Тест-драйв

Полностью выжатый. Без сил и энергии. Словно безвольная тяжелая масса, которую не сдвинешь с места. Мышцы будто вспыхнули и в раз перегорели. И застыли. Наполнились свинцом. И невозможно пошевелиться. Именно так он себя и чувствовал, устало опускаясь на диванчик в гримерке после шоу. После взрывного безумия и торжества его внутренних сил наравне с внешними, физическими. И он прекрасно понимал, откуда же бралась вся эта энергия, перетекающая в эйфорию и настоящий экстаз. А потом все: молчание, покой, тишина. Замирал не только он сам. Но, кажется, и все вокруг. Само время. И обычно он оставался совсем один. В этом едином вакууме пустоты и ожидания рождения новой энергии. Но не сейчас. Он почувствовал прикосновение к горячей щеке. Теплые пальцы легко мазнули по скулам, прошлись по подбородку, не постеснялись надавить на сомкнутые губы, заставляя их раскрыться и тут же впустить. Нагло и откровенно. И вкус мгновенно возник на языке, возвращая в реальность. Геррит, все еще в концертном костюме и гриме, опускался перед ним на колени, оставляя одну руку у него на шее — крепко прижимая и размазывая черный грим, а второй властно разводил в стороны его колени, чтобы сесть как можно ближе. Он смотрел жадно и с вызовом, словно голодный зверь. Он прижимался щекой к бедру, оставляя на глянцевом латексе светлые следы от грима. Странно и чуть-чуть нелепо, но так горячо, словно он касался обнаженной кожи. Терся лбом и губами, поднимаясь все выше и выше. И держался крепко за диван. Хотя хотелось почувствовать эти сильные пальцы с розовым маникюром на себе. Чтобы сжали до боли бедра, чтобы добрались до молнии на штанах. Потому что это издевательство, так жадно смотреть, и при этом касаться губами и языком всего лишь через латекс. Это только дразнит и еще больше распаляет, заставляя едва ли не просить снять с него концертный костюм, в котором и без этого невыносимо жарко и влажно. И вот теперь становится горячо и мокро еще и снаружи. Когда язык проходится плоско по всей длине члена, а пальцы, о небеса, крепко сжимают твердые бедра, Крис подается вперед и запускает пальцы в волосы, тут же тянет на себя и нетерпеливо целует. Почти кусает мягкие губы, сталкивается языком с языком, на котором все еще ощущается латекс. И стонет, цепляясь за короткие волосы и вжимаясь пальцами в макушку и гладкие бритые виски. И Геррит отвечает на поцелуй, продолжая ласкать его через тонкую ткань. И тихо постанывает в ответ. И наращивает темп. Так быстро сводит Криса с ума. А тот уже тянет вверх его концертную, сверкающую пайетками, майку, и нетерпеливо оглаживает бока и живот. Геррита раздеть намного проще, чем самому избавиться от концертного тесного латекса. Да еще и майка-топик эта под низом. Наверно, уже вся мокрая насквозь. И почему, черт возьми, Геррит его все не раздевает? Так и кончить можно в концертные штаны. То еще удовольствие, конечно. Крис сам, нехотя, но разрывает поцелуй и заглядывает в глаза, гладит по крепким горячим плечам и тяжело дышит. И оказывается на койке в автобусе. Щурится и берет телефон, стараясь проснуться окончательно, пусть и совсем не хочется. Так ведь хорошо было с Герритом. Вот надо же. Около десяти утра. Что ж, можно еще немного понежиться и вставать. Все уже, наверно, ушли к сцене и разбрелись по делам. Автобус в это время привычно пустой. Но какого же черта ему приснился Геррит? Приснился таким горячим и отзывчивым, невозможно соблазнительным. Это признак того, что он снова соскучился? Что вновь не хватает внимания, а главное, ласки и поцелуев. Они виделись перед этой частью тура. Они много разговаривали и любили друг друга. Они смеялись и были очень счастливы в те моменты. А потом снова найтлайнер, одиночные койки и слишком много всех вокруг. А еще не покидающее волнение перед абсолютно каждым выходом на сцену. И лишь редкие взгляды в гримерке. А касания такие мимолетные, словно их и вовсе нет. Но ведь они не договариваются, все происходит само собой. Наверно, так в туре проще. Больше внимания работе и ребятам из технической команды. А все остальное потом, дома. Но потом не хочется. Выходит, что хочется здесь и сейчас. Иначе не снились бы такие волнующие сны. Кстати, о снах. Крис еще раз глубоко выдохнул и мягко положил руку на напряженный живот. Фантомные прикосновения к бедрам и вкус поцелуя все никак не исчезали. И рука сама скользнула немного ниже. — Ох, Геррит. — Крис? — тут же раздалось сбоку, и шторку дернули сразу с обеих сторон. В проходе, прямо напротив, стоял Геррит. В простой черной футболке без принта и в ярких розовых джоггерах. И никакого грима на лице. Выспавшийся, явно отдохнувший и в хорошем настроении. И Крис первые секунды непроизвольно вновь залюбовался, отмечая яркость пухлых губ, блеск пирсинга и внимательных светлых глаз. И даже не понял, что Геррит очень быстро перевел ясный взгляд с его лица на живот и вновь вернулся к глазам. Рука Криса все еще была за мягким поясом джогерров, таких же розовых, как и у Геррита. — Привет. Ты здесь? Ничего умного и конкретного спросонья мозг не выдал. Но Крис все же вынул руку и потер сразу обеими все еще слипающиеся и непривыкшие к свету глаза. Где-то должны быть тут очки. Рядом с телефоном. Но хочет ли он сейчас действительно видеть лицо Геррита? — А ты, я вижу, проснулся. И меня зовешь? Крис все-таки дотянулся до чехла с очками и нацепил их. Ну вот, теперь осталось только умыться и причесаться, и будет похож на человека. И что Геррит так смотрит внимательно? Будто видит впервые. Ну да, по утрам все люди одинаковые. Сонные и немного помятые. А еще опухшие и лохматые. Самые милые и красивые, если любимые. — Тебе показалось. А нет, стой, кошмар приснился. Крис уже приподнялся на локтях и собирался слезть с полки, как Геррит вдруг стал ему помогать, мягко прихватив за локти. Дождался, пока тот встанет, выпрямится и поднимет на него глаза. И Крис, откровенно, не был готов с утра к такому взгляду. Потемневшему, изучающему, в чем-то задумчивому и буквально вызывающему мурашки. Или это все еще флер эротического сна? Ведь было так приятно целовать эти сочные губы и водить пальцами по гладким вискам. И слышать стоны. — Так уж и кошмар, Крис? Красивые губы дрогнули совсем немного, а вот руки уверенно легли сначала на плечи, а затем скользнули выше, к шее. Растрепавшиеся пряди оказались за ушами, и Крис невольно дернулся от теплого прикосновения. — Досыпать не будешь? Еще же не твое время подъема. — Больше не усну. И Крис ведь не врал. Появление Геррита мигом стерло всякую сонливость. И что он только забыл тут? Решил выпить любимого чая в одиночестве? С него станется. — Ок. Ясно. И дальше происходит совсем уж что-то странное. Геррит отходит, лишь сверкая глазами, пропускает Криса вперед, видимо, к туалету, так как тот берет с полки полотенце и щетку, и скрывается рядом со своими вещами в общей мягкой зоне. Крис внутренне едва не стонет, провожая его взглядом и не забывая, конечно же, зацепиться им за круглую крепкую задницу. Вот чего ему сейчас так хотелось бы. Чертовы сны. Придется, наверно, выкрутить кран на холодную. Нет, на ледяную воду. После утренних процедур становится полегче. И выглядит он теперь гораздо лучше. Щетина совсем крохотная, нет смысла пока скрести — перед шоу все равно придется, чтобы грим лучше ложился. А темных кругов под глазами почти не видать. Ничто так не украшает человека, как здоровый долгий сон. До завтрака по расписанию интервального голодания, правда, еще пара часов. Ну ничего, можно пока просто посидеть в лаунж-зоне, почитать новости, попить водички, подумать о предстоящем шоу, таком же сногсшибательном и невероятном, как и предыдущие. Покрутить в голове текст, что вчера никак не мог собраться воедино во время сеанса на скакалке. Да много у него разных дел. Раз уж встал на пару часов раньше, то не стоит терять драгоценное время. Вместе с полотенцем и зубной щеткой, умытый и причесанный, с привычным теперь хвостиком на затылке, Крис накинул серую кофту на молнии поверх розового худи и решительно открыл дверь в лаунж-зону. И замер. Потому что там сидел на диванчике Геррит. Он тут же отложил телефон и улыбнулся. Как-то так слишком голодно и жадно улыбнулся. Не завтракал еще, что ли? — Геррит? Ты что-то хотел? — Я все никак не мог выбрать время. То одно, то другое. А сегодня — просто идеально. Ты проснулся как раз вовремя. — Вовремя для чего, Геррит? — Для меня, конечно, Крис. Иди ко мне. Крис успел только бросить щетку и полотенце на столик, как в одно мгновение оказался на лопатках, прижатый к диванчику Герритом. Тот крепко держал за плечи, ерзая и вклинивая колено между ног, чтобы прижаться еще сильнее. — Геррит. Что с тобой? — хотелось, конечно, задать вопрос. Но под таким желанным и тяжелым телом получилось только невнятно прошептать сквозь рвущийся смех. Крис тут же податливо раздвинул ноги, еле удержался, чтобы тут же не забросить их сверху. Но мало ли чего хотел Геррит? В конце концов, он его все еще не поцеловал. Зато смотрел так откровенно и нежно одновременно, что тут же потянуло под ребрами. И живот напрягся от предвкушения. — У нас есть час или полтора, прежде чем кто-то соизволит зайти. Ведь Криса Хармса нельзя будить до двенадцати. Крис не смог сдержать улыбку, вглядываясь в глаза напротив, а Геррит осторожно снял его очки и положил на столик. А затем снова наклонился и коснулся губами сначала кончика носа, а затем и уже разомкнутых в ожидании поцелуя губ. Мимолетно, дразнящее, заставляя тут же тянутся на встречу. И улыбнулся. — Я ведь прав, Крис? Я все рассчитал. — Поцелуй меня уже. — Просишь? — Требую. Геррит снова прижался. Сразу весь, в едином порыве: губами прихватил нижнюю, уже чувствуя горячий язык, касающийся пирсинга; грудью к груди, чувствуя сквозь тонкую ткань футболки мягкую кофту и твердую собачку молнии; пахом и бедрами к твердым бедрам, обтянутым точно такой же розовой тканью, как и у него — в этом что-то было, ходить в одинаковых джоггерах, пусть и таких уродски-розовых; коленками уперся в мягкий диванчик. Хорошо, что он здесь все-таки есть. Да и дверь захлопывается. Всего несколько секунд, и Крис скрещивает ноги на спине у Геррита и трется нетерпеливо, тоже желает вжаться в него и слиться в единое целое. Крепко и навсегда. И целуется более расслабленно и медленно, немного лениво, но чувственно и глубоко, то перехватывая инициативу, которую ему отдают с легкостью, то подстраиваясь. И хочется не только губы. Крис почти сразу запускает руки под тонкую футболку и водит раскрытыми ладонями по бокам и животу, спускается на поясницу, давит, прижимая к себе еще ближе, и ниже, тянет джоггеры, мнет мягкую ткань, сразу же скользит в ложбинку между ягодиц. Но Геррит в ответ сильнее сжимает мышцы, останавливает его, коснувшись ладонью, а потом обхватывает лицо Криса и шепчет на одном выдохе. — Сегодня у меня кое-что есть. И отстраняется, становится на диванчик коленями и берет со столика черный мешочек. Крису не требуется много времени, чтобы понять, что он видит перед собой. Геррит улыбается совсем как искуситель и смотрит откровенно в глаза. Смело и с вызовом. А Крис первые секунды даже не может вымолвить и слова. Неожиданно. Черт возьми, да. Очень неожиданно. И рефлекторно напрягается все тело, и еще слаще тянет внизу живота от предвкушения. От одной только мысли. — Ты серьезно, — получается и не вопрос, и не утверждение. Голос предательски срывается, и наружу рвется короткий смех. Потому что, правда, появляется вдруг откуда-то непрошенное волнение. Хотя, Геррит на его бедрах со слегка спущенными штанами — это не новая картинка. — Ага. Будем тестировать. Только вот лубриканты мы так и не выпустили во время пандемии. А я хочу пользоваться исключительно нашим мерчем, Крис. — Ха. И как мы, по-твоему, смогли бы замаскировать смазку? Ладно, что у пробок целый выбор материалов. Я сомневался между металлической и стеклянной. С силиконом нас бы точно никто не понял, и с пластиком. А вот стекло и металл выглядят красиво и не пошло. — И о пошлости мне говорит человек, который все-таки выпустил анальные пробки, как мерч? — А ты предлагал смазку. Серьезно? — Под видом антисептика для рук было бы органично. Крис слегка приподнял брови, а потом уже засмеялся в голос. Но Геррит быстро прервал его веселье, наклонившись и резко потянув по бедрам джоггеры вместе с трусами. Смех тут же закончился вырвавшимся стоном, когда по слегка возбужденному члену и ногам прошлись чувствительно кончиками пальцев. Геррит сначала вытащил пробку и внимательно стал рассматривать фотографию на плоском основании. А затем смачно чмокнул и облизнулся. — Там ведь логотип, не мое лицо? Глядя на разворачивающуюся картину, Крис уже не мог отрицать тот факт, что сбежать не получится. (Кажется, Геррит теперь весит чуть ли не больше него). Да и совсем не хочется. Но отсутствие смазки немного волновало. Неужели придется терпеть? Неужели с ним так поступят? — Твое прекрасное лицо. И оно будет роскошно смотреться, я уверен. — Хочешь засунуть в меня втулку только ради фотографий? — Может быть? Крис с радостью снова обнял опустившегося на него Геррита и покорно и с явным наслаждение раздвинул ноги, скидывая ногой уже совсем ненужные штаны с трусами на пол. Член теперь прижимался к мягкому животу, и Крис нетерпеливо заерзал, сжимая крепкие плечи и отвечая на поцелуи. Кажется, он окончательно смирился со своей участью подопытного на сегодня. Геррит не стал увлекаться поцелуями, потому что так он сам быстро потеряет контроль. И приступил к делу. Вытащил все-таки из кармана квадрат фольги со смазкой — немного, но должно хватить. В конце концов, Крис не неженка и не первопроходец. Больше ощущений — ярче эмоции. Для удобства Геррит закинул ногу любовника на плечо и прошелся по бедру и колену губами, вызывая совсем уж откровенные мурашки. — Тебе не холодно? — Я без штанов. Но в двух кофтах. Что мне ответить? Мне очень-очень горячо и жарко. Я пылаю, Геррит. — Сейчас Геррит расстегнул молнию на кофте и помог из нее выпутаться. Затем единым движение задрал к подбородку худи вместе с футболкой и жадно вжался лицом в плоский, немного подрагивающий живот. Поднялся выше, ведя поочередно языком и губами до самых ключиц. Поймав еще один сорванный выдох, тронул подушечками пальцев напрягшиеся твердые соски. Сжал оформившиеся рельефные грудные мышцы, заставляя теперь уже выгибаться под ласковыми настойчивыми прикосновениями. Ну и как же обойти вниманием пресловутую татуировку-надпись? А потом прижался губами к пульсирующей венке и мазнул по шее носом, втягивая любимый и родной запах и волнующее тепло. — Расслабился? Ответа не последовало. Вместо этого Крис просто снова поймал губы Геррита своими и увлек в поцелуй, забираясь под футболку и оглаживая спину. И тот в ответ улыбнулся ему и повел вдоль бедра от колена к промежности кончиком уже нагревшейся в его ладони пробки. И Крис снова непроизвольно напрягся, ожидая проникновения металлического кончика. Но вместо него почувствовал, как нежно прошлись по сжатому кольцу мышц скользкие пальцы. Без намерения проникнуть внутрь. Лаская, успокаивая, подготавливая. Кто тут из них двоих нервничает тогда? Крис поймал уже немного поплывший взгляд Геррита и все-таки прочел в нем явное намерение и желание быть самым нежным, чтобы он не делал. И от этого стало еще волнительнее. Потому что ну просто нельзя быть одновременно таким горячим и трогательным. Нельзя начинать растягивать сразу двумя пальцами и трепетно целовать подрагивающими губами. И самому покрываться волнами мурашек от ответных прикосновений и поцелуев. Потому что Крису буквально хочется впиваться зубами в эту нежную белую кожу и оставлять на ней яркие следы своего желания. И размазывать по крупному тяжелому члену выступившую смазку, и гладить крепкие гладкие бедра. И чувствовать себя, распростертым под Герритом, самым счастливым. И даже едва не пропустить тот момент, когда втулка оказывается внутри. Тяжелее, чем он себе представлял. И недостаточно смазки. Потому что стоит Герриту ее немного качнуть за плоское основание, как тут же тянет болью. — Ты как? — спрашивает Геррит, то внимательно и вполне себе ненасытно посматривая Крису между ног, то встречаясь с потемневшим взглядом. И залипая на подрагивающие ресницы и распахнутые распухшие губы. Крис дышит рвано, но постепенно успокаивается, кладет руку на грудь, а ногу медленно снимает с плеча друга и ставит осторожно на диван. И морщится. — Попробуй надавить. Пока никак. — Маленькая? В ответ Крис то ли всхлипывает, то ли смеется и шлепает Геррита по бедру. Тот понятливо наклоняется к его промежности, тяжело дышит и облизывает губы. — Готов? — Готов кончить только от твоего заинтересованного взгляда. После обмена «любезностями» Геррит все-таки давит осторожно на основание. И тут же получает благодарный стон. И Криса немного подбрасывает вверх, что он едва не задевает коленями Геррита по ушам. — Просто не до конца, Крис, не до конца вошла. Крис уже не отвечает, скрывает лицо в изгибе локтя и снова то ли стонет, то ли рычит, другой рукой сжимая свой уже налившийся кровью член. И Герриту теперь тоже хочется еще больше прикосновений. Потому что Крису сейчас явно хорошо. И почти не до него. Но он реагирует на укус в колено, укус в бедро, легкие поцелуи по выступающим под кожей ребрам и выше, к шее. Крис жадно вцепляется в плечи и открывает глаза. Тянет на себя, скалится, и целует порывисто, жадно, не сдерживаясь. Почти кусает в ответ. И пробует закинуть на него ноги, и Геррит жадно гладит его по бедру, а потом вновь осторожно касается втулки. — Ох черт! Крис срывается и вновь выгибается, почти весь дрожит от возбуждения и тянется к члену. — Давай без рук. Сможешь? — Эта штуковина давит на стенки, и совсем немного на простату. Твой член гораздо…ох черт…лучше, Геррит. Определенно. — И нет никакой вибрации, да? — Ага. Недоделанный какой-то мерч. Геррит почти смеется, убирая со лба Криса влажные волосы и легонько целует в губы. Ведет рукой по влажной коже и обхватывает член Криса. Много тому времени точно не понадобится, чтобы кончить. Потому что стоит лишь немного надавить и покрутить, как игрушка стопроцентно выполняет свое предназначение. Геррит кончает почти вместе с Крисом, вытирает их обоих салфетками, тут же приготовленными им заранее на столике. — Вытащишь ее из меня? Доверяю это тебе. — А не хочешь походить с ней? — А ты? Ведь еще есть и вторая. Кстати, мне будет любопытно посмотреть на тебя с этой штуковиной. Учитывая твою чувствительность, Геррит. Крис, выровняв дыхание, продолжал все так же лежать с раздвинутыми и согнутыми в коленях ногами, с задранной худи и без штанов. Весь растрепавшийся и раскрасневшийся. И наверняка, ощущения от втулки внутри даже после оргазма продолжали его волновать. Геррит совсем уж как-то нехорошо улыбается и ерзает. И берет со столика тот самый мешочек. И показывает, что он пустой. И Крис, не веря своим глазам, резче, чем следовало, пробует подняться, но потом просто переворачивается на бок и немного скалиться, заводит руку за спину и начинает смеяться. Громко и несдержанно. И где-то сквозь смех успевает прошептать. — Как же я тебя люблю, Геррит. Ты просто нечто. — И я тебя люблю. Но над выпуском смазки надо подумать. — Непременно.