rain

Спустя день мы прибыли в небольшой лагерь в горах. Картина была не из лучших: все были жутко измученными, побитыми, но потерь не было, Деку сразу отправлял всех серьезно покалеченных в лагерь у подножья, а оттуда они направлялись в ближайшую хорошую больницу. Он брал основной урон на себя, его состояние говорило за него: это было похоже уже не на костюм, а на грязную от земли и крови тряпку, сам же был весь в ранах, небольших синяках, красные штуки на его руках довольно хорошо помогали, да и сам он стал намного сильнее, поэтому ничего не переломал. Его и команда довольно много сделала. Оставалось совсем чуть-чуть, как могло показаться, но телепорт они не нашли. Им сообщили сразу же, как я обнаружил факт того, что они есть. Поэтому каждый день был похож на прошлый, никаких продвижений. Это вымотало моих в первые же дни. Здесь было намного сложнее, чем в городе. Мы с Деку брали разные зоны, он настоял на этом. Я пытался донести до него, что мы справимся быстрее, если объединим силы и дадим уже заключающий удар, но нет. Он что-то там бубнил и уходил прочь, ни разу не посмотрев мне в глаза. Каждый день я искал его, чтобы продолжить выносить ему мозг моим чудесным планом, но каждый вечер он куда-то пропадал, никто не знал, где он. С каждым днем меня это бесило всё сильнее и сильнее… И вот. Я сижу в кустах, наблюдаю окончание сегодняшней битвы. Свою группу я оставил на командование Пинки, а сам решил проследить, куда это девается наш Герой номер 1 каждую ночь. Спустя еще 30 минут этой нудной битвы злодеи испарились, короче, зассали. Это убивало больше всего. Кажется, вот-вот ты сейчас их добьешь, но нет, именно в секунду твоего пика они улетучиваются, оставляя всех в полном гневе. На первом месте по гневу — Я, на втором — этот омега. Который явно быстрее меня разнесет эту гору. Но не сегодня. Он помогает разбитым героям вернуться в лагерь, командует, отправляя кого-то к подножью немного подлечиться, или же отправляет их сразу в больницу. Записывает все произошедшее за сегодняшний день. Собирает сумку, захватив со стола какую-то булку и, обходя лагерь в месте, где никто его не заметит, убегает в лес. «Ну вот ты и попался», — пронеслось в голове, а оскал и довольные алые глаза озарили темноту. Чувствую, как редкие капли падают мне на руки и лицо, скоро будет ливень, тучи такие черные, не скажешь, что сейчас 8 часов. Где-то 2 часа я пытался тихо следовать за ним, еле как, но у меня это получилась. Мы остановились в укромном месте рядом с… Лагерем противников. В ту же секунду я его обвинил во всем, что сейчас творится. Но после я понял, что он каждую ночь патрулирует, отгоняет каких-то смельчаков. А меня ведь смущало, чего это мы так мирно спим, даже малейшего шума нет. Всё было тихо, мирно, он просто сидел на дереве и наблюдал за всем происходящим в лагере врагов, иногда обходил лагерь в нескольких метрах, но в центр не совался. Этого я не понимал. Он же весь такой «величайший герой», который просто сидит и ничего не предпринимает, даже не сказал поди никому про этот лагерь? Ещё несколько часов он просидел на другом дереве, после разбросал ловушки и в более быстром темпе убежал в темноту. Я не успевал, конечно же, не потому, что «силенок не хватило», а потому, что он бы сразу меня заметил. Поэтому мне пришлось ненадолго смириться с тем, что я его упустил, но стоило мне пройти примерно метров 5, как в нос ударил легкий манящий аромат.

Пазл сложился.

Дождь лил как из ведра. Я пытался услышать феромон, чтобы мне выстроился путь до Дерьмодеку, но всё смешалось в этой влаге. Поиски я не оставил, поэтому продолжал бродить по лесу. Искал примерно минут 30. И вот. Он прямо передо мной. Весь мокрый сидит под деревом прижимая к себе сумку, рядом с ним валяются какие-то таблетки и черный ошейник. Деку, зажмурив глаза, что-то невнятно говорит себе под нос. Стоило мне подойти ближе и опуститься на корточки рядом с ним, как он распахивает глаза, испуганно смотрит на меня, пытается отползти в противоположную сторону, закрываясь желтым рюкзаком. То ли это слезы, то ли это дождь так завораживающе стекает по его лицу, не понять. Тяжелое дыхание, пунцовые щеки, глаза полные страха и такой дурманящий аромат яблок. Я держусь из последних сил, пытаюсь сдерживать феромон, чтобы не подавить бедную омегу, который так сильно трясется явно не от холода. Одежда неприятно липнет к телу. Наручи падают на влажную землю. Его рюкзак летит прочь. Я прохожусь по нему взглядом. Соски чуть ли не рвут костюм, еще и так тяжело вздымающаяся грудь усугубляет состояние, его руки стыдливо прикрывают бугорок на уровне паха, руки вздрогнули от моего взгляда, пытаясь получше всё спрятать. Он следит за моими глазами и так жалко всхлипывает. Я не могу сдержать животную ухмылку и тихое, но пробирающее до дрожи, рычание. Невыносимо. В моей голове мы уже трахаемся во всех извращенных позах, но я медлю. Он поджимает под себя ноги, рыдает вовсю, умоляя не подходить, это звучит так, как будто он просит меня быстрее его взять. А это я уж точно могу обеспечить, поэтому опускаюсь на колени, хватаю его за предплечье, тяну на себя, он легко поддается, падая мне на грудь. Я аккуратно поглаживаю его по голове, он пытается своими ватными руками оттолкнуть меня, но у него ничего не получается, плюхается на меня и задерживает дыхание, пока я провожу кончиками пальцев по его спине, по каждому выпирающему позвонку, прохожусь по его попке, давя на самое влажное и пульсирующее место. Он жадно глотает воздух, вскинув голову назад. Я облизываю его влажные губы и утягиваю в поцелуй, он кусается, но я напористо протискиваю свой язык ему в рот и хозяйничаю там, спустя мгновение он перестает сопротивляться, отдается, отвечает на поцелуй, запуская свою ладонь мне в волосы, слабо их сжимая. Усмехаюсь и довольно порыкиваю. Вот ты и попался. — На этот раз ты никуда не уйдешь… Дальше всё как в тумане. Срываю с него костюм, он отводит взгляд, но я хватаю его за подбородок. Грубо мажу по губам, по шее, такой мягкой груди и твердым горошинкам, на что тот прикрывает рот рукой, пытаясь сдержать такие сладкие стоны. Сгребаю его запястья, закидываю за зеленую макушку, роняя его на землю, тихо мычит от боли. Извиняюсь на ушко, облизывая, спускаясь по шее, утыкаюсь в изгиб плеча. Он прекрасен. Кусаю до крови. Вскрикивает. Запускаю один палец, слизывая кровавую дорожку. Туго. Очень туго. Аккуратно растягиваю его, от чего он надрывисто стонет. Затыкаю его рот поцелуем, на который мне вяло отвечают. Еще несколько пальцев. Еще несколько мгновений. Не могу терпеть. Утыкаюсь головкой в кольцо мышц. Влажной рукой прохожусь по своему члену, чтобы тот точно не доставил боли. Изуку скулит, хнычет. Я наклоняюсь, отпускаю его руки, целую в уголок губ. — Не плачь, всё будет хорошо, держись за меня. Он с надеждой смотрит, зажмуривает глаза, хватается за мою шею руками. Сажусь и медленно опускаю его на член, но не выдержав, резко толкаюсь, входя по самые яйца. Вскрикивает, прикусывая до крови язык, чуть ли не задыхается, ведь воздух покинул в одну секунду его легкие. От его стонов по телу расплывается тепло, а член дергается в такой узкой заднице. Целую как можно нежнее, успокаивая. Оставляю поцелуи по всему лицу, на шее, плечах, не пропуская ни одну веснушку. Дышит ровнее, принимаю это за предложение ускорить темп, подхватывая под бедра. Уже легче. Сам целует меня, влажно скользя по губам, вылизывает их и орудует внутри. Расплываюсь в улыбке — как хочешь, я могу и быстрее — подумал я. Всё. Я теряю голову, меня несет. В голове туман. Ничего не вижу. Вдалбливаю это дрожащее тело в землю, грубо сжимая его бедра до синяков, и не могу не кусать его. Просит остановиться, но кончает в ту же секунду, оставляя кровавые полоски на моей спине, которые сразу же обдает жжением. Еще несколько подходов, и я наваливаюсь на него всем телом, за это время я успел его перевернуть на живот, чтобы сделать темп совсем бешенным. Оставляю засос на месте, где должна быть моя метка, и она там будет, но не сейчас, не сегодня… Резко выхожу и изливаюсь ему на спину. Подхватываю его под живот, чтобы тот не рухнул на землю, тело обмякло, а мышцы совсем перестали проглядывать через кожу. Откидываясь на дерево, кладу его на себя, поглаживая в районе лопаток, другой рукой подтягиваю его ноги, кладу горячую ладонь на холодные ступни, слегка их разогревая. Устало выдыхаю и влажно целую его опухшие губы. Плачет, но отвечает. Приоткрывает глаза и смотрит на меня с немым вопросом. Мне остается только ответить:

«Всё хорошо, я рядом».

***

Когда я отнес его к подножью, то оставил там отдыхать, после вернулся в лагерь, сразу же всех подняв. Рассказал, что Деку каждую ночь следил за лагерем противников, не давал им нападать. Наплел, что он якобы столкнулся большим количеством, сейчас плохо себя чувствует, поэтому я отнес его к врачам. Закончив эту «правдивую историю», собрал своих людей, команду Деку и остальных, и мы отправились к врагам… Длилось это действо целый день, но в итоге победа была за нами, как и ожидалось. Вернувшись, мы свернули весь лагерь, ведь все заявили, что не хотят тут больше находиться, лучше убитыми ехать домой, чем торчать тут. Ну, Я согласился. Где-то в полночь мы уже ехали на поезде домой. Все дрыхли как убитые. Мина завалилась на меня, пока я сидел и писал отчет, но он был какой-то несуразный, какие-то вбросы, а не четкое описание событий, поэтому я отодвинул ноут в сторону и погрузился в свои мысли. Деку я больше не видел… Но я не мог думать ни о чем, кроме той нашей близости. О его чарующем феромоне. Таком податливом теле. Пухлых губах. Искрящихся изумрудных глазах, которые были красными и влажными от слез. О том, как же было приятно находится в нем. А его стоны… Стояк просто каменный. Пришлось встать и направиться в уборную. Никого не было, а если бы и был, я бы его вышвырнул, но в итоге всё прошло гладко, ну как «гладко»… я не мог кончить чертовых миллион лет! Казалось, что ладони просто сотрутся в красные лоскутья. После такого охренительно-жаркого секса ничто уже не помогало… Бошка жутко гудела от этих мыслей: вот бы оказаться в нем… Вернувшись, я сел около окна, смотря на проносящиеся деревья в тусклом свете. Хотелось побыстрее попасть домой, туда, где его встретит Деку с Катсуми. Жаль, что такого «дома» не существует…