Изменчивый, фрагментарный, множественный и прекрасный знак

Ходить на пары к трахнувшему его преподу становится неприятно. Липкий взгляд пачкает Серёжу, и тот превращается из себя-студента в себя-потаскуху — таким он в в стенах универа никогда не был, и ему сразу хочется спрятать эту свою личность как можно дальше, откреститься, оторваться от неё. Особенно поверженным он себя чувствует в первые дни, пока сидеть после наказательного секса немного больно. Он не может поверить, как дошёл до такого: потрахаться с преподом, просто потому что… что? Потому что из-за контроля Олега он не мог это сделать где-то ещё? Или потому что ему так хотелось? Он всегда гордился своими мозгами, а теперь желание поебаться победило здравый смысл, вызвало какое-то затмение в его голове. Он решает взять себя в руки и больше такого не допускать. На чистой силе воли он держится около двух недель, потом его перекрывает, и он пишет в анонимный чат. Встречаться он больше ни с кем не планирует, поэтому находит пользователя из Комсомольска-на-Амуре. Количество ников в истории его сообщений растёт, география собеседников уверенно держится восточнее Урала. Они называют его плохими словами, Серёжа дрочит — это помогает. Скрывать переписки от Олега увлекательно, внутри жжётся стыд и азарт. Порой Серёжа спрашивает себя: а чем это лучше? Опять он обманывает. А порой думает, что вообще ничего плохого не делает, это невинная дрочка, а мастурбировать Олег ему не запрещал. В троллейбусе мужчина задерживает на Серёже взгляд, чуть улыбается — Серёжа стремглав выскакивает на своей остановке, чтобы не начать представлять — фу, да и мужик этот был неприятный. Серёжа быстрым шагом идёт к своему корпусу. Плотоядные взгляды уже ему мерещатся, он пытается уворачиваться от них, они вскользь мажут по нему. «Ты юный смазливый мальчик, любой мужик-гей захочет тебя трахнуть». Серёже и неуютно, и восторженно от этого комплимента, оставленного ему полгода назад. Тот взрослый мужик-гей так подробно облапал его задницу в клубе, что чуть не засунул пальцы ему в дырку прямо на танцполе. А потом Серёжа сосал ему в туалете, коленями на грязном полу, пока в дверь кабинки им долбили. Это было прямо перед возвращением Олега. А потом Серёжу зовут на студенческую тусовку, где он напивается, и этот напряжённый, усердный самоконтроль смывается без остатка водкой с колой. «Ничего страшного», — думает Серёжа и сам лезет целоваться к незнакомому мальчику (он даже не из нашего универа! всё в порядке) под одобрительный девичий хохот. Серёжа сам смеётся: «Это мы для вас устраиваем представление,» — болтает с одной девчонкой, а потом, когда все уже в говно, они с мальчиком запираются в ванной. В этой квартире она раздельная с туалетом, и их никто не беспокоит, пару раз только нерешительно дёргается ручка двери, но шаги сразу удаляются. Они дрочат друг другу, целуясь; Серёжа кончает первым и доводит парня ртом, вызывая его восхищение. Сквозь туман в голове Серёжа отмечает, что стал достаточно умелым для своего возраста. Сплюнув сперму в раковину и прополоскав рот, он валит с вечеринки. На улице понимает, что до открытия метро ещё полчаса; холодно, сыро, рассвет только начинает пробиваться сквозь серость; Серёжа спускается вниз, сидит перед стеклянными дверями. Волнующее блестящее настроение ночи стекает с него, в голове становится тяжело, думать не хочется. Дома Серёжа раздевается в темноте прихожей, но из комнаты доносится шебуршание, и сонный Олег появляется в дверном проёме. — Который час? — Что такое? Я сказал, что пошёл к однокурсникам. — И что ты там делал до шести утра? — Пил! Я не понимаю, что за вопрос. Метро ночью не работает, на такси ты мне денег не давал. — И я поверю, что ты там ни с кем? Серёжа злится, как будто Олег обвиняет его несправедливо. Но Олег при этом, получается, запрещает ему оставаться на ночь на вечеринках, а от этого Серёжа уже выходит из себя. — Я, что, маленький, чтобы уходить до полуночи? Мы только начали к этому времени! — кричит он по пути в ванную, хлопает дверью, запирается. Вспоминает, чем он занимался, заперевшись в ванной в последний раз, и гнев немного остывает. Почистив зубы, он ложится в кровать и послушно даёт Олегу проверить себя, даже извиняется за то, что накричал, и Олег внезапно тоже просит прощения. Серёжа проваливается в вязкий посталкогольный сон, догадываясь, что утром в его голове опять будет неприятно. … Следующим вечером он видит знакомую разноцветную резинку на тумбочке около кровати. — Что это? — спрашивает он, — Я не хочу. — Профилактика, — отвечает Олег. … Профилактически снова болезненно выебанный до крови Серёжа испытывает желание немедленно загулять из принципа, но не может. Хотя, конечно, и оральный секс — это неплохо, но пока он обдумывает эту опцию, Олег ведёт себя так нежно и заботливо, что что-то в Серёже тает, и он думает, что изменять Олегу просто из чувства противоречия он не будет — Олег отсасывает ему, и это лучше последних пяти минетов, полученных на стороне. К тому же, хотя Серёжа отказывается себе в этом признаваться, но быть насаженным на эту жёсткую херню ему понравилось. Противоречивое жгучее ощущение каждый раз всплывает в нём, когда он вспоминает о том, как это было, — хуёво, охуенно. Больше никогда. Признав своё поражение и приняв решение снова встать на путь верности, Серёжа думает о новой тактике: начать работать над проектом своей мечты, не откладывая это дело до окончания универа. Чтобы Олег только трахал его сонное тело, и на большее самого Серёжу бы не хватало. — Мой друг, кстати, спрашивал твой телефон, — говорит одногруппница, — Понравилось, видимо, с тобой сосаться. — Ага, — отвечает Серёжа, — Не давай. Одногруппница смотрит удивлённо, в её глазах читается: «Ты же педик, Разумовский». Приятно не оправдывать ожидания. Хотя в чём она не права? Серёже нравятся мужчины, и он готов дать любому. Но он держится. Поэтому нет, такого Серёжи здесь нет. Здесь Серёжа, который горит только учёбой и работой (и любит Олега, что, конечно, для всех в универе является тайной за семью печатями). Теперь по вечерам он работает над соцсетью вместе со своим одногруппником, не меньшим задротом, чем Серёжа, только, в отличие от Серёжи, выглядящим тоже как задрот. Олег поддерживает Серёжу в его деле с энтузиазмом, Серёжа принимает поддержку с кислой миной, подозревая, что особая радость Олега вызвана тем, что теперь он уверен, что Серёжа не ебётся ни с кем, кроме него. Тем не менее, работа увлекает так, что Серёжа даже втягивается в жизнь, когда свободное время остаётся только на сон (и на достаточное количество сна его тоже не очень хватает). Олег регулярно напоминает Серёже, что надо поесть, и готовит для него. Задница заживает достаточно для того, чтобы Олег мог жёстко оттрахивать Серёжу без каких-либо неприятных ощущений у последнего — это тоже помогает его самообладанию. С товарищем по проекту Серёжа сближается, но говорят они только или об их проекте, или об учёбе. В январе тот приглашает его в гости посидеть с ребятами, и Серёжа идёт из чистого любопытства: что у этого хикки могут быть за друзья? Среди друзей оказывается их препод матанализа с первого курса, который говорит, что давно уволился из универа, с ним несколько студентов-математиков из другого вуза, чей-то брат, чей-то друг. На столе стоят четыре скромных бутылки вина, и Серёжа думает, что это будет очень приличная туса. Он ошибается. Он курит на кухне с аспирантом, который с блеском в глазах рассказывает ему про изгибания многогранников, то ли не понимая, то ли совершенно игнорируя то, что Серёжа в такое настолько глубоко уже не врубается. А потом аспирант достаёт таблеточку и предлагает Серёже. От неожиданности Серёжа берёт её, но мямлит с неловкой улыбкой: “Я чуть попозже,” и прячет её в карман. Возвращается в гостиную к остальным и думает, что обещание не пробовать наркотики он с себя не брал, и, если он уже так себя ограничивает, то в чём-то имеет право расслабиться. Плюс компания выглядит приличной, не какие-то маргиналы. Он запивает таблетку вином. Ничего сразу не меняется, и он втягивается в разговор про выбор темы диссера. А дальше всё происходит быстро и само собой, и кто-то кладёт руку на его плечо, а Серёжа рассказывает про Олега. — Ты достоин гораздо большего, чем бывший военный-тиран, — говорит ему кто-то сбоку. Серёжа внезапно замечает, что гостей стало меньше, уже поздно, вино всё выпито — но он совсем не чувствует себя уставшим, внутри бурлит загадочный порыв. Он резко поворачивается, чтобы посмотреть, с кем же он сейчас делился тайнами, и впечатывается губами в губы. Ошарашенно отрывается, отталкивается руками, — это тот кухонный аспирант, Серёжа приглядывается: вообще-то симпатичный — плюс Серёже нравятся умные мальчики, на них он, по крайней мере, может не смотреть настолько сверху вниз, как на всех остальных, — и целует его сам. Они, хихикая, валятся на диван, Серёжа обхватывает аспиранта ногами, и они скатываются на пол, там он находит препода и, как он думает, ненавязчиво спрашивает его, чем тот, собственно, сейчас занимается. Препод, хохоча, говорит, что два года назад уехал в Латинскую Америку, а сейчас вернулся ненадолго просто проведать родных, и вот занесло его сюда. Серёжа успокаивается и снова лезет целоваться к раскрасневшемуся аспиранту. Внезапные руки гладят его по волосам — Серёже не надо оглядываться, чтобы понять, чьи они, — и ему не хочется оглядываться, ему хорошо. Руки спускаются на плечи, язык трогает ушную раковину, пока Серёжа с мальчиком вылизывают рты друг друга. — Я сделаю тебе приятно, — шепчет препод во влажное ухо. И руки его двигаются дальше, гладят, ложатся спереди и давят на член через джинсы. Серёжа, тихо простонав сквозь поцелуй, дёргает задницей назад, врезается ей в чужую промежность, притирается. — Какой ты… — насмешливо-одобряющее. Серёже нравится, очень нравится, хочется отдаваться этим рукам; аспирант тоже начинает исследовать его тело, ощупывать бока, на заднице Серёжи его руки встречаются с руками препода, а потом они вместе расстёгивают его джинсы и тянут их вниз. Серёжа тем временем обнаруживает, что целоваться так замечательно, что он не может перестать, трётся своим языком о мягкий и упругий язык, чувствует его лёгкую шершавость, завораживается тем, как он отзывается, как оба языка переплетаются в танце. Ловит себя, когда скользкие пальцы уже проникают в его задницу. От неожиданности он всё-таки вылезает изо рта мальчика, спрашивает: — А где мой друг? Ну, с которым я пришёл. Выясняется, что никто из его партнёров его давно не видел; везде тихо, кажется, что они здесь одни. — А чья это вообще квартира? Аспирант улыбается: его. Серёжа снова расслабляется, позволяет рукам и губам дорасслабить его до конца. Всё звенит, в какой-то момент в голове становится неприятно тяжело, но Серёжа отвлекается на прикосновения, на захватывающее возбуждение, и это проходит. Преграды растворяются, он хочет прыгнуть и сразу прыгает. Спрашивает у аспиранта: — Можно тебе отсосать? Что его задница будет занята преподом, ему уже ясно. Аспирант, к удивлению Серёжи, возится и натягивает на себя резинку. Серёжа решает, что ничего, ему и так пойдёт. На Серёжу летит ещё одна разорванная упаковка, препод смеётся, смахивает её, спрашивает: — Как ты любишь, зайчик? “Никакой я не зайчик, но я люблю члены, люблю, когда меня трогают, как я хочу сразу два”, — думает Серёжа. Он не понимает, что из этого он произносит, но член толкается в него, гладко входит, и препод берёт его прямо так, на боку, на ковре. Серёжа пытается взять в рот в этой позе, никак не может удобно устроиться, и его поднимают на четвереньки, выпутывая его ноги из джинсов. Как он стирает коленки об жёсткий ворс, он не чувствует, сосать резину прикольно, хотя заглотить до горла не выходит несмотря на то, что он вообще хорошо это умеет, и ему хочется им показать. Они, впрочем, восхищаются и без этого, хвалят его сбивчивым шёпотом, и Серёжа, натянутый между ними, чувствует искристое счастье. Аспиранту и преподу удаётся выебать из Серёжи всю его наркотическую энергию, и тот отрубается на диване, даже не дотянув до позднего зимнего восхода. Просыпается он после полудня, на нём вся усталость суток бодрствования, встать невозможно. Живот болит, хотя вроде бы трахали его без жести. На телефоне тревожно висит один выразительный пропущенный звонок от Олега. Серёжа с удивлением замечает, что хозяин спит на полу, укрывшись пледом и подложив декоративную подушку с дивана под голову. Серёже не хочется домой. Он понимает, что сделал плохое, но от плохого ему так хорошо. Он пользуется гостепреимством чужой квартиры и валяется там до раннего вечера, все вялые и молчаливые, но хозяин поит Серёжу крепким чёрным чаем, а препод трогает его волосы — Серёжа чувствует, что они не жалеют. А жалеет ли он? … Когда Серёжа приходит в свою квартиру, Олег его не встречает. Серёжа находит его на кухне, спиной к нему Олег режет овощи, не поворачивается. Серёжа объявляет: — Я трахался. Как ты меня теперь накажешь? Олег замирает, Серёжа ждёт. Наконец Олег откладывает нож, встаёт лицом к Серёже. — Промой себя получше. «Хорошо», — думает Серёжа, — «Хорошо». Когда он выходит из ванной, Олег приказывает ему раздеться и ложиться на кровать ждать, сам он над раковиной стрижёт себе ногти. Серёжа не думает, в голове всё замедлилось, и ему нравится в этой тишине. Его задница легко принимает пальцы Олега, как будто Серёжа ебался только что, а не почти что сутки назад, как будто она по ним соскучилась и наконец-то получает желанное. Живот ещё немного тянет, но от пальцев становится как будто даже легче. Олег знает как, знает куда, чтобы проткнуть Серёжу удовольствием насквозь. На пяти пальцах становится туго, «Олег, что ты…». — Хочешь, чтобы у тебя была разъёбанная дырка, как у шлюхи? Я могу тебе устроить. Щёки Серёжи заливает красным, словно Олег опять бьёт его по лицу. А потом Олег зажимает рот Серёжи и проталкивает всю ладонь внутрь, Серёжа впивается зубами в руку Олега, но когда кисть полностью оказывается внутри, когда она складывается в кулак, становится хорошо и в самый раз. Первый кулак, Серёжа рад, что он принадлежит Олегу. Олег плавно покачивает рукой внутри, и этого достаточно, чтобы Серёжа стонал в голос. Серёжа берётся за свой член, и оргазм тут же подступает, Серёжа балансирует чуть-чуть на краешке обрыва и позволяет себе свалиться вниз. Кончать на кулаке почти больно, и ещё больнее, когда Олег вытаскивает руку. — Серёжа, это последний раз, если ты хочешь быть со мной. Серёжа лежит в своей сперме, смаргивает слёзы, смотрит на Олега своим замутнённо-васильковым взглядом. Следующая встреча для работы над сайтом оказывается неловкой. Товарищ ведёт себя как ни в чём не бывало, но Серёжу это не убеждает. Не выдержав, спрашивает напрямую: — Я тебя что-то потерял на тусовке. Ты рано ушёл? Товарищ внезапно краснеет, скороговоркой отвечает: — Да, рано ушёл. «Ну, пиздец», — думает Серёжа. Но что делать? Товарищ добавляет: — Кстати, наш преподаватель, который был там, он попросил твой телефон. Я ему дал. «Пиздец», — думает Серёжа. На чём мы остановились? Только проект, никаких лишних мыслей! Смс приходит этой же ночью. Серёже везёт: она застаёт его в ванной (привычку везде брать телефон с собой он выработал уже давно). [От +89167935… 00:23] приходи в гости. я тут ещё неделю. узнал меня? Узнал. Когда? [Отправить] [От +89167935… 00:34] в эту пятницу. я приглашу друзей Ок. [Отправить] Следующим сообщением прилетает адрес. В пятницу Серёжа заявляет себе, что делает херню. Почему он доверяет этому преподу? Потому что он провёл у них один курс? А сейчас он живёт в другой стране. Теперь он в России может творить что хочет, до его новой работы вести вряд ли долетят. Серёжа ясно понимает, что в гостях его будут ебать. Серёже страшно, но желание оказывается сильнее. Не предупреждая Олега, он идёт. Доезжает после пар по красной ветке по прямой. В квартире его встречает препод, знакомит с двумя другими: философом и музыкантом — обоим на вид около сорока, философ поострее, с элементами седины, музыкант помягче. В гостиной книжные шкафы от пола до потолка, картины на холстах стоят прислонённые к стенам, какая-то современная мазня. Серёже сразу предлагают вино, и он берёт. Губы и высовывающийся облизать их язычок темнеют от терпкого каберне совиньона. Мужчины обсуждают какой-то андеграундый концерт, «Ты такое не слушаешь, нет?», потом задают Серёже типичные вопросы про учёбу, карьерные планы. Серёжу так расслабляет вино, что он рассказывает, что делает свой проект, что это будет большая штука, и они о нём услышат, но лишнего особо не сбалтывает. Он пытается вспомнить, как это было, когда преграды не было, но у него не получается воссоздать ощущение. И всё равно он прыгает. Он представляет, как будто он смелый. Вот так. Его рука ложится на промежность философа, пальцы медленно скользят по джинсе. Философ хватает вдруг Серёжу за предплечье, резко тянет к себе и грубо целует. Сердце ускоряется. Серёже хочется быть жадным и совсем отчаянным. Нацеловавшись, он сползает с дивана, встаёт на колени и дёргает молнию на ширинке философа. — Какая маленькая шлюшка… — тихое сзади. Все кружат вокруг него. Включают маленький свет вместо большого, ставят какую-то странную приглушённую музыку. Серёжа сосёт хорошо, так, что его оттаскивают за волосы: «Я сейчас кончу, подожди» — «Ты хочешь в попку?». Серёжа хочет всё. Хозяин квартиры, музыкант, направляет их в спальню. Сначала они раздевают его, потом раздеваются сами. Всё ещё страшно, и от страха только ярче. — Хочешь ещё поработать ртом? Да? Кому? — Где у тебя смазка? — Как легко ты раскрываешься! Так и жаждет твоя дырка толстый член в себя… Первая капелька предэякулята пачкает пододеяльник под Серёжей ещё на стадии пальцев. Философ берёт его с размаху, неаккуратно натягивает — Серёжа думает, что для первого знакомства тот мог бы начать и поделикатнее. Но задница быстро перестаёт ныть, Серёжа подстраивается, удовольствие пробирает его. — Такой ты… Такая блядь… Где он только тебя нашёл… Так горячо в тебе. Философ действительно быстро кончает, не зря он тогда так спешно вырвался изо рта Серёжи. — Сможешь ещё? — Конечно. Музыкант переворачивает его на спину: лицом к лицу непривычно и стыдно — так он делал с Олегом, а это мужик, которого он видит первый раз и рассчитывает больше никогда не увидеть. Но тот его берёт уже медленно, хорошо, точно играет по его струнам, и Серёжа становится податливым, нежно стонет. Препод водит своим членом Серёже по лицу, и Серёжа дотягивается до него языком, замирает в этом грязном и блаженном. Гости вызывают такси, Серёжа, выебанный до полного расслабления, томно прикрывается одеялом. Музыкант смотрит на него понимающе. — Можешь остаться на ночь. Сам он уходит в душ. А Серёжа лежит на испачканной спермой и смазкой простыне, чувствуя себя таким раскрытым незнакомыми людьми, так добровольно раскрывшимся перед ними, что закрываться ему уже не хочется. Какая-то дикая свобода пляшет в его теле, и он не решается её прогонять. Берёт свой телефон, набирает смс Олегу. Давай расстанемся. [Отправить]