Я — хрупкая елочная игрушка, зеркальный шар с твоим отражением Я — то, что разбито... я — то, что не склеишь назад Flёur — Карусель
Беспомощность и собственное раздражение сыграли с ним сегодня злую шутку. Явился Бог этого прогнившего мира. Даже теперь, спустя год, при этом воспоминании император, с досадой, оборвал сам себя. Да, он действительно готов был поступиться суверенитетом ради мощной империи, не подрывающей себя изнутри мелкопоместными распрями. Однако здесь, в Мидланде, союзников в этом деле ему не было: все занимаются только собой и собственными делами. Бывший король — безумен, королева — распутна, да и брата короля, этого красавчика Юлиуса, разумным и добродетельным, никто бы не назвал. Да и зачем вспоминать о мертвых?.. Заключение какого-либо альянса было для императора Кушан так же неприемлемо, как и признать превосходство Ястреба. Хотя…как посмотреть. И, если нет другого выхода, то из двух зол надо выбрать меньшее. Когда-то, ради создания своей империи и Гейзерих Великий не брезговал пожимать руки всяким ничтожествам, потому что от ничтожеств беды надо ожидать в первую очередь. И тут то ли Судьба, то ли провидение, а, может, и чья-то воля разом избавили его от всех сомнений. После смерти короля Мидланда, почуяв себя единоличным правителем королевства, Ганишка вдруг стал осмотрительным и решил укрепить свои военные позиции на случай каких-либо посягательств со стороны других стран и святого престола. Стало ясно, что без боя Мидланд никто не отдаст. Однако, в одиночку он не решался идти на такого сильного противника, учитывая стоящие за спиной Фемто силы, и собственные — весьма скромные — способности военачальника. Поэтому, для начала, в боевую готовность были приведены сотни монстров. Победы не было. Вот тогда-то его светлость окончательно и вышел из себя! Едва стало известно, что войска коалиции собраны и готовы двинуться в путь, он тоже развернул боевые знамена и поставил под них всю свою армию. …Нельзя сказать, что сражение было каким-то особенно яростным или кровавым. Как и ожидалось, он показал себя не самым блистательным полководцем, но и войска вражеских государств действовали как-то вяло, слишком быстро и охотно признав свой полный разгром. Однако, даже сейчас, когда они отступили, император понимал, что ничего еще не кончено. Держал армию в боевой готовности, а сам каждое утро лично поднимался в сторожевую башню где, стоя у северной амбразуры, ждал малейшего сигнала, чтобы приказать трубить общий сбор. И вот в такой-то момент, нежданно-негаданно, в голову приходит осознание, что силы равны не будут. Ганишка не был настолько слепым, чтобы не видеть разницы в уровне силы. Он — император великой Кушанской империи может проиграть какому-то сопляку?! Нет. Непозволительная роскошь. У него был еще один вариант — если принцесса родит наследника, то страна будет в его руках. Или же… «Она так одурманена им, что.» Одержима. Впервые за несколько нервных месяцев на лице появилось подобие улыбки. Ястреб так или иначе придет за ней? Что он будет делать, если его возлюбленная изменится?.. Это не победа, лишь жалкое подобие оной. Безумный смех разнесся по дальним коридорам. Несколько стражников обменялись взглядами, совершенно не понимая своего правителя. Доселе такого не было. — Какого это будет, Гриффит, если вместо принцессы ты найдешь куклу, с человеческим лицом? — самому императору компания Ее Высочества осточертела. Принцесса оказалась слишком скучной. В ней не было ровным счетом ничего выдающегося, кроме королевской крови. План был приведен в исполнение быстро; всхлипывающая служанка оказалась за дверью, а Шарлотта на кровати. Она брыкалась, отбивалась, как могла, но немощное тело слабой женщины сыграло с ней злую шутку. «И как такая смогла покорить сердце Ястреба?» — в полутьме играли тени от свечей. — Лорд Гриффит! Лорд Гриффит! — Ты думаешь, твой возлюбленный придет сюда, чтобы спасти тебя? Спустя столько месяцев ты до сих пор веришь в это? Ему не нужна ты, только трон, — это было лишь предположение, чтобы довести нервы до предела. Она должна быть в полном отчаянии, только тогда все сработает. — Лорд Гриффит! — Правильно, зови его! Моли! Никто не придет. Ты в этом аду одна, принцесса. Была и останешься одна. «Нет! Нет» — присловутые мысли возвращались к балу, в честь победы Мидланда в Столетней войне. Ее сира Гриффита окружили толпы дам. Как они смели прикасаться к нему своими руками?! Он принадлежит только ей. Она была бы рада хоть одному его прикосновению, взгляду. Столько времени было потрачено на шелка и прическу. Хоть доброму слову. В тот миг Шарлотта и ненавидела и завидовала дамам рядом с ним, даже той Каске. «Ему не нужна ты, только трон» — это не правда. Командир Белых Ястребов не такой. Однажды Анна сказала, что мужчина сам обращает внимание на женщину, которую любит. Гриффит на Шарлотту даже не смотрел. Будь она на балу или нет. Ее присутствие осталось незаметным. «Там было много людей, поэтому он и не увидел меня. Просто не мог.» Искать оправдание и уповать на ложь — в этом ли счастье? Говорят, любовь сводит с ума. Шарлотта жила в выдуманном мире. Там было все, чего не оказалось в реальности. Гриффит там тоже был. Сотканный из тысячи обрывков воспоминаний, живой… Не калека. После его спасения, она ждала писем каждый день. Заискивающе улыбалась перед отцом. Молилась о его возвращении. Писем не было и раньше. В старом ларце Шарлотта сохранила только свои, неотправленные. Она ждала его слишком долго. Когда он пришел сам — никто его не встретил с распростертыми обьятьями. Не было слез, слов восхищения и радостных возгласов. Лишь жалкий силуэт — тень, что осталась от принцессы Мидланда — восседала на каменных плитах окна и читала книгу. Как он игнорировал ее раньше, так она его сейчас. Словно Ястреб мертв. Гриффит знал все, что тут было несколько дней назад. Он без малейшего интереса всматривался в знакомые черты лица, тонувшие в ореоле заката. Оказавшись рядом с ней, он протянул левую руку под согнутые колени, а правую под спину. Смотрел, не отводя взгляд. Почувствовав теплые ладони, девушка, непроизвольно вздрогнула. Перед глазами возник образ отца и императора. В льдисто-голубых глазах ни отразилось ничего, но Гриффит, на секунду, остановился. Принцессу охватила слабая дрожь, книга едва не выпала из рук. Она подняла взгляд на молодого человека. Плотно сжатые губы девушки вновь стали прежними. Эмоции исчезли, взгляд потух. Шарлотта снова потеряла интерес к его персоне и погрузилась в чтение. Лишь, когда он взял ее слабое тело на руки, книга упала на деревянный пол, а сама принцесса стала тряпичной куклой, уставившийся в пустоту. И в этой всепоглощающей яме безразличия было все, кроме души.***
Спустя несколько дней ситуация не стала лучше. Наоборот, тело казалось чужим; ноги и руки почти не слушались. Тяжело давалось и письмо. Бессилие раздражало, еще больше выводили из себя воспоминания. Шарлотта все время искала глазами Джудо, Гатса, Пиппина, Коркуса и Каску. Никого из них рядом не оказалось. Зато были новые лица, имена которых, она, по каким-то причинам, знала. — Ваше Высочество, — принцесса посмотрела на Грюнбельда через левое плечо и равнодушно кивнула в сторону Зодда. — Ты можешь встать рядом с ним? Мне нужно завершить набросок. Апостол перевел озадаченный взгляд на товарища. Тот устало пожал плечами. Было видно что стоит он здесь уже ни второй час. — Ваше Высочество, не сочтите за дерзость, но могу я поинтересоваться зачем? — Набросок? Для картины. Мне нужна полноценная картина на память. Фотоаппаратов тут нет, как и телефонов. Приходится довольствоваться малым. Зодда с Ирвином и Локусом просить о помощи бесполезно. Ракшас убивает кого-то в кустах. Соня согласилась привести Мьюла, но это займет время. — Грюнбельд, в меру своего характера, не стал сопротивляться, однако все это было для него пустой тратой времени. — Это глупо, — идет война, а он здесь позирует для каких-то картин. Его слова были сказаны полушепотом и только Зодд смог их расслышать. — Ааа… Ты еще не видел, что тут было утром. Взгляни на ее руки? — воин прищурился; руки, как руки, но… Действительно, почему он не придал такой мелочи значения? Принцесса то и дело, роняла перо. Пальцы тряслись, отказывались подчиняться. Словно само тело отторгает ее. — Лучше сообщить ему. — Хозяин знает. Это он привел ее сюда, чтобы никому не мешала и не трогала. — Не могла же принцесса сойти с ума?.. — Если я молчу, это не значит, что я ничего не вижу или не замечаю. Я просто наблюдаю и спасибо за заботу лорд Грюнбельд, — милая улыбка озарила бледное лицо и впалые щеки. Девушка была до ужаса худая. «Читает по губам?» — мысль тут же угасла, стоило несчастному Мьюлу появиться на горизонте. Соня тащила его за собой с такой радостью, что Грюнбельд усомнился, а реальна ли война? — Я его привела! — Отлично, спасибо. Можешь отвезти его к остальным, — Шарлотта указала рукой в сторону мужчин. — Ой, лорд Гриффит сказал, что тебе не стоит напрягаться. И, — она наклонилась к принцессе, так, чтобы услышала только девушка, — я с ним согласна. Не хочу, чтобы королева уток вернулась. Оставайся. Шарлотта уставилась на нее своими глубокими синими глазами. В них зияла пустота и пропасть, словно вскрытая кем-то рана. Слова сей юной особы вызвали удивление. — Локус меня убьет! Я должен быть у него через десять минут! — Мьюл быстро развернулся, собираясь уходить. Жаль, что под руку его схватила Соня. — Ничего страшного. Придешь к нему через четыре часа. Мы ведь не может отказать принцессе, — заговорщицки подмигнула медиум. Молодому человеку с трудом верилось в этот жест искренности. У апостолов в лесу ее больше, чем у Сони. К тому же сын Барга Вулклиффа, лорд Ламиаса, не сразу смог сообразить, что эта миниатюрная девушка с непримечательной внешностью является дочерью короля. Сам король (как земля его только носила?) был еще тем безумцем. Да и к семье Вулкифф он относился несправедливо; не пускал отца Мьюла ко двору. Принцессой, говорят, совсем не занимался. Большинство людей даже не знали дочь короля в лицо! — Э-э-э-эээ… Прошу прощения, — юноша, наклонив светлую голову, опустился перед Ее Высочеством на одно колено, — я — Мьюл Вулклифф. Я сын Барга Вулклиффа, лорд Ламиаса. Принцесса на это никак не отреагировала. Ее реакция была сродни равнодушию, а взгляд пустым и отчужденным. — Э… Я… прошу прощения, принцесса! — Ну вот, зачем ты вечно все так усложняешь? — в шуточной манере заявила Соня. — О чем ты говоришь? — Я знаю, кто вы и откуда, лорд Мьюл. Более того, я осведомлена о многих людях и нелюдях в том числе, — на выдохе произнесла, всматриваясь в темную фигуру, между Грюнбельдом и Зоддом. На последнего упал сверху шлем с головой кушанского воина. Бессмертный заворчал. В глубине деревьев раздалось то ли с насмешкой, то ли с издевкой: — Это не я. Через три секунды «посылка» полетела в тень, так и не достигнув цели. Подул легкий ветерок, с тихим шорохом пробежавшись по макушкам деревьев. Мысль, промелькнувшая яркой искрой в голове, вновь погасла. — А где Гатс? Где все? — девушка прикрыла глаза, пытаясь вспомнить их всех. Кого «всех»? Где банда Ястреба? Джудо… Ночь, дождь. Компания пьяного Коркуса и не до конца опьяневшего Пипина. Много людей. Все размыто. — Ты знаешь, вот Гатс уйдет и что будет дальше? Ты останешься? Знаешь, однажды я встретил на улице влюбленного нищего. На нем была старая шляпа, одежда протерлась на локтях, башмаки его протекли, а в душе сияли звезды. Любовь — единственная вещь, которой невозможно дать слишком много. Вот только долга любить нет. Есть только свобода любить. И не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Все может отдать мужчина своему верному другу — все, только не ту женщину, которую любит и я говорю не про себя. Шарлотта хватается за голову, растерянно озирается по сторонам, в поисках ответов. Все лишь с нескрываемым удивлением, растерянностью и раздражением смотрят на нее. — Гатс ушел. Он путешествует по миру. — решил прояснить ситуацию Зодд. — Да неужели? — усмехнулась краешком губ девушка. Гатс любит войны. Убийца Сотни просто так взял и свалил вместе с Каской в закат?! Шарлотта могла оправдать Гатса, но Каску… Гриффит для нее все равно, что Бог во плоти. Воительница с трудом могла его оставить. Что-то во всем этом было не так…