Это другое

ГЛАВА 3 По итогу дня, дома. Нельзя сказать, что Силин прям изначально всё так и планировал. Тут, скорее, экспромт. Но произошедшее, стоит заметить, никак не противоречило его целям, вполне укладываясь в то, благодаря чему в будущем возможно воплотить определенную их часть. Так, например, то, если разобраться, безобразное поведение, которое он позволил себе с Котовой утром, когда в классе ухватил ее за зад — по большей части было обусловлено бушующими гормонами Славика. Как несложно догадаться, ранее числившего упомянутую красавицу класса в числе фавориток своих ночных грёз, причем зачастую в паре с рыжей, также принимавшей в них более чем активное участие, если вы понимаете о чём речь. Ну и отношение Кима к простолюдинкам, всегда бывшее таким и только таким, сыграло не последнюю в том роль. Тут, пожалуй, стоит пояснить. В мире, откуда Ким Фройз, продолжительное время числившийся принятым членом графского рода Сильнобейских, что из клана Сильничей, этими вот баронессами, графинями, маркизами и им подобными, то есть правящей магической аристократией, правда только до Великой Революции Справедливости, могли являться лишь женщины, ибо мужчины магически были одарены гораздо скромнее, и редко когда запас их сил с пропускной способностью энергетики превышали рыцарский ранг, что, разумеется, давало им право на титул кавалера, но владений не приносило. Своего рода служилое дворянство, получается. Ну так вот, и именно поэтому немагички, то бишь простолюдинки, а попросту говоря все здешние женщины — в сознании Силина, многое взявшего от Фройза, не заслуживали пиетета и изящного обхождения. Они ж даже спалить на месте за неучтивость не смогут! Так из-за чего тогда, скажите на милость, благоговеть пред ними? Вот и выходит, что утренние события — это вовсе никакой не хитрый многоходовый план издалека, так сказать. Просто Силин, под влиянием составляющих его личностей, позволил себе чуточку пошалить, а в итоге всё привело, внезапно, к встрече с Кокосом. Которого, к слову, знали многие, а потому и несложно было впоследствии найти его, дабы устроить провокацию. Да даже в воспоминаниях Славика, помимо всяких жутигонных историй о суровых горцах, о нём присутствовали вполне себе конкретные сведения, которыми, как видно, решивший воспользоваться ситуацией Силин не побрезговал. Ну а теперь вот, когда осиное гнездо почти что разворошено, и наблюдатели, можно сказать, извещены о появлении претендента на роль нового игрока, стоит чуть выждать, пока число их, вполне себе потенциальных людских активов, увеличится, дабы, как следует заявив о себе, привлечь в свои ряды после непременно красноречивой демонстрации того, кто есть кто, и чего стоит. Ведь, когда в мир прийдет магический апокалипсис, как такое и сходное с этим именуется в некогда прочитанных Славкой книжках, именно бандиты, власть над которыми вознамерился взять в свои руки наш герой, будут наиболее гибкой, оперативной и без лишних рамок силой, пусть и не самой перспективной в дальнейшем, но на первых порах наиболее зубастой, то есть — самое то. Хотя всё же стоит заметить, что Силин, пусть и повинуясь уверенности Кима в полезности следовать плану «забросивших» его, однако до конца ещё не определился с необходимостью спешить с воплощением оного. Ну что там те лет пятьдесят, пока он как следует обживется и всё получше приготовит? Не к спеху, короче, а может и вовсе позабудется со временем. А бандиты, что бандиты — не помешают уже и сейчас. Нынешний Силин, как видно, оставлял за собой право окончательного решения о целесообразности своей миссии. Всё же продолжать оставаться единственным в своем роде — гораздо интереснее, нежели стать однажды одним из множества подобных себе. А так и будет, когда в мир придет магия. Хотя, справедливости ради, все вместе они, маги, стали бы силой, способной смять любую здешнюю. Но и об архитекторах замысла не стоит забывать. Позволят ли они, после широкомасштабного прихода магии в мир, оставаться на ведущих ролях, или же отблагодарят безвестной могилкой где-нибудь в глуши под кустом? И да, также стоит понимать, что ни прошлый Слава Силин, ни Ким Фройз из Сильнобейских — никогда не были ни какими-нибудь там мощными гигантами мысли, ни ловкими комбинаторами, ни даже более или менее искушенными правителями, или хотя бы руководителями звена выше среднего. А потому не стоит ожидать от образованной в результате их слияния личности чего-то сверхъестественного в плане стратегии, или хотя бы элементарного менеджмента. На лицо не более, чем «коктейль» из начитанного зануды, благодаря некоторой трусливости, как правило, не спешащего действовать, а потому редко ошибающегося, и из тертого жизнью наглеца с определенной долей везения, ну, раз до сих пор ещё жив, хотя как посмотреть. Так что последовательность, как видно, это тоже не про них, точнее, не про нынешнего Силина. Возможно из-за этого, и прочего вышеизложенного, посреди ночи разбуженный у себя дома сероглазый, светловолосый юноша и был несколько раздосадован тем, что всё случилось так скоро. Не сказать, конечно, что внезапный визит незваных гостей стал для него прям такой уж неожиданностью, ибо Силин всё же был готов к подобному, и загодя разбудившая его штатно сработавшая сигналка на входе — тому подтверждение, однако он всё же не думал, что за ним придут уже сегодня ночью. Не стратег он, что поделать. **** Накануне, диалог родственников. — Брат, ты вообще понимаешь, что предлагаешь? Взять и прийти посреди ночи домой к какому-то школьнику да и, как ты говоришь, покрошить там всех из автоматов, только потому что какой-то сумасшедший сопляк потерял связь с реальностью, а мой братишка никак не повзрослеет, ибо воспринял бредни того всерьез! Ответь мне, ты не употребляешь? — строго спросил не находящего себе место Кокоса его несколько более старший аналог, но с явственным акцентом, ибо он-то уж точно горы видел не на картинках. — Султан, брат, поверь мне: я чист, я не шучу, и я не выдумываю ничего. Всё очень серьезно! Пеле тому свидетель, — собравшись, попытался взять себя в руки и максимально ровно всё это произнести черноволосый юноша, ибо его собеседник, на удивление бывший совершенно не горячим и шумным, весьма ценил взвешенный и, главное, эффективный, а не эффектный, что свойственно многим его соотечественникам, подход к делу. — Так почему тогда не он мне всё это говорит? — прищурившись, тем не менее так и не повысив за весь разговор голос, спокойно и даже немного с видом утомленного мудреца поинтересовался молодой мужчина в дорогом костюме, сейчас восседающий за столом в своем весьма скромного, но объективно дорогого убранства кабинете, куда, удовлетворяя неожиданное требование младшего и любимого брата, пригласил того поговорить перед началом семейного ужина, ибо уж очень тот настаивал. — Я не знаю, — растерянно задумался, похоже впервые, о том Кокос. Но, пусть и будучи ещё молод, однако далеко не глуп, всё же пришел к определенным выводам, чем тут же без затей и поделился. — Наверняка эта крыса замер и выжидает! Он не спешит, желая по итогу примкнуть к победителю. — Не смеши меня, брат. Какому победителю? Ты серьезно? Ладно(взглянув на часы). Сделаем так, сейчас мы идем ужинать. Я сказал! — присекая возмущение Кокоса, чуть надавил интонацией не шумный, но уважаемый мужчина. — Что касается Пеле, то завтра поручу кому надо, и за ним приглядят. Давно пора, а то уж больно скользок. Ты же, брат — возьми после школы людей Руслана, я скажу ему, и реши свой вопрос с поехавшим школьником, — на последних словах Султан с непонятным выражением лица покосился на «украшавший» шею родственника пластырь. — Понял меня, брат? — Да, брат, — подчинился юноша, не смирившийся и, чего уж там, всё ещё изрядно напуганный непонятным терпилой, вдруг ставшим тем, кто способен, миновав не одного бойца Пеле, заглянуть на огонек для милой беседы. И пугал тут парня вовсе не сам факт проникновения, что тоже не абы что, а то, как именно оно было осуществлено. Если, конечно, верить быкам Пеле, и при условии, что они не были обдолбаны, и им не привиделось. Но, увы, старший брат ничего слушать не желает, а потому младший, сразу после ужина, позаботится обо всём, не позволив белобрысому шайтану однажды так же забраться уже в этот дом, где женщины и дети! А потому Кокос сам найдет, с кем всё сделать по-красоте, не став пренебрегать даже услугами Фюрера, с которым конфликт лишь показной, а на самом деле — давнишний вполне себе союз и взаимовыгодное взаимопонимание. Что бы там недалёкие низовые обеих стай не придумывали себе, и в какие бы противоречия не вступали их, мягко говоря, диаметральной направленности идеологии. Деньги ведь — не сказать, конечно, что совсем уж не пахнут, однако обоняние ради них можно и прикрутить. **** Снова дома у Силина. С кровати любитель ворошить осиные гнезда вскочил сразу же, как только в голове зазвонил противный колокольчик. Если, конечно, этот немелодичный ужас возможно так назвать. А затем, оставаясь всё также лишь в трусах, он поспешил в комнату матери. Про себя при этом ворча, мол, лучше б ему, помимо сохранения возможности магичить, его жезл из прошлого мира дали, чем этим вот оперированием неведомой ранее новой энергией наделили. Безусловно, многообещающей, но в плане перспективности и рядом не стоящей с многообразием жезловых чар. А дело всё в том, что, из-за отсутствия необходимых артефактов, единственной магией, доступной в этом мире наследнику сил и знаний Фройза, являются ручные чары, для создания которых требуется лишь беззвучное и достаточно непродолжительное оперирование ладонями обеих рук перед собой. И хоть жезловые чары возможны лишь при наличии того самого отсутствующего магического жезла, а создаются при весьма продолжительном озвучивании труднопроизносимого и поразительно многословного заклинания, что впридачу сопровождается довольно активными манипуляциями упомянутой палкой-артефактом, да ещё и особым образом удерживаемой сразу двумя руками, однако, не смотря на все эти сложности, всё же ассортимент жезловых чар существенно больше, нежели у сравнительно быстрых и простых ручных, а мощь их несоизмеримо выше. Короче говоря, пусть с «костылем» колдовать и дольше, но выбор куда богаче, а итог существенно внушительнее! Вот и получилось, что сейчас магическая сигнализация Силина, поставленная им перед сном, была организована вовсе не посредством идеальных для таких целей жезловых чар. Результат коих позволил бы образовать весьма надежно перекрытый невидимыми энергетическими нитями периметр задаваемой конфигурации, точнее, весьма приличных размеров объем пространства вокруг, в случае нарушения границ которого извещение происходило бы гораздо интеллектуальнее, так сказать. А, ввиду отсутствия незаменимого магического жезла, была попросту вручную натянута единственная сигнальная нить, тупо перекрывавшая часть коридора в нескольких метрах перед входной дверью в квартиру. Благо других дверей поблизости более не имелось — не хрущовка, как-никак. Ну а, чтоб исключить срабатывание на всяких там собак с кошками, натянута эта вот невидимая «паутинка» была где-то на метровой высоте, и оставшийся, почти тридцатиметровой длины, её «хвост» тянулся непосредственно к наколдовавшему всё это безобразие, не способному без повреждения «провода» удалиться дальше указанного. Иными словами, сигнальная нить может быть не более пятидесяти шагов длиной, а потому стоит не сильно разгоняться, перекрывая место предполагаемого проникновения, дабы оставить себе возможность удаляться от него, как не сложно понять, на число незадействованных в «растяжке» шагов. Вот, в общем, и вышло, что Силин, в условиях отсутствия необходимого для реализации всех своих знаний оснащения, вследствие чего ограничен в возможностях, вынужден сейчас спешно предпринимать множество телодвижений, даже не будучи до конца уверенным, что пришли именно по его душу, а не дети, например, какие-нибудь балуются. Пусть даже и ночью, мало ли. Примерно так сейчас у нашего героя с магией. Что же касается упомянутого оперирования неведомой энергией, наличию чего маг-попаданец предпочел бы свой старый добрый жезл. А лучше ещё и с верным всепронзающим мечом с проводящей жилой на клинке. Ну и проверенный множеством схваток пояс с магозащитной пряжкой-артефактом не помешал бы. Но чего нет, того нет. Так вот, готовящийся к встрече гостей юноша как раз сейчас и спешил применить эту свою новую способность на единственной, кроме него, кто сейчас присутствует в квартире, то есть на матери-одиночке Софье Самуиловне Силиной, спокойно спящей в своей кровати, чтоб так и продолжалось, ибо, оказывая «радушный прием» полуночным нарушителям спокойствия, наверняка придется нашуметь. Между прочим, именно этой вот способностью, очевидно дарованной теми, кто вселил душу Кима в тело Славки, Силин ранее и укреплял свои явно неспортивные стати, ускорял известные разуму, но чуждые нетренированному телу движения, усиливал удары, в конце концов, массы тушки для которых объективно не хватало, ну и сейчас вот даже защитил ступни, не став тратить время на поиск своих комнатных тапок, так себе, к слову, обувки для предстоящей активности. Именно посредством данной способности он ранее уже усыплял Эльвиру Сомову, когда, откачав из неё чего-то там, будем надеяться, что не несколько лет её жизни, обеспечил себе возможность сбегать в подворотню, дабы магией сжечь там тела, а затем, вернувшись, привести всё ещё спящую девочку в порядок, проведя необходимые гигиенические процедуры, ну и, самое главное, подлечить ушибы с синяками, опять же, вернув чего-то там в её тело, аналогично, будем надеяться, что не отняв при этом у себя несколько лет своей жизни. Весь этот, нетрудно понять, что чуждый его родному миру «инструментарий» Ким Фройз, как видно, получил с минимальными инструкциями. На уровне пользователя, так сказать, и без понимания глубинных принципов функционирования, а потому, скорее под влиянием несмелого Славика, применял довольно осторожно. Правда, сейчас не тот случай, и, как бы не благоговел перед недавно обретенной матушкой Ким, но... спите, мама, спите. А тем временем, несколько фигур на весьма просторной лестничной площадке и в ведущем от неё более чем десятиметровом левом коридоре с дверями трех квартир по сторонам и в торце — озаботились «запшикиванием» из балончиков с краской камер видеонаблюдения, не сумевших зафиксировать спрятанные под масками их лица. Пока ещё один из ночных визитеров, где-то там внизу, связывал оглушенного консьержа, из своей каморки на первом этаже как раз и следившего за изображениями с упомянутых камер, и теперь, как можно понять, не способного вызвать правоохранителей. Последний из компании, как раз и вызвавший срабатывание сигналки Силина, весьма профессионально сейчас возился с замком в двери торцевой квартиры и, удивительно, но достаточно скоро уже подал знак о том, что закончил. Как только всё было готово, вперед выдвинулось трое самых крепких с виду мужчин в масках и, кто с помповым ружьем, кто с пистолетом, пока специалист по вскрытию и ещё один персонаж, пусть также в маске, но с фигурой и моторикой явно Кокоса, отступили назад и держались теперь в районе ступеней справа от лифта. Когда же авангард уже готов был ворваться в квартиру, её дверь сама вдруг распахнулась, и из проема вылетело нечто, в свете желтоватого освещения коридора напоминавшее некое дрожание воздуха, словно от высокой температуры. «Кисель» — так называется то, с чем, к слову, ранее столкнулись Рябой, Бок и Ферзь, не сумевшие воспрепятствовать светловолосому школьнику с холодными серыми глазами навестить их боса Пеле, так как увязнув в нём, причем буквально, были тут же нефатально вырублены поставленным ударом невероятно быстрого и многоопытного бойца из другого мира, где всё еще в моде умение убивать на расстоянии вытянутой руки и глядя в глаза противнику. Ну а теперь вот и штурмующая квартиру мутного школьника тройка бойцов из группировки Фюрера познакомились с Киселем, оказавшись в плену этих воздушных чар, на формирование которых Силин потратил непозволительные аж четырнадцать секунд из типичных десяти. Уж очень руки непослушные у нового тела. А проделал встречающий все необходимые манипуляции, прежде чем, с ноги открыв дверь, отпустить в полет то, что за секунду способно преодолеть максимально возможные десять шагов и там, ну или при встрече с первой же биоцелью, образовать пятишагового диаметра область, где на следующие секунд десять, или же пока начаровавший это маг продолжает подпитку от своего магического резерва, всё живое и находившееся там в момент выстрела существенно замедляется. Образно говоря, становясь подобно увязшей в сиропе мухе, неповоротливой и беззащитной перед любым, кто, оставаясь на своей обычной скорости и будучи неподвержен замедляющему воздействию, уже после выстрела решит войти туда и озаботиться, так сказать, судьбой несчастных. Не воспользоваться таким преимуществом, иначе зачем чаровал бы, Силин не мог, а потому, напитав свои мышцы той самой неведомой энергией, стремительно сорвался с места, не забыв, к слову, и свою новую шашку, которую с самого начала прихватил из спальни, а пока чаровал обеими руками, прислонил к стене. Пугающе быстро ворвавшись же, даже чуть смазавшимся в пространстве силуэтом, в зону действия Киселя, и при этом, как мы помним, не подвергаясь его воздействию, в отличие от еле двигающейся троицы, ловкий мечник тут же нанес три, привычно уже, лаконичных и безсомнения эффективных укола. Уж такой стиль боя на мечах был в мире, где длинноклинковое холодное оружие с проводящей магическую энергию жилой в первую очередь предназначено для пронзания сферы магозащиты вокруг подпитывающего оную от своего резерва мага. Только так их и можно убивать, не расходуя непозволительно много маны, назовем это так, на продолжительное продавливание упомянутой защиты посредством истощения резерва её владельца. В общем, рубить с оттягом, к чему зажатое сейчас в руке Силина кавалерийское оружие без изысков и предназначено, он не привык, а потому сделал то, что и множество раз до того с некогда своим мечом, больше, к слову, походившим на эдакую шпагу или рапиру, только без развитого эфеса, ведь всё равно кисть не защитить от напитанного магией клинка. Не успели три тела опасть, раз теперь безжизненные, то тут же и освободившиеся от плена еще не исчерпавшего отпущенных ему десяти секунд Киселя, а Силин уже кастовал новое колдунство, заметно при этом каменея лицом и активно вертя перед собой обеими своими ладонями, пока шашка была зажата под мышкой, как бы намекая, что не мешало бы озаботиться и ножнами, кои остались висеть на стене у Пеле. При всём при этом столь агрессивно встретивший незваных гостей «белобрысый шайтан», не смотря на изрядную свою сосредоточенность, не забывал и по мере возможности сокращать расстояние между собой и парочкой пока ещё живых и, как оказалось, весьма расторопных граждан в масках, один из коих, пониже который, и дал такое вот прозвище грозно надвигающемуся субъекту. Уложиться в положенные для формируемых сейчас чар восемь секунд Силин не успел, а потому вынужден был, профессионально не прекращая вертеть руками и тем самым не прерывая каст, нырнуть в отнорок к мусоропроводу слева от лифта, чтобы уйти с линии огня того, что, как подсказывала память Славки, называлось Узи. Ну или Ингрэм, не успел он рассмотреть. Как и упоминалось, парочка ночных визитеров поразила своей резвостью, вот только, если долговязый дал по газам и засверкал пятками, то низкорослый с проклятиями вскинул упомянутый огнестрел и принялся панически шарашить из него, грохоча на весь гулко отозвавшийся эхом подъезд спящего дома, чем ставя теперь крест на планах нашего героя всё сделать по-тихому. И хоть ожидаемой очереди из так похожего на пистолет-пулемет оружия не прозвучало, но даже серии одиночных выстрелов из, как оказалось, полуавтоматического пистолета с повышенной емкости магазином было вполне достаточно, чтобы поднять изрядный шум и побудить Силина действовать быстрее, пусть с начала всего не прошло ещё и нескольких секунд. Но вот, наконец формирование ручных чар под названием «Шит» было завершено, а потому, более не опасаясь пуль, Силин тут же покинул своё укрытие. Он выставил перед собой левую руку, ладонь которой где-то на шаг теперь опережала практически прозрачная почти полусфера диаметром в три шага, ну или чуть более двух метров, если угодно. В то время как правой рукой, освободившейся после завершения чарования, он сжимал рукоять готовой к бою шашки, которой, к слову, допустимо орудовать из-под Щита, вполне проницаемого изнутри. Ну а будучи уже во всеоружии, грозный школьник поспешил к Кокосу, от увиденного еще больше ошалевшему и теперь прям истерично посылающему пулю за пулей в надвигающийся на него поистине ужас. И удивляться тут нечему, так как выскочившую из-за поворота за лифтом фигуру, уж точно шайтана, пули не брали! Они словно изменяли свою траекторию, не долетая немногим менее метра до ладони вытянутой руки этого вот, такого пугающего белобрысого, чтобы затем с противным звуком рикошетить о стены, осыпая всё вокруг крошевом штукатурки и поднимая тучи пыли. Затягивать это эпичное противостояние магии и технологий Силин не стал. В данном конкретном случае итог и так ясен, ибо рыцарского резерва хватит не просто на отражение каких-то там смешных кусочков свинца, даже без стального сердечника внутри, пусть и в медной, что ли, оболочке, но и на целую пулеметную очередь аналогичных или даже гораздо более высокоимпульсных пуль. Магическая защита в усечённой полусфере Щита, как, впрочем, и в полноценной сфере пряжки-артефакта, так недостающей сейчас недовольному Силину, устроена таким образом, что вес и скорость метательного снаряда не имеют значения. Будь то мелко- или крупнокалиберная пуля, камень, стрела, копье, тяжелый осколок, бронебойный снаряд пушки, в конце концов — всё одно, так как противокинетическая составляющая уже работающей защиты, расходует резерв мага лишь на активацию отражения атак. А вот на реализацию сего — энергия тянется, очевидно, из магофона вокруг. То есть плотной очередью или густой осыпью осколков истощать резерв мага под работающей защитой будет гораздо перспективней, нежели при обстреле её хоть теми же БОПСами, насквозь прошивающими пятиэтажку. Ага, вдоль(с сарказмом). Это если б Кокос жахнул Огнешаром, шарахнул Молнией или ещё какими чарами приложил, тогда бы была задействована противомагическая составляющая защиты, расходующая как раз резерв для поглощения атаки. А так — без шансов. В общем, поторопиться Силин решил не столько из-за необходимости поскорей прекратить шум, да заметать уже следы, что, откровенно говоря, непросто будет, ведь сейчас он лишь в труселях и даже без балаклавы на башке, то есть легко опознаваем соседями, в данный момент, конечно, не полезущими в опасный коридор, но вскоре навеняка поддавшимися своему любопытству, только утихни всё. Так вот, а спешил Вячеслав, потому что успел уже нахвататься всяческих осколков и рикошетов своей, хоть и укрепленной благодаря той самой чудо-энергии, но всё же не прикрытой Щитом задней, так сказать, полусферой. Ничего серьезного, конечно, но неприятно, а рано или поздно вполне может обернуться чем-то непоправимым, если не прекратить обстрел. Короче говоря, раздосадованный ранением в место, которым не принято хвастать, Силин рванул со всех ног на безумного стрелка, патронов которому, как мы помним, хватало с избытком, и уже вскоре отсекал ему кисть со всё ещё зажатым в ней пистолетом непривычной формы. Хоть шашка это вовсе не меч с жильным клинком, к обращению с которым Ким Фройз так привык, и она способна элементарно погнуться при неверном её употреблении, но наш герой справился, ибо опыт, как говорится, не пропьешь, и руки помнят, а оружие оказалось превосходного качества, во многом прощая неопытность обращения с ним. Да и удача поспособствовала, ибо уж в очень удачное место пришелся тупо рубящий и без той самой оттяжки удар. Да, успешно окончившийся, но тем не менее давший понять опытному мечнику, что непременно нужно уделить внимание освоению непривычного изогнутого клинка, какие он видал лишь у кочевников и прочих дикарей своего мира, подобно древним людям из домагической эры сражающихся верхом, то есть на уязвимых против магии и пугливых лошадях, когда как самые прогрессивные народы давно уже усвоили эффективность плотных пеших построений мечников вокруг прикрывающих их защитным куполом рыцарей и при огневой магической поддержке командоров с магистрами. Правда, после Великой Революции Справедливости, по причине обезмагичивания поля боя капелланами легионов Великой Освободительной Армии Справедливости, в войска активно стала внедряться та самая кавалерия, однако Ким Фройз никогда не был любителем этого дикарского баловства, хоть и признавал её возросшую теперь на поле боя роль. Предаваясь таким вот, не совсем уместным воспоминаниям, Силин волочил оглушенного Кокоса с перетянутой от кровопотери рукой к лифту. Теперь он был уже замаскирован(рука-лицо) стянутой с одного из тел черной балаклавой, а потому мог, как он считал, позволить себе некоторые вольности. Так что, когда захлопнул свою квартиру, ага, уводя след, он, периодически постреливая в потолок из реквизированного оружия, чтоб соседи, наверняка уже вызвавшие правоохранителей, пока не совались в коридор, оттащил к мусоропроводу и три трупа. Где, не особо задумываясь о противопожарной безопасности многоквартирного дома, жахнул в получившийся навал тел за считанные секунды сформированной Огнестрело́й. Ручные чары «Огненная стрела», к слову, это аналог попсового Огнеша́ра, только в разы слабее, не так дальнобойна, но быстрее в полете, а значит траектория настильнее. Оба они являются самыми быстрыми в формировании среди ручных, да и вообще, чар боевой направленности. Обычно хватает секунд пяти рукомашества. Аналогично «старшему брату», в случае встречи с плотью, пусть даже и не живой уже, Огнестрела́ влечет вспышку очень жаркого пламени, способного сжечь всё что угодно, оставив после себя горку невразумительного пепла в оплавленном углублении, совсем как днем ранее в одной подворотне, ну или даже лужицу расплавленного металла, случись тому оказаться на теле кремируемого. И сейчас он оказался-таки там, ибо всё оружие, явно имеющее криминальный след, было безжалостно помещено в кучу уничтожаемых тел вместе с прочими уликами. Увы, но решительно задавившему порывы своих жабы с хомяком, как, согласно всплывшей в памяти Славика ассоциации, были названы жадность и... жадность, Силин всё же распрощался с трофеями, в которых, если так подумать, не особо-то и нуждался, хотя, правильнее сказать, мог обойтись, пусть и очень хотел заиметь. Но всё это «железо» определенно могло принести неприятности, точнее, лишние заботы, а потому — всё в огонь! И нет, Силин не опасался, что остатки явно аномального пожара у мусоропровода на этаже жилого дома, пусть и в хорошем районе, вызовут интерес у какого-нибудь суперсекретного отдела спецслужб по расследованию сверхъестественного, как в некоторых сериалах, некогда так любимых паникующим сейчас Славиком, точнее, его составляющей в личности нашего расточительного героя. Который, в свою очередь, рассудил, что ночной шум, в случае отсутствия тел и прочих признаков убийства, не зря же он кровь на полу мусолил курткой одного из трупов, ленивыми местными правоохранителями наверняка будет расценен, как проделки каких-нибудь ночных хулиганов с петардами. Всё верно, позабыв при этом о пулях в стенах. Но некогда было задумываться нахальному Киму, а точнее, его составляющей в личности нашего аккуратного(с сарказмом) героя. Возвращаясь же к Огнестреле, как, впрочем, и Огнешару, то они не всегда выступают в зажигательном амплуа, но и вполне себе могут неслабо так рвануть. Ведь в случае встречи данного магического снаряда с неживым и никогда не бывшим таковым, происходит взрыв с неплохим фугасным эффектом, образуя осколки из этого самого «неживого». Для понимания, по разрушительной силе Огнестрела примерно эквивалентна наступательной ручной гранате, без осколочного поражающего фактора, разумеется, хотя, опять же, всё зависит от поверхности, в которую эти чары прилетели. Огнешар уже тянет на 82-мм мину. Ну, может, немного мощнее. Итак, закончив с заметанием следов, по своему безрассудству граничащим с безумством, едва не задохнувшийся от выделений из обуглившихся стен, благо всё было настолько интенсивно, что возгорание попросту не успело произойти, Силин поспешил к лифту. На котором вскоре спустился вниз, где довольно быстро, «пикнув» брелоком ключей, обнаружил одно из трех авто, на двух из которых немногим ранее умчали люди Фюрера, то есть медвежатник и контролировавший консьержа, унося при этом подробности о нереальных событиях, свидетелем коих стал один из них, и значит — не всё ещё кончено. А закинув бесчувственного Кокоса в салон, наш герой-одиночка лишь в семейных трусах, порванных на заднице, и в несвежей, мерзко воняющей табаком балаклаве, придерживая шашку плюхнулся за руль, слава случаю, коим Славик вполне себе умел рулить. Чтобы совсем скоро завести мотор тем самым ключом, как несложно догадаться, обнаруженным у одного из ныне покойных громил, ну и отправиться туда, где, прежде чем навестить беглецов и воспрепятствовать утечке информации, без опасений можно было бы предварительно выведать необходимые подробности у Кокоса, по душам пообщавшись с ним. А пытать Ким, хоть и не любил, но умел, причем очень хорошо, в чем не одна магичка, да и не только, из Сильнорецкого полка имели возможность убедиться. Всё так, командовать несколькими сотнями, как именовались подразделения легиона, в Великой Освободительной Армии Справедливости просто так не дали бы. Даже опытному бывшему командиру плутонга, своего рода взводному, в упомянутом полку, ну и рыцарю по магическим силам. А перебежчик Фройз, более не из Сильнобейских, стал именно что приором, примерно капитаном, в одном из передовых легионов, причем, изрядно замазавшись в «голубой» крови, заслужил ещё и право быть включенным в число капелланов, то есть получить обезмагичивающее пространство вокруг эдакое образование в свою ауру, став, заодно, и видящим магию. Жаль, не сохранилось ничего из упомянутого при переселении души в другой мир. Короче говоря, хорошо, видать, постарался на пользу идеалов революции, развязывая языки аристократам, тот, кто сейчас смешался со Славиком, от одной только мысли о былых деяниях своего попутчика в лучшем случае надолго потерявшим бы аппетит. В общем, с нехорошей и весьма многообещающей улыбочкой, или, скорее, даже оскалом, юноша в трусах, хотя ему норм, за рулем немецкого, а как иначе-то, внедорожника отправился мило побеседовать с наглецом, додумавшимся посреди ночи привести каких-то бритоголовых и с головы до пят забитых теми самыми «древнеславянскими символами солнца» отморозков туда, где так сладко спала любимая мама, недавно обретшего её человека, пусть и не самого положительного, и определенно не подверженного излишним моральным терзаниям с сантиментами, но, как видно, весьма остро реагирующего на подобное. Хотя, чего здесь непонятного-то, ведь это другое.