Искренность твоих чувств

Конец августа в Мондштадте. Всюду витает пух от одуванчиков, запах спелых закатников и костра. – Хэй, путешественник! Светлая макушка вдруг двинулась, поворачиваясь в сторону звука, что заставило непослушную прядку, вечно из нее торчавшую, смешно дернуться от резкого движения. А окликнул его, как оказалось, Венти, отвлекая от сбора сесилий с поляны. – Что ты тут делаешь? – Интересуется тот, любопытным взглядом окидывая собранный им букет. – Собираю сесилии. Кли попросила. Сказала, что хочет сплести из них венок для Альбедо. А ты что тут делаешь? – Просто решил прогуляться по любимым местам. В последнее время сочинять песни стало немного труднее. – Бард коротко посмеялся, почесав затылок. – Правда? Не верится. Ты ведь, вроде, бог вина и песен, помимо звания Анемо Архонта? – Итэр ухмыльнулся и продолжил аккуратно срывать красивые цветы. – Да… Но и у богов бывают проблемы. – Не догадываешься, с чем это могло бы быть связано? – Спрашивает тот, не отвлекаясь от своего дела. – Думаю, да… Но не уверен в этом. – Венти смотрит куда-то вдаль. Но прекрасные пейзажи Мондштадта не были способны избавить его глаза цвета бирюзы от печали во взгляде. И это замечает Итэр, успевший взглянуть на него до того, как тот снова нацепил беззаботную веселую маску. – Ты можешь поделиться со мной, если хочешь. – Итэр отходит чуть дальше и плюхается на траву, кладя собранный букет рядом. А потом хлопает по месту рядом с собой, приглашая сесть рядом. И Венти садится рядом. Какое-то время они сидят молча, слушая шелест листьев на ветру и щебечущих птиц, которых уже было не так много, потому что вечереет. А потом бард подает голос. – Могу я сделать кое-что? – Он поворачивается к блондину корпусом, и по нему видно, что он немного нервничает из-за чего-то. – А, эм… Да? А что? – Парень не успевает договорить, как его внезапно затыкают. Своими губами. Медовые глаза расширяются от удивления, но сопротивляться их владелец не спешит. По-детски невинный поцелуй заканчивается довольно быстро. Венти мягко отстраняется, и Итэр впервые видит на его лице румянец от смущения, а не алкоголя. – Просто хотел убедиться… – Его косички слабо засветились, но сразу же вернулись в прежнее состояние. Будто неисправные лампочки. Забавно. Так думал путешественник. – Что ты правда нравишься мне, Итэр. А тут уже пошел какой-то сбой. Итэр.ехе не отвечает, попробуйте еще раз позднее. – А?… Лицо внезапно начало гореть, а сердце забилось как бешеное, пока пальцы касались собственных губ, совсем недавно поцелованных. Будто он только сейчас осознал произошедшее. У него только что украли поцелуй. Первый, между прочим. – Итэр? С тобой все хорошо? - Бард уже начал волноваться. – Слушай, – он вдруг начинает говорить, все еще не пришедший в себя. – Можешь сделать так еще раз? И Венти делает. И не один раз. Расцеловывает все лицо, лоб, обе щеки, подбородок и нос, желая губами коснуться каждой еле заметной веснушки на нем, пока блондин звонко смеется от щекочущих ощущений. А потом наконец переходит на губы, целуя уже смелее, чувственнее, и приходит в восторг, когда на него хоть и очень неумело, но отвечают. Они лежат какое то время в траве, окутанные запахом сесилий и теплым ветром, и смотрят на облака, держась за руки и улыбаясь счастливо. Конец августа в Мондштадте. Всюду витает пух от одуванчиков, запах спелых закатников и костра. А вместе с ними и теплые чувства, что барды в песнях и писатели в романах зовут любовью.