Falling to pieces

Задыхаясь, Фредди сел, когда услышал тихий стук из другой комнаты. Прежде чем свесить ноги с края кровати и встать, он взглянул на часы, а затем подумал о том, что это был за звук и кто его издал. Это был точно не Анатолий, ведь на часах было всего 9 утра. На мгновение после стука воцарилась тишина, и Фредерик уже собирался вернуться обратно в кровать. Это был не первый раз, когда он слышал то, чего на самом деле не было. Ещё один глухой стук в дверь. Что-то было определённо не так. Он вышел из спальни, сжав кулаки, когда потянулся для того, чтобы включить свет. Его квартира была пуста, по крайней мере он думал именно так. Фредди напрягся, почувствовав руку на своём плече, а затем обернулся, причём более агрессивно, чем это следовало сделать, и остановился только тогда, когда понял, чья это была рука. — Анатолий, — Фредди расслабился, взял его руку в свою и нежно поцеловал костяшки его пальцев. — Я думал, ты придёшь позже? — Я не смог дождаться того момента, когда увидел бы тебя снова. Американец смягчился от его слов, но быстро отбросил это в сторону: — Ты бы мог сначала позвонить. — Прости, — Сергиевский пожал плечами. После, пара села на диван. Фредди расслабился, прижавшись к Анатолию, который в это время нежно гладил Фредерика по волосам, а тот чувствовал себя в безопасности рядом с шахматистом. Трамперу потребовалось некоторое время, дабы полностью почувствовать себя в безопасности рядом с Толей и ослабить свою бдительность рядом с ним. Фредди был благодарен ему за такую терпеливость. Фредерик не особо понял, когда заснул, но когда резко проснулся, то русского уже не было рядом. А на столе лежала записка. Пока Фредерик читал, он успел подавить зевок. Анатолий ушёл за продуктами и скоро вернётся. Фредди приготовил пару чашек кофе и решил расставить фигуры на шахматной доске, дабы скоротать время. Прошёл час, а Сергиевского всё ещё не было. А затем и два часа. Потом три. Кофе давно остыл, а шахматная доска оставалась нетронутой. Затем зазвонил телефон. — Почему ты так долго? — Фредди поднял трубку, ожидая, что это будет Анатолий. Вместо этого ответила Флоренс: — Фредди, я...мне действительно жаль, — после этих слов он услышал тихие всхлипы в трубке и забеспокоился. — Что случилось? — сначала он решил, что что-то случилось с ней. В этот момент он совершенно позабыл о русском шахматисте. — Анатолий. — Что насчёт Толи? — голос Фредди был холоден, а рука его подсознательно сжалась в кулак. Слезы Васси становились всё громче и громче, и американцу стало труднее верить в то, что Анатолий просто заблудился в магазине. — Флоренс, что случилось? Трампер подождал, пока она успокоится, её слёзы утихнут, а дыхание станет более ровным. — Был...произошёл случился несчастный случай. — Что стряслось? — Боже, Фредди, не заставляй меня говорить это...прошу. — Просто скажи это. — Он умер, Фредди! Теперь ты доволен? Он бросил телефон, но даже не был уверен в том, что повесил трубку. В любом случае, это уже не имело значения. Анатолий был мёртв. Фредди осознал, что ударил кулаком по стене, еще до того, как понял, что двигается вообще. Боль пронзила костяшки его пальцев и двинулась вверх по запястью, но это было ничто по сравнению с тем, что он чувствовал на самом деле. Он поймал себя на том, что повторяет одни и те же четыре слова в голове, всё громче и громче, пока не заткнул уши руками, но и это было тщетно. — Я впустил тебя, — прошептал Трампер. Гнев отступал, когда он начал дрожать, а слёзы медленно текли по его лицу. — О, Анатолий, — он прислонился к стене, соскальзывая вниз на пол и прикрывая лицо руками, пока слёзы текли ручьём. После этого дня Фредди не мог нормально спать, и любой сон, который ему удавалось увидеть, всегда прерывался кошмарами. Как бы журналист ни старался, он не мог избавиться от образа Сергиевского, умирающего в одиночестве. Фредди всё ещё не мог до конца в это поверить. Всё, что он знал — это то, что он был в конце. Анатолий был там раньше. Всё теперь разделилось на последние минуты с Толей и первые минуты без него. Чаще всего он ловил себя на том, что ставит шахматную доску только для того, чтобы затем столкнуть её на пол, когда вспоминал о том, что Толя не будет играть. Почти всё он делал в трансе, не осознавая, что происходит, пока это не произошло. Так он оказался на полу, перед ним стояла шахматная доска, но вместо шахматных фигур — таблетки, по одной на каждую из 64 клеток. Он уставился на них, сбитый с толку, прежде чем понял. Ещё минута, и он, вероятно, проглотил бы половину таблеток, находящихся на доске. Он толкнул некоторые, задаваясь вопросом — действительно ли это будет так плохо. Без Анатолия у него уже ничего не было. Чем больше он думал над этим, тем больше ему нравилась идея снова увидеть Сергиевского, и, по крайней мере, благодаря этому он сможет нормально поспать. Он принял первую таблетку, затем ещё одну, делая короткие глотки воды, а потом он потянулся за следующей. Прошло немного времени, прежде чем одна половина доски опустела. Но он не останавливался, нужда встретить русского снова подталкивала его. Он не вздрогнул и не напрягся, когда почувствовал руку на своём плече. Вместо этого он улыбнулся. — Пора, Фредди. Он встал, повернувшись лицом к Анатолию. Его Анатолию. — Ты вернулся, — он протянул руку, чтобы коснуться лица шахматиста. Ему нужно было убедиться, что он настоящий, и когда его рука почувствовала щетину на щеке, то он понял, что это так. — Конечно, — Сергиевский улыбнулся, почувствовав руку Фредди на своей щеке. — Ты готов? Прежде чем ответить, Фредерик поцеловал Анатолия, сожалея о том, как мало он раньше проявлял нежности. По крайней мере, теперь ему не нужно было беспокоиться о том, что время на исходе. — Я сейчас.