Всё было странным с самого начала. Солдат в погоне было всё меньше — это точно была не заслуга Беззубика или команды. Дракон не в себе, а все всадники остались дома, на Драконьем крае.
Пришлось побегать ещё и от этого неизвестного.
Только вот, кто бы это ни был, он явно приносил больше пользы, чем вреда. По крайней мере, Иккинг очень на это надеялся.
— Здор-рово́, Иккинг.
Дагура викинг ожидал увидеть в последнюю очередь. Помощь от врага? Это было как минимум подозрительно. Как и все его «братик» и «не трону». Не тронет, после всего того, что сделал в прошлом? Иккингу хотелось нервно смеяться.
После всех их стычек, боёв, попыток завладеть Ночной фурией не верилось ни единому слову. Ещё и это «я пришёл на помощь». Кому, интересно, Охотникам? Иккинг обязательно бы спросил, если бы не пережатое захватом горло.
Помощь, чтобы перевести дракона в другую пещеру... Огромнейший риск, но больше ничего не остаётся. Да и Дагур, кажется, изменился с их последней встречи. Очень хочется верить, что всё действительно так. Потому что очередной умный план от берсерка Иккинга бы окончательно довёл.
И всё-таки в нём явно что-то изменилось.
Очень сильно изменилось. Нормальный Дагур никогда бы не протянул руку своему врагу. Только если это не часть плана. Каким-то чудом им всем удаётся избежать падения в реку. Безоговорочное доверие берсерк не обрёл, но смотреть на него Иккинг стал немного иначе.
И ещё Дагур, кажется, действительно старался заботиться обо всех них.
Берсерк рассказывает, изредка что-то спрашивает сам... Да, он изменился, это становится ясно. И, кажется, в своём одиночестве начал постепенно сходить с ума. Оставалось надеяться, что такое возможно изменить, поместив его обратно в общество. Сумасшедшего Дагура Остервенелого мир бы не пережил.
— Слушай, а откуда взялся этот новый Дагур?
— Из нового смертельного опыта и ку-учи времени на размышления.
Это, на самом деле, очень многое объясняет. Если Дагур переосмыслил свою жизнь, может быть, из него получится что-то стоящее. Иккингу хочется в это верить.
Хедер ему ближе, чем он... Иккинг почти начинает ревновать. Правда, подмигивание рушит всю оборону. Всё-таки в чём-то это всё тот же его Дагур. Недовраг и вроде-как-любовник. Слишком всё запутано, чтобы давать конкретные формулировки.
А после берсерк его спасает. Снова. Кажется, при первой возможности нужно будет серьёзно поговорить.
— Возись тут с тобой...
Дагур ворчит после ожога, но по-доброму. Как будто действительно заботится о глупом младшем брате. В чём-то такое отношение даже приятно.
Слова об изменении Иккинга Дагура удивляют. Неужели мальчик повзрослел, поумнел, да и вообще стал лучше, чем в их последнюю встречу? Это становится интересным. И, судя по взгляду Иккинга после его тирады, у них теперь гораздо больше общего.
Чем дальше, тем больше видны изменения и это впечатляет. Берсерк успевает себя остановить, дабы не убить одного из охотников. Иккинг только едва заметно улыбается.
И опять Дагур его защищает, в этот раз собой. Викинг только надеется, что стрела не смочена мгновенным ядом. С остальным удастся справиться. А парой минут спустя уже он сам спасает две их жизни.
* * *
Дагур приходит в себя уже через несколько часов. Ничего опасного, но руку Иккинг ему всё равно перевязывает. К тому же как-то нужно отплатить за заботу о нём и драконе.
— Мне приснился страшный сон! — и улыбается быстро, что всё в порядке.
— Жить будешь, — у викинга в глазах скепсис от чужого поведения, но он всё равно рад.
Как бы то ни было, но Дагур ему тоже не чужой человек. Иногда Иккинг действительно жалел, что у них всё началось вот так. Возможно, будь они оба изначально иными, всё давно стало бы как надо. И как им обоим хотелось.
С добавленным олеандром зелью кипеть ещё минут десять. Говорить не хочется, к тому же, тишина слишком уютная, чтобы её нарушать. Да и они соскучились слишком сильно, чтобы тратить время на пустую болтовню. Место на чужих коленях Иккинг занимает уже как родное. Почти забытые ощущения.
Десять минут, чтобы, наконец, ненадолго перестать быть лидером. Десять минут, чтобы вспомнить, каково оно, целоваться с Дагуром. Десять минут, чтобы почувствовать чужую власть и полностью ей отдаться.
Только вот с зельем от драконьего корня всё идёт не так. То, что наладилось между ними за этот день, моментально рушится. Иккинг ведь действительно верил...
Викинг срывается. Он ведь, он..! А Дагур как всегда!
Падение, речка, берсерк на нём... Он почти снова готов поверить и довериться. Мешают Охотники.
Дальше всё слишком быстро. Связывание, стоянка, попытка клеймить Иккинга. Ещё и Дагур, снова! Викинг не знает, есть ли у него хоть как-то план или нет, но фурию в любом случае нельзя отдавать. Кажется, всё-таки был. Только вот юный воин в него совершенно не вписывался. Что ж, Дагур явно доберётся до пещеры раньше, вот и воплотит свою мечту. Иккинг чувствует себя преданным.
— Прости, братишка, но ты будешь мне обузой.
Дагура нет, у него связаны руки, а вокруг несколько Охотников. Деваться просто некуда. Чтобы он хоть ещё раз поверил...
«Я тебя ненавижу» Дагур слышит уже издалека и это цепляет больнее, чем стрела в плечо. Физическую боль он давно научился игнорировать, а вот душевую...
У Иккинга других вариантов, кроме как показать местоположение Беззубика, нет.
* * *
И снова Дагур, только уже верхом на Беззубике. Страшно боится, это видно, но Иккинг, хоть и ошарашен, искренне рад видеть их обоих. Значит, план всё же был. И, похоже, увенчался успехом.
Теперь... Теперь всё хорошо. Разве что берсерк немного бледноват, но это больше с непривычки. Наконец-то все свободны и здоровы.
Поцелуй выходит спонтанным, но полным благодарности. Без Дагура ничего бы не получилось и, похоже, теперь ему действительно можно верить. Он не играет и не пытается вредить. Этот, новый берсерк, Иккингу нравится ещё больше прежнего. Менее жестокий, но более свой.
Подбить корабли, разогнать Охотников и можно возвращаться. Только вот Дагура нет на пляже. Как и корабля в зоне видимости. Уплыл. И опять предал.
