Resident Evil (Сборник)

Крис выходит из машины, смотря на высокое здание отеля. Чёрт, никогда себе не изменяет. Брюнет входит внутрь, смотря на роскошь, что так и бьёт по глазам, а ведь это только ресепшен. Он знает это здание и один определённый номер, где уже сидит тот, с кем слишком странные отношения. До абсурда и тонны мата, которая выливается всякий раз, стоит вернуться в одинокую квартиру. Парень доходит до милой девушки, смотрит сначала на потолок, а затем уже на сотрудницу. — У вас тайских белок в шесть сорок на ужин не подают? — Любой другой бы просто потерял дар речи от такого вопроса, но милая блондинка что-то напечатала на клавиатуре, а затем выдала индивидуальный ключ. Будь ты проклят со своими шифрами. Он поднимается на лифте до двадцать четвёртого этажа и дойдя до конца коридора заходит внутрь, приложив ключ-карту к замку номера люкс. Из коридора видно спальню, в которой горит несколько настольных ламп, а в остальном пространстве мёртвая тишина. Стал настолько беспечным? Крис проходит дальше и подпрыгивает, когда за ним открывается дверь из ванной, на автоматизме достаёт пистолет и другой на таком же автоматизме его перехватывает. Странные глаза кошки впиваются в парня и последний готов под землю провалиться, только бы на него так не смотрели. Но Вескер с ухмылкой и в одном полотенце на талии отпускает служебное оружие оперативника и идёт дальше по коридору, доходя до шкафа и начиная там одеваться. Редфилд входит внутрь и напрягается больше, краем глаза заметив полностью обнажённое тело бывшего Капитана. — Извращенец… Чем тебе белки не угодили? — Он старается не смотреть, но при этом дойти до кресла и сесть. Альберт же, звеня пряжкой ремня, смотрит немного повернув голову, а после ухмыляется. — Угодили. Просто это был единственный свободный шифр отеля на сегодня. — О, у этого мужчины, что садится в кресло напротив всегда три миллиона отговорок, которые выглядят точными и чёткими, будто он не мог доплатить несколько тысяч и выдать что-то своё. Нет, нужно заставить парня выглядеть полным идиотом. Альберт немного ухмыляется, делая несколько глотков виски из бокала со льдом, а после откидывается с долгим и чувственным выдохом. Что мог делать этот био-террорист, что так вымотался? — По традиции у нас ещё три часа до начала, так что мы можем поговорить или снова сыграть в молчанку. — Они всегда молчат прежде чем начать. Возможно каждый разбирается в себе и своих мыслях, но по большей части мучительно долго считают время до начала. Традиция. Редфилд поднимает взгляд на мужчину, что берёт со столика книгу и распивая спиртное начинает её читать. Слишком… — Что будет, если однажды мы сцепимся и один умрёт? — Крис даёт себя услышать и красные горящие глаза поднимаются с текста на парня. Смотрит так тупо, наивно, надеясь увидеть в холодном лице хоть что-то хорошее. Вескер выдыхает, захлопывает источник знаний одним движением и смотрит в панорамное окно. Нет, не ищет ответа, но так лучше, чем его буду свербить эти детские глаза. — Крис, ты прекрасно знаешь, что я не могу заниматься этим с кем-то другим, меня буквально тошнит. Ты тоже не можешь, потому что не хочешь стать «грязным» со своими убеждениями ангела. Тем более, мы прекрасно знаем, кто как любит. — Мужчина поднимается со стаканом в руке, опирается о подлокотник, наклоняясь непростительно близко и смотря в глаза. — Ты сейчас плюшевый, но уже через два с половиной часа будешь стонать подо мной как- — Редфилд с красным лицом закрывает чужой рот ладонью, сражается с внутренним желанием вмазать кулаком по этой довольной физиономии. Когда совратитель садиться на место, он подпирает голову кулаком. — Я серьёзно. — Конечно, только вот блондин будет до последнего извиваться, как уж на сковородке. Потому что ненавидит все эти разговоры. Не сказать, что от них тошнит, но начинать думать о чём-то, кроме уничтожения мира, не шибко то и хочется. Но он откидывается, принимая этот моральный бой и начиная ходить сразу с козырей. За что можно любить Альберта Вескера? Он никогда не врёт. Он ударит тебе правдой в лицо, со всей дури, смотря в глаза и не отводя их до последнего. И неважно, где вы находитесь, кто стоит рядом с вами. Задай любой вопрос и он абсолютно честно, а ещё скорее всего, ужасно больно, на него ответит. — Хорошо, давай по-твоему. Если я убью тебя, то с течением определённого времени сотру себе кожу на кулаке. Большего не жди. — Вот, что и требовалось доказать. Вообще, Редфилд привык. Альберт с чужой подачи начинает свою подпартию «Я не вру, но вот конкретики ты не просил.» Ничего не остаётся, кроме как смириться. Только вот что в одной игре, что в другой, парень остаётся пассивным, не давая своих ответов. Они и не нужны, блондин читает его как открытую книгу. — Но, если подумать более масштабно, то я очень быстро стану импотентом. Ты действительно хочешь подвергнуть меня такой пытке? — Крис, в отличие от блондина, садистом не был. Мазохизмом через раз пахло, но чтобы так, точно нет. Альберт даже не говорит, не задумывается о том, что всё может обернуться иначе в один прекрасный день и кулак стирать в кровь будет брюнет, что поднимается с кресла, под выгнутую бровь человека напротив. — Ты поразительно спокоен для того, кто час назад мне в трубку рычал немедленно быть здесь. — О, да, когда у Вескера свербит в одном месте он очень плохо себя контролирует. С Крисом можно. С этим парнем в принципе можно быть собой, но всё дело в том, что блондин и себе не врёт. Он прекрасно понимает, что хочет завалить парня на роскошную двуспальную кровать, стащить штаны и иметь его на протяжении четырёх часов. Но они терпеливо ждут, тратят время до начала. — Не поверишь, солнышко, но только твоё присутствие заставляет меня давиться этим средним виски и всё-таки попытаться дочитать этот отвратительный бульварный роман. — Не шутит. Просто в хорошем настроении. Терпит. Только вот у Редфилда, что хватает мужчину за рубашку, терпение кончается быстрее. Он с лёгкостью бросает мужчину на кровать и быстро садиться на бёдра, стягивая с себя куртку. — Я избавлю тебя от этого, Вескер. — Последний выглядит как самый довольный кот, который не просто цистерну сметаны съел, а сорок тяжеловозов. Его руки, на удивление грубые на ощупь, ведут по талии оперативника, пальцами с несильным нажимом доходят до паха и нажимают под звук усмешки. — Нарушаешь традиции, Крис. — Не сказать. Оказывается именно у брюнета свербит в одном месте и хочется его чем-то заполнить. Кандидат, который помогает расстегнуть ремень на джинсах, очень подходит. Никто другой. Он первый и последний. — Просто меня это заебало. — Вескер выгибает бровь. На самом деле, он прилично удивлён. Редфилд, что до начала процесса и в его течении, вёл себя очень скованно каждые полгода в этих встречах, сейчас открывал себя с совершенно другой, очень извращённой стороны. Не сказать, что не нравится, но это хорошая мотивация, чтобы грубо перевернуть того на живот и поставить в коленно-локтевую, прижаться к спине, нависнув, прикусить за ухо, услышав недовольный рык оперативника. — Ты же хороший мальчик и подготовился, как я просил? — Крис с дрожью выдыхает, когда чувствует пальцы внутри, выгибается, зная что мужчина за ним довольно ухмыляется. — Всё для вас, Капитан. — Вообще брюнету интересно, икалось ли блондину и с какой силой, пока два часа назад Редфилд растягивал себя в ванной, зная, что войдут в него без всякой жалости. Успел потренироваться в рукопашном сексе, но это не критично. На всякий случай нужно держать себя в тонусе. — Благодарю. — Альберт снимает рубашку, бросая её куда-то в угол комнаты, но кому интересно это, когда собрались здесь вовсе за другим. Крис в предвкушении собирает одеяло в кулаках, чувствует, как сзади пристраиваются, а после входят полностью одним плавным толчком. Сжатые зубы и кулаки самое меньшее из той гаммы, но Вескер поддерживает, расцеловывая шею и сжимая чужие руки своими. Дерьмово, но он старается, одновременно с этим начиная двигаться, даже не думая дать передохнуть или привыкнуть. — Схалтурил. — Редфилду ужасно хочет развернуться и дать мужчине хорошую затрещину, чтобы много не пиздел, так ещё и под руку, но несколько толчков достающие простату выбивают воздух и он напрягается всем телом, жмётся к блондину, закусывая губу. Всегда с ним так. Боль разбавляется удовольствием, а после всё льётся через край, с этим множеством отвратительных чувств и желаний, что так хочется сделать. Но у них теперь почти на два часа больше. Первый оргазм проходит феерично. Вместе с привычным, желаемым укусом в плечо. Своеобразный подсчёт, сколько они выжмут из друг друга в этот раз. По традиции, никто не останавливается. Движения продолжаются вместе с вознёй и попыткой занять главенствующую роль в процессе. Сдаётся оперативник не так быстро, как обычно, опираясь руками о крепкий живот и отвечая своей ухмылкой на чужую. — Бесишь меня. — Десять минут на взаимный обмен комплиментами под редкие, но точные толчки. — Аналогично. — Слишком странная парочка, но понимают друг друга без слов. Это было в S.T.A.R.S., в бою на острове Рокфорт и все последующие годы. Ох, каких же пиздюлей он отвесил блондину, когда узнал что тот отпинал его сестру. Год не давал. Потом сорвался и две недели не вылезал из-под крепкого тела, что очень долго и чувственно над ним издевалось, наигранно находясь в обиженном состоянии. — Ты так и будешь двигаться, как полусдохшая черепаха? — Редфилд с выдохом опускается до упора и после своей реплики стонет с рыком, когда Альберт в качестве мести несколько раз бьёт точно в цель. — А ты ворчать, как бабка столетняя, прекрати и я подумаю. — Крису хочется ответить что-то в ответ, потому что Вескер даже не старается. Как будто не заинтересован. На самом деле, очень хорошо сдерживается, а не то это была бы третья кровать в номере, которую они сломают. Кусаются больно, только если один делает это из чувства собственнических наклонностей и желания разбавить удовольствие болью, как обычно, прекрасно ловя тот идеальный баланс, то Крис просто поддерживает его в этом. А ведь раньше даже поцеловать боялся. Вот что время разлуки делает с людьми. Жаль, но наверстать упущенное за столь короткий срок в восемь часов невозможно. Но ужасно не хочется вылезать из чужих крепких рук, хозяин которых по традиции ловит тридцать минут на крепкий сон. А Редфилд просто наслаждается, забивая голову. Он думает, что может сказать, пока блондин не особо быстро соберется и уйдёт. Но всегда молчит, будто в приятный напиток, послевкусие которого было восхитительным, вдруг отравили, налив туда что-то горькое, кислое и вообще несъедобное. Брюнет раскладывается звездой, смотря на Вескера, что с бурчанием встал двадцать минут назад, умылся и теперь перед зеркалом поправлял ворот водолазки. — Нам слив на Спенсера дали. — Это становится точкой не возврата, момент, когда всё валиться из рук сразу двух человек, но если первый моментально ловит, не давая упасть, то вот второй смотрит на осколки. — Мне тоже. — Не осталось той атмосферы игривости и азарта, теперь Альберт, что одевает наручные часы, пускай и идёт на диалог, но максимально не хочет говорить больше трёх слов. — Поеду я и Джилл. — Не реагирует. Мужчина садится на кровати и одевает туфли, откашливается в кулак, а через пару минут поднимается, поправляя пиджак. — Что делать будем? — Молчание повисает, минут на десять точно, причём мужчина не двигается, явно думая. Только всё равно ведёт себя максимально отстраненно. Он уже всё решил, но впервые пытается не быть ублюдком. Зачем-то. — Откуда мне знать? Крис, ты взрослый мальчик, думай. Если не хочешь, чтобы я ушиб тебя там и малышку-сендвич на пару, то ищи обходы. Заболейте, пораньтесь. — Конечно тот понимает, что это варианты не рабочие, что эти двое больше всего знают об «Umbrella» и ужасе, что там наворотили, так что ничего удивительного в этом нет. В самый кровавый бой кинут самых сильных и готовых. Хочется что-то парню сломать, но он быстро передумывает. — Хах, как у тебя всё легко. — Слышится недовольный выдох и блондин одевает очки, смотрит как оперативник поднимает белье с пола. Тоже одевается. Старался держать этот момент как можно дольше, но по итогу всё просрал. Криворукий идиот. — Крис, каждому перепадёт по своему, ты это прекрасно понимаешь. Не веди себя как ребёнок. — Конечно попытка вразумить успехом не увенчается. Альберт думает с сильным уклоном на реализм, конкретное положение ситуации, в то время пока брюнет цепляется за их отношения, которых быть вообще не должно. — То есть тебе максимально плевать? — Не сказать что именно плевать. Просто отступить на полпути ему не позволяет гордость, амбиции и ещё дохрениллион фактов. И за каждый блондин пояснит лучше профессора в университете. — Я предложил тебе- — Дерьмовые предложения. Вескер, я хочу разобраться с этим дерьмом, но не хочу- — Наивный чукотский мальчик, откуда же ты свалился на белобрысую голову? Ах, да, BBC. — Последствия будут в любом случае. Ты ввязался в это в 98-м и теперь пытаешься юлить? Редфилд, включи мозги и пойми, что не будет как ты хочешь или как хочу я. Давай просто представим. Мы втроём пересекаемся в особняке Спенсера. Минимум, что сделаю я, это сверну кому-нибудь шею. Максимум, который можешь сделать ты, попрыгать, побегать и предложить отступить. Всё, вот рабочий вариант. Что тебе не нравится? — Странное видение ситуации, особенно с пунктом «Свернуть шею», но брюнет только хмурится и отворачивается. — Всё. Ты можешь же- — Нет. — Оба упёртые как бараны. У обоих есть почва почему они будут отказывать друг другу. Атмосфера становится слишком хрупкой и оба готовы наставить оружие в морду другому. — Поступим традиционно. Пускай всё идёт так, как пойдёт. Не забивай себе этим голову. — Становиться ещё более дурно, когда за Альбертом до безобразия спокойно закрывается дверь. И до жути обидно. Хотя, блондин буквально в лоб заявил, что может поддастся в бою и обойтись малой кровью. Брюнет садится на кровать, закрывая лицо руками. Традиция, сука.