Цугцванг

Стоять под прицелом фотокамер Сергею было привычно. Непривычно было то, что фотографировали его не въедливые, не там где надо, к слову сказать, журналисты, а полиция, да и то, что он стоял не в обычном костюме, а в броне Чумного доктора. Сергей понимал, что его не отпустят в любом случае… А он так много не успел сделать! Чего только стоит предположительный договор с крупной строительной фирмой, которая была готова построить новый детдом взамен старого. После такой новости, «Vmeste», скорее всего, лишится многих источников денежных вливаний. Додумать мысль Разумовский не успел, почувствовав не совсем слабый толчок в спину. Почти не заметив того, миллиардер смотрел, даже слишком пристально, на своего знакомого, Игоря Грома. Филантроп хотел бы общаться с майором дальше, но в свете случившегося… Будет счастьем, если после психбольницы его ещё куда-нибудь не отправят. Внутри заворочался Птица, прекрасно чувствуя каждую эмоцию Сергея. А у того все силы словно пропали. Те силы, которые давали веру в борьбу, в то, что город получится изменить мирным путём. Те самые, которые позволяли запирать Птицу внутри. Не помогли. Хтонь нашла путь, чтобы выйти, и выйти так, чтобы Разумовскому мало не показалось. А ведь странности в поведении друга миллиардер начал замечать довольно скоро, но списывал их на то, что война не забывается. Да что теперь печалится о не случившемся будущем! Всё равно Птица достиг своей цели, и что теперь делать Разумовский пока не предполагал. Хтонь испытывала истинное наслаждение, гомерически смеясь на попытки Сергея понять, как ему быть дальше. Выходов не было. Эту партию Сергей проиграл. Всухую. И Птица хохотал, потому что тот, кто не хотел его признавать, общаться, пытался забыть и выкинуть из головы словно сломавшуюся вещь, сейчас унижен, растоптан, не верит, что желание сделать город лучше можно так трактовать, и сможет ли он в будущем вернуться к привычной жизни… Посмотрим. А пока продолжим игру со ставкой на жизнь. Естественно, со ставкой на жизнь Сергея. Главное, что бы тот не узнал. — Не переживай, мы скоро выберемся отсюда, — и с наслаждением и шелестом раскрыл крылья, скрывая под ними Сергея.

****

— Вениамин Самуилович, вколоть ему успокоительное? — Нет-нет, Софочка, не надо. Разумовский слышал этот диалог, но куда больше его волновал прижимающийся сзади Птица, от которого несло замогильным холодом, несмотря на его одержимость огнём. Хтонь раскрыла крылья, скрывая под ними бывшего миллиардера и как будто отрезая от небольшого дневного света, который проникал в клетку Сергея. Он проиграл. Всухую.