Ловушка

На поблескивающие от влаги мостовые осеннего Лондона наползал вечерний туман. Белесое облако затягивало улицы, погружая нижние этажи домов в полумрак, и даже желтые глаза фонарей не способны были его рассеять. Лишь спешащие вдоль тротуаров повозки и кэбы разгоняли мутную пелену, заставляя ее вихрями взвиваться из-под колес. Одинокий путник, не разбирающийся в хитросплетении городских переулков и тупичков, рисковал безнадежно заблудиться в этой бесконечной молочной трясине, и даже привычные к подобным климатическим причудам обыватели торопились поскорее добраться до дома. И все же, невзирая на мерзкую погоду, одна дверь оставалась открытой для посетителей, и окна, сияющие словно маяки, влекли к себе тех, кому требовалась помощь. Это был дом, где жил знаменитый Бэзил, частный сыщик, мышонок-детектив. Знаменитым на всю страну он стал не так уж давно – всего полтора месяца назад, после спасения королевы из рук злодейской шайки профессора Рэтигана. Эта захватывающая история не сходила с первых полос британских газет минимум неделю, и теперь имя Бэзила знали все, кто умел читать. Конечно, слава и почет льстили самолюбию сыщика, но не они были целью его трудов. Наибольшую отраду приносило осознание того, что, после долгих лет кропотливой работы, ему все-таки удалось уничтожить своего главного противника, гениального преступника, схватка с которым сделалась смыслом всей его жизни. Теперь можно было почивать на лаврах и заниматься решением несложных дел, хлынувших на детектива, как из рога изобилия, но вскоре тот обнаружил, что все это стало каким-то… пресным. Скучным. Не представляющим интереса для его острого ума. Порой Бэзил с тоской глядел в окно, на текущий по улицам людской поток, и вспоминал те времена, когда один-единственный намек мог на целый день дать ему пищу для размышлений, когда какая-то незначительная, незаметная для других деталь становилась еще одним кусочком хитроумной мозаики, мазком на картине в багровых тонах, отражающей те глубины алчности и властолюбия, на какие только способно живое существо… Впрочем, предаваться подобным размышлениям прославленному мышонку приходилось нечасто – теперь все его дни были заняты то приемом посетителей, то консультированием полиции и чиновников, то разнообразными исследованиями на новоприобретенном высококлассном оборудовании. Скучать точно было некогда. Ну и, конечно, постоянное присутствие рядом нового компаньона скрашивало прежде одинокое существование. Недавно вышедший в отставку военный хирург Доусон, конечно, не обладал настолько же выдающимся интеллектом, однако имел другие положительные качества: честность, надежность и готовность следовать за своим напарником, невзирая на грозящую опасность. Бэзил ценил это и признавал, что лишь благодаря влиянию доктора сумел справиться с душевным упадком и, в конечном итоге, одержать победу над профессором. Если бы в критический момент Доусон не помог напарнику преодолеть слабость, кто знает, чем бы все обернулось… Поэтому, после триумфального завершения всей этой истории, сыщик от чистого сердца протянул врачу руку и предложил остаться рядом, стать его другом и помощником. Похоже, что Доусон был вполне доволен своим новым положением, хотя порой сложный характер Бэзила давал о себе знать: он то становился чересчур активным, то, наоборот, впадал в меланхолию и днями напролет просиживал за своими пробирками, почти ни с кем не общаясь. Доктор научился улавливать изменения настроения коллеги и подстраиваться под них, так что, в целом, их совместное проживание не доставляло никаких проблем. Миссис Джадсон даже как-то заметила, что присутствие врача благотворно повлияло на детектива, сделало его более терпимым, участливым и готовым идти на компромисс. Кажется, дальнейшее будущее представляется вполне ясным, без мрачных грозовых туч на горизонте: обласканные королевой, снискавшие всеобщее почтение друзья могут больше не беспокоиться об ужасном противнике и продолжать заниматься любимым делом без опасений за собственную жизнь. Но что, если зловещая игра так и не закончилась?.. Этим туманным вечером Бэзил молчаливее, чем обычно: все его мысли занимает сложный эксперимент, который пока что никак не удается довести до конца. Для достижения нужного результата необходимо подобрать правильные пропорции химических компонентов, а это требует времени и огромного терпения. Чтобы не мешать коллеге работать, Доусон сидит у камина и перебирает подшивки газет; в последнее время он все чаще задумывается о том, чтобы самому начать писать заметки о завершенных расследованиях. Тускло горит газовый рожок, даже не пытаясь соперничать с пламенем камина, в комнате тепло и тихо, лишь иногда позвякивают пробирки, да раздается треск перегорающих дров. Внезапно ухо детектива резко дергается, когда за спиной раздается негромкий стук. Мышонок недовольно хмурится, но не отводит глаз от начинающего менять цвет реагента. Сейчас самая важная часть процесса, и что бы там ни было за дверью – оно может подождать. Однако врач так не считает. Стараясь не шуметь, он приоткрывает дверь, о чем-то шепчется с квартирной хозяйкой, а затем так же осторожно возвращается обратно к камину. Бэзил видит его отражение в пузатой колбе и краем глаза невольно наблюдает, как Доусон с возрастающим удивлением вертит в руках сложенное послание, затем распечатывает его, читает, и, не удержавшись, восклицает: - Поверить не могу! Стивенс здесь! Подавив раздраженный вздох, сыщик продолжает свое занятие, даже не подумав обернуться и спросить, что так изумило коллегу. Он больше чем уверен, что словоохотливый доктор сам все объяснит. Конечно, он оказывается прав. - Представляете, Бэзил, мой старый друг и однополчанин прислал мне приглашение поужинать с ним сегодня! – с радостной улыбкой сообщает Доусон спине напарника. – После окончания службы я вернулся в Англию, а он решил поискать счастья в Индии. Не думал, что он вернется так скоро! И, судя по письму, у него важные новости. Ух, уже не терпится поскорее его повидать! - Что ж, отлично, доктор, – с равнодушным видом произносит детектив, убавляя огонь горелки. – Всегда полезно расширять кругозор. Вот только прогулка по такому туману будет не особо приятной. - Не волнуйтесь, я возьму кэб! – Подхватив пальто и котелок, врач кивает на прощание и выходит из комнаты, его торопливые шаги слышны в коридоре. Хлопает входная дверь, удаляющееся цоканье копыт угасает вдали, и в кабинете вновь воцаряется тишина. Бэзил настолько увлечен своими опытами, что напрочь забывает о времени. Туман за окнами постепенно уступает место ночной мгле, но сыщик этого даже не замечает. Лишь когда большие настенные часы начинают отбивать полночь, он вздрагивает и, потягиваясь, потирает затекшую шею. И внезапно осознает, что доктор так и не вернулся. Отгоняя тревожные мысли, мышонок пытается предположить, чем вызвана такая нехарактерная задержка. Возможно, друзья настолько засиделись за разговорами о былых временах, что Стивенс предложил товарищу остаться, вместо того чтобы ночью тащиться домой? Тогда утром Доусон непременно появится на пороге, пряча в густых усах смущенную улыбку. Либо место встречи оказалось далековато, и он уже возвращается, понукая возницу ехать быстрее. Возможно, в прихожей с минуты на минуту послышится его грузная поступь… В окно со звоном ударяется небольшой камень, и Бэзил едва не подскакивает на стуле, только теперь ощутив, как напряжены нервы. Там, снаружи, маячит какая-то тень, но изнутри разглядеть ее невозможно. Даже не подумав накинуть пиджак, детектив выскакивает на улицу и тут же ежится от довольно ощутимого холода. Пока он, сощурившись, пытается понять, кто и зачем таким странным образом его вызвал, в размытый овал фонарного света вступает маленький мышонок – один из тех оборванцев, которых пруд пруди на городских улицах. - Мистер Бэзил? – вопросительно шмыгает носом незваный гость. – У меня сообщение от вашего друга, доктора! - Говори! – приказывает сыщик, окидывая визитера цепким взглядом. Обычный уличный бродяга, ничего примечательного… С чего бы Доусону посылать подобного гонца? - Ваш товарищ попал в ловушку! – посланец взмахивает ручонками, словно пытаясь показать ее размер. – Он в беде, в большой беде! Только вы можете ему помочь! Сердце Бэзила екает, но он тут же подавляет свои эмоции, приказывая себе мыслить и действовать предельно четко. - Адрес?! - Лаймхаус, недалеко от старых доков. Дом с флюгером в виде рыбы. Там подвал есть… Не договорив, гонец внезапно разворачивается и пускается прочь, сверкая пятками. Детектив недоуменно смотрит ему вослед, но уже через секунду встряхивается и бросается в дом. Накинуть пиджак, сверху пальто, сунуть в карман револьвер – и можно идти выручать незадачливого врача, неизвестно каким образом попавшего в один из пренеприятнейших районов Лондона. Бэзилу приходится долго ловить попутный кэб, а затем изрядно колесить по улицам, но, в конце концов, он спрыгивает на землю и начинает осторожно красться, оглядываясь по сторонам. Лаймхаус не посещают сливки общества, здесь нет ни клубов, ни ресторанов, зато в порядке вещей пьяные драки, валяющиеся в беспамятстве курильщики опия, проститутки, зазывающие клиентов прокуренными голосами, и над всем этим - плывущий смрад гниющих водорослей, тухлой рыбы и слитых в канаву нечистот. Неудивительно, что в подобном месте расползлась холера, в свое время унесшая тысячи жизней. Сейчас старые доки пустынны, в разрушенных складах гуляет ветер, а у причалов доживают свой век щербатые лодки. Впрочем, некоторые дома выглядят еще вполне сносно и, видимо, продолжают служить обитателям порта. Большое здание с облупившимися стенами и заросшей мхом кладкой чем-то притягивает взор Бэзила. Остановившись, он щурится, пытаясь понять, что привлекло его внимание, и внезапно на фоне освещенных луной облаков видит силуэт большой рыбы, со скрипом поворачивающийся из стороны в сторону. Сердце невольно ускоряет темп, но сыщик привычно успокаивает его несколькими вдохами-выдохами, затем стискивает пальцы на рукояти револьвера и осторожными шагами начинает приближаться к виднеющейся почти у самого тротуара дверце. Судя по всему, она сбита из широких досок, перетянутых железными полосами, и достаточно велика для среднего размера мыши. Что таится за ней – старый склад с рассохшимся полом или какой-нибудь притон? Ничто снаружи не позволяет это выяснить… Детектив подкрадывается почти вплотную к зданию и с досадой оглядывает ничем не примечательный фасад. Дверь расположена между двумя камнями фундамента, перед ней всего лишь одна широкая ступень и больше ничего. Нет даже окон! И за каким чертом, интересно знать, Доусона понесло в такую дыру?! Стараясь ступать как можно тише, Бэзил подходит к деревянной преграде и замирает, напрягая слух. Ни единого шороха не доносится изнутри. Либо слишком толстая дверь не пропускает звуки, либо… Мышонок сжимает губы в твердую линию. Ситуация настолько странная, что ставит его в тупик. В прежние времена он бы сразу решил, что ему устроили ловушку, но теперь… Теперь почти все члены шайки Рэтигана пойманы и осуждены на различные сроки, а если кто и сумел избежать тюрьмы – те попрятались на самое дно и сидят тихо, не отсвечивая. Даже если бы кто-нибудь из них и воспылал жаждой отомстить за гибель главаря, то действовал бы гораздо проще и примитивнее: напал бы с дубиной на улице или попытался застрелить сыщика через окно. Нет, здесь чувствуется нечто иное – нечто непонятное, идущее вразрез с объективно существующей реальностью, и Бэзил колеблется, когда его внутреннее чутье вступает в борьбу с разумом. Но как бы то ни было, а доктора надо выручать! Подстегнутый этой мыслью, детектив отбрасывает прочь сомнения и, привалившись плечом к двери, с силой упирается ногами в крыльцо. Массивная створка со скрипом подается и медленно сдвигается вглубь помещения, скребя по неровному каменному полу. Когда щель становится достаточно широкой, Бэзил делает глубокий вдох и одним движением проскальзывает внутрь. Требуется несколько долгих секунд, чтобы глаза привыкли к окружающей тьме, и только тогда впереди становится различим тусклый источник света. Кажется, это обернутый в тряпку керосиновый фонарь. Он висит почти под потолком в дальнем углу, освещая лишь ограниченное пространство вокруг себя, но с каждым мгновением Бэзилу удается разглядеть все больше. Сразу под фонарем виднеется нечто вроде железной решетки, которая тянется горизонтально, а затем сгибается вниз под прямым углом и спускается до самого пола. Сооружение довольно длинное и высокое, прямоугольной формы, и похоже оно на… Холодок пробегает по позвоночнику Бэзила, когда он понимает, что смотрит на большую мышеловку, в глубине которой, у самой дальней стенки, виднеется неподвижный силуэт. Позабыв об осторожности, мышонок кидается к западне, сжимает пальцами жесткие прутья и с тревогой зовет: - Доусон! Доусон, это вы?! С хриплым вздохом силуэт оживает, поворачивается на звук и вдруг начинает трястись. - Бэзил?! Нет, нет! – полный ужаса вскрик заставляет детектива замереть. – Уходите отсюда! Бегите прочь, скорее! Пораженный силой отчаяния своего напарника, сыщик невольно вздрагивает, когда за спиной раздаются шаги, и громадная тень заслоняет струящийся из приоткрытой двери лунный свет. - Боюсь, бежать уже поздно, друг мой, – с легкой насмешкой произносит так хорошо знакомый голос. – Ловушка захлопнулась! Бэзил почти физически ощущает, как комната вокруг него переворачивается с ног на голову. Разум скручивается в тугой узел, и сердце срывается вниз, будто намереваясь пробить каменную кладку. Словно в полусне, мышонок медленно оборачивается и ошеломленным, неверящим взглядом впивается в лицо своего заклятого врага. Кажется, что Рэтиган почти не изменился. Все тот же утонченный наряд, напомаженный пробор и надменная ухмылка, демонстрирующая острые, как бритва, зубы. Хотя есть и отличия: тонкие пальцы в белых перчатках больше не ласкают золоченый мундштук, а судорожно подрагивают, словно у куклы со сломанным механизмом, дыхание кажется еще более хриплым, чем раньше, и в багровых глазах ярко светится безумный огонек, прежде тщательно заглушаемый. Рассудок Бэзила кричит, приказывая ему собраться и достойно принять страшную новость, но тело будто онемело и отказывается повиноваться. Застыв, как статуя, мышонок расширившимися глазами смотрит на неспешно приближающегося к нему противника и не может найти слов для достойного ответа. Рэтиган почти сочувственно взирает на потерявшего дар речи оппонента. Да, стоило ждать столько времени, потратить кучу усилий и средств, чтобы увидеть этот растерянный, потрясенный взгляд! Тогда, несколько недель назад, очнувшись в огромной куче мусора, спасшей неудачливого правителя от неминуемой смерти, крыс поклялся самому себе, что при первой же возможности поквитается с тем, кто разрушил все его планы, лишил блестящего будущего, обрек на жизнь в изгнании. Раны затягивались долго; кусая от боли подушку, он воображал тысячу различных казней, которым собственноручно подвергнет негодного мышонка, и это приносило хоть какое-то облегчение от снедающей его лихорадки. Но даже после выздоровления он не мог просто пойти и снести Бэзилу голову с плеч – после неудавшегося покушения на королеву портрет Рэтигана красовался во всех газетах, и ему приходилось передвигаться по городу лишь в темное время суток. Впрочем, торопиться было некуда: все его схроны и тайники оказались целыми, и в преступных кругах его имя все еще что-то значило, так что он обосновался в укромном месте и принялся выжидать, подготавливая идеальную ловушку. Однако чем дольше он ждал, чем пристальнее наблюдал за своим врагом, оставаясь незамеченным в ночной глуши, тем слабее становилась жажда убийства, а вместо нее в душе начинало расти нечто другое, пока еще непонятное и странное, но такое притягательное, такое желанное… И вот теперь, наконец, пришло время дать волю своим чувствам. - Что, Бэзил, кошка тебе язык откусила? – издевательски спрашивает бывший профессор, забавляясь видом сбитого с толку противника. – Но это точно была не Фелисия. Бедняжка едва жива осталась после встречи со сворой сторожевых псов… Он делает еще один шаг в сторону детектива, и тот готов поклясться, что чувствует его приближение собственной кожей. Нервы оголены, как провода, которые искрят от повисшего в воздухе напряжения. Горло пересыхает, и Бэзил почти машинально оттягивает пальцем петлю галстука, сглатывая противный комок. Нужно взять себя в руки, стряхнуть оцепенение, трезво оценить обстановку и найти выход из западни, даже если это кажется почти невозможным! Пусть Рэтигану каким-то чудом удалось выжить после падения с часовой башни, но разве это что-то меняет? Нет, раньше он уже побеждал мерзкую крысу, сумеет победить и сейчас! - Какой невероятный сюрприз! – с усилием произносит мышонок, пытаясь подавить невольную дрожь в голосе. – Тебе и впрямь удалось меня удивить. Но если ты вдруг захотел повидаться, можно было просто прислать письмо. - И упустить чудную возможность увидеть такой калейдоскоп эмоций в твоих глазах? – ухмылка Рэтигана становится настолько широкой, что, кажется, уголки рта сейчас треснут. – О, мой милый, но ведь это один из самых восхитительных моментов нашей новой встречи! - Надеюсь, он будет последним. Уже совсем оправившись от шока, Бэзил сует руку в карман, а затем быстро вскидывает ее вверх, направляя ствол прямо в глумливо скалящуюся морду. - Так, Рэтиган, теперь решай: либо ты сейчас же открываешь мышеловку, либо я сделаю это сам, после того, как вышибу тебе мозги. Одно из двух. Выбирай! Крыс продолжает ухмыляться, не двигаясь с места. - Ты всегда был таким категоричным, Бэзил, – произносит он, слегка покачивая головой. – Но ты должен помнить, что я не люблю ограничивать выбор всего двумя вариантами. Как насчет третьего? Он щелкает пальцами, и из-за его широкой спины выступают двое вооруженных ножами громил. Выражение на их лицах не предвещает ничего хорошего. - Что ж, дорогой мой детектив, теперь тебе предстоит выбрать, – Рэтиган делает шаг назад, давая дорогу своим подручным. – Двоих сразу ты застрелить не успеешь. Убьешь одного – второй вспорет тебе живот. Злобно кривя губы и поигрывая ножами, бандиты начинают расходиться в стороны, намереваясь окружить сыщика. Тот пятится назад, пока не упирается спиной в прутья мышеловки, продолжая держать Рэтигана под прицелом. - Еще один шаг, и я прострелю череп вашему главарю, – цедит мышонок сквозь зубы. – Решай, Рэтиган, у меня терпение на исходе! - Боже правый! Ты и впрямь готов рискнуть жизнью в попытке уничтожить меня? – удивленно всплеснув руками, восклицает бывший профессор. – Ценю твою решимость, но не забывай один маленький нюанс – наш добрый доктор все еще находится взаперти. Ты должен убить всех троих, чтобы спасти его, либо… либо принять мое предложение. Бэзил стискивает зубы так крепко, что слышит их скрежет. Положение отчаянное, и он отлично это понимает. Рэтиган предельно точно описал сложившуюся ситуацию: шансов расправиться со всеми врагами практически нет, в лучшем случае удастся уложить двоих, но третий все равно доберется до сыщика. Если бы на кону стояла лишь его собственная жизнь, мышонок бросился бы в битву, даже не колеблясь, но сейчас… сейчас он обязан спасти товарища, который снова попал в беду только потому, что согласился стать его компаньоном. Эта чудовищная несправедливость заставляет кровь яростно бурлить в жилах, и Бэзил прерывисто выдыхает, сверля ухмыляющуюся морду полным ненависти взглядом. - Только ты способен на такую низость, Рэтиган! – с отвращением произносит детектив, медленно опуская револьвер. – Даже побывав на краю смерти, ты не перестаешь творить зло! Так что у тебя за предложение? Чего ты потребуешь в обмен на жизнь Доусона? Рэтиган глухо хмыкает, будто с трудом удерживая торжествующий смех. - Условия просты, Бэзил. Его жизнь в обмен на твою! Не бойся, – добавляет он, видя, как бледность заливает лицо сыщика. – Я не собираюсь тебя убивать. Просто хочу провести остаток ночи в твоем милом обществе. Потом я отпущу тебя на все четыре стороны. Ну что, согласен? Чувствуя, как мысли разбегаются в разные стороны, мышонок тяжело вздыхает и опускает голову вниз. Конечно, он прекрасно понимает, что Рэтиган может нарушить свое обещание и убить его, но все же… Он был такой легкой мишенью, когда стоял у мышеловки спиной к врагам, еще не зная, что они прячутся во мраке. И раз он до сих пор жив, значит, у Рэтигана действительно имеется какая-то иная цель. - Ты можешь мне обещать, что Доусон будет в безопасности? – тихо произносит сыщик, отмечая, что бандиты остановились в паре шагов от него. - Конечно, мой дорогой, конечно! Мои ребята доставят его домой целым и невредимым! Ну, разумеется, если он вдруг не вздумает чудить по дороге. Ты ведь не станешь чудить, пончик, правда? Позади раздается сиплый вздох, и сердце детектива сжимается от боли. Даже не оборачиваясь, он может сказать, что Доусон торопливо кивает, боясь разозлить своего тюремщика. - Ну, вот и замечательно, – Рэтиган хлопает в ладоши, будто озвучивая завершение сделки. – Теперь очередь за тобой, Бэзил. Если ты согласен, брось револьвер на пол и вытяни руки вперед. Бесстрастно, словно повинующаяся чужой воле марионетка, мышонок роняет оружие и, не глядя на противника, протягивает ему руки. Уши режет звон металла, запястья охватывает что-то жесткое и тяжелое, и Бэзил, похолодев, понимает, что теперь его руки скованы парой широких наручников. С отвратительной, триумфальной улыбкой Рэтиган тянет к себе соединяющую кандалы цепь, заставляя сыщика сделать шаг в его направлении. - Ты выбрал верно, дорогой мой, – мурлычет он, окидывая покоренного соперника жадным взглядом. – Теперь моя очередь исполнить обещание. Всего один отрывистый взмах кисти – и оба головореза поспешно кидаются к мышеловке, приводят в действие отпирающий механизм и под руки вытаскивают поникшего доктора, который с трудом переставляет ноги. Доусон силится что-то сказать, когда его проводят мимо молчаливо стоящего напарника, но его прерывает резкий свист, которым один из бандитов подзывает ждущий за углом экипаж. Врача выволакивают на улицу, словно куль, загружают в повозку, и на бешеной скорости увозят вдаль. И только когда качающийся под крышей кэба фонарь растворяется в ночной мгле, Бэзил кристально четко понимает, что у него остался последний шанс спастись. Резко развернувшись всем корпусом, он выдергивает цепь из ладони Рэтигана и что есть духу несется к полуоткрытой двери, сквозь которую проникает манящий свет луны. Мощный удар сотрясает землю рядом с ним, но Бэзил даже не пытается понять, что это было, поглощенный лишь одной мыслью – поскорее выскочить наружу и затеряться в переулках ночного города. До выхода всего с десяток футов, мышонок преодолевает их двумя отчаянными прыжками, однако прямо перед его носом чужая рука с силой захлопывает тяжелую дверь, и детектив на всем ходу впечатывается в нее, едва успев выставить перед собой ладони. Пока он борется со звоном в ушах, морщась от боли после удара, сзади на него наваливается горячая тяжесть и плотно прижимает к неструганым доскам. Сыщик издает приглушенный стон и распахивает глаза, но вокруг лишь тягучая тьма, которая плавится от обжигающего дыхания над ухом. Гладкая прохлада скользит по его затылку, и мышонок чувствует, как шерсть поднимается дыбом при контакте с шелком изысканного шейного платка. Внезапно твердые пальцы стискивают его горло, принуждая выгибать спину и запрокидывать голову в напрасных попытках уйти от захвата. Подушечки все глубже и глубже зарываются в мех, и вдруг из них вырастают когти, слегка царапая кожу. Бэзил задерживает дыхание и прекращает всякие попытки сопротивления. Расширившиеся глаза тщетно стараются уловить слабый отсвет оставшегося позади фонаря, приоткрытые губы жадно хватают спертый воздух, который с трудом проникает в пережатое горло. Мышонок прекрасно понимает, что в рукопашной схватке с крысом ему никогда не выйти победителем, и теперь может лишь надеяться, что тот усмирит свою ярость, пока не стало слишком поздно. Рэтиган, наверное, впервые в своей жизни настолько поглощен собственными эмоциями, что почти теряет самоконтроль. Прижимая к себе хрупкое тело противника, он с упоением ловит каждый его вздох, каждое невольное движение, желая поглотить его волю, подчинить себе полностью, сделать своим навечно… Кадык пленника судорожно дергается под пальцами, и бывший профессор сам вздрагивает от невероятно яркой вспышки наслаждения. Огромных трудов стоит удержаться от того, чтобы сжать шею сыщика еще крепче, ощутить его напрасные, почти бессознательные попытки освободиться. Нет-нет, еще слишком рано! Игра только начинается… Бэзил ошеломленно замирает, чувствуя, как вторая ладонь противника ложится ему на бедро и начинает неспешно двигаться вверх, а затем проскальзывает между его ног и крепко прижимается к промежности. Паника заливает рассудок, лишая способности соображать, и мышонок вновь отчаянно бьется и извивается, невзирая на усиливающуюся боль на шее. Только когда голова начинает кружиться от недостатка воздуха, он прекращает дергаться и безвольно повисает в объятиях своего врага. - Ну-ну, Бэзил, будь паинькой, – из-за шума в ушах он едва способен расслышать голос Рэтигана. – Я не хочу причинять тебе лишней боли. Ты ведь тоже не хочешь этого, правда? Детектив лишь что-то сипит в ответ, из последних сил пытаясь справиться с затягивающей разум пеленой. Холодный, острый ум, который всегда помогал ему справиться с физически превосходящим противником, теперь подавлен, угнетен вырвавшимися из глубин души инстинктами. Блестящий сыщик, способный загнать в угол любого преступника, сейчас сам стал жертвой – беспомощной, слабой, и ощущение собственного бессилия пронзает мозг, как раскаленная добела игла. Внезапно железные объятия разжимаются, и Бэзил падает на пол, больно ударившись коленями. Цепь наручников издает громкий звон, змеей струясь по камням между ладонями тяжело дышащего детектива. Все тело мелко дрожит, руки и ноги не слушаются, и сердце бешено колотится где-то у самого горла. Словно в тумане, мышонок слышит, как шаги за спиной начинают удаляться прочь, будто крыс нимало не заботится о том, что пленник находится совсем рядом со спасительной дверью. Впрочем, она настолько тяжела, а детектив сейчас настолько слаб, что вряд ли сможет самостоятельно ее открыть. До ушей доносится шелест сминаемой бумаги, легкое чирканье спички, а затем – веселое потрескивание начинающих заниматься дров. Теплый свет растекается вокруг сидящего на полу сыщика; он медленно поднимает голову и изумленно оглядывается, только теперь осознавая истинные размеры нового логова Рэтигана. То, что прежде казалось всего лишь закутком заброшенного подвала, теперь превратилось в обширное помещение, со вкусом обставленное и даже довольно уютное. Большая мышеловка занимала только один его угол, а все остальное пространство служило совсем иным целям: тут был и высокий шкаф красного дерева, и длинные книжные стеллажи, и обитый шелком просторный диван, а на центральном месте, неподалеку от камина, расположился роскошный письменный стол, украшенный наборными панелями. На стенах висели картины и даже парочка гобеленов, а на каминной полке красовались старинные часы искусной работы. - Что, Бэзил, удивлен? – с оттенком превосходства интересуется бывший профессор, заметив пораженный взгляд соперника. – Ты и правда считал, что я стану ютиться в какой-нибудь дыре? Нет, приятель, вся королевская конница и вся королевская рать не заставят меня отказаться от роскоши. В конце концов, мы те, кто мы есть… - Ты обычная помойная крыса, Рэтиган, – глухо произносит детектив, ощупывая саднящее горло. – Окружая себя богатствами, ты лишь усиливаешь контраст, который становится хорошо заметен. Все равно, что пятно грязи на парадной одежде. По-видимому, крыс ожидал чего-то в этом роде от своего старого недруга, поскольку даже бровью не повел на оскорбление, за которое любого другого удавил бы собственноручно. - А ты все так же обходителен, Бэзил, – замечает Рэтиган, растягивая губы в приторной улыбке. – И все так же смел. Особенно учитывая положение, в котором ты сейчас находишься. Но мне бы не хотелось вступать в обмен любезностями, ведь я пригласил тебя сюда совсем не для этого. Подходи, присаживайся. Вина? Отрицательно мотнув головой, мышонок поднимается на ноги, бредет к креслу, стоящему напротив письменного стола, и усаживается, сложив руки на груди и мрачно хмуря брови. - Так что ты задумал, Рэтиган? Зачем заставил меня остаться? Неужели просто хочешь поболтать о былых деньках? Усмехнувшись, бывший профессор располагается напротив собеседника и расслабленно бросает руки на стол. Бэзил отстраненно отмечает, что одну из своих перчаток крыс успел стянуть раньше, и ощущение когтей на горле вновь заставляет его невольно поежиться. - Почему бы и нет, дорогой мой? – Рэтиган с наслаждением потягивается, чувствуя спиной расходящееся от камина тепло, и слегка прикрывает веки, продолжая следить за напряженным соперником из-под опущенных ресниц. – В конце концов, нечасто выпадает случай просто посидеть и побеседовать с давним приятелем! - Мы никогда не были приятелями, – бросает детектив, кривя губы. – Не понимаю, с чего ты решил, что это вообще возможно. - Милый мой, мы знаем друг друга лучше, чем кто-либо! Ну скажи, разве можешь ты открыть все свои секреты этому пухлому доктору? Разве рискнешь поведать ему о случаях, когда ты делал не совсем… правильные вещи? Как ты манипулировал окружающими, чтобы добиться своей цели? Как, не особо раздумывая, пускал в ход оружие? Да, конечно, ты все это делал ради блага общества, но, Бэзил, твои методы порой могут здорово напугать добропорядочных горожан! Нос мышонка возмущенно взлетает вверх, глаза гневно сверкают. - Ты прекрасно знаешь, почему я так поступал! Хочешь поймать крысу – научись мыслить как крыса! Вот мне и приходилось опускаться до твоего уровня, чтобы, в конечном итоге, прервать череду гнусных преступлений! - Все так, не спорю… Но, Бэзил, подумай сам: разве смог бы ты совершить подобные поступки, если бы они были полностью тебе противны? Можешь отрицать, сколько пожелаешь, но я-то знаю: в глубине души ты признаешь, что у нас гораздо больше общего, чем тебе хотелось бы думать! Детектив закусывает губы, чтобы удержать готовые сорваться с языка обвинения. Не стоит идти у врага на поводу – тот специально пытается вывести пленника из себя, заставить его утратить самообладание, чтобы поиздеваться вдоволь. Нет, этого проклятый крыс не получит! - Можешь воображать, что твоей душе угодно, – холодно отвечает Бэзил, откидываясь на спинку кресла. – Все это имеет мало общего с реальностью. Но раз уж ты вынудил меня составить тебе компанию на остаток ночи, тогда расскажи, чем ты занимался все это время. В криминальной хронике не было заметно ни единого следа твоего участия. Неужели ты отошел от дел и просто сидел в этом заброшенном доме? Бывший профессор какое-то время молчит, постукивая пальцами по полированной столешнице. Мышонок не может толком рассмотреть его лицо – оно скрыто в тени, и отсвет камина лишь обрамляет сидящую спиной к огню фигуру. Наконец крыс наклоняется вперед и, вытянув морду, кладет ее на согнутую в локте руку. - Что ж, дорогой друг, я поведаю тебе то, о чем больше никто не догадывается. В конце концов, ты являешься причиной всего, что со мной произошло, и именно твои действия привели нас обоих к этому моменту. Так что не взыщи, если тебе не понравится то, что ты услышишь. Вини в этом только самого себя! На лице сыщика отражается возрастающее недоумение, и Рэтигану даже становится немного жаль своего соперника. Бедный Бэзил, какое потрясение ждет его впереди! - Для начала замечу, что я не испытываю особенной злости по отношению к тебе, – произносит бывший профессор, получая удовольствие даже от простой беседы с объектом своих мыслей. – Я пытался убить тебя, ты сорвал мой план и едва не прикончил меня, так что теперь мы квиты. Поверь, если бы я жаждал лишь мести, ты уже давно покоился бы на дне Темзы. Но, признаю, мне было очень непросто в последнее время. Мало того, что пришлось бросить курить, поскольку сломанные при падении ребра пробили легкие, так еще и мой авторитет необратимо пострадал. Как думаешь, многие криминальные элементы захотят на меня работать после того, как почти все мои бывшие подельники оказались в тюрьме? Нет, конечно, обычных громил можно нанять за несколько монет, в чем ты сам сегодня убедился. Но такие твердолобые подручные не способны ни на что, кроме примитивного насилия. Раньше я имел сеть толковых посредников, которые сами доводили до конца порученные дела. Сейчас же мне приходится лично прорабатывать план и контролировать его исполнение, да и то без всякой гарантии успешного исхода. Боюсь, такая ситуация еще долго не изменится… - Ты что, ждешь от меня сочувствия? Напрасно! – не удержавшись, надменно фыркает Бэзил. – Именно этого я и пытался добиться долгие годы. Рад, что хотя бы теперь мои усилия принесли плоды. - О, не заносись слишком высоко, мой маленький друг. Пройдет время, и я восстановлю свое влияние, пусть не в Англии, так за рубежом. Да, иногда меня посещают мысли покинуть этот промозглый остров и перебраться в более теплые края. Но пока что у меня есть причина оставаться здесь. Он подчеркивает последнюю фразу настолько выразительным взглядом, что Бэзил невольно вжимается в кресло. Мышонок еще не улавливает направления, в котором движется разговор, но нутром чует неладное, и его озадаченная физиономия невыразимо веселит бывшего профессора. - Так вот, возвращаясь к моей истории… Признаю, поначалу я собирался разделаться с тобой сразу же, как затянутся раны. Несколько долгих ночей я ждал в подворотне напротив твоего дома, страдая от мучительной боли в груди, но все никак не мог к тебе подобраться: ты стал слишком уж популярным, а я не хотел рисковать попасться кому-нибудь на глаза. Поэтому я решил залечь на дно и, не торопясь, разработать план, который поможет выманить тебя из дома и при этом не раскрыть факт моего возвращения до самого последнего момента. Как видишь, все сработало идеально. В принципе, сам план довольно прост, сложнее всего было решить, кого выбрать на роль приманки. Рэтиган прерывается, чтобы полюбоваться, как лицо детектива искажает яростная гримаса. О да, великолепно! Какой бешеный всплеск эмоций! Бэзил по-прежнему обладает пылким нравом, который ничто не способно загасить, и именно это делает его таким желанным. - Сначала я остановился на хозяйке, – безмятежно продолжает крыс, будто рассказывая милую сказочку, а не детали омерзительного плана. – Все-таки ты всегда вел себя по-рыцарски по отношению к женщинам и, уж конечно, не оставил бы миссис Джадсон в беде. Но затем, подольше понаблюдав за вашими отношениями с этим врачом, я понял, что он тебе куда ближе, стало быть, его похищение вызовет у тебя более сильный отклик. Похоже, я не ошибся с выводами, дорогой мой? Взгляд Бэзила накаляется добела – кажется, еще немного, и он пережжет сковывающую наручи цепь. С трудом сдерживая вспышку гнева, мышонок гордо вскидывает голову. - Как это печально, что настолько выдающийся, гениальный ум полностью поглотила примитивная жажда отмщения. Рэтиган, когда-то я просыпался, дрожа при мысли о том, что ты сделаешь новый ход и опередишь меня, обыграешь в нашей ментальной схватке. Твои жестокие, но мастерские приемы вызывали в моей душе негодование и восхищение одновременно. А теперь ты способен лишь на то, чтобы использовать моих близких в качестве наживки? Какое разочарование! Разумеется, эти слова – простой ответный удар, призванный лишить противника хладнокровия, и крыс отлично это понимает, но все равно чувствует довольно сильный укол в глубине души. Что ж, раз Бэзил хочет пожестче… он это получит! - Ох, милый мой, не делай поспешных выводов! Я ведь уже упомянул, что мной двигало вовсе не желание отомстить. Хочешь узнать истинную причину, по которой ты здесь находишься? Детектив недоуменно хмурится, пытаясь понять, что за изощренную дьявольскую игру ведет сидящий напротив негодяй, затем медленно наклоняет голову, будто опасаясь того, что тот собирается рассказать. И ему действительно стоит этого опасаться! Потому что дальше бедолага услышит такое, что ему не привиделось бы в самом кошмарном сне. С наслаждением потянув напряженную паузу, бывший профессор довольно скалится. - Как я уже сказал, мне вовсе не хочется тебя убивать. Напротив, сейчас я сам готов уничтожить любого, кто покусится на твою жизнь. Все еще не понимаешь, почему? Позволь, я объясню. Рэтиган слегка прикрывает глаза и позволяет своим эмоциям вскипать в крови, наполняя особым смыслом каждую произнесенную фразу, каждый вздох, каждый взгляд. - Поначалу я и сам не осознавал, что меня так привлекает в тебе, Бэзил. Да, твой острый ум, проницательность, аналитические способности завораживали, но они же и доставляли мне массу проблем. Ты непозволительно долго вмешивался в мои дела, разрушал уже готовые схемы, заставлял меня тратить дополнительные средства, чтобы добиться поставленных целей. Я ненавидел тебя, хотя и не мог не признавать, что ты – единственный, кому удавалось играть со мной на равных. Это выделяло тебя из серой толпы, поднимало на одну ступень со мной, и я, хоть и с огромной неохотой, вынужден был принять этот факт. Мне помимо воли приходилось постоянно думать о тебе, чтобы разгадать твои замыслы и предсказать твой следующий ход. Наверное… можно сказать, что я стал одержим тобою, точно так же, как ты – мной. - Я бы не назвал это одержимостью, – холодно поправляет мышонок, хмуро глядя на противника, явно получающего от их беседы какое-то извращенное наслаждение. – Скорее, охотничьим азартом. Боевым возбуждением перед скорой схваткой. - О-о, ты подобрал удачное слово! – крыс даже причмокивает языком от удовольствия. – Возбуждение. Да, это именно то, что я начал испытывать при мысли о нашей следующей стычке. Даже не помню, когда именно мой интерес к тебе начал окрашиваться подобными оттенками. Наверное, после того случая год назад, когда ты застал меня врасплох во время личной встречи с продажным членом парламента. Я был так поглощен разговором, что утратил бдительность, и ты сумел подкрасться настолько близко, что я был по-настоящему ошеломлен. Пришлось поспешно ретироваться, оставляя всю добычу в твоих руках. Позже я много раз прокручивал в памяти момент твоего неожиданного появления и снова, будто наяву, видел твой горящий, торжествующий взгляд. Казалось, он пронзает меня насквозь, и всего моего самообладания не хватает, чтобы заглушить это ощущение… На секунду Рэтиган прерывается и облизывает губы кончиком длинного языка. Его глаза блуждают под полуопущенными веками, на щеках проступает едва заметный румянец – похоже, воспоминания и впрямь лишили его привычного хладнокровия. Впрочем, сейчас Бэзил уже не удивляется этому, поскольку в первый же момент их новой встречи заметил произошедшую с врагом перемену. Очевидно, пережитое потрясение не прошло бесследно для бывшего профессора, и теперь его разум далеко не так точен и бесстрастен, как прежде. Раньше Рэтигана можно было сравнить с машиной, чей отлаженный до совершенства механизм выдавал четкие, безупречные решения. Сейчас механизм был надломлен, искорежен, и, вдобавок, где-то в глубине начинало разгораться безумное пламя, грозящее со временем полностью его уничтожить. Крыс возобновляет рассказ, его голос становится низким, чуть хрипловатым, и мышонок невольно ежится, почти явственно ощущая исходящий от противника лихорадочный жар. - Именно это ощущение будоражило мне нервы, и я не мог от него отделаться, как ни старался. Прежде никому еще не удавалось настолько вывести меня из равновесия, так что неудивительно, что мое внимание к твоей персоне только возросло. И все же… до самого последнего момента я так и не осознавал, что именно к тебе испытываю. Лишь пройдя адское пекло душевных и телесных терзаний, я словно переродился, перестал скрывать от самого себя собственные потаенные желания. И первым, о ком я подумал, едва вновь обрел способность соображать, был ты, Бэзил. Глаза Рэтигана вспыхивают жадным огнем, он наклоняется вперед и впивается взглядом в бледное лицо пленника. - Но теперь я уже думал о тебе не только как о достойном противнике. Да, я продолжал ценить твой разум и волю, но все ярче и красочнее перед моими глазами вставал твой физический облик. Твоя гибкая фигура, волевое лицо, сверкающие глаза – все это наполняло меня неведомым прежде вожделением, пробуждало жажду, которую я не в силах был утолить. Я хотел поймать тебя, но вовсе не затем, чтобы свернуть тебе шею. Нет, я желаю обладать тобой, целиком и полностью, ибо только так смогу загасить бушующий во мне пожар! Все, маска, наконец, сорвана; притворяться больше нет нужды, и от этого бывший профессор испытывает настоящее облегчение. Интересно, какой будет реакция сыщика на это жаркое признание? Впрочем, давно принятое решение она все равно не изменит, так что осталось чуть-чуть подождать, и вскоре ночь станет по-настоящему горячей! Детектив потрясенно чувствует, как топорщится шерсть на загривке. Его разум отказывается принимать услышанное, силится уверить себя, что все это бред, последствия травмы головы после падения с башни. Но чутье, которое никогда его не подводит, печально подтверждает правдивость слов крыса. И тут же в памяти всплывает то, что раньше он старательно засовывал на задворки сознания. Конечно, Бэзил давно замечал странные моменты, говорящие о каком-то особом, затаенном интересе Рэтигана, когда тот норовил коснуться его без особой на то причины, схватить за руку или даже приобнять, и, особенно, когда он посвятил детективу целую песню, – но все это казалось лишь проявлением эксцентричной натуры криминального гения. Теперь же все стало предельно ясно, настолько, что сыщику кажется, будто он балансирует на краю бездонной пропасти, и пальцы его хватают пустой воздух в судорожных попытках избежать падения. - Что сказать… – глухо произносит он после длинной паузы, во время которой ему с трудом удается взять себя в руки. – Наверное, я даже польщен твоим вниманием, но, боюсь, не смогу ответить взаимностью. Что бы ты ни говорил и ни делал, для меня ты всегда был и останешься мерзкой крысой. - Ценю твою откровенность, Бэзил, – бывший профессор мило улыбается, однако его глаза не сулят собеседнику ничего хорошего. – Но с чего ты решил, что я собираюсь ухаживать за тобой, чтобы добиться своего? Ты всерьез подумал, что я начну петь тебе серенады, дарить подарки, приглашать на свидания? Неужели ты и впрямь считаешь, что я настолько повредился рассудком? - Ничего подобного я не думал! – огрызается мышонок, судорожно пытаясь собраться с мыслями и подавить нарастающую панику. – Но ты действительно помешался, если вообразил, что я стану терпеть подобное издевательство! Проще будет убить меня, чем принудить силой! Подкрепляя свою решимость действием, Бэзил вскакивает на ноги так резко, что пошатнувшееся кресло едва не опрокидывается на пол. Несмотря на то, что руки детектива по-прежнему скованы, он решает использовать тяжелую цепь, как единственное имеющееся оружие. Если удастся накинуть ее на шею врага и как следует затянуть… - Полегче, приятель! – с усмешкой произносит Рэтиган, не двигаясь с места. – Хотя твой пылкий нрав мне по вкусу, но лишние увечья никому из нас не нужны. Я смогу заставить тебя подчиниться мне, даже пальцем не коснувшись твоей шкурки! - Неужели? – Детектив выпрямляется и бросает на противника высокомерный взгляд. – И на чем же основана такая невероятная самонадеянность? - На том, что у меня есть козырь в рукаве. Крыс нагибается, выдвигает один из ящиков стола и, пошарив там, вытаскивает пачку больших плотных листов. Медлит секунду, затем небрежным жестом бросает их на полированную поверхность. - Подойди ближе, Бэзил, – приказывает он низким, грудным голосом, в котором вибрирует с трудом сдерживаемое нетерпение. – Подойди и полюбуйся на эти снимки. Качество, конечно, не ахти, но, уверен, ты оценишь! Помимо воли сыщик делает шаг вперед, впиваясь взглядом в разбросанные фотографии. Его глаза расширяются, когда он узнает того, кто на них изображен. Точнее, ту. - Как хорошо, что малышка Оливия уже отошла от перенесенных потрясений, – замечает Рэтиган со зловещей усмешкой. – Теперь она живет в маленьком городке на севере страны, и моим ребятам стоило немалых усилий найти ее новый дом. Но, как видишь, в конце концов они добились успеха. Теперь неподалеку от жилища Флавершемов постоянно находится один из моих подручных, который каждые пару дней получает от меня сообщение. Если однажды он его не получит, то сразу же отправится в гости к девочке. Ты же не хочешь доводить до этого, правда? По спине Бэзила пробегает колючая дрожь, лоб покрывается липким потом, и горло сжимает так, что он едва способен сделать вдох. - Ты… ты не посмеешь! – через силу выдавливает он сквозь сведенные судорогой зубы. – Даже для тебя это слишком… - Что слишком? Слишком низко? – не дождавшись окончания фразы, продолжает за него крыс. – Но, дорогой мой, уж ты-то должен знать, что мои методы и прежде не отличались великодушием. А уж теперь, имея такую цель, я и подавно не стану выбирать средства. Детективу приходится собрать в кулак всю свою силу воли, чтобы вернуть себе способность трезво оценивать ситуацию. Не остается ничего иного, как признать то, что враг совершенно искренен в своих намерениях. Теперь нужно решить, что с этим делать… - Кажется, ты пытаешься сообразить, как половчее вывернуться из моей ловушки? – ехидный смешок впивается в уши, как стальная игла. – Брось, Бэзил, ты же сам прекрасно понимаешь, что выход у тебя только один! Застыв, как столб, мышонок продолжает затуманенным взором глядеть на рассыпанные по столу снимки, помимо воли подмечая малейшие детали изображения. Вот девочка сидит на лавке с папой, держит мороженое и весело смеется; вот она же наклоняется над большим цветком и восторженно разглядывает яркие лепестки; а вот она уже играет с другими детьми, и ее личико светится настоящим, искренним счастьем. Наконец-то Оливия снова смогла стать беззаботным ребенком, забыв о страхах прошлого и наслаждаясь своей новой жизнью. И он не имеет права ее подвести! - Если… я соглашусь, – глухо произносит сыщик, не поднимая головы. – Ты можешь гарантировать, что девочку не тронут? - Даю слово! – ухмылка Рэтигана становится такой широкой, что обнажает десны. – Надеюсь, мое слово для тебя хоть что-то значит. - А что, если… – Бэзил не хочет даже думать о подобном варианте, но обязан спросить, – если она уже мертва, но ты все равно пытаешься ее использовать? Бывший профессор сдержанно кивает, признавая обоснованность сомнений. - Конечно, ты имеешь резонные основания для подозрений. Боюсь, у меня нет доказательств, что прямо сейчас она спит в своей уютной кроватке. Единственное, что я могу предложить – завтра же показать тебе новый снимок, с датой, указанной на заголовке газеты. Ну а сейчас ты можешь либо поверить мне и принять мои условия, либо… либо взвалить на свои плечи вину за гибель девочки. Так что ты выбираешь? Бэзил, наконец, находит в себе силы оторвать взгляд от фотографий и посмотреть на самодовольное, уверенное в победе лицо врага. В душе вскипает горькая ярость, вырываясь наружу отрывистыми вздохами; хочется броситься вперед, вцепиться в горло ухмыляющейся твари, разорвать в клочья связки и с наслаждением увидеть, как жгучий огонь потухает в глубине безумных глаз. В иной ситуации он бы так и поступил, даже рискуя собственной жизнью. Но сейчас… сейчас все, что он может сделать для Оливии – это поступиться собственным достоинством. Стоит ли эта цена ее безоблачного будущего? Вне всяких сомнений! Детектив вновь опускает голову и сухо, без всяких эмоций говорит: - Я согласен. Повисшая тишина режет уши; мышонок ждет хоть какого-нибудь звука со стороны своего оппонента – довольного смешка, торжествующего возгласа, ну или, хотя бы, нетерпеливого движения к своей жертве. Однако Рэтиган продолжает неподвижно сидеть, и тогда Бэзил поднимает глаза. Его сердце сбивается с ритма, когда он видит устремленный на него взгляд. Это взгляд хищника, который очень долго сидел в засаде, и теперь, когда добыча приблизилась на расстояние прыжка, его когти вытягиваются из лап, и с клыков капает слюна в лихорадочном, всепоглощающем предвкушении. Кажется, еще секунда, и зверь бросится на него, подомнет под себя и растерзает в бешеном упоении. Но Рэтигану каким-то образом удается подавить это дикое животное желание. Вместо того чтобы накинуться на обреченного пленника, он неожиданно бросает ему ключ от кандалов, затем стягивает вторую перчатку и откидывается назад в кресло, будто зритель перед началом спектакля. - Не бойся, я не собираюсь применять грубую силу, – поясняет он, махнув ладонью в воздухе. – У нас впереди целая ночь, и мне хочется растянуть удовольствие. Можешь избавиться от этих оков. А затем и от своей одежды. Бэзил бесстрастно принимается выполнять указание. Его лицо – холодная, ничего не выражающая маска, и Рэтиган готов отдать все свои сокровища, лишь бы хоть на миг заглянуть под нее и увидеть, какие бури бушуют в душе детектива. Пальцы мышонка слегка дрожат, когда он размыкает тяжелые браслеты, бросает их на пол, а затем медленно начинает расстегивать верхние пуговицы пальто. Когда плотная коричневая ткань сползает с его плеч и падает у ног, наступает черед пиджака. В процессе сыщик не произносит ни звука, словно он уже не живое существо, а искусная механическая копия, лишенная эмоций и чувств. Бывший профессор прекрасно понимает, как трудно его оппоненту принуждать себя подчиняться злейшему врагу, поэтому не подгоняет и не торопит, просто неотрывно смотрит, как защитные оболочки исчезают одна за другой. Но когда тонкие, одинаково привычные к револьверу и скрипичным струнам пальцы берутся за пуговицы рубашки, сгустившееся в воздухе грозовое молчание нарушает первый звук. - Хватит, Бэзил, – произносит Рэтиган вибрирующим от напряжения голосом. – Оставь пока рубашку. Подойди ко мне… Детектив неуверенно делает шаг вперед, глядя куда-то в пустоту над головой противника. На его лице по-прежнему застывшее, отрешенное выражение, но крыс носом чует терпкий запах его пота. О да, Бэзил, тебе еще придется попотеть, пока не наступит утро! Рэтиган сдвигается назад вместе с креслом и мышонок, поколебавшись, встает прямо перед ним, слегка касаясь ягодицами края стола. Хвост его безвольно висит между ног, словно доказательство покорности, и бывший профессор не может дождаться момента, когда сомкнет пальцы на его гладкой поверхности. - А теперь продолжай. Расстегни пуговицы. Медленно, очень медленно… Белая ткань ворота начинает расходиться в стороны, открывая взгляду темный меховой треугольник, который постепенно становится все шире и шире. Внезапно крыс вскакивает на ноги, отталкивает руки пленника и, схватив тонкую материю, одним движением разрывает ее до пояса. В следующий момент горячие ладони вжимаются в тело сыщика, стискивают его и мнут так сильно, что Бэзил невольно вскрикивает. Вскинув локти вверх, он упирается ими в грудь врага, пытаясь ослабить хватку, но тот будто не замечает его тщетных потуг. Противники тяжело дышат, объятия становятся все теснее и жарче; детектив чувствует, как большой холодный нос утыкается ему под ухо, и кожу шеи обжигает мокрый язык. Дрожа всем телом, он утраивает усилия и, наконец, каким-то чудом ему удается выскользнуть из плена жадных рук. Отпрянув назад, он расширившимися глазами смотрит на оскалившегося противника, и почти физически ощущает его безумную жажду. Рэтиган с торжествующей усмешкой взирает на утратившего хладнокровие пленника. Теперь Бэзил выглядит, как загнанный олененок – такой же беспомощный, такой же отчаявшийся. Но бывший профессор прекрасно знает, что внутри у сыщика есть несгибаемый стержень, и именно это делает его такой желанной добычей. - Ты смотри, кажется, процесс начал тебя увлекать? – с ехидцей замечает он, видя пунцовые пятна на щеках собеседника. – Еще немного, и ты сам захочешь продолжения нашей захватывающей встречи! - Кажется, ты путаешь возбуждение и ярость, – сквозь зубы цедит Бэзил, пытаясь найти точку опоры позади себя. Но когда его ладони упираются в поверхность стола, корпус выгибается вперед, навстречу противнику, и сыщик понимает, что это была не лучшая идея. Приоткрыв рот, крыс завороженно разглядывает его поджарое тело, мускулистую грудь, подтянутый живот, и с трудом удерживается от желания схватить его и смять под собой. Сам он до сих пор полностью одет, и только шелковый шейный платок выбился из-под жилета. Конечно, желание ощутить соприкосновение их тел невероятно велико, однако Рэтиган решает повременить с его реализацией. Другое желание, самое сильное, перевешивает все, что бывший профессор когда-либо хотел в этой жизни. Деньги, власть, могущество – все это меркнет перед первобытной, животной страстью, заставляющей его желать своего давнишнего недруга, смотреть на него так, как никогда прежде, считать его самым чудесным, самым обворожительным созданием на земле. Несомненно, Бэзил отлично это понимает, но до сих пор скрывает свои собственные эмоции. Несмотря на то, что он, полуобнаженный и беззащитный, стоит в шаге от охваченного похотью крыса, лицо его по-прежнему не поддается прочтению. Что он сейчас чувствует – страх ли, гнев, или, может, зарождающееся возбуждение – никак нельзя понять. Стойкий маленький сыщик, он остается верным своим принципам даже в таком безотрадном положении. Наверное, стоило бы поласкать его, помочь настроиться на то, что ждет впереди… Только вот Рэтиган дольше ждать уже не в силах. Досадуя на собственное нетерпение, не дающее как следует насладиться чудесным видом, он хрипло приказывает: - Повернись спиной ко мне. Животом на стол. Детектива передергивает от пронесшейся по позвоночнику холодной волны; его ноги дрожат и голову слегка ведет, будто после перегрева на солнце. Сглотнув горький комок, он медленно выполняет приказание. Упираясь локтями в стол, он сжимает кулаки и низко опускает голову, стараясь выровнять сбивающееся дыхание. Когда с него сдергивают брюки, Бэзил крепко зажмуривается и до боли закусывает нижнюю губу. Нужно сосредоточиться на чем-то ином, не дать унижению затопить рассудок и лишить его последних остатков самообладания. Но это легко сказать, а сделать почти невозможно, потому что физические ощущения вскоре становятся совершенно невыносимыми. Из приоткрытого рта Рэтигана капает слюна, но он даже не замечает этого, поглощенный совершенно невероятным зрелищем подрагивающих ягодиц противника. Хвост крепко вжимается между ними, будто из последних сил стараясь защитить девственное отверстие от чужеродного вторжения, и бывший профессор наконец-то отпускает свои страсти на волю. Он впивается пальцами в упругую плоть и начинает сдавливать и мять ее, наслаждаясь каждой секундой упоительной пытки. Бэзил глухо вскрикивает и дергается в сторону, но железные руки противника тут же возвращают его на место. Затем одна ладонь ложится на поясницу, придавливая ее к столешнице, а вторая смыкается вокруг основания хвоста и начинает размеренно двигаться вверх и вниз. Мышонок распахивает глаза и ошеломленно смотрит в темноту, шерсть на его загривке топорщится, словно наэлектризованная, мышцы спины напрягаются так сильно, что заставляют его приподнимать грудь над столом. Сзади он слышит громкое хриплое дыхание и чувствует, как к бедрам прижимается прохладная ткань дорогого костюма. Внезапно на спину наваливается неподъемная тяжесть, и жадные руки вновь обхватывают его дрожащее тело. - Вот так, молодец, – жгучий шепот заполняет собой все окружающее пространство, пропитывая тьму жарким маревом. – Не сопротивляйся мне, и я не причиню тебе боли. Почти не понимая смысла этих слов, Бэзил упирается лбом в полированное дерево и стискивает зубы, чтобы удержать невольный стон. Под весом чужого тела ему становится душно, горло саднит, и ресницы предательски мокнут. Наглые сильные пальцы стискивают его плечи, грудь, живот, впиваются в бока и движутся дальше, к бедрам. Он пытается изогнуться, чтобы хоть немного ослабить давление, но громадная туша еще сильнее вжимает его в твердую поверхность. Наконец противник выпускает его измученное тело, и детектив судорожно вдыхает открытым ртом. Его глаза закрыты, щека припечатана к столешнице, руки безвольно раскинуты в стороны. Кажется, будто он совсем смирился и признал свое поражение. Но едва жадные пальцы касаются заветного отверстия, как мышонок разом вскидывается и, обернувшись через плечо, гневно зыркает на своего врага. - В чем дело, Бэзил? – хрипло вопрошает Рэтиган, и от одного взгляда на него сыщику становится по-настоящему страшно. Крыс выглядит совсем как тогда, во время их битвы на часовой башне. Отбросив всякий лоск и выдержку, он превратился в охваченного инстинктами зверя, поглощенного лишь одним-единственным желанием. Только раньше это было желание убить, а сейчас другое, но немногим лучше прежнего. И все же… кажется, что-то разумное в нем еще осталось. - Лежи смирно, – вновь предупреждает бывший профессор, с трудом сдерживая заливающую сознание похоть. – Я постараюсь быть аккуратным. И детектив послушно выполняет указание, хотя это труднее, чем драться врукопашную с пятью противниками одновременно. Неважно, как тяжело ему сейчас приходится, – он помнит о той, ради которой согласился вытерпеть унижение. Мысль о том, что она в безопасности, придает ему сил выдержать все, что ненавистная тварь намеревается с ним сделать. Вновь слышится стук выдвигаемого ящика, затем крыс отстраняется и начинает с чем-то возиться, мурлыча себе под нос. Застыв в неудобной позе, Бэзил не находит в себе сил оглянуться; его нервы трепещут от малейшего шороха, и паника понемногу начинает брать верх над рассудком. - Знаешь, а я ведь на самом деле не хочу причинять тебе ненужных страданий, – голос Рэтигана звучит мягче, будто пытаясь успокоить взвинченного до предела соперника. – Тем более что это твой первый раз, верно? Мышонок не отвечает, лишь крепче стискивая зубы. - О, нет нужды скрывать это, дорогой мой, – с усмешкой замечает бывший профессор. – Я тщательно изучил каждую крупицу информации, которую сумел добыть. Теперь я знаю, откуда ты родом, где жил, учился и когда занялся сыскным ремеслом. Мне известны детали даже тех твоих расследований, которые не были прямо связаны со мной. Поверь, если не скупиться, выяснить можно очень и очень многое. А если суметь сыграть на эмоциях, можно узнать и то, что обычно не продается. Не буду называть имен, но… одна безнадежно влюбленная в тебя дама битый час изливала мне свое горе, стоило лишь проявить к ней немного участия и угостить бокалом-другим. Так вот, по ее словам, ты – холодная, бездушная статуя, которая ценит лишь свой драгоценный разум и не желает, чтобы какие-то чувства нарушали его безупречную работу. Конечно, ослепленная обидой бедняжка преувеличила, но все же… ты и впрямь никогда и ни с кем не был _настолько_ близок. Терпение сыщика лопается, как перетянутая струна; он поворачивает голову и шипит, язвительно скалясь: - И что же тебя так удивляет, Рэтиган? То, что я предпочитаю держать свои руки подальше от чужих юбок? Ну, или штанов, в твоем случае. Впрочем, признаю: я тоже был немало удивлен, узнав, что ты предпочитаешь парней. Придется кое-что подправить в твоем досье. - Ох, ты снова весь в работе, мой маленький трудоголик! Понимаю, на нее уходят все твои силы, она заменила тебе возможную семью... Более того, я уверен, что ты испытываешь настоящий экстаз, распутывая очередное дело. Но, Бэзил, разве работа может подарить тебе наивысшее наслаждение, доступное лишь в объятиях партнера? Только подумай, как много ты теряешь, отказываясь от этой стороны своей жизни! - Ты выбрал не то место и не ту аудиторию для своей лекции, профессор. Я сейчас не настроении дискутировать на отвлеченные темы. И, если не возражаешь, мне бы хотелось поскорее все закончить, так что приступай к делу. Не веря своим ушам, Рэтиган на мгновение замирает с открытым ртом, а затем срывается в безудержный хохот. - Браво! – восклицает он, хлопая в ладоши. – Какая выдержка, какое хладнокровие! Я поистине восхищен, Бэзил. Вот только, боюсь, ты до сих пор не осознал, как велика ловушка, в которую ты угодил. Видишь ли, я вовсе не намерен ограничиваться сегодняшней ночью. Из того, что я уже рассказал, ты должен был понять, что мою жажду не утолить так быстро! Бэзил окончательно решает, что противник сошел с ума. Неужели он всерьез полагает, что, вырвавшись из плена, сыщик не бросится искать девочку, чтобы оградить ее от опасности? - Ох, я прямо вижу, как ты просчитываешь свои дальнейшие шаги! – насмешливо замечает крыс, разглядывая исказившееся лицо собеседника. – Но дело в том, что я предусмотрел и такой вариант. За твоими перемещениями будут следить: стоит тебе покинуть Лондон, как весточка тут же дойдет до моего помощника. Как думаешь, кто быстрее доберется до девчонки – ты или он? На скулах сыщика вздуваются желваки; огромным усилием он подавляет почти неконтролируемое желание накинуться на противника и вбить ехидные слова вместе с зубами глубоко в его глотку. - Если ты считаешь… что я соглашусь раз за разом терпеть подобное унижение… то ты совсем меня не знаешь, – детектив выплевывает отрывистые фразы, задыхаясь от клокочущего в душе гнева. – Я найду способ расправиться с твоими прихвостнями… даже если это будет стоить мне жизни! Бывший профессор расстроенно цокает языком, глядя на тяжело дышащего пленника. Наверное, со стороны может показаться, что мышонок просто бросается громкими словами от отчаяния, однако Рэтиган прекрасно знает, насколько сильная воля таится в этом худощавом теле. Если уж Бэзил поставит себе цель, то не остановится, пока не добьется своего или не погибнет. Надо срочно что-нибудь придумать, чтобы не позволить ему испортить едва начавшуюся игру! - Ну же, не будь таким занудой, дружище! – растягивая губы в улыбке, крыс озорно подмигивает своему партнеру. – Знаю, ты не любишь азартные игры, однако без колебаний идешь на риск, если это необходимо для дела. Так вот, предлагаю заключить пари. Если до исхода этой ночи ты не почувствуешь ничего, кроме стыда и злости, тогда я отзову своих парней и больше никогда не стану шантажировать тебя жизнью Оливии. На секунду прервавшись, Рэтиган прикладывает ладонь к груди, будто пытаясь удержать бешено колотящееся сердце; в его голосе бурлит закипающая страсть. - Но если ты испытаешь наслаждение от моих ласк, если они заставят тебя ощутить то, чего ты не знал прежде, тогда в следующий раз ты сам явишься на мой зов. В этом случае я также обещаю прекратить слежку за девочкой, поскольку целиком и полностью уверен в том, что, даже проиграв, ты сдержишь свое слово. Итак, готов ли ты рискнуть принять мое пари? Разум Бэзила лихорадочно мечется, как зверь в клетке, который тщетно пытается найти скрытую лазейку, постоянно натыкаясь на жесткие прутья. Что ж, похоже, это и впрямь последний шанс. Да, Рэтиган может быть негодяем и мерзавцем, но свои обещания он обычно исполняет. Значит, нужно лишь немного потерпеть, и угроза Оливии исчезнет навсегда! - Хорошо! – глухо произносит детектив, скрежеща зубами. – Я приму твое пари. Но ты должен обещать, что не используешь никаких возбуждающих средств! - Не волнуйся, у меня нет ничего, кроме обычного вазелина. Уж против него-то ты не станешь возражать? Нет? Очень хорошо. А теперь постарайся как следует расслабиться. Чувствуя, как пылают уши, мышонок обреченно склоняет голову и упирается предплечьями в стол. Властные руки ложатся на его поясницу и немного сдвигают назад, чтобы край стола не впивался в бедра. Затем горячие ладони начинают выписывать узоры на его спине, оглаживают выпирающие лопатки, спускаются вдоль позвоночника все ниже и ниже, слегка сжимают бока, и, наконец, перемещаются к основанию хвоста. Шерсть Бэзила топорщится от прикосновений – словно крохотные разряды, шипя, растекаются по ней и заставляют тянуться за движениями чужих рук. Нельзя сказать, что это неприятное ощущение, даже совсем напротив, просто раньше он его никогда не испытывал, и сейчас это вызывает смятение, приправленное каким-то терпким… удовольствием?! Резко выдохнув, сыщик ошеломленно прислушивается к своим чувствам, почти касаясь носом полированной столешницы. Не может быть, чтобы прикосновения проклятой крысы отзывались чем-либо еще кроме отвращения и ненависти! Просто нервы уже на пределе, вот и выкидывают фокусы. Необходимо как можно скорее взять себя в руки и отключить эмоции, ведь только так получится пройти это омерзительное испытание. Бэзил приподнимает голову, быстро окидывает взглядом то, что попадает в поле зрения и натыкается на лист бумаги, покрытый какими-то вычислениями. Вспоминая свои практики по контролю сознания, он принимается разглядывать этот лист с болезненным вниманием, стараясь сосредоточиться даже не на цифрах, а на чернильных линиях, которыми они выведены. Если сфокусироваться достаточно сильно, тогда прочие раздражители должны постепенно исчезнуть… Однако вся концентрация мигом улетучивается, как только на его ягодицы ложатся обжигающие ладони. Мышонок отчаянно закусывает губы и делает новую попытку отрешиться от посторонних ощущений, но они настолько сильны, что он раз за разом терпит поражение. Ну разве возможно заставить себя не чувствовать, как чужие пальцы обхватывают основание хвоста, а затем медленными, дразнящими движениями касаются сморщенной дырочки прямо под ним?! - Тсс, приятель, стой спокойно, – кажется, голос врага доносится сразу со всех сторон и гудит, словно набатный колокол. – Ты слишком напряжен и зажат, а это только все усугубит. Что ж, если не можешь расслабиться сам, давай-ка я помогу тебе настроиться на нужный лад. Сыщик не успевает даже ойкнуть, когда одна сильная рука подхватывает его под грудь, легко ставит на ноги и прижимает спиной к атласному костюму, а вторая скользит вниз, смыкаясь на поникшем члене. - Можешь пытаться противиться мне, Бэзил, – тягучий шепот струится прямо в мозг, опаляя ухо горячим дыханием, – но пройдет несколько минут, и ты капитулируешь. Будь ты по-прежнему рассудителен и осторожен, ты бы сразу почуял подвох, но отчаяние замутило твой разум. Бедняга, неужели ты и впрямь подумал, что я решусь заключить пари, которое могу проиграть? Его довольный хохот причиняет почти физическую боль, эхом разносясь под темными сводами склада. - Теперь ты видишь, насколько коварную ловушку я изобрел? Но отступать уже поздно, милый мой, – ты связан словом. Поэтому прекрати это бессмысленное сопротивление и просто прими свою судьбу! Детектив не может, просто отказывается верить в то, что схватка заведомо проиграна, и все еще пытается хоть как-то отстраниться от происходящего, не позволить эмоциям затопить разум. Однако невероятные, сводящие с ума ощущения легко преодолевают эту хлипкую преграду. Когда умелые пальцы начинают двигаться вдоль ствола, понемногу усиливая напор, глаза Бэзила закатываются под веки, и с приоткрытых губ слетает судорожный вздох. Никогда, ни разу в своей жизни он не чувствовал ничего подобного. И хотя он прекрасно знает физиологию процесса и сам порой сбрасывает накопившееся напряжение подобной стимуляцией, но сейчас все совершенно иначе. Сейчас его ласкают _чужие_ руки, и шерсть на загривке становится дыбом от жгучих молний, пронизывающих тело насквозь. Его разум тонет в водовороте, намешанном из злости, отчаяния, стыда и ярости. Кажется, что годами подавляемые эмоции решили взять реванш и разом обрушились на стонущий под их ударами рассудок сыщика. И это всего лишь начало! Что же ждет его дальше, когда противник приступит к главному действу? Сглотнув подступивший к горлу комок, Бэзил собирает в кулак остатки своего самообладания. Нет, сдаваться нельзя! Ни в коем случае нельзя позволить проклятой крысе добиться своего! Как бы ни было сложно, но нужно терпеть, ни на что не реагировать, просто отключиться от своего тела, и пусть оно превратится в бездушную куклу, которые так мастерски изготавливает Флавершем… - А-ах! – сиплый стон слетает с губ детектива, когда пальцы противника слегка царапают головку полувставшего органа. Ощущения настолько острые, настолько нестерпимые, что оградиться от них нет никакой возможности. - Тише, не дергайся так сильно, – бархатистый голос заполняет все пространство вокруг, и мышонку кажется, что он обволакивает его, как толстое ватное одеяло. – Я вовсе не хочу тебя поранить, лишь подразнить немного. Смотри, кажется, мои усилия уже приносят свои плоды! На секунду выпустив вожделенную плоть, бывший профессор смачно сплевывает на ладонь и тут же вновь целиком обхватывает ствол партнера. Жаркий плен его руки заставляет чувствительный орган трепетать и наливаться кровью помимо воли обладателя. Крыс ускоряет движения, внимательно наблюдая за своей жертвой, его ехидная ухмылка становится все шире. Наконец с торжествующим смехом он прерывается, отталкивает от себя мышонка и бросает его обратно животом на стол. - Ты только посмотри на себя, Бэзил с Бейкер-стрит! Потребовалось совсем немного времени, чтобы довести тебя до предела! Ну, и где теперь твоя хваленая стойкость? Сыщик молча сносит эту насмешку. Его руки и ноги дрожат так сильно, что он едва не сползает на пол. Зажмурившись, он упирается лбом в сжатые кулаки и пытается выровнять дыхание, не в силах поверить в то, что буквально пару секунд назад почти испытал оргазм от ласк заклятого врага. - Видишь, я не зря говорил, что уверен в победе, – самодовольно замечает Рэтиган, наслаждаясь видом поверженного противника. – А знаешь, почему я был в ней уверен? Потому что, в отличие от тебя, я вел далеко не аскетический образ жизни и, можно сказать, поднаторел в области плотских наслаждений. И, уж поверь, я знаю, как заставить твое тело реагировать нужным мне образом. Тебе стоило подумать об этом до того, как ты согласился принять мое пари! Запоздалое осознание собственной недальновидности холодными когтями впивается в сердце Бэзила. А ведь он не впервые попадает в ловушку коварного противника! В прошлый раз он позволил унынию взять над собой верх, и лишь помощь Доусона вытащила их обоих из смертельной западни, а сейчас и помощи ждать неоткуда… Неужели он и впрямь настолько слаб? Неужели даже теперь Рэтиган идет на шаг впереди, заставляя его двигаться в нужном направлении, как послушную марионетку? Да что он тогда за детектив вообще?! Злость на самого себя придает мышонку сил. Он стискивает зубы и приказывает себе собраться. Не время переживать о совершенных ошибках. Сейчас его долг – избавить Оливию от опасности, и этого он добьется любой ценой! - Что ж, довольно прелюдий, – нетерпеливо произносит ненавистный голос, и Бэзил внутренне сжимается, готовясь к худшему. – Пора перейти к долгожданному главному блюду! Сыщик кожей ощущает жгучую жажду, волнами расходящуюся от противника, и понимает, что сейчас остановить Рэтигана уже не сможет никто и ничто. Остается лишь надеяться, что настолько сильное возбуждение не позволит ему растянуть пытку, и все закончится довольно быстро. Прерывисто выдохнув, мышонок расставляет ноги шире, стараясь усмирить предательскую дрожь в коленях. Он решает полностью отдаться во власть врага, чтобы тот поскорее насытился и оставил его в покое. И когда измазанные чем-то скользким пальцы вновь прижимаются к сокровенному отверстию, детектив с трудом, но все же справляется со всплеском паники. Хуже всего то, что он не знает, чего ожидать, – ведь у него никогда не было подобного опыта – поэтому каждое прикосновение, как удар тока, пронизывает его от макушки до самых пяток. Внезапно рядом с его головой в стол упирается чужая рука, и массивное тело нависает над ним, слегка придавливая своей тяжестью. Горячее дыхание обжигает шею, поднимаясь все выше и выше, и вдруг острые зубы смыкаются на коже загривка. Бэзил вскрикивает и изгибается, неосознанно пытаясь вырваться из плена, но крыс усиливает давление, принуждая жертву лежать неподвижно. Распахнув слезящиеся глаза, сыщик мелко и часто дышит приоткрытым ртом, чувствуя, как от прикушенной точки по всему телу растекаются пульсирующие волны. Блаженно жмурясь, крыс замирает, наслаждаясь такими долгожданными, такими восхитительными мгновениями. Он много раз представлял этот момент в своих фантазиях, долгими бессонными ночами ворочаясь на скомканной постели, и теперь жадно впитывает совершенно новые для него ощущения. И дело не в том, что Бэзил ошибся в своих выводах, решив, что Рэтиган предпочитает мужчин, – тот, скорее, предпочитал не ограничивать себя чем-то одним – а в том, что никогда прежде, ни с одним партнером бывший профессор не чувствовал настолько сильного всплеска эмоций. Раньше он лишь получал минутное удовольствие от финальной разрядки, теперь же что-то внутри душит его, жжет и терзает, скручивая узлом внутренности. Сердце стучит в ушах, перед глазами плывут круги, и так хочется еще сильнее впиться в шею партнера, почувствовать на языке его вкус, услышать его приглушенный стон. Но еще больше хочется проникнуть внутрь и ощутить сводящий с ума жар этого прекрасного тела. Не размыкая зубов, Рэтиган надавливает двумя пальцами правой руки на вожделенное отверстие под хвостом соперника. Обильно смазанные вазелином фаланги начинают раздвигать сморщенную кожицу и, преодолевая небольшое сопротивление, постепенно входят на целый дюйм. Крыс дает противнику пару секунд, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, а затем всовывает пальцы глубже. Мышонок с такой силой дергается вверх, пытаясь уйти от проникновения, что почти соскальзывает с руки врага, однако тот сразу же перехватывает его, крепче прижимая к твердой поверхности. - Лежи смирно, Бэзил, – выпустив, наконец, загривок партнера, хрипло приказывает Рэтиган. – Сперва я должен тебя растянуть, иначе рискую порвать ненароком. Просто потерпи, и вскоре тебе станет даже приятно. Детектив обреченно закрывает глаза, заставляя себя подчиниться. Разумом он понимает, что противник прав, что он совсем не готов к тому, что тот собирается с ним делать, что необходимы предварительные манипуляции, чтобы избежать травм. Но, черт возьми, как же тяжело все это выносить! Эти ощущения настолько непривычны и… неправильны, что все его существо рвется убежать от них как можно дальше. Но твердые, горячие пальцы проникают все глубже и глубже, и он не в силах помешать им. Дрожа, как в лихорадке, сыщик шире раскрывает пересохшие губы, и окружающий воздух кажется ему обжигающе холодным по сравнению со снедающим его жаром. Когда все три фаланги целиком входят в тело пленника, бывший профессор сам едва сдерживает дрожь. Внутри Бэзил настолько мягкий и горячий, что это просто сводит с ума. Рэтиган теснее прижимается к своему партнеру и очень осторожно начинает двигать пальцами вперед-назад и в стороны, пытаясь расширить тугое отверстие. А затем чуть сгибает их и придавливает к небольшому бугорку, проступающему в передней стенке. В глазах детектива рассыпаются искры, дыхание перехватывает, и сердце пропускает удар. Ошеломленный и растерянный, он едва справляется с затопившими его чувствами. Они слишком остры, слишком невыносимы и лишают его последних сил. - Хва… хватит! – извернувшись, сыщик перехватывает руку противника, пытаясь остановить ее. – Я… я больше не могу! - Чего не можешь? – с досадой хмыкает бывший профессор, не обращая внимания на сопротивление. – Я всего лишь помассировал твою простату, а ты весь извертелся, как уж на сковородке. Однако придется потерпеть, дорогой мой. Дальше будет еще труднее! Когда к двум пальцам добавляется третий, Бэзил упирается лбом в стол и сдавленно мычит, почти лишившись способности соображать. Где-то внутри растревоженная точка натужно пульсирует, посылая импульсы прямо в мозг. Мысли бесследно растворяются в кипучем, вязком сиропе, заливающем воспаленный разум, и, в конце концов, остаются лишь ощущения его разгоряченного тела. Опираясь на локоть, Рэтиган чуть отстраняется и жадным взглядом окидывает дрожащего соперника. Кажется, Бэзил больше не может справляться с накатившими эмоциями – они оказались слишком сильными и неожиданными, и теперь мышонок лишь покорно принимает их, уже не пытаясь контролировать. Что ж, именно такого эффекта он и добивался! Одним движением вытянув пальцы наружу, крыс выпрямляется и расстегивает ширинку, нетерпеливо дергая непослушные пуговицы. Возбужденный орган вываливается из брюк и покачивается в воздухе, будто нацеливаясь на трепещущую дырочку. Торопливо смазывая свой налитый кровью член, Рэтиган стискивает зубы, удерживая протяжный стон. Похоть полностью завладела его сознанием, и он уже не видит ничего, кроме лежащего перед ним манящего тела. Когда сильные руки до боли сжимают поясницу, Бэзил дергается и хрипло сипит, тщетно пытаясь отодвинуться от напирающего противника. Его глаза почти вылезают из орбит, когда упругая головка с усилием проходит колечко мышц и движется дальше, заполняя его, как пустой сосуд. Рваное дыхание срывается с его пересохших губ, уши и щеки горят, скрюченные пальцы скребут по столешнице, словно пытаясь снять с нее стружку. Внезапно резкая вспышка боли взлетает вверх по позвоночнику и бьет прямо в темя. Окружающие предметы уезжают куда-то в сторону, голова тяжелеет, падает на руки, и все тело сыщика обмякает, будто лишившись стержня. Темнота заключает его в свои объятия, даруя желанное забвение… Детектив приходит в себя от резкого шлепка по заднице. Моргая слипшимися от слез ресницами, он втягивает воздух сквозь сведенные судорогой зубы и где-то вдалеке слышит недовольный голос: - Ну, и что это за фокусы, Бэзил? Ты же не девица, которая теряет сознание в первую брачную ночь! Впрочем… некоторый плюс в этом есть. Твои мышцы так хорошо расслабились, что мне удалось практически беспрепятственно войти на всю длину. Когда до сыщика доходит смысл произнесенных слов, его подкидывает вверх, словно пружиной. Потрясенно глядя во тьму, он сглатывает, чувствуя, как живот противника плотно прижимается к его ягодицам, и длинный толстый орган целиком заполняет его, упираясь в изгиб где-то глубоко внутри. Крепко зажмурившись, Бэзил сжимает кулаки и начинает старательно считать вдохи и выдохи. Сейчас это единственное, что еще удерживает его разум от окончательного падения. Внутренности горят огнем, но боли больше нет, лишь совершенно невыносимое чувство чужого вторжения. Оно становится еще острее, когда Рэтиган делает первый толчок. Удивительно, но противник каким-то образом еще сохраняет самоконтроль, не позволяя себе сорваться и начать со всей силы вбиваться в податливое тело. Мышонок горько усмехается про себя. Можно даже позавидовать такой выдержке! А вот ему сейчас точно не позавидуешь, и каждая последующая секунда еще сильнее это подтверждает. Распирающий его член приходит в движение, и Бэзилу стоит огромного усилия не заорать в голос. По вискам стекают капли пота, глаза застилает мутная пелена, и все тело бьет мелкая дрожь. Считать вдохи и выдохи уже бесполезно, они вливаются в ритм толчков, а пылающий внутри огонь разгорается настолько сильно, что, кажется, сожжет его до углей. Рэтиган ускоряет темп, сосредоточенно глядя, как розовая плоть то проскальзывает в темное колечко, то снова выползает наружу. Его пальцы до синяков стискивают бока партнера, на висках пульсируют вздувшиеся вены, и напряжение в паху становится просто невыносимым. Неожиданно бывший профессор наклоняется, хватает пленника за запястье и тянет вверх, подхватывая другой рукой под низ живота. Теперь его член входит под более острым углом, вонзаясь прямо в чувствительную выпуклость, и Бэзил больше не может сдерживать отрывистые вскрики. Вцепившись в сжимающие его руки, сыщик надрывно стонет; восприятие окружающего мира сводится к одному-единственному месту в его трясущемся теле, и откуда-то снизу поднимается обжигающая волна, которая грозит затопить остатки его сознания. Когда горячие пальцы сжимаются вокруг его члена, мышонок резко запрокидывает голову, ударяясь затылком в грудь противника. Его глаза невидяще смотрят вверх, на склоняющееся к нему багровое лицо, и губы послушно раздвигаются шире, когда в его рот врывается чужой язык. Это ощущение становится последней каплей, и всего пару секунд спустя Бэзил испускает дикий вопль острого, мучительного наслаждения. Сладостные конвульсии проносятся по телу, рассыпаясь яркими искрами, и прежде неведомое чувство наполняет все его существо, унося туда, где он еще никогда не бывал. Над ухом раздается протяжное рычание, но это не способно пробудить его отключившееся сознание. Даже когда член соперника выскальзывает из его растянутого отверстия, детектив лишь вздрагивает, но не издает ни звука. Он молчит, пока сильные руки укладывают его на полированную поверхность и накрывают сверху его собственным пальто. И только спустя несколько долгих минут к нему мало-помалу возвращается способность мыслить. Сжавшись в комок, он проводит ладонью по лицу, издав при этом какой-то жалкий всхлипывающий звук. От пережитого потрясения его шерсть стоит дыбом, и все тело трясется так сильно, что пальто начинает сползать с плеч. Наконец мышонку удается совладать с нервной дрожью, и он с трудом усаживается на столе, неловко пытаясь прикрыть свою наготу. Как и следовало ожидать, Рэтиган уже привел себя в порядок и теперь сидит, развалившись в кресле, с мечтательной улыбкой на губах. - Ты представить себе не можешь, как мне сейчас хочется закурить! – доверительным тоном сообщает бывший профессор. – Можешь порадоваться, что хоть таким образом сумел мне досадить. Бэзил пытается что-то произнести в ответ, но зубы стучат так сильно, что он решает повременить с обменом колкостями. По правде говоря, он даже не может понять, почему случившееся вызвало у него такой шок. Наверное, тут все сыграло свою роль – и страх за коллегу, и неожиданное возвращение врага, которого он считал мертвым, и негодование от шантажа жизнью девочки, и оскорбленная гордость, и стыд, и ярость, и… Стиснув зубы, мышонок спрыгивает на пол и начинает собирать свою одежду, старательно избегая смотреть противнику в глаза. Тот насмешливо наблюдает за суетящимся партнером, затем вытаскивает из кармана носовой платок и протягивает его сыщику. - На вот, вытрись. Негоже знаменитому детективу разгуливать по улицам с мокрым пятном на брюках. Хотя это добавляет прелести твоему облику, но такое зрелище предназначено лишь для моих глаз, а не для посторонних. Покраснев, как вареная свекла, Бэзил принимает подарок и, поколебавшись, проводит рукой под хвостом. Тонкая ткань тут же намокает, впитывая сочащуюся изнутри белесую жидкость; мышонок с отвращением бросает платок на стол и внезапно замечает точно такие же разводы на том месте, где он недавно сидел. Голова опять начинает кружиться, и ему приходится опереться ладонью о край, чтобы не упасть. - Боже, ты так резко побледнел, что я аж испугался, – с ухмылкой крыс наклоняется вперед и внимательно разглядывает лицо пленника. – Как же остро ты реагируешь на совершенно естественные вещи! Но тебе придется к ним привыкнуть. Отныне ты будешь их видеть и ощущать довольно часто. - Что… что ты хочешь этим сказать? – выдавливает из себя сыщик, уже зная ответ. - То, что ты проиграл пари, дорогой мой. Проиграл вчистую. Надеюсь, у тебя хватит достоинства не оспаривать очевидное? Впрочем, я даже могу предоставить доказательство! С этими словами крыс поворачивает правую руку ладонью вперед, и кусающий губы детектив прекрасно понимает, чем именно она испачкана. - Поскольку свое семя я излил глубоко внутри тебя, то это – твои следы, Бэзил, – Рэтиган растягивает слова, словно смакуя вкус. – Я даже не стал их стирать, чтобы предъявить в случае необходимости. Но ты ведь и без этого готов признать поражение, не так ли? Мышонок не находит в себе сил сказать это вслух, поэтому просто медленно наклоняет голову. - Чудно! Тогда жди от меня весточку о дате следующей встречи. Что касается девчонки, то я пришлю тебе обещанный снимок как можно скорее. Ну а после нашего второго свидания ты сможешь беспрепятственно съездить к ней и сам убедиться в ее безопасности. Согласен? Отлично. А теперь позволь проводить тебя до порога. Конечно, я бы предпочел еще немного насладиться твоим обществом, но что-то подсказывает, что тебе не терпится добраться до дома. Запахнув пальто и сунув свой револьвер обратно в карман, Бэзил чувствует, как к нему возвращается присутствие духа. И хотя будущее пока что окрашено багровыми оттенками, но он уже начинает размышлять над тем, как свести негативные последствия к минимуму. - Что ж, счастливого пути, мой милый, – бывший профессор одним движением распахивает тяжелую дверь и пронзительно свистит, подзывая ждущий экипаж. – Надеюсь, не нужно напоминать, что наш маленький секрет должен остаться между нами? Не стоит сообщать полиции о моем возвращении. - Это не входило в условия пари, Рэтиган, – сухо возражает детектив, сжимая кулаки. – И использовать Оливию ты больше не имеешь права! Или ты собираешься найти новый объект для шантажа, чтобы вынудить меня скрывать факт твоего существования? - Нет, Бэзил, но, думаю, ты бы предпочел утаить от полиции некоторые… детали нашей с тобой встречи. А то ведь я умею давать очень красочные описания, знаешь ли. Скривившись, мышонок опускает голову вниз, признавая поражение. - Хорошо… Я готов признать, что в этот раз ты победил, Рэтиган. - Победил? О нет, пока еще нет. Я буду праздновать победу, когда… Бывший профессор обрывает фразу на полуслове, и, детектив, не дождавшись окончания, разворачивается и быстрым шагом направляется к подъехавшему кэбу. Стоя в дверном проеме, Рэтиган провожает взглядом удаляющийся экипаж и, после того, как тот исчезает вдали, тихо завершает: - Когда ты придешь ко мне по своему собственному желанию, Бэзил.