Лимит

Сехун сидит на краю постели и выдыхает серый дым. За окном ранняя весна, окна раскрыты настежь. — Чего ты хочешь от меня, Хён? — спрашивает Сехун, не оборачиваясь на сексуальное обнажённое тело, которое ещё несколько минут назад так тесно соприкосалось с его собственным. — Ты знаешь о моих чувствах к тебе, знаешь, насколько я застрял в тебе... Зачем? Бэкхён смотрит на широкую сгорбленную спину, переферией замечает струйки дыма и молчит. Ему нечего сказать. Каждый раз, когда ему хреново и хочется разодрать на себе кожу и вырвать собственное сердце из грудной клетки, он звонит младшему и просит прийти. И тот приходит. Всегда. Как бы ни было больно, Сехун всегда оказывается на пороге его дома. — Знаешь, когда это всё только начиналось, мне казалось, что этого будет для меня достаточно. Просто быть с тобой рядом, касаться тебя, целовать твои губы, сжимать твоё тело в своих объятьях... Но сейчас... Я так больше не могу. Я достиг своего предела. Думаю, сегодня это была наша последняя встреча. Сехун поднимается с постели, собирает свои разбросанные вещи по полу, натягивает на себя и выходит из спальни. Нужно умыться, привести свои мысли в порядок и навсегда покинуть этот дом, в котором уже каждый чёртов угол стал родным настолько, что тяжело дышать. Бэкхён прикрывает глаза, из которых вот-вот польются слёзы. Как же он жалок в данный момент. Сехун появился в жизни Бэкхёна в самый переломный и неподходящий (для младшего) момент. Отношения Бёна с Чанелем разваливались на глазах, становились всё более токсичными, впрыскивали яд в вены обоих и разрастались болезненной гематомой. Просто чувства себя исчерпали. Просто иногда так случается, когда люди влюбляются в юном возрасте, в телах которых зашкаливает юношеский максимализм. Бэкхён уже и не помнил, с какого момента всё пошло по одному месту. Зато он чётко помнил тот день, когда увидел своего парня с другим. Это было настолько шокирующе, что даже не так больно. Хотя потом... Болело очень сильно и долго. И вот, спустя лишь пару месяцев, Бён сталкивается с Сехуном. Парнишка был на три года младше, всего двадцать. Не отлипал ни на минуту, звонил, писал, даже умудрялся смешить и заставлять чувствовать жизнь. Бэкхён и сам не понял, как вышло так, что уже не мог и дня прожить без его присутствия. Вот только разбитое сердце всё никак не хотело исцеляться, кровоточило, выпускало шипы и травило организм своим едким ядом. — Ты мне нравишься, Хён, — тихо, но достаточно уверенно произнёс Сехун. Кажется, это случилось через полгода их знакомства. Бэкхён, в силу своих личных переживаний, даже не замечал, что младший стал каким-то другим. И, услышав это признание, просто опешил. Но Сехун не требовал взаимности в ответ. Он ничего не требовал, лишь попросил позволить быть рядом. И Бэкхён позволил. А потом всё зашло настолько далеко, что перешло в секс. Сначала просто секс, а затем начали примешиваться эмоции и чувства. Бэкхён сознательно подавлял их, потому что искренне верил, что это просто игра его мозга, что он лишь отвлёкся от настоящих проблем. И вот, спустя три месяца таких "отношений", всё пришло к тому, что Сехуну тоже надоело. Как и Чанелю. — Слушай, Бэк... Я... Давай закончим, — Пак стоял напротив него и курил сигарету, хотя прекрасно знал, что Бён ненавидит запах табака. — И что ты хочешь этим сказать? — сердце в груди сжалось до мизерных размеров, даже стука не было слышно. Это был очень глупый вопрос, но Бэкхён просто не знал, что ещё сказать на это заявление. — Я знаю, что ты видел меня с ним, — произнёс Чанель. — И не раз. Одного понять не могу, почему молчал? Почему первым не ушёл? Я ведь даже не пытался это скрыть от тебя. — Ты действительно такой дурак? — бросил Бэкхён, злобно глянув исподлобья. — Ах... Ты любишь меня? Правда? Все ещё? — Пак выглядел действительно удивлённым. — Я думал... В общем, не важно. Давай закончим, — бычок полетел на землю, сверху был придавлен кроссовком. — Почему? — ещё один глупый вопрос, слетевший с уст Бёна. — Мне просто надоело, — ответил безразлично и холодно Чанель, резко развернулся и ушёл, оставив до основания разрушенного Бэкхёна. Звук закрывающейся двери вывел Бэкхёна из прострации и словно огласил приговор — один. Он снова один в этом чёртовом мире. Слёзы всё-таки срываются и стекают по щекам. Кажется, что вместе с Сехуном ушло что-то ещё. Что-то важное, что ранее было упущено Бёном из виду. — Чёрт, — шепчет Бэкхён, кусая нижнюю губу. — Чёрт! Сехун сидит на остановке в паре кварталов от квартиры Бёна и просто смотрит в никуда. Сдаться оказалось куда сложнее, чем он себе представлял. Он столько раз размышлял над тем, как именно всё закончится и кто будет инициатором. Но даже в своих самых страшных снах не видел себя таковым. Но сердце не железное, оно болит и тоскует. И каждый раз, когда Сехун целовал любимые губы, сжимал в руках любимое тело, сердце болезненно сжималось, потому что всё было в одностороннем порядке. Бэкхён всё ещё не может забыть Чанеля. Бэкхён всё ещё страдает и пытается заглушить свою боль Сехуном. А у Сехуна уже закончилось терпение. И хоть Бэкхён никогда и ничего не обещал ему, всё равно больно. Надежда та ещё сука. И О познал это на себе. — Хун... — младшему кажется, что у него уже галлюцинации. Ему уже слышится голос Хёна? — Сехун... О поворачивает голову вправо по инерции, потому что услышал своё имя и замер. Рядом стоит Бэкхён. На нём только футболка и джинсы, волосы растрёпаны, глаза красные. — Что... Ты в своём уме?! — взрывается Сехун, подрывается со скамейки и тут же накидывает на чужие плечи свою олимпийку. — Ты лето почувствовал?! — совершенно позабыв о том, что он вроде как "закончил" всё с Бёном, младший суетится, застёгивает молнию до самого подбородка и задерживается лишь на мгновение на родинке в уголке чужих губ. — Ты мне нравишься, Сехун, — произносит Бэкхён, чем заставляет младшего расширить от шока глаза. — Что... Что ты сейчас сказал? — шепчет Сехун, не в силах задать вопрос громче. — Я сказал, что ты мне нравишься, — повторяет Бэкхён, а затем в долю секунды сокращает расстояние и впивается в пухлые губы. Он целует так, словно от этого зависит его жизнь, словно если он не сделает этого, то все процессы в его теле оборвутся, сердце сорвётся вниз и разобьётся о землю. Сехун стоит какое-то время, не шевелясь, даже не отвечая на поцелуй, потому что не верит в то, что сейчас происходит. Но когда в волосы на его затылке зарываются длинные пальцы, когда его талию обхватывает сильная рука, О падает в пропасть и прижимает старшего к себе. — Ты мне нужен, Сехун, — порывисто шепчет Бён в губы младшего, — прости меня... Я... Люблю тебя... — Скажи это ещё раз, — тёплые ладони обхватывают идеальное высечанное лицо, а глаза цвета топлёного шоколада смотрят в самую душу. — Я люблю тебя. Наверное, если бы кончиков пальцев не коснулись горячие слёзы, Сехун бы не поверил в реальность происходящего. Он нежно стирает солёную влагу с любимого лица и снова прижимает старшего к себе, зарываясь носом в шелковистую копну волос на макушке. Кажется, теперь всё будет иначе. Теперь лимит обнулился и его границы неизвестны даже Богу.