Resident Evil (Сборник)

Вескер та натура, которая о чём-то, по его исключительному мнению, не важно, долго думать не предпочитает. Но он стоит на балконе в три часа ночи, смотрит на улицу и затягивается сигаретой, выдыхая дым. Он подхватил вредную привычку от Криса, что всегда мог резко проснуться посреди ночи от очередного кошмара и пойти курить, чтобы успокоить нервы. Они не были в отношениях. Просто трахались. У Редфилда в тридцать пять своя жизнь с семьёй, у Альберта в сорок восемь своя с бесконечным одиночеством. Брюнет редко оставался на ночь, но это был своеобразный праздник. Альберт выдыхает, стряхивает пепел и затягивается снова, отчётливо слыша треск табака и бумаги. И ещё кучи всякой дряни, но приятная тяжесть в груди из-за дыма позволяет не думать о составе сигарет. Он смотрит куда-то в даль, без чёткой цели. Возможно, хочет увидеть, как другой человек ушедший из его квартиры десяти минут назад садиться в машину и уезжает к себе домой. Ведь сегодня он не остаётся «на работе» всю ночь. Нет, он задерживается. Крис как проститутка. Ради прикрытия, что он якобы остаётся на сверхурочную работу, ему больше платят. Сегодня Вескер потерял из своего бюджеты четыре тысячи. Хотя, деньги это лишь цветная бумага, но для любого человека очень важная. Окурок летит вниз и Альберт смотрит на сноп искр, которые разбиваются во все стороны и быстро тухнут. Он понимает, что не уснёт. Да и нет смысла ложиться, ему вставать через два часа. Мужчина моется, в кипятке, делает кофе, собирается на работу и оказывается там раньше всех, как и всегда. В госпитале поразительно тихо, хотя обычно семь утра никому не мешали рвать глотку. Даже экстренных нет. Как хорошо. Вескер познакомился с Крисом, когда менеджер продаж в какой-то мелкой компании угадил к нему на операционный стол. С аппендицитом. Альберт тогда фыркал, что его, лучшего хирурга города, вызывают по такой херне в единственный, редкий выходной. Блондин не верил в бога, но ему показалось, что он встретился с ангелом. Крис удивительно мило и спокойно выглядел, когда мужчина поправлял медицинские перчатки в операционной, смотря на тело под анестезией. Почему-то в его голове пронеслось что-то о любопытстве. Редфилд оказался слишком яркой и удивительной натурой, потому что впервые за последние годы, вошедшего в палату Альберта, пациент встретил с искренней, тёплой улыбкой. Хирург тогда даже испугался, что у прооперированного шарики покатились, но нет, ему откровенно были благодарны за оказанную помощь. Тот ответил, что это его работа. Ненавистная и отвратительная, но всё же, работа. Крис очень ярко рассказывал, как работает с людьми в своей конторе, сидя на лавочке и скорее забывая про тлеющую сигарету, пока Альберт молча цедил кофе. Врач и менеджер это очень разные направления. И люди там разные. Брюнет убеждается в этом, когда решает выйти покурить, а на крупного хирурга с кулаками бросается другой мужчина, отец пациентки, которую не удалось спасти. Тот проклинает врача и всё же попадает по носу, заставляя опуститься на колено и подставить к разбитому органу ладонь, куда капает кровь. Альберт натурально трясся от злости. Он сделал, что мог. Но было слишком поздно. Его бесят пациенты, которые вместо того, чтобы кидаться с кулаками, благодарят того, кого не существует. В кого хирург не верит. Нет, ему плевать на благодарность и всё прочее, но это всё равно бесит. Так что, что он активно пытается объяснить это брюнету, что через неделю после выписки зовёт хирурга в бар выпить. Вескер осторожно проводит пальцами по недавно снятому шву, метке, что Крис под ним, его пациент. Толкается внутрь глубже, позволяя этим рукам касаться себя, гладить по щеке и обнимать очень крепко, царапая кожу в оргазме. Он утыкается носом в чужую шею и на собственное удивление наконец-то спит. Альберт в тридцать восемь узнал, что такое крылья любви. Регулярно встречаясь со своими бывшим пациентом и нынешним (Как он не любит это слово) парнем, мужчина чувствует себя счастливым. Оказывается он, умеет нежно улыбаться, смотреть глазами полными любви и отдавать всего себя в другие руки, позволяя им вести по бедрам и касаться напряжённых мышц ануса. Конечно полученный опыт ему не понравился, потому что Крис оказался слишком несдержанным на счастливых эмоциях и почти его порвал в дурацкой спешке. Блондин неделю на него шипел и запрещал как-либо трогать его задницу. Хотя Крис обожал эти мягкие, подтянутые ягодицы, которые идеально выглядели в любое время и в любой одежде. Без неё тоже. Правда однажды он же их аккуратно и мазал, когда навещая блондина тот поскользнулся на металлической лестнице в морг и как итог, собрался собой четыре ступеньки. Огромный, чёрный синяк на всю ягодицу почти заставлял парня плакать, ведь Вескер не мог сидеть, лежать и нормально ходить. Больничный тот не взял, говоря, что работа у него преимущественно стоячая. Они съехались с неожиданной подачи самого Альберта, что собираясь утром это и предложил, от чего Редфилд обжёгся кипятком, но вопил «да», пока Вескер с бурчанием его обрабатывал. Последний был счастлив за всю свою отвратительную жизнь. Родиться в обеспеченной семье, оказаться позором для своих родителей, которыми как-то таковыми и не были. Блондин даже не помнит, как они выглядят, ведь те пропадали на работе сутками и всей его кампанией первые годы жизни была какая-то бабушка, благодаря которой у него отсутствует комплекс неполноценности, а лет с шестнадцати какой-то мужик, с которым он трахался по всем апартаментам. Альберт не тот ребёнок, что пытался добиться внимания родителей учёбой или какими-то другими достижениями. Но и моральным уродом он не был. Он просто хорошо учился, просто пошёл на врача и просто сбежал из Германии, как выпала возможность, сменив номер телефона и заблокировав к себе доступ. Хотя и не очень-то его искали. Эти люди дали ему жизнь, потому что, если верить рассказам Сэма, которого уволили, когда тот активно отсасывал парню, тем долго и упорно промывали мозги, что нужно родить ребёнка. Они это и сделали, а остальное их мало касалось. Вескера тогда тоже ничего не волновало. Но и «спасибо» на похоронах он не сказал. Только выдохнул с облегчением, что те, кто имел с ним какую-то отсутствующую связь, наконец-то сдохли, оставив после себя письмо, от которого блондин в отеле ржал в голос и ещё сорок шесть тембров. Даже не перестал это делать, когда пьяный сосед начал бить в стенку, а потом и ему по ребрам. Какой же Альберт отвратительный сын оказывается. О да, эта та ещё сука. Он пошёл на врача, не потому что хотел оправдать чьи-то ожидания, никто его не просил и причин для этого не было. До смешного, но он просто пришёл в самый близкий университет к квартире и подал документы. Взяли его со свистом и годы учёбы прошли как-то незаметно. Выделить он может, пожалуй, Биркина, с которым обожал сосаться по пьяни и преподавателя по анатомии, с которым у него разница была лет в пять. С не меньшим удовольствием он имел его в лаборантской, пока за тонкой стенкой одногруппники писали «неожиданную» самостоятельную. Причиной, естественно, было много жестов и конкретных намеков блондина, что хочет он здесь, и сейчас. Хоть линейкой дай ему по хребту, но тот со своей довольной ухмылкой незаметно надавит коленом на пах и вот делай, малыш, что хочешь, но если я не кончу, у тебя будет масса неприятностей. Нет, он не доложит или что-то расскажет, Альберт крысой никогда не был и очень тщательно думал над тем, что говорить. Скорее, я сломаю тобой кровать ночью в общежитии, где ты влачишь своё жалкое существование, Джеки. Альберту первые лет двадцать пять были просто необходимы все эти развратные контакты с людьми. Выбирал он очень тщательно и выверено, но сразу говорил, что нет смысла рассчитывать на что-то, кроме секса. Ох, сколько пощёчин он получил от прекрасного женского пола… Честность, пожалуй, была его ведущей чертой. После защиты всего, что можно, ему требуется три года, чтобы встретиться с мэром, у которого инфаркт, в операционной. Он был за кардиохирурга, да. Вообще, Альберт учился на патологоанатома и обожал одну чёрную шутку. Патологоанатом знает всё, но приходят к нему слишком поздно. Это заставило его работать сразу за кардио, за хирурга и гастроэнтеролога, хотя последнее он на дух не переваривал. Ещё один забавный факт, если подсунуть Вескеру книжку «сердце хирурга» Фёдора Углова, то неважно, в каком он будет настроении и состоянии, тот тяжело вздохнёт и пропадёт на сутки. Перечитывать будет. После спасение жизни очень гнилого, по факту, человека, Альберт понял, что попал в пизду и жопу одновременно. И с этим осознанием сам начал тухнуть и гнить. До тридцати восьми, пока не появился Крис. А что Крис? Он, как самый обычный человек, родился и пережил свои тяготы жизни. Сначала потерял родителей, оставшись с сестрой, выкормил и взрастил её, а после пошёл за экстримом в ВВС. Так его нахлебался, что спустя десятки лет просыпается в холодном поту и ему становится дурно. Между прочим, Вескер это лечил очень качественно. Нет, не пытался пробить членом насквозь. Он давал брюнету уйти на любимый балкон, прикурить, а после подходил со спины и крепко обнимал, закрывая собой от всего мира. Отвлеклись, кхм. Редфилд в армии познакомился с одним ветераном. Тот заменил ему отца, рассказывая и всё показывая. Отличный был дед. Самый первый животный ужас Крис испытал, когда увидел его разорванный гранатой труп. Он кричал надрывая глотку, упав на колени и схватившись за голову, которая грозилась взорваться от громкости его боли. Реабилитация, от которой он отказался, понадобилась многим позже. Второй раз он едва не умер. Ему чудом удалось выпрыгнуть из вертолёта во время и раскрыть парашют. Правда слишком поздно, он три месяца провалялся в госпитале со сломанной ногой. Третий, и как правило, заключительный раз он оказался изнасилован. У него и так были очень натянутые отношения с командованием, но однажды они друг друга всё-таки выбесили. Крису не дали взять командование над группой из десяти солдат. Он надрывая глотку кричал, что нельзя идти вот так тупо в лоб, что противник ждёт. Боже, блядь, откройте свои ебаные глаза, вы видели эту линию обороны?! Но ему пригрозили множеством всего и рыкнув он сдался. Сдался и выжил, вовремя прыгнув за огромный валун, заранее крикнув другим, трупы которых валились один за другим, больше похожие на дуршлаг. Этого Редфилд не стерпел и сделал множество доносов, куда надо и не очень. В итоге ему едва не проломили голову ведром, но зато отымели, сломав руку и надавив на зажившую ногу слишком больно, от чего на сломанном месте возник перелом. (Вескер глазам своим не верил, когда смотрел на рентген, а потом крыл матом всех, кроме Редфилда, что виновато улыбался.) Его вышвырнули из армии, почти расстреляв, но какой-то толи генерал, то ли ещё кто, помешал им, приехав на незапланированную проверку. Крис откровенно пробухал все эти два года. Он пил, спал, редко ел и пил снова. Клэр поджопниками, подзатыльниками и могучим матом заставила его выйти из клинча. Он всегда будет благодарен сестре за то, что она почти выбила ему мозги чугунной сковородкой. Редфилд собрался, взял себя в руки и пошёл искать работу. Сам не нашёл, но удачное знакомство в баре с мужчиной Барри дало ему реальный шанс. Тот имел руководящую должность в одной компании. А ещё тоже был ветераном армии и подружиться им труда не составило. По итогу Крис оказался менеджером. По началу очень дерзким и глупым, но после парочки крупных проёбов исправился и начал работать. Он почувствовал, что такое жизнь. А встретив хмурого, холодного и одинокого Альберта, вовсе ожил снова. Редфилд с особой теплотой и нежностью относился к этим отношениям. Но во всё этом великолепии был один существенный минус, который обоих и убил. Блондин крутит на столе бокал, где был виски, а после поднимает взгляд на Криса, что старается сдержать слёзы. Вескер растирает что-то в пальцах, хотя те ничего не держат. Его сердце становится чёрной глыбой. Оказывается, что Редфилд его никогда и не любил. Зато втюхаться по уши в подозрительную девушку Джилл Валентайн, которая их чуть не ограбила, ему ничего не помешало. Больно? До смерти. Обидно? Нет. Но Альберт не знает, как реагировать. При всех своих мозгах он просто не может переварить всю эту информацию. Он тупо смотрит в плитку на кухне их общей квартиры и не знает, что должен говорить. Но он уверен, что погибает. Ситуация принимает отвратительный поворот, когда он поднимает взгляд на Криса, по щекам которого текут слёзы. Вескер возненавидел лето. Он просто не знает, что делать и с напряжённым выдохом проводит пальцами по лбу, немного поджимая губы. Блондин сидит ещё минут сорок, пока парень глотает слёзы уже обнимая мужчину за ноги. И опора сначала уходит в спальню, а после возвращается, оставляя на кухонном столе небольшую коробочку, обтянутую красным бархатом. Ебаный в рот, это обручальные кольца. О не спрашивает, за что с ним так обошлись, ничего не говорит. Одевает пальто, ботинки, берёт документы с деньгами, ключи от машины и просто уходит. В джипе сидит тоже тупо куда-то смотря. А после смотрит на ворону, что в два часа ночи решила остановиться от полёта на капоте и теперь смотрит точно на мужчину. Он подпрыгивает ближе и осторожно бьёт в лобовое. Вескер хочет разбить голову в дтп. В принципе, пока он просто бесцельно едет по пустой трассе, держа скорость в ровную сотню, ему просто кроме суицида в голову ничего не приходит. А потом он сидит в патрульной машине, пока офицер запишет, что в состоянии слабого алкогольного опьянения Альберт сел за руль. Ситуация рассасывается как-то само собой. Вескер лежит на полу и в зубах держит сигарету, пока в очередной раз понимает, что плачет. Без единого звука, не всхлипывает, а просто даёт слезам течь. Что-то его тревожит и не даёт покоя. Эти дикие стены отражают самого блондина, который тушит окурок и сворачивается клубком на холодном полу. Он обнимает себя и сглатывает, долго выдыхая. Крис, которого он не видел несколько недель, пришёл к нему на работу и лично, в руки отдал приглашение на свадьбу. Альберт, который чуть не вскрылся двумя днями ранее, сначала блевал дальше, чем видел, а потом выпрыгнул из окна третьего этажа. Его это добило до конца. Он смотрел в хмурое небо, пока лежал в мусорном контейнере, который опять две недели не вывозили, закрыл глаза и стоило их открыть… «Главное не сдохнуть.» Он повторяет это, пока поправляет ворот рубашки. Повторяет, пока толкается в пробке. Обнимает Криса и как свидетель присутствует на свадьбе. Он верит в происходящее, это не чей-то больной разум выдаёт такой пиздец в его жизни. Самое смешное, что от Бёртона, друга Криса, он узнает подробности. Дело обстояло примерно так. Джилл Валентайн, воровка со стажем и одноклассница Редфилда в школе. В которую тот влюбился впервые, когда увидел. На тот момент, когда она вскрыла замок чужой квартиры и наткнулась на сонного Альберта с кружкой, дела у неё были не очень. Но стоило ей узнать, что живёт Вескер, с Крисом, как та на коленях умоляла её вытащить и не писать заявление. Крис не написал. А вот Альберт во всех подробностях расписал всё. Он уже тогда чуял что-то неладное. Уже боялся. И его страх подтвердился. Оказывается брюнет просто выкупил свободу Валентайн. Причём деньгами хирурга, тогда так и не ответив ему, зачем парню понадобилось двести тысяч наличными. И эта сладкая парочка, пока Вескер резал людей и мечтал вернуться в тёплые, нежные руки, трахалась в каждом углу квартиры. Пиздец? Ещё бы. Блондин бы просто не поверил Барри, если бы Крис тоже самое не рассказал. Когда они одевали кольца на пальцы друг друга Альберт вдруг понял, что ему больше ничего не страшно. Он отдал всего себя, а взамен получил… Ему больше ничего не страшно. Он целует замужнего парня в туалете ресторана, где в зале сидит его жена, гуляет руками по телу и быстро дрочит, пока Редфилд тяжело дышит и сжимает пиджак мужчины в кулаках. Дышат быстро и загнанно, один потому что боится, второй, потому что нечего ему больше бояться. Альберт кончает от того, как закатились глаза брюнета. Последний кончает, потому что Вескер слишком умело двигает руками. Ещё раз, потому что хорошо сосёт. И ещё, потому что ужасно не хватало его члена внутри, что наконец-то заполнил эту пустоту, которая грозилась разорвать изнутри. Хирург долбиться внутрь, потому что хочет выбить из парня что-то, но только слышит стоны и мольбу не останавливаться. Не то. Затыкает жадным поцелуем, грубо и рвано лижет, но не кусает. Крис больше ему не принадлежит. Но он сидит с его спермой внутри себя, что вытекает, пока тот держит свою жену за руку. А Вескер заливает в себя уже десятую стопку водки. «Однажды ты привыкнешь.» Он не знает, не помнит, от кого это услышал, но да, теперь он может что-то этому поставить. Хотя задаёт логичные вопросы. К чему он должен однажды привыкнуть? К одиночеству? К тому, что ему суждено страдать и трахать замужнего парня, который с годами становиться только красивее, но до сих пор носит кольцо на пальце? У правды отвратительное лицо, но Альберт по своей натуре никогда от него не отворачивался. Он касается дна всего этого дерьма тёмной ночью, перед рассветом, тянется, но не знает зачем. Вескер гладит свою щеку, пока смотрит в заключение коллеги. Не самый радужный диагноз, пациенту осталось три месяца от силы. Держать на ИВЛ дольше просто уже нет смысла. А пятую операцию тот уже не перенесёт. С одной стороны они могут попытаться. Хотя бы сделать вид, что хотят спасти. На самом деле просто нужна койка и сам аппарат. Нет, со всем этим проблем не было, но руководство и верхушка долго простоя оборудования не любили. Те должны отбить свою стоимость по полной программе. Альберт откидывается в кресле и закрывает глаза. На потолок смотреть уже невыносимо, тот не меняется. В принципе, всё невыносимо, но Вескер ещё держится. Ему кажется, что он рудимент этого мира. Его вообще, по-хорошему, не должно тут быть. Он не должен был отпечаться в умах своих пациентов и их близких, у тех, кто знает его дольше получаса и самое главное… Он открывает глаза и смотрит на Редфилда, что закрыв лицо ладонями ничего не говорит. А нет, он сегодня «работает» всю ночь. Сюрприз, Редфилд, я тоже. Четыре плановые операции и всё-таки попытаться оправдать свою никчёмную жизнь. Он не понимает, почему улыбается, смотря на расстроенное лицо, которое исчезает, стоит ему открыть глаза снова через два часа. Уснул. Они лениво раздеваются, пьют вино и без какого-то удовольствия целуются. Вескер чует запах палёной резины и его почти тошнит. Но он входит одним плавным движением и тело под ним выдыхает, откидывает голову и сжимает наволочку. Только интереса никакого нет. Под ним просто тело. Уже даже по имени не называет. Он больше не помнит, кто ты, Крис. Ему в который раз всё стало чужим. Он лежит и его спина в чужих ножах. Ледяной океан холоднокровия в очередной раз затопит глаза, чтобы только не смотреть. И тёплый голос вдалеке прошлого ничего не вызывает. Сейчас он рычит, царапая плечи и просит ускориться. Почему Вескер всегда должен что-то делать? После всего, что произошло? Почему он ничего не получает взамен. Таких же тел тысячи, миллионы. Но нет, он снова, как можно глубже, кончает внутрь. Смеётся со злорадством, слушая бурчание пассии. То, что топило Альберта до краев, теперь стало неважным, забытым и ненужным. Все его горизонты надломились навсегда. Ему не хочется тепла, он уже ненавидит всё это. Он прячет своё лицо, скрывает ото всех, что трахает замужнего мужчину снова и снова. Он хочется укрыться его эхом. Горечь прошлого всегда с ним, а страхи будущего рядом. Его снова ломит и ему это нужно. Он сияет синим пламенем, но тело этого даже не видит, выдавая стон в оргазме. Когда Крис ушёл в последний раз, он выключил за собой свет и Вескера вместе с ним. Но в этот раз мужчина даже не видит искр в закрытых глазах, пока тело пробивает. Не один его нерв не дрогнет, когда он решит впервые за эти годы укусить. До крови и на шее, слушая с удовольствием чужой вскрик боли. Это то, что Альберт отдаёт взамен.