sie ist mein halsband

у лизы - наполненные ядом глаза и тонким слоем капает с губы кровь; у киры - десять сотен причин сдавливать её бедра до сыпучего хрипа, раскалённого и жгучего, у блондинки мелким спешащим почерком мантры мотивов, чтобы вскользь любоваться каплями пота на бледных висках. у лизы - улыбка совершенно дьявольская, скручивающая органы и затворяющая крышки гробов, она извивается, вгрызается в плечи и спину царапает так, что доходит прямо до сердца, по змеиному шипит на её теле, как спирт на свежих ранах. — можно? — да. пожалуйста. в нежную кожу шеи впиваются металлические вставки, а руки оглаживают тонкую поясницу. брюнетка прикрывает глаза, опираясь на кровать, пока губы касаются клитора, а язык медленно проходит по промежности, и затем с легким хлюпаньем двигает им плавно. теперь одна рука киры лежит на бедре брюнетки, а во второй — тоненький жгут поводка. когда та всё-таки опускает взгляд, кира слишком красива. возбуждение начинает нарастать внизу живота и она сжимает руку в платиновых волосах и поддаётся вперёд. и всё вокруг будто бы не настоящее, фальшиво-пластиковое и игрушечное, и как-то даже по глупому кажется, что если слегка сдвинешься и придёшь в движение вся иддилия рухнет как карточный замок, в аккурат отломаются по частям пропитанные ядом стены и разойдутся дымчатые швы. поддаётся, когда медведева мажет её собственную смазку на свои пальцы и заставляет слизывать, наматывает поводок на кулак, заставляя лизу задыхаться и прогнуть спину. брюнетка сползает с простыней и кричит, довольная до помутнения рассудка кончает ей на лицо, и заставляет молочно-белую жидкость стекать с подбородка вместе с кровавыми подтеками. мир будто бы отстаёт от них обеих, замедляет движение и сходит с орбиты, звезды затухают и трутся в холодный скрежет между их телами, ладони истощают пар и горло болит от напряжения и постоянного хрипа. брюнетка исподлобья смотритсмотритсмотрит, окутанная и полностью заворожённая, как кира все это слизывает, тянет поводок и приподнимается на руках ища её сухие и чуть покрасневшие губы - она злится и капает ядом, запаляет поверхности и заменяет кислород ядовитым веществом, кира улыбается и вдыхает полной грудью. воздух между ними превращается в раскаленный туман, инородное химическое оружие за плотно закрытой дверью. ошейник спадает, и андрющенко кладёт щеку на багровое от укусов плечо, что-то мычит в бессвязном полудрёме и в полном бессилие прикрывает глаза. и всё, чего хочется медведевой, наблюдая за ней - как можно скорее отравиться. лишь наедине с ней лиза была такой. ни с кем другим андрющенко и близко себя так не вела. сейчас, находясь здесь, наедине, лиза отпускала всю себя, оставаясь на растерзание демонам киры. планета повременит и свернёт с пути, звёзды не будут спешить крошиться в ледяную пыль и распадаться, и пока дым расползается по стенам в темные искры и тёплые руки жмутся ближе, остальное не имеет значения.