Вечер. Пара часов до наступления первой даты.
— Маршалл! — Давай быстрее! — Мы тебя ждем! Далматинец схватил со столика пачку вкусняшек и, выбежав из башни, помчался к друзьям. Удивительно, что, пока он с Гончиком был на миссии, щенки устроили на их игровой площадке круг из спальных мешков, а чуть дальше собрали палатку. Хоть вечер и предвещал быть не самым теплым, Райдер не запретил щенкам устроить ночь под звездами: в другой раз уже вряд ли получится, с каждым днем холодает. К тому же, условие "если замерзните, переберетесь на базу" придавало уверенности, что с ними ничего не случится. Щенки планировали этот вечер еще неделю назад, забирать у них это — было бы несправедливо. Маршалл, споткнувшись об край своего спальника, упал. Желтеющая трава пощекотала его живот холодными листами. На этот раз щенок никого не задел. Только вкусняшки помялись. А Маршалл так хотел поделиться ими с друзьями, так долго боролся с искушением, чтобы не съесть одному! Так хотел приберечь на сегодняшний вечер! Но смятая упаковка теперь выглядела глупо, а еда внутри наверняка сплющилась. Далматинец расстроенно поднял вкусняшки. — Как прошла миссия? — Зума протянул лапу другу, помогая подняться. Как всегда на заданиях, когда кто-то случайно падал или спотыкался. Это стало повсеместной привычкой спасателей. Маршалл не был против. Ведь стоило лабрадору спросить, как лапы далматинца наполнились усталостью, а голова отяжелела от мыслей. Ему вдруг показалось, что он стал маленьким насекомым, а весь мир готов его раздавить. — Я думал, что управлюсь быстрее... но дождей почти не было, и огню ничего не мешало распространиться по сухой траве. Из-за моей беспечности кто-то мог пострадать. От щенка пахло огнем. Гарью, удушающим пеплом, углем, сгоревшей древесиной и осадком дыма. Такое случалось всякий раз, стоило Маршаллу вернуться с миссии. Всегда оставался характерный запах, по которому просто определить в чем заключалась его работа на этот раз. Бинты, кошки или пожары... Такое случалось со всеми щенками, но именно у Маршалла проявлялось особенно ярко. — Но никто не пострадал. Мы эвакуировали животных и людей поблизости, — Вторил Гончик, подошедший к кругу спальников. Он лег на свой, положил голову на лапы и выдохнул, — Если кто из нас и беспечен, так это только я. — Хей, что за глупость! — По шоколадной мордочке Зумы скользнул смешок. Маршалл прошел к палатке и оставил там смятые вкусняшки, решив, что найдёт в следующий раз что-то другое, вкуснее и что так просто не испортит внешний вид. А сейчас не станет угощать друзей сплющенными и поломанными кусочками. После щенок плюхнулся на свой спальник и оглядел друзей. Каждый из них выглядел уставшим, но в то же время их мордочки выражали спокойствие и гордость за проделанную работу, и предоставленную помощь. Им даже не стоило ничего говорить друг другу, между ними всегда было понимание. Ведь каждый переживал точно то же, что и другой. — Я никогда не жалел, что попал в Щенячий Патруль. Даже не представляю свою жизнь без него, — Крепыш, евший из своего пакетика со вкусняшками, сказал мысль, какую чувствовал любой из них. — Я тоже. Все мы стали близки и важны друг другу, — Кивнул Гончик. Ушки Скай в этот момент едва заметно дернулись. — А помните, как мы нашли Крепыша? — Добродушно произнес Рокки, лежащий, завернувшись в пуховое одеяло. — Эту историю знает каждый, даже Эверест, — Жалобно зашуршал пустой пакетик, когда Крепыш сложил его вдвое и положил около себя, — Но я почти ничего не знаю о ваших историях. Скай все это время выглядела спящей, обняв передними лапками игрушку — Мистера Пискуна и положив на него голову. Но, услышав слова друга, она открыла глаза и посмотрела на него. — Все наши истории похожи, мы были потеряны, напуганы и истощены. А в один самый счастливый день Райдер сделал нашу жизнь значимой. Возникло молчание, ибо щенки обдумывали услышанное. Только пакетик, которого незаметно подхватил ветер, шелестел, уносясь к горизонту. Наверно, он чувствовал себя свободным. — Кстати, Скай, — Спаниелька перевела взгляд на Рокки, — Мы мало что знаем о твоей истории. Кроме Зумы и Гончика, а ты была третьим щенком в патруле... Спаниелька вновь опустила голову на игрушку. Было видно, что этот вопрос погрузил её в тяжёлые размышления. Вряд ли ей хотелось что-либо отвечать, но большая часть щенков была заинтригована, они ведь пришли позже и знали намного меньше. Возможно, они желали убедиться, что все истории похожи, возможно, это простое любопытство. — Я мало что помню, была еще совсем крохой. Но одно знаю точно, это было предательство. Я видела спину уходящего человека, положившего меня под дерево. Потом запах Райдера, какие-то повязки... А еще два щенка, что мешали мне спать, — На этом моменте её голос повеселел, но после вновь стал серьезным. — Все очень туманно. Многие устали за день, их глаза мелодично закрывались под песни осеннего ветра о силе и помощи; под тихие разговоры друзей, иногда добавляя свои слова в беседу, но их становилось все меньше и меньше, все труднее отвечать, а веки тяжелеют. Так сладко ощутить себя в пустоте закрытых глаз и никак не страшно. Пусть становишься слепцом, пространство остается теплым, дружелюбным и светлым, цепляешься за утекающие слова друзей, а они тише, тише, пока совсем не затихнут. И так незаметно для себя засыпаешь. Когда рядом есть те, кому мы нужны и те, кто нужен нам — жизнь кажется невероятно спокойной и безопасной. Но есть такие недосказанные слова и волнующие вопросы, что всеми силами поддерживают в сердце интерес и не позволяют так просто влиться душой во владения Морфея. Только прикроешь глаза — ага! Попался! А как же тот вопрос, что никак нельзя оставить на завтра? А как же зов твоего ранимого сердечка? И все — веки откидываются, кровь бежит быстрее, и глаза выискивают что-то. А кому-то просто не хочется спать, не их время. Крепыш сидел у палатки, в темноте какая казалась маленькой горой, оберегающей от ветра. Щенок-соня оказался пташкой из любителей подольше посидеть в долгие вечера. Мир полон противоречий, а кто-то и есть — одно большое расхождение в стереотипах. Бульдог шелестел вкусняшками, а когда Гончик посмотрел на него, он поймал его взгляд кивком и пояснил: — Маршалл сказал, что я могу взять их. Хочешь? — Нет, спасибо. Овчар направил взгляд на дерево, растущее на площадке ещё с времен, когда каркас башни и залит не был. Крепыш неторопливо проследил за его взглядом. — Не хочешь к ней подойти? — Я? Зачем? — Если б я знал что-то о психологии. Но, может, так тебе станет спокойнее. Крепыш оставил пустую упаковку в палатке и двинулся к своему лежаку слегка неуклюжей и развалившейся походкой. Его движения напоминали медвежонка, стоило щенку хорошенько поесть или проснуться. Гончик смотрел ему вслед, пока тот не расположился на спальнике. Только когда они снова встретились взглядами, овчар вновь глянул на дерево, точнее на Скай, что сидела около него, прислонившись правым боком к черному стволу. Её нежная шерстка, пахнущая горным ветром, переливалась, как золотистое поле ржи, а хвост тихонько барабанил по земле в такт одноименной беззвучной песне, что играла в голове. В ней несколько тонких, отрывистых голосов воспевали о ветре и небе, о свободе, и горе. Они переплетались, точно коса, но все равно оставались хрупкими и летучими.«И в итоге станет ясно, Что ты не значишь, больше камня, Что в глубине океана Затону-ул»
Гончик встал, переметнулся с лапы на лапу, огляделся. Кажется, все спят, даже Крепыш тихо засопел. Удивительно, как же быстро он засыпает! Сплошной комок противоречий. — Мне не нравится, что ты слушаешь эту песню, — Негромко проронил Гончик, сев рядом с подругой. Пожалуй, правда довольно таки холодно – кончик его хвоста непроизвольно вздрагивал. Спаниелька склонила голову на бок, услышав его слова, и стряхнула с лапы конец зеленого шарфа, откинув того на плечо. — А мне не нравится, что ты тратишь свои карманные расходы на журналы и прячешь их в своей будке... — В них нет ничего, о чем ты могла подумать! — Быстро и растерянно возразил овчар, раскрасневшись под шерстью в области мордочки. — Ага, но я об этом не думала. Мне даже стало интересно, что ты себе вообразил о моих мыслях... И вообще, я нашла их во время уборки. — Но... — Нет-нет, даже не говори! Там был ужаснейший беспорядок! Гончик посмотрел вниз и заметил, что у лап Скай лежит глянцевый лист с отрывистым краем. На черной основе выведен мелкий белый шрифт, едва заметный в темноте, а выше рисунок полицейской машины с включенными мигалками, явно отредактированный и отличающийся от действительности буйством красок. Если есть немного свободного времени, то сможешь прочитать и выяснить о недавнем расследовании, и поимке мелкого преступника. Этот лист напоминал отрывок из журнала, что недавно приобрел Гончик. — Не беспокойся, я не стала бы портить твою вещь. Это из другого журнала. Мне было интересно, и я взяла точно такой же. Хотела почитать при луне, только вот — тучи. Она подняла голову и указала носом на клубистые, черные облака, какие прикрыли своей массой спутник Земли. Гончик слегка улыбнулся, то ли от облегчения, то ли от неловкости. — Я и не думала, что ты настолько интересуешься расследованиями. И детективами, и медицинской помощью, хотя каждый из нас знает основы, и психологией, и рассказами разных людей, если судить по другим твоим журналам. — Я должен знать больше, если хочу спасти других. Никто не должен пострадать из-за того, что я не знаю как действовать только из-за своей не информированности. — А расследования тут причём? — В разных расследованиях используют разные методы, неприметные советы и детали. Чем больше знаешь разных путей решения ситуаций, тем лучше. От дыхания Гончика исходил легкий пар, он рассказывал бодро и с трепетом. Он уже и забыл, что его тайник раскрыли, устроив непрошенную уборку. «Да и не было там настолько грязно», — Был уверен щенок овчарки. Но после его подхватила волна, он рассказывал кому-то о своих внутренних переживаниях, не будучи лишним; он был уверен, что эти волнистые ушки его слушают и слышат; он и думать забыл о своем тайнике. Но спаниелька, чьи черты мордочки казались в темноте еще прекраснее и загадочнее, напомнила об этом: — И ты прятал эти журналы только потому, что там иногда показывают довольно жуткие картинки? Да, никому не будет приятно смотреть на последствия убийств и аварий. — Рокки пытается оградиться от мысли, что где-то в мире происходит жестокое обращение к бездомным животным. А Зума очень трепетно относится к крови. Мне не хотелось, чтобы кто-то из интереса взял журнал и нашел в нем то, что лично не приятно для него. — И ты, как старший брат, пытаешься оградить всех от страшного мира. Но, Гончик, это даже как-то неправильно — лучше знать, что реальность сурова, чем после она в самый неподходящий момент тебя задавит. К тому же, мы не семья. Бодрость, с какой Гончик говорил, уступила место серьезности. Его ушки поникли, а карие глаза обратились к Скай с глубокой печалью и пониманием. — Нас не связывают кровные связи, а значит ничего, что делало бы нас одной семьей, — Продолжила спаниелька. — Но ведь необязательно быть родственниками... Скай приподняла лапку к небу, а шарф с её плеча съехал по пшеничной спине. — Смотри! Луна немного выглянула. Гончик задумчиво склонил голову, немного смутившийся от её слов. Он знал, что этим она показывала, что не хочет говорить на эту тему. «Зачем же тогда ты вообще сказала об этом? Хочешь вновь показать насколько глупы мои слова о семье и единстве? Ох, Скай, как же трудно тебя бывает понять». Но Гончик не стал настаивать. Он изначально знал о чем хотел спросить, вот только разговор ушел в абсолютно другое направление. К тому же, вопрос казался бестактным, затрагивающим прошлое и настоящее. Овчар все это время обдумывал как его задать, но не смог ничего придумать. Но ему так необходим ответ! — Ты... правда мало что помнишь? Если не знаешь как подойти к определенной теме, лучше задать прямой вопрос, как бы странно он не звучал. Правда не всегда находится смелость для этого. И не всегда другим нравится подобное откровение. — Насчет чего? — Прошлого. Когда ты впервые оказалась в Патруле. — О чем...? А, насчет этого. Да, довольно мало. Без общей картины. Будто разбили стекло и остались только пыльные осколки. — Тогда можно вопрос? Она медленно кивнула. — Почему, когда Райдер принес тебя, на твоей спине были... раны? Я всегда хотел об этом спросить, но... Чем больше слов Гончик говорил, тем темнее становились глаза Скай. В её взгляде невозможно было прочесть что-то конкретное, но думала она явно не о "сказочных пони с хвостами куриц". Но она лишь улыбнулась. Без фальши, её улыбка всегда была настоящей. В летнюю жару или морозы, в самые сильные ливни или снега; на празднике или после неудачной миссии — не имело значения. — Чейз Гончик, вот ты, вроде, умный пес, а иногда задаешь очень глупые вопросы. Скай, подняв с земли лист, удалилась с кратким пожеланием спокойной ночи, вернувшись к кругу из спальных мешков. А он все стоял, стоял, ждал чего-то, смотря в сторону базы. Пока дыхание и сердцебиение не показали ему, насколько тот устал после миссии, и щенок вернулся к друзьям. Спаниелька в то время спала, глаза её были закрыты, а дыхание ровное. У головы лежал длинный зеленый шарф. Он плохо сочетался с розовым ошейником и глазами, но, даже несмотря на это, она всегда носила его с собой. И только сейчас, стоя около Скай, Гончик вспомнил: в день, когда Райдер принес маленького щенка, находящегося между миром реальности и смерти, он был закутан именно в этот шарф. Ночь под звездами превратилась в "ночь под тучами", а вместо долгой запланированной беседы и рассказов страшилок щенки с головой погрузились в сон. Но это не испортило вечер, никак нет. Главное, что они рядом, приоткроешь сонный глаз и увидишь своих дорогих товарищей. Однако уже к середине ночи поднялся ветер, сильный и режущий, что даже под одеялом невозможно было укрыться от его порывистых лезвий. Будто кусочки льда застревали в коже, а глаза заволакивало кромкой. — Кре-е-епыш! Мы идем к будкам, вставай, — Вторя ветру, крикнул Гончик, толкая друга носом. — Мой шарф! Рокки, выронив одеяло, прыгнул и схватил за конец длинную "змею". Он поднял голову, показывая её встревоженной спаниельке. Среди стен будки ветер не тревожил, а теплое одеяло согрело дрожащие конечности. Слушая завывания ветра и далекий дождь, казалось, что он буянил и в душе. Шторм срывал плакаты со столбов, разрывал плоть, хлопал ставнями и давил на оболочку эмоций. «Там, где наш дом, Там, где срывает крышу ветрами, Там я найду краски и холм, Там я забуду о волнении с вами...» А все же неудивительно, что рассвет никто не увидел; утро бледно улыбнулось щенкам пасмурным небом и моросящим косым дождиком, что окрошил в траве мелкие капли, точно росы. Но даже без горячего лучика солнца, что лезло по утру в глаза, будя и заставляя зажмуриться, щенки встали рано, как в ясные дни. — Кто первый до дерева! — Зума выскочил из будки, а шерсть на его макушке лежала противоположно начесу. Короткий гребешок, не свойственный для представителей его породы, выглядел забавляющим. Не успел лабрадор полностью проснуться, как тут же помчался куда-то, выскочил на площадку и понесся, лохматя лапами мокрую траву. Но, поняв, что никто кроме него не принимает участие в утреннем "марафоне", сменил направление. — Это же дождь! Впервые за всю осень! — Я бы так не радовался, — Заметил Рокки, высунув голову из будки. На лоб ему упала тонкая капля, еще одна и третья. Немного постояв и смирившись в мыслью, что придется промокнуть, он выбрался к Зуме, Гончику и Скай. — Дождь — это насморк и кашель с температурой, — Продолжил он. Гончик сочувствующе посмотрел на друга, зная, что из-за довольно слабого здоровья, сырость — значила для него новой простудой. — Не забудь протереть лапы, Зума. Опять натопчешь, — Скай, коротко кивнув подошедшему Рокки, с легким недовольством обратилась к лабрадору. — Но грязь почти не видно, — Протянул Зума, опустив песчано-лаймовые глаза на свои лапы. — Она одного цвета с твоей шерстью. Но это не значит, что её нет. Шоколадный щенок прошел чуть вперед по асфальту, обернулся и с недоумением посмотрел на грязевые следы, отпечатавшиеся на дороге. Тонкий морось потихоньку исследовал и смывал комья, унося кусочки земли куда-то вниз, к бухте. — Хей, контролер санитарных служб, а мои лапы достаточно чистые? Скай обернулась к голосу Маршалла, что приближался позади. — Какого орла! Твои лапы... Её мордочка исказилась, пока голова пыталась подобрать подходящее сравнение и слово, что описало бы все её удивление. Первое нашлось, второе тоже, но душа запретила сказать его вслух. — Поросенок! — Похоже, я снова луннатил и где-то упал в гигантскую лужу! — Маршалл приподнялся на задние лапы и развел передние в стороны, показывая насколько огромной была та лужа. — Осенью это становится все проблематичнее. Но по задорной улыбке и не скажешь, что далматинец как-либо огорчен, скорее даже находит что-то интересное в ночных похождениях. Гончик обращался взглядом то к Рокки, что встал под навес башни, то к Скай, в глазах которой выражалось не серьезное, скорее шуточное желание стукнуть Маршалла, то к Зуме, что вилял хвостом, приветствуя легкий дождик. Ему всегда нравилось наблюдать за разговорами друзей. — Кому-то придется завтракать под дождем, — Пошутил он, оглядев друга с лап до ушей. Гончику подумалось, что со стороны он сейчас выглядит сонным. — На крайний случай есть лужа, — Зума, вернувшись к реальности, показал на небольшую лужицу возле себя. Рокки сразу же сделал шаг в сторону. Скай вновь посмотрела на Маршалла, а точнее на беспроглядный слой грязи, что, подобно перчаткам, покрыл длинные лапы и частично живот щенка. Будто болото успело его проглотить, пожевать и выплюнуть назад. — Кстати, Крепыш еще спит, — Заметил Рокки. Лучше уж все переключатся на новую тему, чем спаниелька рано или поздно упадет в обморок от такого обилия хаоса и беспорядка. — Тогда предлагаю разбудить Крепыша и срочно помыть лапы, — Гончик, приняв решение, побежал к будке самого главного сони патруля. — Тогда я за тазиками, — Скай побежала в другом направлении, к главным дверям базы. Они стояли совсем рядом со входом, две небольшие ёмкости ярко-красного и белого цвета, находящиеся здесь на случай, когда нет времени сходить в Салон Кейти, а лапы помыть необходимо (точнее заставляют). На самом деле вряд ли кто-то часто использовал бы их, если б не наставления Скай. Даже Рокки обходил их с особой осторожностью, словно на минное поле попал. Вспомнив эту картину, спаниелька улыбнулась. Она прикоснулась лапой к гладкой поверхности пластика, проведя по скользкому ободку. — И вообще... я воздушный спасатель, а никакой не контролер санитарных служб, — Сама себе рассмеялась Скай, — Просто кому-то необходимо следить за чистотой, или наша база превратится в огромный вонючий свинарник!