечает что-то в бумагах, а после кивает, позволяя вернуться в строй. И ведь лицо Криса, на протяжении нескольких дней не самое лучшее. Перед тем как снова одеть на себя всю экипировку, чтобы скрыть свою личность, он сидит у костра с остальными бойцами. Те давно в этом подразделении, всё знают и понимают. Не хотят знать, с кем занимаются этим и очень часто меняют партнёров. — Как думаете, сколько людей из местных Капитанов может быть здесь на постоянной основе? — Крис задаёт этот вопрос зная, что большинство офицеров постоянно в разъездах, получают указания в штабах, документы, снаряжение. Несколько мужчин, что доедали содержимое сухого пайка, задумались, а после ответили. — Командир если только, мужик тот в солнцезащитных очках. — Редфилд не сдерживает смешок, оставляет пустую металлическую миску. — Он их круглый год носит, но всё равно толковый Капитан. — Солдаты подхватили эту тему окончательно, начиная разговаривать об этом мужчине. — Мда блядь, Альберт Вескер это просто бегающий волк в форме, всё время при деле. — Неожиданно голова брюнета, услышавшая это, начинает болеть так сильно будто вот-вот взорвётся. Редфилд едва не падает с кровати, с криком и весь в поту. Дышит тяжело, чувствуя быстро бьющееся сердце. Маленькое воспоминание, но слишком тяжёлое. Да, Крис чувствовал, что этот мужчина не впервые ему попадается, хотя и не был полностью уверен. Но теперь всё медленно встаёт на свои места, как кусочки пазла. Пирс открывает дверь бодрый и трезвый полностью, с кружкой кофе в руках. Пропускает нервного друга, выгибая бровь. — Это он! От него я сбежал из армии! — Поднятые брови дают понять, что Нивенс, как минимум в шоке. — С чего ты взял? — Приснилось! — Вообще чувства юмора у Криса было очень специфичное. Иногда он выдавал что-то такое, от чего чуть ли живот не взрывается от смеха, а иногда выкидывал вот такое, заставляя друга думать, шутка это или нет. — Я серьёзно говорю! — Пирс уже начинает проникать в суть дела. Конечно, пока они ждали пробуждение страдающего алкогольным состоянием, этим двоим удалось немного переговорить. — Хорошо, хорошо, я понял. Но, тогда получается, что вы спали уже, в армии, да? — Вот тут Редфилд немного успокаивается, стараясь сопоставить два плюс два. А ведь, действительно неизвестно, кто мог быть из того подразделения внутри него. Да и вся проблема в том, что воспоминания пришли не все, а их меньшая часть. — Не знаю. — Пирс садиться на стул, делает глоток кофе, пока Крис в мрачной задумчивости хозяйничает в чужой квартире делая себе зеленый чай. На самом деле большое желание снова нажраться. Если закрыть глаза, то брюнет готов поклясться чем угодно, что видит спину блондина обтянутую рубашкой военной формы. Он говорит что-то, но разобрать невозможно. Сердце начинает предательски биться быстрее. Внутри скребёт что-то непонятное. — Тогда у меня для тебя плохие новости. Ты вполне мог быть одним из подопытных в его экспериментах. — Редфилд не реагирует на это так, как должен был бы, собирается с силами и не позволяет страху пожрать себя с головой. Садиться рядом с другом, отпивая чай. А ведь Пирс прав, это вполне вероятно. — Но я жив. — Нивенс мотает головой в несогласии, достаёт телефон и рыщет в нём какое-то время. Крис искренне благодарен всем силам, что на его стороне такой друг, который пускай и может выкинуть что-то предательское, но делает это на благо парня. Альберт бы самолично вымотал из брюнета правду, так что Пирс избавил Криса от душераздирающего признания. Да и двоих наедине оставил, чтобы поставить все точки над «и». — Вескер действовал очень разумно и с большой осторожностью. Но, проводил свою работу над теми, с кем спал. Есть несколько свидетелей этого. Также, вводимый препарат не был опасен для жизни и выводился из организма, максимум суток через двое. У убитого им солдата нашли след от укола. Он отслужил ещё пол года, после того как его засекли. И обвинения ему предъявили исключительно в убийстве. — Крис слушает, старается напрячь память. Только вот получается это дерьмово. На душе чудовищно паршиво, будто всю его жизнь затянуло тучами. Теперь нет никаких сомнений, что он сбежал из армии из-за этого мужчины, который допустил такую ошибку. Как он умудрился? Разве такие люди не действуют чётко и выверено, проверяя каждый свой шаг? — Этот ублюдок использовал простых солдат, как лабораторных крыс и не понёс наказания? Чёрт, чем больше я об этом думаю, тем хуже себя чувствую. Будь он проклят! — Пирс смотрел за мучениями друга. Крис разрывался из-за всего этого. Он любил человека, который вполне мог использовать его ради достижения своих целей раньше. Любил того, от кого сбежал по непонятной причине. И теперь встретился с ним снова, ничего не помнящий и ослабший. — Крис, успокойся. Пока ты сладко спал мне удалось… Немного поговорить с ним. Взгляд Нивенса всё время бросается на мужчину. Тот стоит со скрещенными руками, твёрдо, смотря через свои очки на спящего Криса. Самые разные чувства поселяются в сердце и разные мысли бегают в голове. — Так ты действительно ставил эксперименты на своих подчиненных? — Вескер поворачивает голову. Его лицо практически не меняется, но видно, как его хватка на собственных руках стала крепче. — Это звучит достаточно грубо. — Ого, такой товарищ почувствовал себя оскорблённым? Такое возможно? Но, стоит отдать мужчине должное, тот держится самым натуральным особняком, снова смотря на спящего красавца. — Я просто хочу узнать, пересекался ли ты с Крисом. Остальное меня мало волнует. — Альберт мог бы показать своё удивление, но не делает этого. Оказывается в окружении брюнета есть такой друг, который действительно, искренне беспокоится за него. — Я бы запомнил такую личность. — Пирс смотрит, пытается прочитать эту личность. Он говорит уверенно, не меняется в лице. Неужели не врёт? Нивенс чувствует что-то такое важное, упускаемое из вида и ведь бог знает, где искать. Дьявол кроется в деталях. — Что ты вкалывал людям? Неужели тебе настолько плевать на людские жизни, что ты так использовал их? — Вот тут уже есть реакция. Альберт немного отворачивается, видно напряжённые плечи. В яблочко. — Набор витаминов, не более. Это не было опасным для жизни. — Вескер будто игнорирует тот факт, что ставил эксперименты. Будь это крысы, чёрт с ним, хоть обколи их. Но живые люди, их жизни, это не игрушка, а ты не бог, который может манипулировать всем этим. Пирс чувствует задатки отвращения к этой личности. Почему этот блондин так зацепился за Криса? Неужели они действительно пересекались? Редфилд не сможет ничего сказать из-за своей амнезии, а Вескер на смертном одре не признается. И как теперь разбираться во всём этом безобразии? Крис стоит на информационной стойке, отбивает пальцем поверхность стола, пока молоденькая девушка пробивает информацию. Пирс просто заставил его пойти на разговор с мужчиной. Дал адрес его работы, подготовил всю информацию. — Простите, но руководитель сейчас отсутствует. Если я могу чем-то вам помочь- — Крис специально делает такое лицо, будто вот-вот взорвётся от гнева. Актёр из него, конечно, был никудышный, но на такой девушке его манипуляции должны сработать. — Что значит нет? Я приобрёл ваш товар, и теперь эта крыса скрывается от меня? Да я в суд подам! — Глаза у сотрудницы становятся огромных размеров. Она начинает ещё быстрее бить по клавиатуре, а после вовсе достаёт телефон, сказав, что попытается связаться с начальством. Это удаётся, потому что на грани слуха Крис улавливает знакомый голос из динамика телефона. С недовольным лицом показывает сотруднице передать ему трубку и та, немного подумав, делает это. — Это я, нужно срочно поговорить. — В ответ раздаётся тишина. Конечно, ущемлённая гордость мужчины после всего, что ему было сказано, просто отказывается воспринимать такую вещь как Редфилд. Но голос за спиной всё равно раздаётся. — Крис, верни ей телефон. Джесс, с этого момента меня действительно нет на месте. — Альберт крепок и серьёзен, как и всегда. Крис следует за ним по множествам коридоров этого здания, едет в лифте, изучая блондина. Пытается вспомнить хоть что-то ещё, но голова начинает предательски болеть, вынуждая остановиться. Уже в кабинете этого руководителя Крис засыпает того вопросами. — Ты знал, что мы служили вместе? — Вескер усаживается на своё место, меняет очки с солнцезащитных на простые, достаёт из папок множество бумаг. — Мне известно об этом. Чего ты хочешь, Крис? Я занят, как можешь заметить. — Альберт сильно скрывает своё состояние. Если посмотреть на него повнимательнее, можно заметить, что тот в унынии, отчаянии, не способный воспринимать всё. Слишком устал, как физически, так и морально, а после разноса от Криса ему действительно защемило гордость. Редфилд уверен, что даже во время службы, этот мужчина прикладывал огромное количество сил к своей работе. Неизвестно конечно, с какого именно момента он начал свои эксперименты на живых людях, но нельзя отрицать тот факт, что для него это было важно. — Разобраться во всём этом хочу. И не уйду отсюда, пока ты не дашь мне ответы. — Альберт поднимает голову с документов на парня. Его лицо спокойное, но опять же, уставшее. Только по помещению прокатывается согласие и Крис усаживается на небольшой диван, скрещивая руки. — Мы спали во время армии? — Вообще, работающий Вескер, в его состоянии, это что-то с чем-то. Неужели именно так он выглядел ещё и в армии, так же сверяя все бумаги и информацию в них? На душе у обоих паршиво. — Я не располагаю такой информацией. — Официальный, сука, аж до тошноты. Крис пускай и понимает манеру общения этого человека, но вот эта его черта… — Ты колол в меня что-то? Использовал? — А вот тут уже совсем другая реакция, не такая спокойная и даже безразличная, как раньше. — Нет. — Говорит уверенно, чётко, знает правду в своих словах. Редфилд понимает, что этот блондин, в отличие от него, контузию не получал и не страдает амнезией. Он знает всё, потому что виноват. — Так что было между нами во время службы? Хочешь сказать ничего? — Альберт выдыхает, тяжело, очень устало. У него наверняка много своих проблем, которые при такой работе требуют срочного решения, а тут Крис капает на мозги своими вопросами и просто присутствием. Ответа так и нет. Чем больше смотришь на этого блондина, тем сильнее разные чувства начинают выбираться из глубин сознания. Любовь, что воет от осознания того, что раньше они могли быть знакомы. Отвращение, ведь тот использовал людей и не чувствует вины. Что-то тяжело давит на грудь, не даёт больше говорить. Редфилд поднимается, берёт второй стул перед столом мужчины и ставит рядом, спиной опирается на того, кто резко перестал работать с компьютером. Крис думает, что став таким образом ближе, удастся что-то понять, вспомнить. Но Вескер не реагирует, продолжает свою работу. Только сидит ещё более крепко, как надёжная опора. Через время всё же раздаётся голос. — Если это всё, что ты хотел, то уходи, я работаю. — Крис ухмыляется, прикрывая глаза. О нет, он не уйдёт даже при смерти. Осознание, что приятно просто вот так быть рядом с этим человеком, теперь сражается с логикой и трезвостью мыслей. — Я разобраться во всём хочу, так что обойдёшься. — Тяжёлый вздох прокатывается по помещению, как предвестник страшной бури. И ведь Вескер врывается, пускай и спокойно. Только голос выдаёт нотки нервозности. — Что ты хочешь услышать, Крис? Да, мы служили вместе. Да, я ставил эксперименты на людях. Ты не имеешь к этому никакого отношения. — Альберт старательно пытается дать парню то, что нужно. Ему неудобно быть рядом? Неужели действительно так сильно отвлекает от этой чёртовой работы. — Если хочешь выгнать меня, то словесно у тебя ничего не получится. Попробуй использовать силу. — Вескер по-хорошему, может прибегнуть к этому способу, вызвав кого-то, чтобы те проводили парня до выхода. Ему же не нужно, чтобы посторонний человек ходил по его лаборатории без присмотра. Может сделать это сам, взяв за шкирку и выкинув, как непослушного пса. Но Альберт резко поднимается, заставляя Криса упасть назад. Опора исчезла. Мужчина забирает несколько листов со стола, меняет очки и двигается к выходу. Редфилд не успевает выйти за ним и дверь закрывается перед самым носом. — Когда решишь уйти, свяжись с моими людьми и я выпущу тебя. Одеяло и подушку найдёшь в шкафу. — Вескер уже успел понять, что брюнет настойчивый, даже слишком. Или давно это знал. Крис бьёт по двери кулаком, явно недовольный таким положением дел. — Вескер! Выпусти меня отсюда сейчас же, черт бы тебя побрал! — Только вот ответа не следует. Уже ушёл? Редфилд с рыком достаёт необходимое из шкафа. Да, упёртый баран. Неужели мужчина думает, что Крис посидит минут десять и взвоет? Ага, сейчас блядь! Сидеть тут будет, даже если сдохнет! Лежать на небольшом диванчике, который не вмещает тело полностью, в какой-то степени даже приятно. Смотря в потолок помещения, хочется собрать мысли, получить какие-то выводы. Только вот думается исключительно о блондине. Крис рычит, переворачиваясь на бок и накрываясь одеялом с головой. Поспит лучше, а когда этот учёный вернётся, душу из него вытрясет, если та есть конечно. Вескер возвращается часов через шесть, уставший ещё сильнее. Он аккуратно открывает кабинет ключ-картой, заходит и нажимает на кнопку минимального освещения, которое освещает путь до стола. Его взгляд падает на спящего Криса, с которого слезло одеяло. Альберту становится дурно. Он опирается плечом о косяк двери так, будто сползёт умирая. Его взгляд невозможно прочитать за стёклами очков. Редфилд ворочается, когда одеяло оказывается на теле.