Покажи, как тебе хорошо подо мной

Жить в одном помещении вдвоем – трудно, а когда вас восемь – еще сложнее. Мало личного пространства, почти постоянный шум, отсутствие места для одежды или других вещей (их приходилось хранить в коробках, чемоданах или сумках). После переселения в два общежития, где у каждого появилась своя комната, а на кухне больше не было почти привычного столпотворения возле холодильников и драки за еду, стало... по-другому. Менеджеры обосновали это просто: так будет удобнее. Новые адреса, удовлетворение всеобщей просьбы и больше возможностей уделить самому себе время. На самом же деле причина была проста: они хотели разделить тех, кто питал друг к другу чувства, отличные от обычных «хен-макне». Так что теперь мемберы скучали друг по другу и периодически наведывались в чужие квартиры. Время тура позволяет побыть снова всей группой вместе, поэтому мемберы часто забегают на чужие трансляции поболтать на камеру и немного подурачиться. Вот и сейчас Минхо решает посетить «комнату Чанбина», сменяя сидящего до этого в камере Чонина и позволяя третьему хену, наконец-то, покушать. У старшего в этот день в принципе было слишком игривое и хорошее настроение, поэтому разговор был о еде и тренировках. Но когда в номер зашел полуголый Хенджин... Мысли улетели совершенно не туда, куда следовало. Кажется, рэпера посетила та же мысль, потому как оба взгляда словно холодной водой окатили бедного танцора, который впопыхах завернулся в чей-то банный халат и появился перед фанатами. Первые и единственные попытки раздеть парня не увенчались успехом. Недоверчивый взгляд Ли заставил Хвана спрятаться под боком Со, обнимая того со спины. – Ты кушал? – спросил Чанбин, получая в качестве ответа тычок подбородком в плечо. – То есть ты поел, но не принял душ, и при этом надел халат? – Хенджин притворно смутился. От такого заявления по спине Минхо прокатились мурашки. Он был так слаб перед телами других мемберов, но на камеру мог позволить себе только трогать их попы. – Ты кушал обнаженным? – неверяще переспрашивает главный танцор, поворачиваясь лицом к наглому младшему. – А почему я должен есть одетым у себя дома? – Я должен поесть с тобой! С этого момента, когда соберешься есть один, звони мне! Комната взорвалась смехом. Хенджин услышал в вопросе старшего подвох, а Минхо лишь взял себе на заметку еще одну милую черту драма-квин. Они разговаривали о многом и ни о чем, как это могло показаться со стороны. Парни мало виделись вне залов практики до этого тура, поэтому такие спонтанные беседы давали очень многое. Обсуждение дошло до настройки воды в ванной по таймеру. Минхо искренне удивился, что сейчас в номерах есть такое, но Хенджин продолжал рассказывать о своем принятии ванной, совершенно не обращая внимания на изменившееся настроение. – Я когда ногой коснулся, вода была очень холодной! Я подумал, что она выключилась из-за сенсора высокой температуры, но это произошло из-за таймера. – Реально? – продолжал «удивляться» Минхо. Ему нравилось играть эмоции, особенно когда дело доходило до таких глупых и абсурдных ситуаций. Конечно же старший знал об этом, но очень уж хотелось подшутить над Хваном. – Вот это фантастика! – О да, фантастика... – скучающе и слишком громко захлопал в ладоши танцор, отведя взгляд в чувстве брезгливости. Он продолжал хлопать даже когда оба других парня перестали. – Технологии прогресса... – обронил Минхо, глядя блондину в закатанные глаза и протягивая руки к стоящим на столе салфеткам. Его и правда достало то, как драма-квин себя вел в последние дни. Его стоило проучить. – Это не технологии прогресса, это прогрессивные технологии, – засмеялся Хенджин со своей шутки, прикрывая глаза и промаргивая момент приближения старшего. – Что ты делаешь? – Чанбин немного испугался развернувшейся ситуации с запихиванием салфеток в рот Хвану. Тот, кстати, не особо сопротивлялся, позволяя чужим пальцам аккуратно придерживать себя за основание шеи, а после получая два извинительных хлопка по ребрам. – Боже, я так ненавижу его, – стонет танцор и тут же внутри вспыхивает от сказанных слов. – Кого? Меня? МЕНЯ? Ты ненавидишь МЕНЯ? – возглас Ли отскакивает от стен. – Тихо, нет. Я люблю тебя, люблю. – Я тоже ненавижу тебя, – Минхо не обращает особого внимания на сказанные ранее слова, но в его глазах Хенджин увидел знакомые искорки. – Кого из нас ты ненавидишь больше? – решает поинтересоваться рэпер, наблюдая за развернувшейся сценой. Стаффу тоже было довольно интересно, чем все закончится. – Обоих. Это как выбирать между баклажаном и грибами. Невозможно выбрать что-то одно, – Хван отчаянно пытается замять свои слова и не совершить еще больше ошибок, которые поставят под удар не только его, но и остальных, чего парень уж точно не хочет. – Тогда кто из нас кто? – темные глаза встретились с еще более черными напротив. Этот вопрос навсегда останется без ответа. – Да я обоих вас люблю. Только не перевозбудитесь из-за этого, – намеренный взгляд в сторону Чанбина и мгновенная реакция Минхо: ой не стоило Хвану так говорить... – Ладно-ладно, я говорил это не для того, чтобы ваши сердца затрепетали. – Почему ты не сказал, что это я тот, кого ты любишь больше? – темнота взгляда не предвещала ничего хорошего. Всем повезло, что старший стоял мало того, что спиной к стаффу, так еще и в камере его почти не было видно. – Почему? – Ладно-ладно... – Хенджин уже увидел обиду в глазах хена, но не успел ничего сказать. Им и правда стоило остаться наедине и обсудить их коммуникацию… – Не хочешь прогуляться со мной? – Ч-что... о чем ты говоришь? – у танцора все внутри перевернулось от таких слов. Свидание? Второй старший явно провоцировал обоих парней, выводя на жгучие изнутри эмоции и слишком раздраженные от концертов мысли. – Что ты имеешь в виду? – тут же переполошился Минхо. Никто не посмеет забрать то, что им не принадлежит. – Почему я должен это делать? – протянул блондин, понимая, что они оба почти попались на очень тонкую удочку. – Ой ладно, ладно, валите давайте отсюда! – добившись какого-то своего результата, протянул Чанбин, подгоняя парней выйти уже из номера и из объектива. Решив отомстить в равной мере как Хвану, так и Со, Минхо намеренно кланяется на камеру во второй раз, так как сначала его не было особо видно, и задевает пресс рэпера. Это вызывает у того раздражение и несколько лукавый взгляд в сторону танцора, наблюдавшего за развернувшейся сценой с приоткрытым ртом и полным отсутствием мыслей. «Старший точно заслужил ответной мести», подумал Хенджин, прощаясь со стаффом и за невидимый поводок таща за собой слишком довольно выглядящего Ли. Они жили в разных номерах, поэтому младший слегка притормозил перед своей дверью, прислушиваясь. Танцор делил комнату с Сынмином, зато без стаффа, а по логике вокалист сейчас тусовался с макне… Я видел ваше безобразие на трансляции. Если хоть одна моя вещь пострадает из-за вас, готовься расплачиваться до конца дней. – То есть… – пальцы Хвана были готовы уже напечатать вопрос, как ответ на него уже высветился на экране личного диалога. Переночую у Чонина. К этому моменту старший как раз настиг блондина, так как задержался на выходе по просьбе стаффа, после чего был тут же втянут в темноту номера за ворот футболки. Быстрые повороты головой по сторонам коридора, щелчок замка и еле слышимое дыхание. За порогом закрытой двери эти двое – знаменитые айдолы, вынужденные держать маски и вести себя корректно. Но сейчас они – двое влюбленных юношей, чьи темные глаза скользили по еле видным очертаниям тел от светивших в окно уличных фонарей. – Что это только что было? – стальным голосом спросил Хван, делая шаг навстречу стоявшему у стены Ли. – У тебя ранний Альцгеймер проявляется? Уже не помнишь, что мы были на трансляции? – по-кошачьи усмехнулся Минхо, облокотившись плечами назад, как-то слишком грациозно вытянув шею и чуть выпятив бедра. Хенджину тут же захотелось оставить свои метки, заставить стонать от них, столкнуться и притянуть ближе. Но впереди были еще выступления… – Лучше скажи, неужели у тебя проблемы с памятью? – вкрадчивые нотки окутали тонкий голос в бархат с хрипотцой, когда его обладатель сделал еще шаг. – Мы, кажется, договорились, хе-ен, – еще шаг, – что я сплю только с тобой, – руки касаются мягких бедер поверх натянутых штанов, – а ты больше никогда не повторяешь того случая. – П-помню, – вмиг высохших губ касается чужое дыхание, опаляя и распаляя сильнее, в то время как длинные пальцы так правильно ощущались на бедрах. – Но ты сам напросился. – Потому что ты меня вынудил. Вел себя, словно кот с недостатком внимания, лип ко всем, а сейчас попытался даже раздеть меня, когда я пришел, – острая коленка резко очутилась между стройных ног старшего, надавливая на пах и срывая краткое шипение. – Я ведь не прощаю такое, милый. – Нечего было меня соблазнять своим телом! Ты сам игнорировал меня и мои попытки остаться наедине. Я не железный, Джин-ни. – А ты заслужил моего внимания, хен? – пухлые губы были так близко, но не касались даже на микромиг, заставляя кожу раз за разом покрываться мурашками. – Ты был слишком плохим котиком, верно? – Котик слишком сильно скучал, – голос почти сорвался, когда прохладные руки переместились с бедер на талию и нырнули под подол рубашки, невесомо касаясь ребер. Это была самая сильная эрогенная зона, чем младший бессовестно решил воспользоваться. – Хен-джин, не тро-гай т-там… – Сегодня только я решаю, что мне делать и как; это будет твоим наказанием, котик. Темные глаза распахнулись еще шире и с толикой страха столкнулись с похотливым взглядом напротив. Они пристально проследили за языком, который медленно показался меж пухлых губ, а затем каждую обвел от самого уголка до другого конца и обратно, откровенно соблазняя. Минхо нестерпимо захотелось впиться в этот бессовестный рот, сминая излишне розовые лепестки, коснуться чужого языка своим и захватить тот в свой плен. Губы моментально пересохли, а внизу живота начал завязываться узел. Хенджин внимательно следил за реакцией старшего, все также надавливая ногой на явно проглядывающееся возбуждение и оглаживая руками чужую тонкую талию. Их лица были настолько близки, что было непонятно, кому принадлежит дыхание – они словно обменивались воздухом. Ли хватается пальцами за мягкие рукава отельного халата и подается вперед с почти неслышимым стоном, когда Хван, наконец, касается языком кожи возле уха, задевая мочку зубами и чуть оттягивая. В это же время руки мягко проводят по чуть выступающим позвонкам от лопаток до самых боксеров, ныряя под резинку штанов и оставляя невесомое касание в ложбинке. Минхо от этого подбрасывает: он приподнимается почти на носочки, прижимаясь пахом к любезно неубранной ноге, проезжая по ней немного вверх, и пряча стон где-то в стенках горла. – Тише, ты ведь не хочешь, чтобы все знали о твоих маленьких слабостях? – шепчет Хенджин куда-то в район ключиц, проводя влажную дорожку по чуть натягивающейся коже на косточках. – О том, как плавится твое тело под моими прикосновениями. Как стоны против воли вырываются сквозь зубы. Как закатываются глаза от удовольствия. – П-пожалуйста, – выдыхает Минхо в попытке притянуть еще ближе, но получая лишь прохладу и пустоту. Хван отстраняется так же резко, как и дарит прикосновения, заставляя старшего растекаться лужицей. Но в этом никто из них никогда не признается. Блондин вальяжно проходит к раскрытому чемодану и, присев, начинает что-то искать. Действие происходило возле стола, стоящего напротив двух кроватей, покрывало одной из которых было немного смято. Номер освещала угловая лампа и ее небольшой аналог над прикроватной тумбочкой, около которой небрежно полувисело еще явно влажное полотенце. Значит танцор все-таки принимал душ и сушил им волосы, пока смотрел свои фанкамы или обучающие видео. От представления полуголого тела со стекающими капельками воды и почти незаметным румянцем, Минхо повело еще сильнее, отчего с губ едва не слетел новый стон. – Чего застыл? Особое приглашение ждешь? – реальность ворвалась в мечты, переключая внимание Ли на собирающего в низкий хвост волосы Хенджина. – На кровать. – Думал, передумаешь. Ты ведь у нас любитель возбудить и не продолжить... – пожал плечами старший и, с трудом подобрав свои растекшиеся конечности, буквально рухнул лицом в подушки, выдыхая от благословенного давления на уже стоявший орган. – Кажется, кто-то уже не в том положении, чтобы язвить, а, хен? Лопаток касаются чужие руки, сминая ткань футболки и неспешно разминая немного застывшие мышцы. От уже умелых движений Минхо расслабляется и начинает мурчать, сподвигая Хвана между делом перекинуть ногу и удобно разместиться чуть ниже ягодиц. Танцор самозабвенно проводит вверх и вниз по расслабленной спине, задирая футболку и касаясь небольшими ноготками светлой кожи. Старший выгибается от пробегающих вслед за прикосновениями мурашками и невольно приподнимает таз. От касания с немного возбужденным членом парня в очередной раз подбрасывает – хочется больше, сильнее, быстрее. – Тш-ш, какой нетерпеливый, – шепот обжигает ушную раковину, заставляя глухо дышать куда-то мимо подушки, в то время как тонкие пальцы с силой нажимают на поясницу, пригвождая к смятому одеялу. – Неужели я на тебя так сильно влияю? – Не льсти себе, не дорос еще, – шипит Минхо и сминает в кулаках пододеяльник. Пальцы на ногах поджимаются от накатывающего возбуждения в паху. – А вот твое тело говорит об обратном... Хенджин оставляет маленькое пятнышко за ухом и тихонечко дует, вызывая низкий стон и новую попытку выгнуться. В следующее мгновение футболка оказывается скатанной на вытянутых вперед локтях, отчего меж лопаток появляется ложбинка. Пухлые губы тут же припадают к ней, оставляют десятки поцелуев-бабочек, пока пальцы медленно скользят вдоль чуть выпиращих ребер, огибают каждую впадинку, проводят по ним до самого живота и, словно обжегшись, возвращаются обратно. У старшего глаза к небу закатываются от неземного удовольствия, ноги дергаются от количества прикосновений, а внутри разгорается пожар от этой ласковой пытки. Хочется, чтобы сильное тело накрыло сверху, вжало со всей силой в простыни и... сделало хоть что-нибудь помимо этих легких поцелуев! Минхо с гортанным рыком резко поворачивает свой корпус, чуть не роняя Хвана на пол между кроватями, и кладет уже избавленные от футболки руки на прикрытые полами халата (когда он успел стянуть штаны?) молочные бедра. У кошатника в принципе кинк на них, особенно на хенджиновы. – Если ты сейчас же не начнешь действовать, готовься к новому раунду салфе-ах-ток, – угроза слетает с языка одновременно с тем, как Хван несколько резко подается вперед, задевая чужое возбуждение своим. Теперь блондин нависает над старшим на почти вытянутых руках, незаметно качая бедрами и чувствуя усиливающуюся на них хватку. – У котика еще есть силы командовать? Я думал, тебя не хватит надолго, хе-ен, – младший откровенно издевается, наслаждаясь видом разрушающегося Минхо. Они оба были универсалами, вот только доминирующую (во всех смыслах) позицию чаще всего занимал именно старший, оставляя своему партнеру немного поля для деятельности, но не слишком. Поэтому таких моментов, как сейчас, выпадало чересчур мало, и каждый раз блондин прилагал все свои усилия, чтобы доставить максимальное удовольствие им обоим. – Ну же, покажи мне, как тебе хорошо подо мной. Ли выгибается дугой от неожиданного касания все еще прохладных пальцев к уже вставшим соскам (на периферии сознания ощущая несколько мелких щелчков от вставших хрящиков где-то под лопатками). Они давят на маленькие бусинки снизу вверх, заставляя молочную кожу покрыться мурашками, после чего попеременно обводят розовые ореолы и чуть оттягивают. Громкий стон срывается с губ, когда один из них накрывают пухлые губы, захватывая юрким языком в плен и дразня зубами. Минхо бросает от этого то в жар, то в холод, он мечется на простынях, сжимая руками чужое тело в попытке хоть как-то заземлиться. – Джи-ин... – то ли стонет, то ли хрипит старший, скользя руками под уже ненавистные полы халата и царапая спину. Он ноги в коленях сгибает, упираясь пятками в матрац, и поднимает таз, чтобы сильнее прижаться своим возбуждением к чужому. В ответ Хенджин шумно выдыхает, сжимаясь где-то внутри от простреливающего до самых мозгов удовольствия, и отрывается от любимого тела, снова нависая и ловя темный взгляд. – Давай уже. – А как же «залюби меня до потери сознания»? Мы так давно не были наедине, почему ты так торопишься? – горячее дыхание опаляет кожу под подбородком, куда тут же прикасаются губы. Минхо свои облизывает, словно это поможет избавиться от сухости, спускается руками на обтянутые боксерами ягодицы и с силой проводит по промежности. Чужой стон гасится куда-то в ключицу, отдаваясь вибрацией в голове. – Что же ты со мной делаешь, хен? – Уж точно не мучаю, – рычит старший, проникая под тонкую, уже влажную, ткань и обводя сжимающееся колечко мышц. Хван всхлипывает и выгибается, опираясь руками на грудь старшего, когда два пальца проникают в него и растягивают слишком податливые мышцы на манер ножниц. – Кто-то готовился? – Не только ты страдал без секса. К тому же я развлекался, пока ты болтал с Чанбином. Дрочить на тебя в прямом эфире намного интереснее, чем на фанкам, – последнее было произнесено с некой иронией и сопровождалось той самой, особенно-соблазнительной улыбкой, от которой в мозгу у Ли всегда перемыкало. Жар с утроенной силой прилил если не к мозгам, то куда пониже, напрочь отключая что-либо. – Мы трахнемся сегодня, или мне повторить трансляцию? – зло выдыхает Минхо и, к удивлению обоих, задевает простату. Младшего подбрасывает; он шипит и звонко стонет почти одновременно, запрокидывая голову и насаживаясь сильнее, чтобы потом резко отодвинуть запястье от себя и почти скатиться с полюбившихся бедер. Танцор чувствует, как по его груди скатываются капельки пота, он знает, что за ним пристально следят, поэтому поворачивается почти спиной к кошатнику и, не торопясь, доразвязывает удержавшийся каким-то чудом узел отельного халата. Наблюдая за похотливыми глазами через зеркало, Хенджин небольшим грациозным движением плечами скидывает ткань на пол, а после и стягивает боксеры, не забывая прогнуться в нужный момент. Парень прекрасно знает уровень своей привлекательности и пользуется этим на всю катушку, вызывая остановку сердца у всех остальных мемберов и одного конкретного. А чтобы окончательно добить, Хван делает шаг и тянется к каким-то лежащим на столе вещам. Минхо нестерпимо захотелось отшлепать каждую ягодицу, провести языком по линии позвоночника, коснуться стоящего колом члена с капельками предъэкулянта... Вместо этого он сквозь одежду пережимает член у основания, чтобы позорно не кончить от одного только соблазнительного вида такого желанного тела и, улучив момент, опрокидывает младшего на другую часть кровати. Теперь они лежали ровно наоборот, отчего бедная подушка была снесена куда-то в сторону и послышался какой-то глухой стук, на который никто не обращает внимания. Ли тут же закидывает длинные ноги на свои бедра, не забывая почти невесомо провести по ним, и тянется выше. Хенджин всегда выглядел для него как спустившийся ангел, вот только крылья ему давала далеко не невинность в глазах других, а руки Минхо, к которым Хван доверчиво льнет, трется, оставляет поцелуй на линии жизни. Взамен получает сильную хватку на длинных волосах и мягкие пальцы на талии. От контраста действий блондина ведет похуже, чем от алкоголя: ноющий орган жаждет внимания, кожа плавится от тягучих прикосновений, возбуждение накатывает волнами до самых закатанных глаз. Язык размашисто мажет по шее под ухом, вызывая табун мурашек и срывая новую порцию стонов. Они оба знали, что, как и где сделать, чтобы довести до пика за пару мгновений, но сейчас главнее было не это. Хван резко сжимает чужие бедра своими ногами, прижимаясь пахом к немаленькому члену, и приподнимается на локтях, приближаясь к раскрасневнемуся лицу напротив. Вызывающе облизывает свои пухлые губы (в который раз, между прочим), отвлекая от какого-то движения рукой. Медленно подносит что-то ко рту, не отрывая глаз от темного взгляда, и зажимает зубами блестящий пакетик. Старший умирает и возрождается из пепла дважды за этим короткие мгновения, забывая как дышать и как произносить собственное имя. Он аккуратно пробирается пальцем под резинку и погружает руку в чуть высушенную шелковистость окрашенных волос. Вторая рука перестала выводить одной ей понятные символы на бедре и чуть сместилась вверх, поддерживая новое положение партнера. Легкие на пару ударов сердца перестали качать воздух, пока мозг пытался осознать новую игру. Ничего не придумав, Ли просто наклоняется и зубами тянет упаковку вбок, разрывая фольгу, но не отстраняется до конца, удерживая зрительный контакт. Эти двое сейчас словно два хищника на охоте: кто кого переплюнет в доведении жертвы до края, являясь одновременно и тем, и другим. Игра настолько древняя, но все еще не доиграна до конца. Они безумны в своем желании обладать, но не подчиняться. – Хочешь, чтобы я сам? Котенок обнаглел, не так ли? – шепчет Хенджин, пробегая пальцами по чуть выступающим ребрам вверх и тут же вниз, устраивая одну из рук на мягкой попе. – Может мне еще и раздеть тебя до конца? – Ли неуверенно склоняет голову в бок, но руку от головы убирает и где-то рядом ставит. – Сегодня я веду. Поэтому снимай. Минхо внутренне стонет и разрушается от приказного тона младшего и старается побыстрее выполнить приказ, что оказывается сложнее из-за все еще покоящихся на бедрах худых ног. С третьей попытки ему удается стянуть уже испачканные штаны с мокрыми боксерами и откинуть куда-то в сторону с облегченным вздохом. Теперь они оба были обнажены. В равных позициях. Или не совсем. Пухлые губы растягиваются в немного безумной ухмылке, после чего резкое движение вперед... блондин умудряется в одну секунду убрать минховские ноги вперед, а свои расположить аккурат по бокам аппетитных бедер. Их лица оказываются снова слишком близко: жар одного из них встречается с дыханием другого, что заставляет обоих пылать еще ярче. Тонкие пальцы подцепляют все еще зажатую меж зубов блестящую обертку, попутно касаясь чуть напряженной шеи и скулы, и медленно достают ее содержимое. Старший ластится к прикосновению, сгибает ноги в коленях и опирается на руки сзади, наклонив голову вбок. У него всегда перехватывало дыхание от такого Хвана: распаленного, возбужденного и властного. Младшему нравилось быть сверху, во всех смыслах, но чаще всего он именно седлал любимые пышные бедра и медленно доводил до края. От мимолетных воспоминаний член дернулся, соприкасаясь с чужими пальцами, которые раскатывали латекс. С тонких губ срывается тихий низкий стон, вызывая ответную усмешку. Хенджин времени никогда даром не теряет: обхватывает оба стоящих органа и лениво проводит вниз-вверх. Они так удобно помещаются в его большой руке, что Минхо плакать хочется от переизбытка чувств к этому светловолосому дьяволу. – Х-хватит… я т-так… кончу сейчас… – Ли удается выдавить из себя хоть что-то (помимо стонов) не с первого раза, но его слышат. – Не ты ли славишься своей колоссальной выдержкой, а, хен? Может, ты просто устал? Мне закончить на сегодня? – продолжает издеваться младший, не прекращая своих действий. Он проводит подушечками пальцев по проступившим венам на руке, отчего у Минхо табуном проносятся мурашки, концентрируясь жаром где-то внизу. – Либо ты сядешь сейчас, либо больше никогда, – от угрозы остаются по большей части лишь слова, потому как в конце это было больше похоже на скулеж. Старший запрокидывает голову от разочарования: Хван убирает руку и смещается в бок, словно и правда собирается уйти. Поплывший мозг захлестывает паника: он ведь не оставит все действительно вот так?? – Пожалуйста. – Ты чего, Минхо-хен? – Хенджин тут же появляется перед чужим замутненным взглядом и ласково гладит чуть мокрые щеки. Он почувствовал легшую на бедро руку, пока наклонялся за выроненным тюбиком лубриканта. Ему всегда нравилось доводить старшего до точки невозврата путем поддразниваний, но прямо сейчас явно перегнул. – Не плачь, ты заслужил свою награду. И даже чуть-чуть больше. Хван спускается одной рукой вниз, задевая уже зацелованный им сосок, и успокаивающе проводит большим пальцем по подтянутому животу. Его член от этого соприкасается с другим, создавая необходимое трение. Минхо отвлекается на накатившую волну удовольствия, шипя от неожиданности и резкой смены эмоций. Уже второй раз блондин подводит его к краю, но переступить не дает. Из-за несправедливости и отчаянного желания получить разрядку старший сжимает сильнее чужое бедро и резко поднимает таз. Хенджин в ответ охает и хватается рукой за шею в поисках опоры. Глаза встречаются: в одних горит огонь желания вперемешку с хитрыми искорками, в других же блестит вселенная. Хван медленно двигает рукой к скулам, чтобы также медленно провести по нижней губе и чуть надавить на нее, вынуждая старшего открыть рот еще шире. В отместку тот зажимает кончик пальца зубами и облизывает его, словно леденец. Хенджин сбито выдыхает, пряча скулеж где-то в горле, и прижимается ближе. В следующее мгновение Минхо хрипло стонет от поглотившей его волны жара вокруг члена, которая вынуждает вспыхнуть и закатить глаза от обрушившегося оргазма. Он роняет потяжелевшую голову на чужое плечо, прячась в ключице от своего позора. – Прости, – тянет Ли грустно и виновато, все еще чувствуя вокруг себя теплые стенки. Он обеими руками держится за талию Хенджина, пока тот бережно водит пальцами по лопаткам и перебирает отросшие волосы. – Я н-не хотел, но это предательское тело… – Ш-ш, все хорошо, ты не должен извиняться, в этот раз я и правда перегнул. Давай-ка приведем тебя в порядок и просто полежим рядом? – Хван хотел было отстраниться и слезть, но стальная хватка пригвоздила его к месту. – Хен? – Котик плохо себя вел, – бормочет Минхо, касаясь губами ключиц и низа шеи. – Разве его наказание закончилось? Хенджин резко подцепляет чужой подбородок и всматривается в хитрые глаза в надежде найти там хотя бы намек на шутку. Но нет: старший был как никогда серьезен. И почти возбужден. Снова. Значит ли это, что его хватит на второй раз? – А котику разве разрешалась самодеятельность? – Хван на всю врубает режим доминанта, окончательно выключая тормоза у обоих. Он чуть отводит подбородок в сторону и широко лижет шею до самого уха, опаляя то дыханием и шепотом. – Тебе нельзя кончать, пока я не разрешу. Остальное поощряется. Минхо вздрагивает всем телом от властного тона, от ощущения слабости перед таким младшим, от снова собирающегося в паху возбуждения. Он все еще был внутри блондина, чувствовал его узость и не уменьшившийся жар. Но как только он собирается толкнуться глубже, Хван резко поднимается почти до самого конца и опускается с еле слышим хлюпом. У старшему перед глазами пронеслись звездочки и вопрос, как этот хитрюга все успевает делать и одновременно не отрываться от ласк? Хенджин медленно смакует длину члена Ли, размеренно покачиваясь на любимых бедрах. Одной рукой он убирает прилипшие ко лбу пряди, пока другой продолжает держаться за напрягшуюся шею любовника. Юркий язычок проходится по сухим губам, не столько смачивая, сколько дразня. Минхо больше не выдерживает и срывается. Сильные руки опрокидывают сидящее тело на спину, чтобы позволить их обладателю тут же нависнуть на них. В темных глазах на мгновение отпечатался испуг, который тут же сменяется дымкой удовольствия от небольшого толчка. Ли закидывает одну из тонких ног себе на плечо, чтобы сразу взять нужный угол. Комнату заполняют томные вздохи вперемешку с хлопками тел друг о друга. Минхо не сдерживается: он двигается быстро и в одном ритме, не позволяя Хенджину даже на секунду внести свою лепту. Он намеренно избегает заветного комочка мышц, пригвоздив младшего к кровати за талию. Но тот не отчаивается и, уцепившись ноготками за светлую кожу на спине, изо всех сил подмахивает бедрами. От переизбытка эмоций Хван запрокидывает светлую голову назад, очень удачно упираясь ей о боковую панельку кровати. Минхо тут же припадает губами к слишком вызывающе выступающему адамову яблоку, невесомо прикусывая то зубами. Отметин не останется, но младшего порядком тряхнет. – Я… близко… хен, пожалуйста! – умоляет блондин, вставляя слова где-то между толчками и собственными стонами. Его уже не волнует ни то, что он может легко сорвать голос, ни неполное осознание своей просьбы. Ему слишком хорошо. – Ваше желание – закон, моя королева, – тянет Ли, наконец меняя угол проникновения. Хенджина выгибает до тупой боли в затылке от угла деревяшки, до хруста вставших позвонков где-то над поясницей, до темноты перед глазами. Чужие руки скользят по разгоряченному телу, поддерживая под ягодицами и одновременно оглаживая лопатки. Пальцы с небольшим нажимом проводят по выемке позвоночника до самых корней волос, избавляясь от никому ненужной резинки. Минхо начинает сбиваться с ритма, но методично продолжает попадать по простате, приближая скорую разрядку младшего. Его ведет от пошлых стонов и податливого тела, выгибающегося как никогда на тренировках. Он слишком сильно хочет получить удовольствие, поэтому смещает руку с затылка на шею и чуть надавливает. Хван задыхается от недостатка кислорода в легких, от сильной руки на талии с последующими синяками там же, от энергии старшего в целом. Блондин не так давно понял, что доведенный Минхо – это буквально зверь, который будет втрахивать в кровать, пока злость не утихнет. А Хенджин и не был против. Вот и сейчас его начинает потряхивать от надвигающегося оргазма – он тянется рукой к своему члену, но его опережают. Ли довольно резко надрачивает, в такт своим чуть хаотичным толчкам, продолжая надавливать на шею и ловя осоловевший взгляд. Их хватает ненадолго: спустя несколько десятков секунд Хенджин изливается в чужую руку и сжимает Минхо до звездочек перед глазами, получая ответный полурык-полустон и последнюю порцию глубоких резких толчков. Старший аккуратно падает на партнера, утыкаясь носом в пахнущую потом и немного гелем для душа шею и начиная выводить какие-то узоры на плече. Хван же пытается хоть как-то отдышаться и вернуть улетевшее сознание назад. Когда это плюс-минус получается, он проводит рукой по волосам и поворачивается вбок, натыкаясь на довольный взгляд. – Ты кончил внутрь? – срывается с пухлых губ и, пока Минхо тормозит, обреченно стонет и начинает тихо смеяться. – Ты невыносим, хен. Когда успел презерватив снять? – Тогда же, когда ты смазывал мой член смазкой. Кстати выкинь его, раз надевал, – пожимает плечами Ли и устраивается поудобнее на чужом плече, так и не выходя из расслабленного тела. Темный взгляд скользит по его изгибам, наслаждаясь приятной усталостью. – Еще раз такое провернешь, будешь снимать напряжение в ванной. Или вон кого угодно тебе в помощь. – То же самое касается и тебя. Я первый в душ, ванную не предлагаю, совместный поход тоже, знаю я тебя, – бурчит Хенджин. Он кое-как и с большим трудом вылезает из оплетших его конечностей, морщась от ощущения вытекающей жидкости из ануса. Минхо в ответ лишь невинно отводит взгляд и шумно выдыхает, подкладывая руки под голову, чтобы не уронить ее с края кровати. Ему слишком лень куда-то двигаться, поэтому он смыкает веки в ожидании блондина. Когда Хван выходит из ванной комнаты, натянув на себя лишь услужливо лежащие на батарее боксеры, то застает хена уже вовсю сопящим в том же положении. Он вздыхает и идет за полотенцем, чтобы вытереть пот и остатки семени на животе старшего. После, найдя уроненную подушку, парень отодвигает сбитое покрывало вместе с одеялом на свободной части кровати и, с шипением, переносит Минхо и устраивается рядом. Тот, к слову, даже не просыпается от этих манипуляций, либо просто специально не двигается, наслаждаясь заботой. – Такой невыносимо красивый и вредный… как в тебе все сочетается? – шепчет Хенджин, разглядывая спящее лицо и не решаясь придвинуться вплотную. – Потому что я люблю тебя? – неожиданно прилетает ответ. Минхо сонно щурит глаза, забавно приоткрыв губы, и тянется к младшему, чтобы обвить всеми конечностями длинное тело и удобно устроиться на чужой груди. Все это проходит мимо Хвана, пытающегося осознать только что сказанное. Нет, они и раньше говорили «я люблю тебя», но сейчас эти слова словно приобрели другой смысл. Смысл, который не доходил до уставшего мозга. Старший словно чувствует этот поднявшийся хаос, поэтому вздыхает и поворачивает голову, ставя подбородок в ложбинку между верхних ребер. – Чего задумался-то? Я думал ты и так это знаешь, иначе зачем мне цепляться к тебе постоянно. – А Джисон? Ваши игры с Чаном? Поддразнивания с Сынмином? – Шипперство. Развлечение. Баловство. Мне скучно, почему бы и не расшевелить вас? – Ты так легко говоришь об этом, – хмыкает Хенджин, смотря на это под другим углом. Он заметно расслабляется и обнимает в ответ. – Для тебя все так просто, Минхо-хен. – А зачем усложнять? К тому же так никто ничем не обременен, у фанатов куча материала, а ты достаешься только мне. Все прекрасно. Старший укладывает голову обратно, вслушиваясь в стук сердца и засыпая из-за мерно перебирающих пряди волос пальцев. Он и правда сильно устал за прошедшие дни, поэтому заслужил небольшой отдых в любимых объятиях. Сквозь вязкую тяжесть почти уснувшего сознания он слышит ответное признание и позволяет уголкам губ чуть изогнуться в улыбке от нежного поцелуя в макушку. – Это ты достаешься мне, хен. Потому что я тоже люблю тебя.