В добром здравии

      Лиловое платье струится за лёгким шагом — принцесса подошла к верному рыцарю и протянула конверт:       — Паладин, передайте это письмо леди Марджорин.       Голос Кенни дрожит, но ласков и непреклонен. Баттерс понимает: она в напряжении перед битвой, к которой готовятся все и каждый в королевстве Капы. Изумление рыцаря подождёт; он кивнул, коснулся губами протянутого к нему перстня и повернулся спиной, покидая шатёр.       Письмо хрустнуло в руках сэра Леопольда, выдавая движения пальцев. Ничто не укроется от зрения, слуха и интуиции леди Кенни, с укоризной склонившей голову вбок перед тем, как окликнуть посыльного:       — Я попросила его передать, мой милый паладин. Разве не нужно Вам отправиться в поместье Стотчей, чтобы найти леди Марджорин там? Она должна быть в своих покоях. Она там почти всегда: лорд и леди Стотч не отличаются благонравием и свободными взглядами.       Баттерс растерянно чешет в затылке. Кенни щурится и шепчет чуть ниже, чем подобает принцессе:       "Отыгрывай, блин, ну чего ты? Импровизируй. Иначе недостоверно!"       В конце концов леди только махнула рукой, отвернув от героя свой лик:       — Идите, мой светлый рыцарь. Уверьтесь, что это письмо не откроется раньше, чем в покоях леди Марджорин: Вы, королевский гонец, отвечаете за него головой.       Конверт полон чего-то красного; неосторожно порвав одну сторону, Баттерс осыпает ботинки и пол иссушенными багровыми лепестками. Хруст и стук друг об друга сухих, неестественно согнутых лодочек смягчают белые лепестки свежих ромашек — леди Кенни, похоже, срывала их этим же утром. В красных пятнах оставшегося в конверте гербария мельтешат чёрным цветом строки. Белый пергамент в синюю клетку, опалённый карманным светилом принцессы. Ответственно выведенные чернилами гелевой ручки, витиеватые буквы то каллиграфически изящно изгибались под пальцами писавшей их руки, то сбивались в нервную кучку и оставляли небрежные тёмные отпечатки. Баттерс припомнил: перчатки принцессы были испачканы.       Развернув послание, Лео сел на кровать: одно лишь вступление побудило в нём эту нужду, стоило ряду замеченных выражений случайно попасться скользнувшему взгляду.              Шевеля немыми губами, он в смятении начал читать:       Любезная леди Стотч,       я могу жалеть лишь о том, что это письмо касается ваших пальцев, смотрит чернильным оком на Вашу шею и Ваше лицо снизу вверх, пока сам утончённый лик направлен на эти строки. Я могу жалеть лишь о том, что это письмо — не я. Но я не стану жалеть о его написании.       Я обещаюсь быть честной с моей добродетельной, милой леди. Да пребудут с Вами боги, а со мной — та смелость, с коей готовятся к бою наш народ и эльфийский, когда Вы наконец-то узнаете правду.       Всё готово к финальной битве. Готово к концу.       Но что есть правда, моя прелестная леди Стотч? Кто добро и кто зло? Есть ли у Вас свой изысканный взгляд на столь непростой философский вопрос?       Правда переменчива. Временна. Недостойна веры.       Правду пишут победители, меняют — их убийцы.       Правда непостоянна, как жизнь. Но искома так пылко и яростно, как избегаема смерть.       Правда — удобная тема для размышлений, чтобы избегать перейти к ней самой.       Я так устала, моя леди Марджорин...       Я поняла смерть раньше, чем стала пытаться понять жизнь. Я веду в бой войска, обречённые на погибель, поскольку мысли их полководицы заняты Вами. Я влекома к порогу Вашего дома, к Вашим рукам, сжатым хрупким замком за моей спиной. Я тянусь к ним, несчастная грешница, но дотянуться не смею. И путь мой лежит не туда, а к крепости Тёмного Властелина.       Вы оставались в тени истории, подобно забытому садоводом цветку. Пускали корни в непригодной почве, тянулись к солнцу, ища путь под тяжёлыми листьями, для прочих бывших опорой, для Вас — несправедливой тюрьмой.       Вы не созрели тем пышным цветом, что прочие подле Вас. О, я ведь обещала быть честной.       Но Вы расцвели в самой дальней и тёмной тени сада Короля-Волшебника. Цветок созрел и расцвёл лишь таким, каким мог быть без помощи человека, но посаженный там по его вине. Мягкий бутон хрупких лепестков, он ни разу не попадал мне в букет.       Но мне любо всё, что рождает тьма, леди Марджорин. Любо быть с ней, тенью скользя по крышам домов безмятежных крестьян, кутаясь в плащ и скрывая свой лик, как достойная казни ведьма. Может, оно и так. Но ведомо им то или нет, мой единственный долг — помогать своим подданым в жизни и в смерти. Не их, так моей.       Я дам себе шанс. Я дам себе право отдать муки выбора той, что всегда поджидает меня за углом — моей старой подруге, единственной ближе Вас, милейшая моя леди. Я решила дать себе шанс этим утром, бликующем солнцем в острой косе, когда Вы будете поглощены этим текстом...       О, как ошиблась я, если не будете! Но нет, не жалею. Правда сверкает в наших глазах, как бриллиант на дне древнего сундука — скорее, всмотритесь в его глубину.       Преступления против меня, против дома МакКормиков непростительны.       Я молюсь, чтобы Вы согласились, что я поступаю верно.       Повезёт ли мне в новой битве за правду? Лишив трона, меня одарили мистическим договором; я не имела бы этих сил, будь от рождения той, кем жаждала стать путём жертв в войне Чёрной Пятницы.       Я так устала, моя леди Марджорин...       Мысленно я всегда буду с Вами. В далёких и тёплых краях Вашей родины, где процветает Ваш мирный и славный народ. Вы дитя своей сильной земли. Упиваетесь солнечным светом до тех самых пор, как поглотившая его тьма не заставит сжать крепче оружие. Мозоли на ваших руках заслужили бы все мои поцелуи.       О, глупые короли. Я буду смеяться последней.       Я так устала, моя леди Марджорин!       Знайте и не забудьте: если в ночи, к концу битвы я не уйду к подруге с косой, тёмные силы охватят меня, напитаются жадностью, гневом и болью, растущими в моём сердце. Крапинка света в них — Ваша ко мне любовь, и если нет и её, то не будет, выходит, и света. Я бросаю монетку и посылаю за славным гонцом.       Да найдёт моё письмо Вас в добром здравии,       Ваша в этом и прочих мирах,       Принцесса Кенни МакКормик       Рыцарь мчится по тёмной дороге: главную улицу позавчера застелили свежим асфальтом. Он несётся вперёд, не взирая на все помехи и непогоду. Он почти опоздал: бои начались, эльфов ранят вампиры, людей — мертвецы, и спаситель их двух королевств уже потянул к себе ручку портала в обитель Зла.       Тени стянулись к Крепости Клайда. Тучи сгущаются, пряча высокие башни. Древнее Зло с интересом следит за Злом Юным, за Злом обречённым, за Злом недостойным; падение деспота ознаменуется возгласами победы, но вмиг окропится кровью наивных борцов за прежнюю власть.       P.S. Я верну карточку Дисней+ до среды. Карен передаёт "большое спасибо, а ещё дорисуй сердечко"; не буду. И зовёт почесать за гаражом Такеров какую-то "добрую собаку", которую они прикормили с Тришей.       P.P.S. Смотри-ка, теперь опаздываешь к веселью, да? Вот и держись оттуда подальше. Кто знает, быть может, хоть так тебя потом не накажут?