***
Она продолжала повторять себе то же самое, пока не почувствовала присутствие Ривена за своей спиной и, повернувшись, увидела, что он стоит с повязкой ключей в руке, все отголоски веселья исчезли. Ключ к браслетам-ограничителям, которые ей придется снять теперь, чтобы вернуться к урокам магии. Они договорились, что он достанет для нее их, специально для тренировок, которые проводятся два раза в неделю, а затем вернет их Сильве, но она знала, что не может вечно убегать от своей магии. Кроме того, она уже отставала в программе для фей, и ей нужно сейчас вернуться к своей магии, чтобы начать догонять программу, если она не хочет ещё больше отстать. В зеленых глазах Ривена не было насмешки, когда он указал на браслеты, обернутые вокруг ее запястий. — Ты хочешь сделать это сама или… Недосказанная часть его вопроса повисла в воздухе, и Муза не позволила себе слишком углубиться в размышления, протягивая руки. Она была практически уверена, что он заметил легкую дрожь ее рук, но он просто переглянулся с ней и кивнул. Она не знала как, но этот простой жест, этот простой взгляд вызвали в ней волну уверенности. Муза напряглась, когда он провел ключом по одному браслету, а затем по другому в быстрой последовательности. И хотя она знала, что предательский укол придет, она не могла остановить свою дрожь, даже когда ее глаза плотно закрылись от волны боли в руках и в голове. Черт, это было чертовски больно. Едва она успела ощутить пульсацию в своих руках, как ее магия начала проноситься через все тело. Несмотря на то, что в столь раннее время вокруг было всего несколько человек, Муза приготовилась к натиску эмоций, которые несомненно, обрушатся на неё. Но вместо бури, которую она ожидала, на нее обрушилось одно чувство. Беспокойство. Тревожное, взволнованное беспокойство, которое возникло у человека прямо перед ней. Глаза Ривена метались от ее лица к запястьям, и она не поняла когда, но его руки обхватили ее руки, браслеты были брошены на землю, когда он нежно держал ее за руки. Так нежно, что ей захотелось свернуться калачиком и прижаться к нему. Она не могла вспомнить, когда в последний раз хотела сделать такое. — Блядь. Муза, я понятия не имел, что все будет так плохо, мне очень жаль. — он продолжал ругаться, но ее внимание было приковано к тому факту, что ему… жаль. И действительно это звучало правдоподобно. Хотя он не сделал ничего, за что ему нужно было бы извиняться. Слышала ли она когда-нибудь, как он говорил подобное? Муза хотела разъединить руки, но не сделала это. Все еще не более чем обычный переплет пальцев, который она могла бы разорвать, если бы захотела, но, Боже мой, у нее не было такого желания. Не тогда, когда его большой палец поглаживал кровавые следы на ее коже, когда он осматривал их. И было желание прижаться к нему. Снова. Ей нужно было что-то делать со своими дурацкими желаниями. — Все в порядке, это всего лишь небольшие ранки. Нет ничего, что не могла бы исправить мазь Терры. — она заставила себя улыбнуться. Это всё не выглядело ужасно, правда. Просто немного крови, к которой можно привыкнуть. — Прекрати говорить ерунду. — отрезал он. Или пытался, потому что в его тоне было слишком много беспокойства. — Я знаю, что ты не рассказала Терре. И на самом деле, держу пари, что ты никому не рассказала о маленькой проблеме ненависти к своей магии. У нее на языке вертелось желание сказать ему, что он был неправ, но один сверкающий взгляд на его зеленые глаза, и слова так и не вырвались из её рта. Потому что этот взгляд сказал ей, что он знал. Ривен знал, что она все еще хранит это в тайне от всех. А точнее, от всех, кроме него. Поэтому Муза решила сменить тему. — И что, по-твоему, мне делать? Мои друзья все еще не отошли от того, что Блум ушла, а Терра... — черт, он знал о Терре и о ее свиданиях с Кэт? Она быстро изменила свое предложение, просто на всякий случай, — Терра, наконец, кажется, рада начать что-то новое. Я не хочу давать им больше поводов для беспокойства, чем то, с чем они уже имеют дело. Кроме того, как я уже сказала, это пустяки. Я не умру от потери нескольких капель крови. Его челюсть напряглась, и, о, может быть, ее попытка вывести его из состояния матери-наседки не сработала. Честно говоря, если бы только его проклятый большой палец остановился от поглаживающих прикосновений, она могла бы привести свои мысли в порядок и придумать ему ответ получше. — Знаешь что, если ты так намерена мучить себя этими... штуками, — он кинул раздраженный взгляд на браслеты, все еще лежащие на земле, — то хотя бы обработай рану. Нет никакого смысла учиться пользоваться мечом, если у тебя нет чертовой руки, чтобы его держать. Да, она, наверное, могла бы перевести это в идиотскую шутку, подобную тем, которые он любил отпускать, но в этот раз она решила оставить все как есть. Ей не хотелось, особенно сейчас, чтобы он опять посмотрел на нее, сомневаясь в ее здравом уме. — А у тебя есть что-то для решения этой проблемы? Потому что, если я попытаюсь сделать для себя какое-нибудь лечебное лекарство, велика вероятность, что я отравлюсь. Ривен взглянул на небо, выглядя так, словно уже сожалел о том, что собирался сказать дальше. — На самом деле что-то есть. Но если ты скажешь хотя бы одной душе… — о, здорово, еще один взгляд, — я сам тебя отравлю. Ее лицо, должно быть, выражало недоумение, потому что, не дожидаясь ответа, он испустил многострадальный вздох. — Ну давай же. И он начал вести ее к специализированным залам. Все еще держа ее за руку.***
Что ж, если она не умерла от потери крови, то шок определенно убил бы. Потому что, черт возьми, Ривен — мистер «Я такой дерзкий в своей кожаной курткой и трюками с ножом» сидел за столом в комнате, которую он делил со Скаем. Со сбором трав и растворов во всевозможных склянках. Маркированы и расположены в алфавитном порядке. И Муза не знала, что из этого удивило ее больше. Ее челюсть чуть не упала на пол, когда она увидела, как он вытаскивает коробку из-под своей кровати, но еще один его взгляд — кажется, сегодня она получила много таких — и она проглотила свои комментарии. Он изо всех сил старался помочь ей, и самое меньшее, что она могла сделать, это приберечь сарказм до какого-нибудь другого дня. А сейчас, она тихо сидела на диване, пока он смешивал… что-то смешивал. Однако Ривен выглядел так, будто знал, что делает. Его руки ни разу не дрогнули, и он даже не смотрел на названия, выбирая один бутылек за другим. Было странно наблюдать за тем, как он поглощен своей задачей, без ухмылки и без хмурого взгляда. Увидеть его сторону, о которой она не знала, ту, которую, казалось, он больше никогда не показывал людям. Тем не менее, он позволил ей это увидеть. Она снова почувствовала приятную дрожь в теле, только на этот раз она не могла винить в этом чувство жажды. Часть ее хотела сказать что-нибудь, что угодно, чтобы покончить с этим, откровенно интимным моментом, в котором они находились. Никаких шуток, никаких подколов, никаких споров. Она знала, без сомнения, что она была не единственной, кто чувствовал напряжение этого момента. Но ни один из них не прерывал этот момент. Как только Ривен, казалось, был удовлетворен своей работой, он повернулся к ней и снова посмотрел на кровь, медленно высыхающую на ее коже. Он молча дошел раковины с краном и вернулся с мокрым полотенцем для рук. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он ждал, пока она протянет руки. Муза почувствовала, как что-то в ее груди потеплело, когда он сел на диван рядом с ней, взял ее руку обратно в свою и нежно, черт, так как нежно и аккуратно промыл ее раны. Затем он взял немного приготовленной им мази, осторожно поднес к ее коже, нанеся на один из порезов. Она зашипела от неожиданности, его глаза тут же метнулись к ней, когда его пальцы слегка сжали ее запястье в безмолвном утешении; он приостановил свои действия, пока она не кивнула ему, чтобы продолжить. Как только он закончил с обоими ее запястьями, он отпустил ее руку, будь она проклята, но чуть не застонал от потери контакта. Ривен откашлялся и потянулся к банке с мазью. — Хорошо, слушай. Я не Терра, но это сможет залечить эти небольшие порезы к тому времени, когда наступит следующая тренировка. Но тебе придется использовать ее каждую ночь. Эти руки слишком красивы, чтобы их портили чертовы рубцы. — и улыбка вернулась. Так же, как и бессовестные намеки, по-видимому. Муза подняла брови. — Это то, чем ты занимаешься? — спросила она с некоторой осторожностью. Она знала, что ему не нужно, чтобы она уточняла, что означает «это». — Нет, и я напомню тебе, что если ты хоть слово об этом скажешь, я тебя отравлю. — Не знаю, Рив. Поножовщина больше похожа на твой стиль. — она встряхнула банку. — Но чтобы ты знал, если в этой штуке есть что-то странное, что является частью твоего тщательно продуманного плана убить меня, Флора и Терра найдут мое тело, и тогда тебе придется либо столкнуться со Стеллой, которая прожарит тебя лазером, либо с Аишей, которая утопит тебя. И я даже не знаю, что хуже из этого. — Ах, угрозы. Это лучше, что можно сказать, чтобы отблагодарить меня за мои усилия. Она рассмеялась, и, может быть, это и стало последней каплей, или то, как он проявил к ней такую заботу, или, может быть, это были просто его чертовы зеленые глаза, сияющие нежностью, она не подумала об этом, не вбила в свою голову хоть немного здравого смысла, когда потянулась, чтобы обнять его. Ривен, казалось, не дышал, и на мгновение она испугалась, что он собирается оттолкнуть ее, что она поступила неправильно, неправильно истолковала сигналы, что, возможно… Пока он медленно не обнял ее за талию. И паника ушла от нее, сменившись тем теплым чувством, которое не покидало ее весь день. Поэтому, когда она прошептала в его плечо: Спасибо. Спасибо тебе за все, Ривен, — ей не нужна была магия, чтобы понять, что он тоже чувствует это теплое чувство.