Разрубив время, он вырезал их судьбу на камнях.

Ким Сухо смотрит на Ким Хаджина и не понимает, почему он полноценно обратил на него внимание только тогда, когда он помог им с Наюной в музее. Хаджин выделяется среди подростков Куба. Его походка, слова, обособленность ото всех вокруг и их проблем. Его взгляд. Хаджин смотрит вокруг устало, и в глубине его глаз плещется океан вины. Сухо знает, что никто вокруг этого не замечает, потому, что усталость Хаджина равнодушна и высокомерна для других. Сухо сам всё замечает лишь благодаря своему опыту общения со снайпером из того прошлого-будущего. Да и Хаджин ещё не особо-то и прячется, потому что с ним никто не общается и всем на него всё равно. Кроме Сухо, но мечнику пока ещё удаётся скрывать тот факт, что его интерес куда сильнее, чем у остальных. Это не продлится долго, не с наблюдательностью Хаджина, но Сухо хватит этого времени, чтобы решиться действовать. Сухо не боится, что он своими действиями разрушит будущее, которое видел. Сложно бояться разрушить уже разрушенное. Всё же его меч не просто разрезает вещи, но и уничтожает их, и это достаточно сложно контролировать, когда в тебе кипят эмоции. Сухо смотрит на Хаджина, вспоминая Баала, Башню и прошлый Куб. Хаджин не реагирует на насмешки остальных, просто смотрит на людей, а Сухо вскипает и едва сдерживается от драки, потому, что только он знает о жертвах этого идиота-создателя. Вместо драк Сухо тренируется, пока не начнёт падать от усталости. Сухо часто уходит из комплекса не последний, потому что Хаджин ночами стоит на стрельбище и тренируется. Сухо хочет остаться рядом, но не думает, что Хаджин воспримет это спокойно, а как спрятаться от него Сухо не понимал и не понимает до сих пор, потому что всё чаще Хаджин смотрит на него, заставляя как можно незаметнее прихорашиваться. Сухо не задумывается о том, что это его желание показаться перед своим создателем как можно лучше, потому что уверен что это не так: прихорашиваться хотелось всегда, просто потому что это был Хаджин, который смотрел на всех одинакового недолго и лишь на нём задерживал свой взгляд. Следил лишь за ним. Хотя, возможно, Сухо всегда подсознательно знал, что Хаджин выше него и немного обожествлял. И пусть теперь Сухо знает причину столь пристального внимания, это всё ещё то, чего Сухо желает. Сухо хочет всего Хаджина в принципе, а потому сжимает кулаки, когда на распределении Хаджин вновь оказывается в команде Ёнхи. Но, в конце концов, почему должно было быть иначе, если это уже было так в прошлый раз. Сухо знает и понимает это, но обида на время от этого не уменьшается, даже если благодаря этому окружающие видят потенциал Хаджина. Сухо тренируется как умалишённый, потому что его тело болит от резкого увеличения характеристик, отчего-то оставшихся вместе с ним. Сухо тренируется, но не показывает всего. Он научился этому от Хаджина, которого вечно недооценивали, прежде чем проигрывали ему. Музей впервые заставляет Сухо применить свою сдержанность в настоящем бою. У Наюны снова случается шок, а Хаджин проходит мимо и не говорит ни слова. Сухо не помнит, о чём он говорит с Сон-А-сси, потому что картинка в голове не складывается: Хаджин не говорит ничего про брата Наюны. Хаджин молчит, не давит на рану, не привлекает к себе внимание Наюны. И это чертовски неправильно. Загадка мучает Сухо ровно до того мига, когда он случайно встречается с Хаджином взглядом. Потому что у Хаджина сейчас всё ещё должно быть высокомерное равнодушие, вместо которого с самого начала есть усталость, которую Сухо видел с самого начала, но не придал должного значения. Сухо на грани ненависти к себе и своей слепоте, потому что Хаджин был неправильным с самого первого дня в Кубе. Хаджин с самого начала был его Хаджином, который пропал после победы над Баалом из памяти людей и всех записей. Это его Хаджин, который две недели сидел с ним перед покорением Башни Желаний, перешивая доспех так, чтобы Сухо выжил. Это его Хаджин. Это Хаджин. Для Сухо этого всегда было достаточно, чтобы решиться. Организовать встречу наедине на самом деле очень просто, достаточно написать сообщение с просьбой о помощи в учёбе. Сложнее оказывается придумать, как открыться и не получить при этом пулю в лоб. Не говорить же всё прямо: «Йо, Хаджин, я так и не поблагодарил тебя нормально за дарованную мне жизнь. Кстати, почему ты пропал из воспоминаний всех людей, кроме меня? О, и прошу прощения за то, что случайно их всех убил»? На самом деле эти слова оказываются верным выбором, потому что погружают Хаджина в ступор на долгие минуты, за которые Сухо успевает спрятаться. — О боже, Эвандель… — Сухо высовывается из-за спинки кровати, приподняв в недоумении бровь. — Подопечная Рейчел? — Она моя дочь. Сухо совсем немного ощущает себя конченым ублюдком. Совсем каплю, потому что он может позволить себе хотя бы во второй жизни побыть эгоистом. Его поглотило чёртово отчаяние, стоило Хаджину окончательно исчезнуть из его жизни, и Сухо совершенно не хочет переживать что-то подобное ещё раз. — Это не единственный ребёнок, которого я случайно убил. — Сухо пожимает плечами и немного ёжится от холода в глазах Хаджина. — Я просто озвучил факт. — Что вообще произошло? Я был в своей квартире, а в следующий миг я опять оказался в Кубе, выглядя на пятнадцать. — Я, возможно, немного улучшил свои навыки иии… — Сухо заминается, сам не понимая почему, — ивотчаянииразрезалвремячтобывернутьтебяпараллельноуничноживточтоужеслучилось? Хаджин не просит повторить фразу, да и вообще ничего не говорит следующие пять минут, которые Сухо кажутся вечностью. Потом Хаджин вздыхает. — Ну, я вроде тебя не таким… эмоциональным создавал, чтобы ты на одном отчаянии разрушил ЦЕЛЫЙ, БЛЯТЬ, МИР. Сухо, какого хуя?! — Сухо подмечает дёргающееся веко и решает, что лучше тут промолчать и не провоцировать ещё больше. — Отвечай, блять! Сухо отвечает, красочно и многословно описывая, что Хаджин значит в его жизни слишком много, чтобы Сухо хотя бы попытался вернуть его к себе обратно. Хаджин слушает его спокойно, но хмурится сильнее с каждым произнесённым словом. — Ты вообще не должен был помнить о моём существовании. Но, кажется, Соавтор не смог перебороть волю главного героя. — Хаджин прячет лицо в ладонях. — Какой же этот мир ебанутый. — Не такой ебанутый, как Акатрина. — Сухо пожимает плечами. — Тут хотя бы не учат детей убивать. Ну, раньше, чем им исполнится пятнадцать. — Эвандель было пять, когда она уговорила меня взять её с собой, потому что ей захотелось понаблюдать за тем, как я работаю. И я научил её правильному убийству, просто потому что её магия была достаточно сильной для этого. — Хаджин смотрит уже с мрачной насмешкой, выглядя гораздо ближе к тому эмоциональному Хаджину, которого знает Сухо. — Этот мир ебанутый. Ты ебанутый. Джонхак ебанутый. Наюна, Ёнха, да кто угодно в этом мире: все они ебанутые. Моя нерождённая дочь тоже была и будет ебанутой. Потому что основу для всех вас создал ебанутый я, а мир вокруг нас наполнил ебанутый Соавтор. Сухо кивает. Потом мотает головой в отрицании. Потом снова кивает. Сухо, блять, запутался, потому что слова всегда были полем битвы для Хаджина. Сухо обычно просто соглашался, вытаскивал меч и выполнял условия соглашения. А Хаджин всегда говорил. И оказывался прав. Ну, теперь оно само-собой разумеется, потому что Хаджин чёртов Создатель этого долбаного мира. И потому что это Ким, блять, Хаджин, который разосрётся со всем миром, чтобы тихонько пристроиться в углу общей комнаты и в очередной раз прикрыть всем спины или просто блять всех спасти. Но даже когда он будет насмешливо вспоминать прошлое, он будет делать это только для того, чтобы заставить двигаться вперёд на тяге злости или обиды. — Иди нахуй. — Сухо строит самое обиженное лицо, какое только может. — Нет, серьёзно, иди нахуй. Ты специально меня заговариваешь, чтобы я отъебался. — Я даже не буду пытаться отрицать попытку. — Хаджин смеётся, поднимая руки. — Прекрати думать, чёртов главный герой. — Мне идёт думать. Ты сам об этом говорил. — Сухо откровенно дразнится. — И я даже не могу предъявить тебе за то, что ты ведёшь себя как будто ты сраный подросток, потому что ты сейчас и есть сраный подросток. — Хаджин вздыхает настолько драматически, что Сухо тоже начинает смеяться. — Иди нахуй. — Только если на твой. — Хаджин преувеличенно стонет, прежде чем встать и направиться к выходу из комнаты, заставляя Сухо немного волноваться. — Хаджин? — Поднимай свою задницу с пола. Настало время менять кучу планов. — Хаджин стоит у нему полуоборотом, хитро щурясь. — И делать тебя отцом Эвандель. Сухо моргает. — Какого хуя, Хаджин?!