Слабость

Со времени самого своего побега, Мелло никогда не был искренен. По началу он растерялся, даже не зная куда ему идти и выживет ли он вообще. В какой то момент ему хотелось вернуться. Но парень быстро взял себя в руки, он с самого начала знал, что показывать свою слабость людям нельзя. Лгать, манипулировать, что угодно, только не показывать слабость. Не обнажать душу того самого вспыльчегого мальчишки из Wammy, который так своего и не добился. Слабого, как ему казалось, никому по-настоящему не нужного. Ещё с самого побега, Михаэль знал: быть любым, только не слабым. Такие не выживают. Не смотря на то что он был экстравертом в приюте, в те дни он ни с кем особо не разговаривал. Остерегался. Бродя тенью по улицам разных городов, среди миллионов таких же теней маленьких, слабых лжецов, он ощущал себя как никогда одиноким. Более одиноким чем в приюте, где у него, из настоящих друзей, был только Мэтт. Такой же не подающий виду травмированный ребёнок, с которым он смог найти общий язык. Он спутывался с различными компашками, ища временное пристанище. Вливался в толпу, как обычно, как тогда, в Wammy. На сколько бы ситуация не была опасной, Мелло всегда умудрялся выбраться от туда целым и невредимым. Пока не объявился Мэтт. В возрасте 17-и лет, Мелло пришлось временно вернуться в Уинчестер, где они и пересеклись. Они совершенно случайно встретились в баре, в который, тогда ещё несовершеннолетний, Мелло проник каким-то чудом, как и Мэтт. Казалось, это была судьба. Он не сразу узнал своего друга детства, в отличие от Мэтта, который заметил его сразу, как тот вошёл в бар. Майл долго и нагло добивался внимания блондина, всё ещё избегающего лишних знакомств. Михаэль действительно не сразу узнал своего единственного друга, пока Мэтт наконец не представился настоящим именем. Именно после этой встречи всё пошло наперекосяк. Дживас сбежал из приюта что бы уехать вместе с ним. Мелло множество раз предупреждал его, что такая жизнь далеко не проста, но Мэтту было плевать. «Что угодно, только не разлука с тобой. Я не переживу этого снова» — сказал он тогда, когда М почти ушёл. Именно в тот день случился их первый поцелуй, треснула эта, уже на столько осточертевшая, маска независимости на лице Келя. Тогда, когда Мелло наконец показал свою слабость тому, кто был готов довериться в ответ. Мелло исполнилось 19. Он, казалось бы, почти забыл о том, что было между ним и Мэттом в тот самый день. В последнее время они постоянно были далеко друг от друга. Мелло — среди мафии, Мэтт — как всегда один, работал где то на стороне. Та самая маска вновь вросла в лицо первого, как тогда, после побега. Будто и не было внезапно объявившегося Мэтта, не было поцелуя, чувства дополненности, возникавшего постоянно, когда Мелло находился рядом с ним. В ночь, перед смертью всех остальных членов мафии, Михаэль был с Майлом. Настоящий, счастливый, как тогда в 17. Они не спали, всю ночь валялись на кровати в объятьях друг друга и болтали ни о чём. Мелло снова открылся Мэтту и снова был совсем не против этого, даже наоборот. Другой возможности могло и не быть, и он сам это выбрал. Мэтт беспрерывно целовал своего возлюбленного везде, где только мог, то же, в свою очередь покорно подставлялся под поцелуи, нежно отвечая. В итоге они впервые за долгое время уснули вместе. Это спокойствие не продлилось долго. Когда Снайдера убили, на штаб мафии напала японская полиция. Мелло кое как выжил, но при этом ему пришлось взорвать здание. Мэтт нашёл его ваяющимся на полу, на втором этаже. На половину его лица было страшно смотреть, противогаз, находящийся на нём был прожжён насквозь, пряди волос Мелло слиплись от его же крови. Теперь, от его, некогда аккуратного, каре осталось только напоминание. Кончики волос были обожжены, это были ещё цветочки, по сравнению с тем, что могло остаться от его тела в случае смерти. Мелло быстро пришёл в себя. Он был в истерике, когда первый раз увидел что случилось с его лицом. Мэтт был рядом с ним всё время, пока шрам заживал. После того, как первый снял бинт, второй постоянно целовал обожённую часть лица и говорил, что Мелло прекрасен, каким бы он ни был. Если бы это сказал кто-то другой, Кель мог бы воспринять это как оскорбление, но словам своего возлюбленного он полностью верил и лишь улыбался в ответ. Вскоре они вернулись к работе, связанной с делом киры. Мелло снова стал редко появляться дома. Он шпионил за Ниа через Халле и однажды даже заявился к нему напрямую, за фотографией. Тогда, Михаэль вернулся совсем подавленный. Он не подпускал к себе даже Мэтта и лёг спать на кухне, оперевшись головой на стол, на котором стояла нетронутая бутылка вина. Он был слишком подавлен даже что бы пить. Он снова показал слабость, только не Мэтту. И от этого ему было тошно. Он быстро опомнился, ведь скоро им предстояла сложная задача. Пожалуй, самая сложная часть расследования дела киры за всё время, которое он помнит. Финишная прямая. К предстоящему похищению Такады они почти не готовились. Только перекинулись парой слов по поводу плана, о том, что делать дальше даже не говорили. Боялись не дожить. По началу Мелло казалось, что всё пройдёт идеально, пока они не разминулись. Из-за тревожных мыслей невозможно было сосредоточиться, в какой то момент он даже чуть было не сорвался на Киёми, но вовремя остановил себя. Его опасения подтвердились. Мэтт. Был. Убит. Ещё каких-то там лет 6 назад, он бы не поверил в то, что эти три слова в принципе могли находиться в одном предложении. Но сейчас, он видел это практически своими глазами. «Мэтт… Не знал что тебя убьют… Прости» — всё о чём успел подумать Михаэль, прежде чем у него жутко заболело сердце. Он знал, это конец. Позже, его обгоревшее тело найдут в одном фургоне с телом Такады, которую кира убил, заставив поджечь листок, на котором было написано имя Мелло после её же звонка. Мэтт всегда был слаб, особенно перед Мелло. Мелло никогда не был искренен… Только не с Мэттом. Он всегда был слаб.