***
— Ма-ам? — крикнула девочка во тьму комнаты, застыв на деревянных ступенях. Ее напряжённый взгляд скользил по неподвижным силуэтам мебели. Даже спустя приличное время, ответа не последовало. Странное беспокойство вдруг снова навалилось на нее всем своим неподъемным весом. Держа в руках довольно объёмную коробку, она спустилась по скрипучей лестнице, пройдя в глубь помещения, и вскоре убедилась, что в зале действительно никого нет. Сердце застучало активнее, волнение усилилось. В потёмках добравшись до небольшого окна около дремавшего камина, девочка аккуратно отодвинула легкую шторку. Сквозь стекло, тронутое морозным рисунком, ей не удалось рассмотреть практически ничего, за исключением прямоугольных фигур домов, расположившихся прямо за тенистой дорогой. Она попыталась растопить окно теплым дыханием, потёрла ладонью, но это ни к чему не привело. Ясно было лишь одно — на улице по-прежнему царит мрак. Девочка невольно взглянула на часы, их циферблат будто примагнитил ее внимание. Пара остроносых стрелок застыла на двойке и двенадцати, лишь их третья неугомонная сестра носилась по кругу, сопровождая свой бесконечный бег громким тиканьем. Девочка грустно вздохнула, окончательно перестав сопротивляться дурному предчувствию. Только два часа дня, вопрос напрашивался сам собой. Он мешает жить, мешает дышать — настоящая кость в горле. Почему на улице так темно? Почему нет солнца? Ведь ещё же слишком рано. Такого никогда не случалось даже зимой. Складывалось впечатление, будто нарушилось течение суточного цикла, и на их город внезапно опустилась долгая полярная ночь. Она отошла прочь от окна и постаралась больше не думать ни о чем плохом. Ловко подперев коробку коленом и подхватив ее одной рукой, девочка ощупала кабель-канал на стене, ведущий к тройной связке розеток. Даже в кромешной темноте ей прекрасно удавалось ориентироваться в собственном доме. Немного повозившись, она наконец смогла подключить две маленькие вилки. Наверху тут же заискрился каскад мелких огоньков всех цветов радуги. Петляя вокруг потолочных препятствий, длинные гирлянды тянулись через всю комнату, ровными волнами свисали со своих клейких креплений, вились кольцами и ложились на белые плафоны люстры. Конечно, маленькие светодиоды не могли потягаться в яркости с ее отрядом ламп накаливания, но сейчас их тусклого освещения вполне хватало. Прячась от потоков света, в спешке разбежавшись по углам, тени устроились черной полосой по периметру комнаты, своей темной сущностью контрастируя со сверкающим потолком. Чтобы придать атмосфере надвигающегося праздника ещё большего шарму, они всей семьей договорились ни в коем случае не зажигать верхний свет. Такая идея всем пришлась по душе. Совсем скоро нынешний год уступит место новому, часы уже отсчитывают микросекунды, без устали тикая своим сложным механизмом. Для девочки это одно из самых долгожданных событий. В последнюю неделю декабря, окутанной холодом и белым снегом, всей надоедливой рутине свойственно раствориться, сменившись почти детской радостью. Кажется, даже воздух в это время обретает какой-то особый, слишком сладкий оттенок. Остаётся только томиться в ожидании того самого часа, наслаждаясь каждым мгновением праздника. Но, вопреки всему, сегодня ей это никак не удается. Странное чувство сидит внутри уже несколько дней, упрямо не давая вдохнуть полной грудью. За все это время его сила росла в геометрической прогрессии. Оно было как снежный ком, стремительно увеличивающийся с каждым оборотом. Ее сердце разрывалось на части, девочка отчаянно пыталась увидеть ответ во мраке, сковавшем улицу. Что же это? Чувство тревоги? Страх? А может предчувствие беды? Она по-прежнему не знала, как правильно его охарактеризовать, будто ещё не придумано нужного слова. Того острого слова, которое в один миг поможет ей пролить свет на тёмную причину беспокойства. Приложив огромное усилие, девушка наконец перестает обращать внимание на одиночество и решает вернуться к делам. Зал был освобождён от лишней мебели, ее заранее растащили по углам дома. На прежнем месте остались только диван и тумба для телевизора. Все пространство вскоре должен был занять огромный раскладной стол — плацдарм для всевозможных праздничных блюд. Им с мамой ещё предстояла череда бесконечной готовки, иногда затягивающаяся почти до двенадцати часов. Деревянный пол был устлан ворсистым паласом. Около дальней стены, у самого камина, украшенного большим зелёным венком с бантом и рядом красно-белых носочков, расположилась разлапистая зелёная ёлка, верхушкой утыкаясь в самый потолок. Она — настоящая царица праздника, его самый главный аспект. Девушка взглянула на нее снизу-вверх и с большим наслаждением вдохнула этот особый запах. Неподражаемый аромат морозной свежести с терпкой примесью смолы, обитающий только в вечнозелёной хвое. Деревянная стремянка стояла около нее, ветки ёлки до сих пор пустовали — непростительное упущение. На стыке двух лет исполняются все самые заветные мечты, она верит в это всей душой. Поэтому нужно встретить праздник как подобает. Несмотря на внутреннее волнение, ей было просто необходимо нарядить эту ёлку, ладошки буквально зудели. Диван преграждал путь. Улыбнувшись, девочка бегло осмотрелась по сторонам, ещё раз убедившись, что вокруг никого нет. Пора бы уже начать считать себя взрослой, ведь шестнадцать лет — возраст весьма серьезный. Нужно в самые короткие сроки менять мышление. Сейчас в ней будто боролись две сущности: ребенок и взрослый человек. Схватка шла на равных, но последнему было не суждено одержать верх. Все же не в этот раз. Напрочь не желая слышать никаких уговоров и железных доводов, упрямая мысль о маленькой шалости по-прежнему не давала покоя. Почему бы и нет? Почему бы не поддаться ей в самый последний раз? Этого ведь никто не заметит… Поставив коробку, вздохнув и разбежавшись, она перепрыгивает через спинку дивана, валится на его мягкие подушки и буквально стекает на пол, прямо на ковер, в теплые объятья его высокого ворса. Ощущения не изменились, все точно также. Совсем как в детстве, когда была разрешена абсолютно любая пакость. Разница состоит лишь в том, что со временем ноги стали куда длиннее, и она никак не помещается на ковре во весь рост. Нежно потянувшись и закрыв глаза, она невольно улыбается, ещё раз убедившись, что никогда не сможет отказать себе в подобном удовольствии. Сквозь тонкую футболку ворс слегка покалывает гладкую кожу, но ее это ни капли не смущает. Она готова лежать на нем днями напролет, позабыв обо всем на свете и гуляя по радужному круговороту бесконечных мечтаний, раз за разом утопая в розовом пространстве выдуманных миров, отдаваясь во власть размышлений о прекрасном. — Доча, ты здесь? — этот голос мгновенно возвращает с небес на землю, к реальности. Она открывает глаза и вздрагивает, когда замечает, что мать стоит рядом и смотрит прямо на нее. — И когда же ты у меня наконец позврослеешь? Ведь большая уже. Кажется, ее поймали с поличным, отрицать уже поздно. — Никогда, не надейся, — лёжа на ковре, она заливается звонким смехом. Напрягшись всем телом, мать пододвинула тяжелую стремянку ближе к ёлке. — Кстати, я нашла ее, — девушка указала на коробку, так и оставшуюся стоять неподалеку от дивана. — Давай, идём, хватит прохлаждаться. Если хорошо поработаешь, получишь от меня небольшой подарок. — Правда? — Обещаю. Беспрекословно повинуясь голосу наивности, она тут же вскочила на ноги и подхватила коробку. — А что за подарок? — Любопытство и неподдельный интерес смешались воедино. Девочка больше не могла думать ни о чем другом. — Узнаешь позже, — мать улыбнулась, — так что не трать время попусту. — Ну конечно… — проворчала она недовольным голосом. Поставив коробку на пол и сдув с нее внушительный слой сизой пыли, девушка сняла картонную крышку. — Давай начнем с верхушки, так будет правильнее. — Да я знаю, мам. Вытащив пушистый клубок запутавшейся мишуры, она без труда нашла синюю шестиконечную звезду, окаймленную ярким серебристым контуром. Медлить не хотелось, со скоростью света девушка взлетела на самую последнюю ступеньку стремянки. Дерево, измученное временем, громко проскрипело даже под столь небольшим весом. — Я иногда поражаюсь, сколько в тебе энергии. Не упади оттуда только, — сказала мать, придерживая стремянку обеими руками. — Не упаду. Мам, тебе не кажется, что погода сегодня какая-то?.. — Какая? — Ну… Слишком странная. Перевесившись через поручень стремянки, она дотянулась и водрузила звезду на торчащую верхушку ёлки. — Что ты имеешь в виду? — Ну не знаю, такой мрак, меня он даже пугает. Ведь только два часа дня, а на улице словно ночь. Сегодня даже солнце не вставало. Вчера, помнится, тоже. Такого ведь раньше никогда не случалось… — Ну ладно тебе, не волнуйся, обычная зимняя погода, просто пасмурно, — мать постаралась придать своему голосу максимальную уверенность, но вышло это не самым лучшим образом. Она прекрасно понимала, что чуткий слух дочери безошибочно распознал нотки тревоги, скрывающейся глубоко в душе. Точно такой же тревоги, которая мучила и ее саму. Обе знали, что чувствуют одно и то же, обе решили не обращать на это внимания и больше не поднимать нехорошую тему. Ведь скоро праздник, причин для беспокойства быть не может. — А где папа, кстати? — спросила девушка, желая поскорее увести разговор в другое русло. — Он ушел к соседям, у них там что-то с проводкой случилось вроде, попросили помочь. — Ясно. Как всегда. Мать достала из коробки шмоток проводов вусмерть перепутавшейся гирлянды и подала его дочери. Ей предстояло решить эту нелегкую задачку. Сейчас это было очень кстати. Единственный способ отвлечься от беспокойных мыслей — единственное лекарство от волнения. Ловкие тонкие пальцы и отточенный ум с невероятной лёгкостью принялись грызть этот хитрый лабиринт. Узел за узлом она освобождала каждый маленький светодиод из крепких оков петель. Вскоре на ёлку опустился первый виток гирлянды, повис на ветвях и охватил ее почти полностью. Вторая гирлянда далась намного проще и тут же заняла свое место на ёлке, переплетясь в цепких объятиях со своей предшественницей. Теперь, чтобы праздничное древо засияло, нужно было лишь электричество. В коробке остались только игрушки: россыпь бесчисленных разноцветных шариков и причудливых фигурок. — По традиции? Девушка одобрительно кивнула: — С самых красивых. — Держи, — освободив от обертки из транспортировочной бумаги, мать протянула ей большой хрустальный шар, — повесь его повыше, он у нас точно самый красивый. — Моя демоница с этим легко поспорит. Мать усмехнулась, каждый год одно и то же. — Опять ты за своё? — А как же, я никогда не отступлюсь, — она довольно улыбнулась. Повиснув на золотой петле, огненно-красной жемчужиной шар разместился на одной из верхних веток и потянул ее вниз. Его стекло мастер выдувал вручную, аккуратно придавая форму и сохраняя естественную текстуру. Дорогая глянцевая краска лежала идеально ровным слоем, блестя и слегка исказив изображение, отражала все вокруг. Кое-где она становилась менее заметной, плавно уступая место тонкой прозрачности. Издали он больше походил на огромный драгоценный рубин, долгим пребыванием в бурном потоке воды лишенный всех граней. Его будто создала сама природа — настоящее произведение искусства. — Помнишь, как папа купил его тогда? Девушка улыбнулась. — Конечно помню. Мы были на лыжном курорте. Он выложил за него приличную сумму. Ты по-прежнему обижена? — Нет… Кажется, теперь я его понимаю. — Да, я тоже. На пару мгновений они застыли, завороженно смотря на красный шар, казалось, ничто не сможет затмить его красоту. — Ладно, теперь конкурент. — Конкурентка… — недовольным голосом поправила девушка. Тяжело вздохнув, мать опустилась на пол перед коробкой, шаря рукой по самому дну. Она пыталась нащупать маленький пластмассовый контейнер. Вскоре ей это удалось. Стоя на стремянке, девушка затаила дыхание в предвкушении. Все прочие игрушки рассыпались в стороны, уткнувшись в картонные борта коробки. На свет показался его серый корпус. Мать отщелкнула крышку, с аккуратностью нейрохирурга достав содержимое двумя пальцами. Руки не дрожали, одно неловкое движение и все могло пойти крахом. На этой игрушке не было никакой краски или узоров — ни к чему скрывать невероятную красоту хрусталя. Изящная фигурка девушки словно была высечена из самого дорого кварца. Передавалась каждая ее черта, каждый изгиб, на мгновение могло показаться, словно она действительно таила в себе хрупкую душу. Чистая прозрачность иногда прерывалась, сталкиваясь с естественными вкраплениями серебра. Тонкий хвост застыл кольцом за ее спиной, на голове красовались загнутые рога. Стоя на коленях и сложив большие крылья с острыми краями, она подняла к небу взгляд невидящих глаз, держала руки на груди, словно нарочно замерев в позе для молитвы. Дочь однажды получила ее в качестве подарка, звала демоницей, любила эту ёлочную игрушку всем сердцем. Аккуратно продев петлю между тонких рогов, мать отдала ее девушке. Демоница мгновенно заняла ветку рядом с шаром. В белых лучах ее красоты он тут же угас, став блеклой красной тенью и послушно уступив первое место. Выиграть эту схватку ему было не суждено. — Она такая красивая… — тихо проговорила девушка, — в детстве я хотела стать похожей на нее. — А сейчас? — мать ехидно улыбнулась. — И сейчас хочу… — она вздохнула, глядя на хрустальную демоницу. — Всё-таки ты у меня ещё маленькая. Ты ж понимаешь, что рога у тебя не вырастут? — Не вырастут… Пусть так, но могу же я немного помечтать, правда? Крылья, к слову, мне бы тоже не помешали. Мать не ответила ей. Они продолжили наряжать ёлку, вскоре каждая ее ветка впустила в себя праздник. Коробка стремительно пустела, нужда в стремянке быстро отпала. Водопад ярких украшений охватил ёлку от самой верхушки до деревянной подставки, скрыл под собой провода двух гирлянд, подчеркнул природный цвет колючей хвои. В самом центре ее нового парадного одеяния расположились красный шар и хрустальная демоница. Они висели недвижимо, без этих двух игрушек любая ёлка в их доме не имеет смысла, они будто содержат в себе самый главный ингредиент праздника. Девушка и мать замерли на несколько мгновений, смотря на ёлку, теперь она преобразилась до неузнаваемости. — Иногда мне кажется, что в них двух находятся наши жизни: в шаре — ваши с папой, а в демонице — моя. Пока они с нами, мы вместе, — произнесла девочка самым серьезным тоном, украдкой поглядывая на мать и каждую секунду ожидая получить в ответ какую-нибудь шутку. — Видно, мы с тобой похожи намного сильнее, чем я считала. В этот раз мать осталась серьезной. — Что? Правда?! Ты так думаешь? — Ну все, хватит. Я схожу за твоим подарком, разожжешь пока камин? Девочка посмотрела на нее, во взгляде читался немой вопрос. — Что? В Санту ты уже не веришь, правда? — Очень смешно. Конечно, нет. — Ну слава богу, а то я уж начала переживать. — Иди, я разожгу. Мать ушла в среднюю комнату, снова оставив дочь наедине. Она с удивлением обнаружила, что ее больше не беспокоит мрак за окном, ей все же удалось отвлечься, это прекрасно. Подойдя к небольшой поленнице, расположившейся прямо в комнате, она набрала дрова в охапку из аккуратно сложенного ряда. С большим трудом дотащив до камина, девушка уложила их внутрь и полила сверху прозрачной жидкостью для розжига. Чиркнув спичкой, она бережно поднесла хлипкий огонек к дровам, прикрывая ладонью. Синее пламя тут же появилось сверху, лениво потянулось, будто только что проснувшись. Вскоре синий цвет сменился оранжевым, комнату наполнил треск сухого дерева — жидкость выгорела, дрова схватились. Взяв большие меха, девушка одним движением раздула огонь. Получив солидную порцию кислорода, он взвился волчком, тихо присвистнул и засветился ярче, отбросив на ёлку свой приятный отблеск. Тепло от маленького костра, замкнутого полукругом кирпичных стен камина, коснулось ее лица, проведя пальцами по белой коже, вызвав рой приятных мурашек. Она улыбнулась, вновь сжав меха. Радостно подхватив весь воздух, огонь поднялся выше, выпустив в трубу пучок ярких искр. Девочка встала на ноги. Теперь комнату наполняла тишина, нарушаемая ласковым звуком потрескивающих дров и методичным тиканьем настенных часов. Этот тандем действовал на нее успокаивающе. Будто услышав колыбельную, внутреннее волнение улеглось окончательно. Она подошла к ёлке, вновь взглянув на демоницу и еле заметно улыбнувшись. Огонь в камине отбрасывал на нее оранжевые отблески, они игриво бегали по прозрачной призме хрусталя, проходя насквозь, рассыпались надвое. На стене, прямо за ёлкой, гуляли темные тени, рождённые извивающимися языками пламени. Казалось, в эту секунду атмосфера праздника наконец достигла апогея, точки абсолютного максимума. Вдвоем с матерью им удалось довести комнату до того состояния, когда в ней способен появиться корень исполнения любого желания. Осталось только немного подождать, и все придёт; придёт и изменит жизнь. — Доча, ты все ещё ждёшь меня? — мать появилась так внезапно, что девушка вздрогнула. Она держала в руках большую коробку, обтянутую блестящей пленкой и опоясанную синей атласной лентой. Пышный бант красовался сверху. — Это мне? — спросила девочка, взглянув матери в глаза и удивлённо подняв тонкие брови. — Да, мы с папой купили тебе этот подарок ещё в середине лета, всё молились, чтобы ты его случайно не нашла. А теперь вот настало время. Радость пробежала по телу, заставила сердце забиться чаще. Девочка сгорала от любопытства, вдруг это та самая вещь, которую она так хотела? Ее родители всегда славились своей наблюдательностью. Они опустились на пол, прямо возле ёлки. Взяв коробку, девочка потянула ленту и развязала бант. Мать улыбалась, будто заранее зная, какова будет реакция ее дочери. Избавив свой подарок от шуршащей плёнки, она ожидала встретить какую-нибудь надпись, фирменный логотип или что-то в этом духе, но серый картон по-прежнему не желал дать ей подсказку. Похоже, родители заранее позаботились о том, чтобы сохранить конфиденциальность сюрприза до самого конца. Наконец сняв плотную крышку, она не смогла сдержать восторженный писк. Внутри оказался прозрачный полиэтиленовый пакет с синей треугольной эмблемой, украшенной парой маленьких крылышек. — Это же правда то, о чем я думаю? — она подняла взгляд. — Возможно… — мать улыбнулась, наблюдая за блеском в глазах дочки, — открывай скорее. Девочка достала пакет и аккуратного отклеила его загнутый край. Вытащив наружу свой подарок, она прижала его к лицу и вдохнула приятный запах новой ткани. — Это та самая куртка! — Она взвизгнула от радости, подарок оправдал все ее ожидания, — обалдеть, но я же… Я же не просила вас… — Да брось, я видела, как ты на нее смотрела. Девочка больше не могла произнести ни слова, молча светясь от восторга. Быстро отставив коробку в сторону, она тут же надела куртку, застегнула. Новый бегунок молнии двигался как по маслу. Размер был подобран идеально, сидела прекрасно, словно шили именно для нее. Рукава не впечатляли своей длиной, скрывали лишь плечи; ровно также, как и сама куртка — ее нижний край едва доставал до талии. На груди притаился небольшой карман, закрытый молнией, вшитой наискось. По паре таких же молний сидело на рукавах, притворяя в жизнь дизайнерские задумки. Широкий ворот украшала все та же треугольная эмблема с крылышками, синим пятном проредив снежную белизну непродуваемой ткани. На спинке находился фосфоресцирующий принт. — Уж не знаю, каким образом она тебя согреет… Но мы не могли ее не купить и даже взяли на себя смелость немного поэкспериментировать. — В смысле? — Загляни в коробку, там есть ещё кое-что для тебя. — Правда?! — девочку охватил новый прилив радости. Она подхватила коробку и обнаружила на самом дне ещё один пакет, на этот раз темный. Подцепив целлофан ногтем, девочка разорвала его. Упаковка больше не могла скрыть остальную часть подарка. На свет показалась утепленная кепка и пара белых перчаток. — Мы с папой решили, что они очень хорошо подойдут к твоей новой куртке. Девочка снова поддалась немому восторгу, хотелось кричать от радости, но не было сил оторваться от новых вещей. Запах их ткани, пропитанной сияющей новизной, попросту сводил с ума. В тот момент она до безумия хотела эту куртку и даже подумать не могла, что получит ее так скоро. И не только ее… Подарок, который она так желала, оказался даже лучше. Это невозможно передать словами, хотелось расцеловать родителей, осыпать благодарностями. — Ты довольна? — Очень… Я даже не знаю, что сказать, это просто невероятно. Мам, вы у меня лучшие. Мать тихо усмехнулась в ответ. Подбежав к большому зеркалу, висевшему прямо около входной двери, девочка отодвинула назад чёрные волосы, собранные в хвост, и аккуратно усадила на голову белую кепку, с большим удовольствием взглянув из-под козырька на свое отражение. Большие ромбовидные серьги на ушах слегка качнулись. Ее тёмные глаза блестели от безграничного счастья. Дав ещё пол-оборота, она повернулась к зеркалу боком, поднялась на носочки. Спинка изогнулась, синие джинсы плотно обтянули округлые ягодицы, облегая линию стройных ножек. Похоже, тело успело повзрослеть гораздо раньше своей маленькой хозяйки. Гармония изящества и сексуальности. Каждой клеточкой она источала животрепещущую красоту хрупкой девушки, только-только ступившей на порог взрослой жизни. Белая курточка шикарно смотрелась на ее узких плечах, акцентируя внимание на идеальной фигурке. Подруги просто умрут от зависти, когда увидят ее новую одежду. Ещё раз обернувшись вокруг себя, она провела руками по тонкой талии и расплылась в довольной улыбке. Душа ликовала. Ей нужно было так мало для радости, той неподдельной искренней радости, которая существует далеко за пределами восприятия взрослого человека. Вдруг тишину нарушил звук открывшейся входной двери, она отвлеклась от зеркала. Холодный ветер тут же пробрался в дом и потрепал пламя в камине. Пригнувшись, рослый мужчина вошёл внутрь, стряхнув снег с капюшона пуховика, обшитого серым искусственным мехом. Повернув голову, девочка взглянула в его сторону. Он остановился в проходе, будто огромная скала. — Папа! — она кинулась к нему, прижалась к настывшей ткани одежды, уткнувшись лицом в его крепкий, словно утес, бок и обняв так горячо, будто не видела целую вечность. — Ну тише ты, собьёшь же меня. Смотрю, наш подарок пришелся тебе по душе, — отец улыбнулся и, сняв с нее белую кепку, погладил по голове большой рукой, растрепав черные волосы. С лёгкой улыбкой на лице девочка отстранилась. — Где ты был? Мы без тебя ёлку нарядить успели. — Наши нерадивые соседи прицепили слишком много гирлянд к сети, и у них погорели автоматы. Просили поменять. — Нельзя же всем помогать, мы тебя уже заждались, — сказала мать, девочка кивнула, согласившись с ней. Отец прошел в комнату. — Не переживайте, теперь я никуда не уйду. На улице такая темень, заметили? Странно все это, вам не кажется? Приступ волнения вновь очнулся. Моментально забыв о радости, девочка шумно вздохнула, снова почувствовав его омерзительное прикосновение. Холодок пробежал вдоль позвоночника. Словно укол в спину. — Кажется. А соседи что говорят? — Мать снова помрачнела. — Они не знают, что и думать, такая погода впервые на их памяти. — Сдается мне, в этом нет ничего странного, просто у природы плохое настроение, не стоит беспокоиться на пустом месте, — эта фраза вновь прозвучала крайне неубедительно. Вдруг по полу пронеслась еле ощутимая дрожь, доски жалобно скрипнули. Напряжение сразу же возросло. — Что это?! Чувствуете? — спросила девочка, в глазах блеснул страх. Она обернулась, испуганно посмотрев на входную дверь. — Да, чувствуем. — Может стоит выйти на улицу? — пропищала она испуганным голосом. Родители застыли на месте. Толчок повторился вновь, на этот раз отчётливее, словно тонкий отголосок далёкого землетрясения. Нервы натянулись подобно струнам. Казалось, все вокруг замерло, но минуты шли. Часы на стене все ещё тикали. — Да, давайте лучше уйдем из дому. Берите куртки, на улице сегодня холодно, — отец шагнул вперёд, позвав их за собой. Даже не успев добраться до входной двери, они замерли, услышав, как издали донесся низкий раскат непонятного гулкого грохота. Волной он хлынул на город. Земля задрожала вновь, задрожала настолько сильно, что их мгновенно выбило из равновесия. Они упали на пол практически синхронно. Большая ёлка не устояла, со звоном повалилась вслед за ними. Стекла задребезжали, сетка белых трещин расползалась по ним. Гирлянды отклеились от потолка. Где-то слева поднялся громкий треск, затем по крыше прокатился тяжелый удар, разбавленный острым звуком ломающихся брусьев. Люстра качалась из стороны в сторону, держась из последних сил. Штукатурка осыпалась на пол. На улице истошно завизжала автомобильная сигнализация. Свет мигнул и погас, электричество кануло в небытие. Огонь в камине продолжал гореть, тускло освещая комнату. Тряска не прекращалась, они прижались друг ко другу, стараясь держаться подальше от стен и балок перекрытия. Грохот на улице стал сильнее, от него дрожало в груди. Он словно приближался, нарастая подобно басистому райзеру, призванному накалять обстановку в фильмах. Все это было похоже на серьезное предупреждение о надвигающейся опасности. Еле держась на ногах и прикрывая голову, они наконец смогли подняться и собрались быстро покинуть здание, но землетрясение вдруг прекратилось, закончившись одним финальным толчком, самым сильным из всех. Тряска снова лишила их равновесия. От нее повылетали стекла, пол заходил ходуном, тяжёлый диван опрокинуло навзничь. Зеркало слетело со своего места и рухнуло вниз, тут же обратившись в груду блестящих осколков. Казалось, их каркасный дом зубами впился в родную землю и устоял лишь чудом. Лестницу, ведущую на второй этаж, сильно перекосило, сломав пару нижних ступеней и выгнув перила дугой. Грохот потихоньку утих, на улице все смолкло, кроме неистово визжащей сигнализации. За окном становилось все мрачнее, словно на улицу медленно наползала тень, отбрасываемая каким-то огромным объектом. Вскоре и без того слабый поток света растворился в ней окончательно. Они сидели на холодном полу, около разъехавшихся досок, в окружении прозрачной россыпи осколков стекла. Перемешавшись с зеркальными, они поблескивали в свете пламени. Дрожа от страха, девочка подняла голову, и громко взвизгнула, когда с потолка обвалилась люстра. Она упала прямо на мягкую спинку перевёрнутого дивана, неуклюже подпрыгнув на месте, словно большой тарантул. Ее белые плафоны остались целыми по воле случая. С трудом высвободившись из крепких объятий родителей, девочка прошептала еле слышным голосом: — Что… Что это было? — Землетрясение… — тихо отозвалась мать, учащенно дыша. — Но у нас ведь сроду не бывало землетрясений. Это невозможно, правда? На улице послышались оживленные голоса. — Да что там такое?! — не выдержал отец, — идемте, если это землетрясение, то нам стоит покинуть дом, пока толчки не повторились. — Если?.. — спросила девочка, нервно закусив губу. После этих слов раздался звук удара, входная дверь едва не слетела с петель. Будто гигантская рука врезалась в нее снаружи огромным кулаком. Вся внешняя стена с громким треском обледенела в одно мгновение. Они отпрянули назад словно по команде. Девочка звонко вскрикнула, инстинктивно вцепившись в отцовскую руку. Поток холодного ветра влетел в разбитые окна и уничтожил пламя в камине — единственный источник света. Дрова испустили тонкую струйку черного дыма и угасли. Тьма и холод охватили округу. Теперь от теплого дыхания шёл пар, температура воздуха будто по щелчку пальцев понизилась на несколько градусов. Их взгляды были устремлены на выход. Отец освободился от хватки дочери и подошёл к двери. Ее покрывал толстый слой бело-голубого льда, он нарос на нее корявым, но на редкость крепким панцирем, намертво сковав механизм замка. Девочка вдруг вспомнила про провалившуюся ёлку и, улучив момент, забралась под ее ветки. — Доча, оставь ее. Поднимем, когда всё успокоится, — сказала мать. — Мам?.. — приподняв пушистые ветки, она с ужасом обнаружила горсть ярко-красных осколков. Все игрушки были целы, кроме одной. — Мам, шар разбился… — девочка чуть ли не побледнела от ужаса. Дурное знамение. — Ох, — она вздохнула, — не переживай, купим новый, — отозвалась мать. — Нет, как же так… — девушка с трудом сдерживала слёзы. Это слишком много для нее значило. Теперь волнение терзало душу с двойным усердием. Взявшись за дверную ручку, отец вдруг громко выругался и тут же отдернул руку. Огрубевшая кожа на ладони покраснела словно от сильного ожога. — Что такое? — спросила мать, подойдя к нему ближе. Он сжал кулак, скривившись от боли. — Ничего страшного. Жить буду, не волнуйся. Металл сильно накалился. Мать обеспокоенно осмотрелась, ища девушку взглядом. — Доча, ты где? -Здесь. Держа в руках свою хрустальную демоницу, она выбралась из-под ёлки и отряхнулась от хвои. — Всё-таки уцелела, слава богу… Мать улыбнулась ей в ответ. — Похоже, дверь застыла намертво. Проклятье! — злобно фыркнул отец. — Можно попробовать выбраться там, все равно стекла выбило, — предложила девушка. Они подошли к ближайшему окну, но от этой идеи пришлось сразу же отказаться, поскольку толстый лёд добрался и туда, перекрыв альтернативный выход. Сигнализация на улице никак не унималась, своим визгом действовала на нервы. -Отойдите подальше. Отец разогнался и изо всех сил приложился о дверь плечом, лёд хрустнул и потрескался. Снежная стружка осыпалась на пол. Вздохнув, он отступил на два шага и повторил удар, верхняя часть холодного панциря обвалилась, разбившись на сотню осколков и примешавшись к стеклу. Деревянная дверь выглянула наружу. — Как же сильно похолодало, — мать подняла упавшую вешалку и взяла шубу, накинула на плечи. Когда льда почти не осталось, отец надел перчатку и попробовал повернуть ручку, но она по-прежнему не поддавалась. Тогда он разозлился и вышиб дверь ногой. Накалившийся металл лопнул, она слетела с петель и вывалилась прямо на улицу, неуклюже перекатившись набок. Теперь им было видно, что с внешней стороны ее украшал куда более внушительный слой льда, наросший неровным бугром. — Идемте наружу, скорее, — отец накинул капюшон и вышел из дому. Визг сигнализации теперь стал гораздо громче. Выход был свободен, холодный воздух коснулся их кожи. Они последовали за отцом и тут же ткнулись носом в его спину. Он не успел отойти от двери даже на метр и почему-то остановился. — Пап, ты чего? — Смотрите туда, — он указал пальцем. Они обошли его и встали рядом, им сразу стала ясна причина землетрясения и внезапного помрачнения. — Это ещё что? — удивлённо спросила мать. — Без понятия, — отозвался отец. Все это окончательно перестало походить на природный катаклизм. Впереди, за чертой города, отчётливо виднелся неизвестный объект прямоугольной формы. В высоту он явно преодолевал отметку в пятьдесят метров, своим тёмным телом перекрывал хмурое небо. Казалось, границ у него вовсе не существовало. Он явился неизвестно откуда, простирался слева-направо ровной стеной, покуда хватало зрения. Его края таились так далеко, что взгляд попросту не мог их обнаружить. Объект с невообразимой легкостью проглотил целиком блеклую линию горизонта, становясь все выше. Его могучая тень пала на их небольшой городок. Они простояли несколько минут, не смея шелохнуться, без отрыва наблюдая за ним, словно загипнотизированные необыкновенным зрелищем. Казалось, будто странный объект увеличивался, становясь все выше и выше. Он больше походил на плод воспаленного воображения, пережившего серьезный стресс во время землетрясения. Всего лишь фрагмент фантазии, который по каким-то причинам они видели одновременно. Либо их посетила групповая галлюцинация, либо… Девочке пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы осознать, что все это происходит наяву. Даже находясь на солидном расстоянии, объект грозно возвышался над всеми постройками, впотьмах казался абсолютно черным, словно был покрыт тонким слоем мазута. Лишь спустя время они с ужасом поняли, что он приближается. Лёгкая туманная пенка кружилась рядом с ним, опережая на несколько метров и частично укрывая от глаз. Тряска прекратилась, теперь объект шел настолько плавно, словно решил подкрасться. Со стороны могло показаться, будто эта огромная гора плывет по воздуху, вовсе не касаясь земли. Словно снег под ней заранее был промазан скользким маслом. Он остановился только когда достиг границы города, сопроводив свое движение тяжёлым отзвуком. Туман сразу же скользнул вперёд, крайние дома потонули в нём. Объект гордо выпятил свою черную грудь и погрузился в абсолютное безмолвие. Теперь высокая стена окружила город с противоположной стороны, от нее повеяло смертельной опасностью. — Откуда он мог тут взяться, что за хрень? Давайте сходим на площадь, глянем поближе, — в голосе отца не слышалось даже намека на беспокойство, он был скорее сильно удивлен, чем напуган. Хотя это неудивительно, ведь за всю жизнь девушка никогда не видела его испуганным. — Пап, может не стоит? Мне что-то не хочется. Мать поддержала дочь. Отец посмотрел на них и тихо усмехнулся: — Неужто сдрейфили? Он замолчал на секунду, ожидая ответа, но они не могли оторвать взгляда от темного объекта. Его каменное присутствие и мрачный вид внушали им страх. — Ладно, оставайтесь. Я скоро вернусь, — сказал отец. — Нет! — крикнули они в один голос, — мы с тобой пойдем. Они направились к шоссе. Прямо перед ними оказался телеграфный столб. Увенчанный потухшей гирляндой, он лежал на земле, под грудой ошмётков деревянного забора и крупных обломков крыши. Встречу с ним она не пережила. Девушка оглянулась, посмотрев на дом. Теперь он потерял свой привычный облик и стал походить на большого дикобраза. Лёд покрывал его почти полностью, скрывая под собой внешнюю обшивку. Со всех сторон торчали непомерно огромные сосульки, острыми, как наконечники пик, концами смотря в одном направлении. Словно кто-то специально облил его водой на морозе. На правой стене льда оказалось гораздо больше. На уровне второго этажа он вырвал одну из направляющих фасадной системы и повис на гибком сайдинге, словно на тонком листе бумаги. Зрелище не из приятных, оставалось надеяться только на страховку. — Осторожно, смотрите под ноги, — отец указал на толстый кабель, валявшийся неподалеку. Падая, столб вырвал с корнем анкерный болт, на котором прежде держалась электрическая линия, питавшая их дом. Вот почему отключился свет. Они по очереди перешагнули кабель и двинулись дальше, вскоре ступив на мёрзлый асфальт. Когда начались толчки, земля под ним сместилась, он вспучился и лопнул. Теперь дорогу прямо посередине украшала огромная трещина. Ветер усилился, трепал волосы. Маленькие снежинки колко бились в лицо, оседали на ресницах. Холодный воздух обжигал лёгкие, похоже, температура в Засаленной закусочной опустилась до рекордного минимума. Вокруг было крайне темно, лишь кое-где продолжали гореть фонари на покосившихся столбах. Девочка дыхнула на замёрзшие ладошки и потёрла их. Клубы белого пара поднялись вверх, куртка действительно ни капли не согревала. Они с ужасом обнаружили, что почти все дома на улице постигла схожая участь. Стены обледенели и поросли острыми сосульками. Кое-где льда было настолько много, что он просто раздавил собою постройки. Они шли быстрым шагом, стараясь держаться ближе друг другу. Вскоре к ним примкнуло ещё несколько человек. По мере продвижения толпа все разрасталась. Словно под гипнозом все люди молча двигались в одном направлении. Мать обняла девушку за плечи и плотнее прижала к себе. Если бы не сигнализация и лёгкий скрип снега под ногами, их бы сопровождала только тишина. Когда раздражающий визг достиг своего предела, им удалось обнаружить ту самую машину. Землетрясением ее выбросило на дорогу и едва не перевернуло. Она стояла, во всю мигая габаритными огнями и уткнувшись мордой в стену соседнего гаража. Помятые части бампера валялись в нескольких метрах, окружённые осколками разбитых фар. Сверху на ней лежало толстое дерево, до неузнаваемости перекорежив металлический кузов. Неравнодушные люди помогли владельцу выбраться из обледенелого дома, и звук сирены наконец-то умолк, сопроводив окончание своей песни парой характерных гудков. Теперь, как и предполагалось, на улице стояла гробовая тишина. Для измученного слуха она показалась мягкой ватой. — Пап, может всё-таки вернемся? Па-ап? — спросила девушка, прижимаясь к матери. — Мы только посмотрим, что там, и сразу назад. — Пап, не думаю, что это хорошая идея. Может пойдем обратно сейчас? У меня очень нехорошее предчувствие, — девочка нахмурилась. Отец не ответил, продолжил идти. Кажется, его разрывало от совершенно неуместного любопытства. До площади им удалось добраться быстро, она находилась всего в паре кварталов. Здесь было намного холоднее, словно температура опускалась по мере приближения к объекту. Народу скопилось невероятное множество, тишине всё-таки пришлось отступить. Кажется, весь район решил, что оставаться в домах опасно. Удивительно, но мало кто обращал внимание на разрушения, учиненные землетрясением. Сейчас их больше заботила причина, а не следствие. Люди оживлённо переговаривались между собой, смотрели в сторону странного объекта, указывали на него пальцем. Отец был прав: разглядеть его с площади можно было гораздо лучше. Девочка подняла голову, скользнула по нему взглядом. Внутри похолодело от ужаса, только сейчас ей удалось понять, почему так сильно понизилась температура. За домами возвышалась громадная белая глыба льда. Странным объектом оказался айсберг, настоящая ледяная стена, буквально сгустившаяся из ниоткуда прямо на пустыре за городом. Словно маленькие водопады, с него спускалось бесконечное множество струй холодного воздуха. Темным молчаливым пятном он навис над городом. Люди выстроились в ряд, будто чего-то напряжённо ожидая. На противоположной стороне перекрестка расположилось здание местного кафе. Его поглотила стена серо-белого тумана, сейчас наружу выступал только карниз яркой крыши. Тишина снова пронеслась по толпе немым раскатом. Все смолкло, остался только свист ветра. Прищурившись от снежинок, девушка посмотрела на самый верх айсберга, внезапно заметив маленькую темную фигуру. Лишь присмотревшись она поняла, что это в самом деле был человек. Он стоял неподвижно, словно черный памятник. Ветер трепал его длинный плащ с большим треугольным капюшоном. Она не видела его лица, но будто чувствовала на себе этот тяжёлый взгляд. В нем не было ничего человеческого, ни одной эмоции, сквозь него будто проглядывал жуткий лик смерти. Кровь стыла в жилах. Взгляд не был адресован именно ей, сейчас его леденящее прикосновение почувствовал каждый. В противном случае девушке пришлось бы мгновенно расстаться с жизнью. Холодок пробежал по спине, в этом взгляде она смогла прочитать причину своего непонятного беспокойства. Ей вдруг захотелось немедленно уйти отсюда, исчезнуть, испариться, но отчего-то она продолжала стоять и смотреть на вершину айсберга. Ожидание длилось недолго. Туман бегло подбирался всё ближе, неумолимо поглощая кафе. Спустя всего минуту, фасад здания безвозвратно растворился в нём. Тогда человек на вершине, словно дождавшись нужного момента, резко поднял руку и медленно опустил, указав на город. Поток ледяного ветра пронесся по улицам, лампы в фонарях лопнули и угасли, яркие белые искры осыпались на асфальт. Вся площадь залилась ослепительной вспышкой, а затем мгновенно погрузилась во мрак. Похоже, электричество отключилось повсюду. Человек на вершине все ещё продолжал стоять. Он смотрел на них, будто наслаждаясь зрелищем абсолютной обречённости, но потом просто развернулся и ушёл. Девушка содрогнулась. Это явно не сулило ничего хорошего. Его черная фигура скрылась, жуткий взгляд исчез, но присутствие смерти стало ощущаться намного острее. Ее будто спустили с цепи, она рухнула в город темным метеоритом, с треском разбившись об асфальт и накрепко сплетясь с туманом. В одну секунду белую дымку наполнило ее холодное дыхание. Толпа отступила на другую сторону маленькой площади, нутром почувствовав опасность. Туман будто пульсировал, вязкая гибель просачивалась сквозь него. Вокруг не осталось ни единого звука. Стелясь по промерзшему асфальту, белая пелена неумолимо приближалась, скрыла под собою часть перекрестка. Они втроём последовали за людьми и остановились, все ещё наблюдая за происходящим. Отец стоял чуть впереди, закрывая девушке обзор. Высвободившись из объятий матери, она подошла к нему ближе. — Пап, как думаешь, что это такое? — Не знаю, не отходи далеко, — ответил он, не отрывая от тумана встревоженного взгляда. Теперь беспокойство коснулось и его. Внезапно до них донеслись чьи-то шаги, на дороге показалась пара силуэтов. Вскоре из белой дымки вынырнуло двое человек. Мужчина сильно хромал, припадая на левую ногу, едва мог идти. Закинув его руку себе на шею, женщина изо всех сил старалась ему помочь. Когда они оказались совсем близко, девушка успела заметить, что одежда на ее плече была сильно изорвана, из-под ошмётков ткани выглядывал ярко-красный порез. Рука безвольно повисла, что-то перебило ей мышцу, рана явно была глубокой. Кровь струилась по тонкому предплечью, капала с пальцев, оставляя на снегу небольшой пунктирный след. Передвигаясь так быстро, насколько это было возможно, они вклинились в толпу, кривясь от боли. Не рассчитав следующий шаг, мужчина вдруг не удержался и упал. Громко охнув, женщина тут же остановилась, попыталась его поднять, но сил попросту не хватило. — Вставай же, идём скорее, надо убираться отсюда, — проговорила она дрожащим голосом, — нельзя останавливаться. — Брось, ты же видишь, я не смогу. Спасайся сама. Услышав эти слова, девушка побледнела, вновь прижалась к матери. Фраза прозвучала на полном серьезе, словно он полностью смирился со своей участью и собирался умереть прямо здесь. Мужчина напряг все мышцы, попытавшись выжать последние силы, но подняться так и не получилось. Люди обступили их со всех сторон, разглядывая словно какую-то сказочную невидаль. В их взглядах читался интерес, но никто не спешил им на помощь. Все будто специально позабыли о человечности. Женщина обвела пустыми глазами всех присутствующих, тихо вздохнув от безысходности. Положение у них и впрямь было не самое лучшее. Мужчина попытался подняться ещё раз, она сидела рядом с ним, упрямо слушая его отчаянные убеждения и не смея отойти ни на шаг. Несмотря на все слова, она бы ни за что его не бросила, ее настрой был очевиден. Тогда, обойдя свою дочь, отец протиснулся между каких-то двух чересчур любопытных зевак и быстро подошёл к лежащему на снегу мужчине. Подхватив под мышки, одним движением он поднял его и поставил на ноги. Мужчина сдавленно вскрикнул, скривившись от боли. — Кто это вас так? — спросил отец у женщины, но она не ответила, лишь одарила его неопределенным взглядом. В ее глазах застыл ужас. Стало ясно, что они хотят лишь поскорее скрыться и расспрашивать их чуть более чем бесполезно. Отец отступил на шаг, вернулся к своей семье. Больше не проронив ни слова и желая только поскорее покинуть площадь, мужчина и женщина скрылись в толпе, мгновенно растворившись подобно призракам. Некоторое время люди провожали их взглядом, но вскоре потеряли из виду. Они вдвоем словно послужили последним предупреждением. Никто не знал, что у них в планах и куда они направлялись. Девушка больше никогда их не видела. — Господи, где они так поранились? — спросила она у отца, даже не надеясь услышать ответ. Наверняка подобный вопрос сейчас мучил абсолютно каждого человека на площади. Вдруг тишину нарушили два приглушённых хлопка, в тумане сверкнули оранжевые вспышки, на мгновение выделив в темноте чей-то огромный силуэт. Все внимание людей сразу же переключилось на него, толпа оживлённо загудела. Отец отошёл на шаг, потянув дочь за собой. В ту же секунду где-то в тумане поднялся пронзительный вопль. Он громко зазвенел в ушах, передав всем смертельный страх своего владельца. Слышать подобное раньше им никогда не доводилось. С трудом верилось, что у кого-то может быть столько сил, чтобы так долго кричать. Вскоре вопль приблизился к пику, слушать его стало просто невыносимо, барабанные перепонки готовы были лопнуть. Он застыл на верхних частотах, плавно превращаясь в поток бесконечного ультразвука. Затем мигнул все тот же оранжевый проблеск. Следом раздался хлопок, басом разбавив вопль, — и голос кричащего оборвался. Девушка заметила, что некоторые люди решили быстро покинуть площадь. Послышался грохот ломающихся стен. Она обернулась, на середину перекрестка рухнула часть кафе, выкатились обломки бывших газобетонных блоков, асфальт лопнул и разлетелся на куски. Из тумана показался обладатель того темного силуэта. Переступая множеством тонких заостренных лап, на дорогу выбралось странное существо. Тень от него накрыла почти половину площади. Оно двигалось так хорошо, так плавно, его запросто можно было принять за творение природы — точно такое же, как все создания, населяющие остров. Но из-за своего огромного снежного тела оно выглядело, как настоящая ледяная статуя, в которую каким-то образом смогли вдохнуть жизнь. Издали существо многим походило на краба. Его несуразную горбатую спину покрывал толстый панцирь, сплошь усеянный острыми шипами. По бокам торчали две округлые конечности, переходящие в громадные клешни. Они были настолько длинными, что при всем своем росте чудовище едва не волочило их по земле. На плоской морде расположились загнутые ворсистые жвала. Оно шевелило ими, сгибало и разгибало, будто изо всех сил стараясь показаться ещё более мерзким. На мгновение время словно остановилось, все люди на площади были ошарашены до невозможности. Существо по-прежнему не двигалось с места, его красные глаза светились во тьме, как две яркие бусины. Одного взгляда было достаточно, девушка могла поклясться, что эта дрянь пришла из другого мира. Чудовище будто сошло с обложки сборника ужасов. Издав странный звук, походящий на звон упавшего микрофона, краб обвел медленным взглядом всю толпу. Люди застыли в нерешительности. Девушка с ужасом заметила, что с ледяных клешней стекает какая-то жидкость. Ей не хотелось верить, но, когда одна из капель пала на белый снег, все сомнения наконец отступили — это была кровь. По воле случая они оказались ближе всех к существу. Переступив парой передних лап, краб резко повернулся и метнул клешню вперёд, прямо навстречу людям. Девушка резко втянула воздух. Отец в последнюю секунду успел повалить ее на асфальт и накрыть собой. Она слышала, как снежная конечность просвистела над ними, едва не коснувшись. С громкими криками толпа мгновенно разделилась надвое. Молниеносная реакция не подвела, существо успело схватить одного мужчину. Оно подняло его с такой лёгкостью, словно тот весил не больше куска ваты. Заключив в клешне, снежный краб притянул его к себе. Он беспомощно трепыхался, силясь высвободиться, но это оказалось невозможно. Отец поднялся на ноги, схватил дочь за куртку. — Уходим отсюда, сейчас же! Вставай! Его слова растворились в воздухе, приглушённые испуганным визгом толпы. Сначала девушка услышала истошный крик, он отчётливо выделился среди всего шума на площади. Затем прозвучал громкий щелчок. Острые, как лезвия ножниц, части клешни вонзились в тело. В одну секунду краб перекусил человека пополам, словно огромным болторезом. Ее нижняя губа задрожала, страх овладел телом. Уже в который раз она не могла поверить своим глазам. Отец схватил ее за куртку, но гладкая ткань выскользнула из его вспотевшей ладони. Отрезанные ноги жертвы упали на асфальт, остальная половина тела последовала за ними, но зацепилась за клешню окровавленным остатком кишечника и повисла в воздухе, словно на лоскутной ленте. Нужно было немедленно уходить, но девушка так и осталась сидеть на холодной земле. Силы внезапно покинули ее, мышцы отказали. Оторваться от этого жуткого зрелища было невозможно. Растянувшись во всю длину, кишка накалилась на морозе и обрела темно-бордовый оттенок, стала походить на упругую кожаную верёвку. Какое-то время человек оставался в сознании, медленно сходя с ума от болевого шока. Главный инстинкт руководил им, заставлял цепляться за жизнь. Он больше не кричал, ему не хватало сил. Кинув полуживой взгляд на толпу, он хрипло кашлянул, испустив фонтанчик крови. Лицо исказилось в жуткой предсмертной улыбке. В полумраке девушка только сейчас смогла его узнать. Это был их общий знакомый — сосед, живший на той же улице всего через два дома. Дотянувшись руками до холодного асфальта, он пополз куда-то в сторону. Краб больше не обращал на него внимания, лишь ещё раз щёлкнул клешней и перекусил кишку. Тогда часть тела окончательно упала на землю. Девушка смотрела на убитого, он лежал на животе, раскинув руки. Ее подсознание отказывалось верить, для нее это было до одури неестественно. Упрямое воображение все ещё пыталось пририсовать ему ноги, но сейчас они валялись в стороне, около лужицы крови, впитавшейся в снег. Люди на площади бросились врассыпную, толпой овладел абсолютный хаос. Все кричали, в темноте натыкались друг на друга, сталкивались, падали. Встать практически никому не удавалось, его просто затаптывали, ломали кости. Все перестали обращать внимание друг на друга, каждый боролся лишь за свою жизнь. Людьми движил первобытный инстинкт, весь образ цивилизованного общества лопнул как мыльный пузырь. Услышав пронзительный визг шин и низкий звук удара, девушка оглянулась, увидев, как водитель легковушки без капли сомнения сбил женщину и ребенка, по неудачному стечению обстоятельств преградивших ему дорогу. Их швырнуло через всю площадь, ударило о стену дома. Они погибли на месте, никаких сомнений. Двигатель громко зарычал, втопив в пол педаль акселератора, водитель пустился прочь, даже не остановившись. До них ему не было никакого дела. Сегодня в Засаленной закусочной установились новые ужасные порядки, в центре которых разместился суровый закон джунглей. Можно было надеяться только на себя. Краб встрепенулся и быстро засеменил лапами, наступив одной из них на свою последнюю жертву, смачно раздавив череп. Кости хрустнули, мышцы истерзанного человека сократились, тело дрогнуло в конвульсивном припадке. Через мгновение, вновь издав свой противный звук, снежное чудовище пустилось в погоню за убегающими людьми. Отец рывком поднял дочь на ноги. Она вдруг будто очнулась, с ужасом посмотрев ему в глаза. Ждать больше было нельзя. Он потянул ее за руку, они втроём побежали в сторону своего дома. Какой-то толстый мужчина впотьмах налетел на девушку, сбил ее с ног, споткнувшись и повалившись сверху. Его тяжёлый локоть угодил прямо ей в живот. В глазах резко потемнело, она закашлялась, хватая воздух. Дыхание сбилось. Оставалось лишь благодарить бога, что внимание краба привлекла другая группа людей. Иначе смерть настигла бы их прямо здесь. Она попыталась подняться, но ничего не вышло, тяжеленный груз придавил к земле. Кряхтя и охая, мужчина, кажется, даже не собирался вставать на ноги. Сердце билось словно бешеное, девушка силилась скинуть его с себя, но огромное тело будто налилось свинцом. Через секунду ее внезапно избавили от этой тяжести, она наконец вдохнула полной грудью. Отец поднял его за меховой воротник дорогой шубы. Глаза горели гневом, всеобщая агрессия передалась и ему. Он будто ощетинился, во мраке казался ещё больше, напряглась каждая мышца. Бешеный приток адреналина словно лишил его рассудка. Держа неподъемного мужчину одной рукой так, что тот едва мог коснуться носками земли, он злобно процедил сквозь зубы: — Чертов мешок с дерьмом! — Что?! Да ты хоть знаешь, кто я так… Его фразу оборвал гулкий звук удара, огромный кулак отца угодил ему прямо в челюсть. Нокаут на месте, никаких оправданий для него не могло существовать. Он подверг их смертельной опасности. -Мам! — взвизгнула девушка, ее звонкий голос разнесся по округе. В состоянии шока она быстро поднялась и подбежала к матери, не до конца соображая, что делает. Краб скрылся за домами на соседней улице, жуткие вопли поднялись и там. Волна паники понеслась по городу. Поток людей хлынул по дороге, направляясь в сторону их дома. Они втроём рванули за ними. Площадь опустела в считанные мгновения. Все звуки смешались воедино, хаос и страх царили вокруг. Девушка оглянулась и увидела, что в тумане появилось несколько человекоподобных фигур. Вскоре они вышли на перекресток и остановились. В полутьме ей с трудом удалось их рассмотреть, но она сразу поняла, что именно было у них в руках. — Пап, смотри! Папа! — она остановила отца, уцепившись за рукав и затормозив обеими ногами. Он оглянулся. Мысль пришла мгновенно, это был вопрос жизни и смерти. — Уходим с улицы, сейчас же! Среди гула слетевшей с катушек толпы мать не услышала его голоса, отец буквально сгреб ее в охапку и стащил с дороги. Они свернули в последнюю секунду, скрывшись в узком проулке между двумя обледенелыми домами. Поступить также никто не догадался, в панике люди не заметили у себя за спиной новую угрозу. Вдруг со стороны разбитого кафе донёсся чей-то крик: — Они не празднуют? Не празднуют! Поздравить их всех немедленно! Этот голос не дрожал, в нем не слышалось страха. Его жуткий тембр резал слух. Как бы ни было тяжело это принять, но он явно принадлежал не человеку. Прижавшись к стене, поросшей крепким льдом, девушка невольно содрогнулась. Все люди, оставшиеся на улице, были уже мертвы. Внутри все перевернулось, она поняла это на уровне подсознания. В следующее мгновение раздался стрекочущий звук длинных автоматных очередей. Люди подняли крик, его наверняка услышал весь город, казалось, от него дрожала земля. Девушка плотно заткнула уши ладонями, лишь бы не слышать этот ужас. Верхние частоты сразу стали тише, остался лишь гулкий рык штурмовых винтовок. Их было так много, что выстрелы слились в один беспрерывный грохот. Голоса смолкали один за другим, свинцовый ливень одарил смертью всю улицу. Противник не считал патроны, его задачей было всюду нести хаос и насилие, убивать все, что движется. В полутьме летящие пули казались маленькими яркими стрелами, их металлические тела были объяты пламенем. В холодном воздухе за ними оставались белые трассеры, каждый такой след стоил чей-то жизни. На их глазах развернулся настоящий геноцид, тотальное истребление. Они не встречали никакого сопротивления и убивали без причины, словно получали от этого несравненное удовольствие. Голоса стихли окончательно, выстрелы наконец прекратились. Отзвенели последние упавшие гильзы. На улицу снова опустилась тишина, теперь крики доносились только издали, где орудовал снежный краб. Пригнувшись, отец медленно пошел ближе к углу дома. Не смея шелохнуться, чтобы не издать слишком громкого звука, девушка произнесла дрожащим голосом: — Пап? Пап, не надо, — мать приложила палец к губам, дав знак, и ее голос тут же спустился до шёпота, — пап, не ходи туда, пожалуйста. Он не послушал, добрался до края стены и осторожно выглянул на дорогу. Вдвоем они с ужасом наблюдали за ним, каждую секунду ожидая услышать новый выстрел. Отец повернулся к ним, встретив в их взглядах немой вопрос. Он отрицательно мотнул головой, это значило лишь одно. Мать содрогнулась. Девушка поняла, что все ее жуткие домыслы оказались правдой. Вдруг в один бесшумный прыжок отец метнулся к ним, они быстро обогнули один из домов стороной и укрылись за высоким железным забором. Посмотрев назад в проулок, девушка увидела, как по дороге клиноподобным строем движутся те самые фигуры, неся в руках черные автоматы. Они шли медленно, осматриваясь по сторонам, постоянно перешагивая через убитых. Пропорции их тел полностью соответствовали человеческим, отличной была только форма черепа, она совершенно не вязалась с образом. Головы оказались чересчур большими и абсолютно круглыми, без единой выемки или изгиба. Спереди торчали длинные острые носы. С ними они превращались в какое-то подобие карикатуры. Тень падала на них, ей вновь не удалось нормально их рассмотреть. Девушка напрягла все свое воображение, пытаясь понять, кого видит перед собой, на ум приходил лишь один вывод, но он казался слишком бредовым, чтобы запросто в него поверить. Такого просто не могло быть. Всему виной шок. Это он лишил ее возможности мыслить адекватно. Вдруг одна из фигур, замыкающая ряд, застыла в противоположном конце проулка, направила автомат в их сторону. Глотнув слишком много ледяного воздуха, девушка тут же нырнула за забор, грудь обожгло холодом. Оставаться тут дальше было опасно. Отец все понял по ее глазам. Без слов махнув головой, он пропустил их вперёд, а сам остался контролировать проход. Мать обхватила дочь за талию, они начали медленно перебираться за соседний дом, молясь, чтобы скрип снега случайно не выдал их присутствие. Стрелок мог появиться здесь в любое мгновение. Дождавшись, пока они скроются, отец на полусогнутых ногах бесшумно добежал к ним. Они оглянулись, увидев, как из-за угла медленно выплыло чёрное дуло, украшенное цилиндрическим тормозом-компенсатором. Будто по команде они припали к земле, огромная тень от айсберга падала на них, обратив в три безжизненных темных пятна на снегу. Дыхание перехватило, сердце сжалось в комок, словно вовсе перестав биться. Напрягся каждый миллиметр тела, мышцы задрожали от натуги. Через секунду показалась абсолютно белая рука, держащая автомат под цевьё. Ни живые ни мертвые, они понимали, что через секунду решится их судьба. Девушка прижалась к матери плотнее, опустила голову, она больше не могла вынести это состояние. Мрак неопределенности грыз изнутри, хотелось умереть уже сейчас. От страха у нее задрожала нижняя челюсть, казалось, зубы стучали друг о друга так звонко, что их было слышно за целый километр. Девушка вздрогнула, когда раздался громкий выстрел. Этот резкий звук уничтожил ее терпение. Она подумала, что им конец, чуть было не закричав, но мать вовремя заткнула ей рот ладонью, предотвратив несчастье. Внезапно стиснув зубы, она сильно прикусила язык, почувствовав железный привкус. Логическое мышление вернулось к ней в самый неожиданный момент. Девушка осмелилась поднять голову и снова взглянуть на черный ствол автомата. От него не шло дыма, он все ещё смотрел в ту же сторону, на прицеле никого не было. Стало ясно, что выстрел прозвучал где-то на соседней улице, разбушевавшееся воображение сделало его громче. Сейчас должно было показаться плечо, но белая рука застыла, стрелок словно остановился в нерешительности. Секунды тянулись невероятно долго, казалось, что их вот-вот убьют, но почему-то ничего не происходило. Он все ещё стоял на месте, будто бы размышляя, стоит ли ему идти дальше. Вдруг ствол отвернул в сторону, рука бесшумно скользнула в воздухе и скрылась за углом. Затем последовал звук удаляющихся шагов. Снег скрипел под его ногами, кем бы он ни был, похоже, решил вернуться к своим. Сердце застучало активнее, страх исчез. Они наконец позволили себе подняться и шумно выдохнуть. Их жизни висели на волоске, стоило ему всего лишь пройти полметра… Смерть подобралась так близко, но отступила в самый последний момент, оставшись ни с чем. Теперь все стрелки были на противоположной улице, никто из них пока и не думал пойти сюда. Путь оказался свободен, это был их шанс. До дому оставалось всего половина квартала, стоило поторапливаться. Скрываясь в тени айсберга, они удачно миновали несколько опасных просветов, в которых их с лёгкостью могли обнаружить. Несколько раз приходилось останавливаться, напряжённо прислушиваясь. В эти моменты на душе было особенно скверно, снова появлялось то предсмертное чувство, с которым недавно им довелось познакомиться. Но, к счастью, все обошлось и фатальных встреч удалось избежать. Через несколько минут они уже были на том перекрестке, где недавно вопила покорёженная машина. Ее угловатый остов, сопряжённый с объемным силуэтом повалившегося дерева, черным пятном выступил из полумрака. Ровный ряд домов оборвался, дальше следовала открытая территория. — Мам, ты же видела его руку? Она будто была… — Из снега. Да. Видела, говори тише, — отрезала она шёпотом, не желая создавать лишний шум, сейчас ее заботила только окружающая обстановка. — Как такое возможно? — не унималась дочь. — После того краба на площади меня вообще мало что удивит. Девушка поежилась, невольно припомнив недавние события. Знакомый человек, подхваченный чудовищем, снова оказался перед глазами. В голове вновь прозвучал тот жуткий щелчок огромной клешни. Прижавшись к стене дома, расположившегося прямо на перекрестке, они двинулись в сторону машины. Отец выглянул из-за угла, коротко посмотрев на дорогу, а затем повернулся к ним. — Один из них метрах в сорока, нужно перебраться за машину, перейдем дорогу и сможем дворами вернуться к нашему дому. — Постой, а если попадемся? Что тогда? — испуганно прошептала мать. На этот вопрос ответа не было. — Это наш единственный шанс. Я пойду первым, сидите тихо. Я дам вам сигнал. — Погоди, может всё-таки есть другой выход? — она схватила его за куртку. Отец разжал ее окоченевшие пальцы. — Послушай, все может измениться в любую секунду, нельзя медлить. Мне совсем не хочется здесь застрять. — Пожалуйста, давай подумаем хоть немного, — ее нервы сдали окончательно, слёзы потекли по щекам. Он погладил ее по голове, прижал к себе. — Успокойся, всё будет хорошо, обещаю. Всего каких-то шесть шагов, и я в безопасности, они ничего и не заподозрят, слышишь? Посмотри сама. Она упрямилась и никак не хотела его отпускать, в ход пошли самые изощренные приемы красноречия, самые глупые факты, которые хоть чуть-чуть могли помочь. Спустя несколько минут, потраченных на пустые уговоры, ему удалось-таки ее убедить. Мать вжалась в стену, кинув косой взгляд на дочь. Слёзы оставили мокрые разводы на белой коже, она шмыгнула носом. Отец снова выглянул из-за угла, теперь ему удалось узреть картину целиком. Все органы внутри перевернулись. От нее вполне можно было бы тронуться, улица превратилась в ад. Всю дорогу протяженностью почти в километр устилал мертвый ковер. Ни один человек не успел скрыться. Автоматы изрешетили абсолютно всех, огромная толпа полегла всего за несколько секунд. Тел оказалось так много, что между ними трудно было ступить, кое-где они лежали прямо друг на друге, уткнувшись лицом в окаменевшую от мороза землю. Ближайший стрелок уверенной походкой расхаживал среди всего этого ужаса, увлеченно осматривая убитых, иногда переворачивая их ногой. Закинув автомат на плечо, он достал маленький топор с серебристой рукоятью, назначение которого пока оставалось туманным. Скрепя сердце отец принялся следить за стрелком. Невзирая на все, что он увидел, ему нужно было держаться, сейчас от него зависели жизни двух самых близких людей. Он беспрерывно наблюдал за ним, в полумраке пытаясь уловить смысл его перемещений и хладнокровно ожидая тот самый временной отрезок, который даст шанс проскользнуть незамеченным. Перевернув очередной труп, стрелок замахнулся топором и вдруг застыл. Отец все ещё смотрел на него. Через секунду он развернулся и направил автомат в сторону покореженной машины, будто почувствовав на себе посторонний взгляд. Отец тут же нырнул обратно за угол и прижался затылком к стене, выпустив вверх струю теплого пара. — Вот же черт, сволочь… — пробурчал он себе под нос. — Что случилось, заметил? — в глазах матери снова появился страх. — Возможно, готовьтесь бежать, — его слова звучали со всей серьезностью. Девушка нервно укусила губу, которой и так уже неоднократно доставалось. Вдохнув поглубже, отец выглянул за угол ещё раз. — Ну что там, не молчи, — шепнула мать. Опустив автомат, стрелок вернулся к своему прежнему занятию. Вероятно, он решил, что ему показалось, и не стал отвлекаться. — Идём прежней дорогой, всё в порядке. Услышав эти слова, они вздохнули с облегчением. Отец отпрянул от угла, пригнулся и напружинился. — Я пошёл, ждите моего сигнала. Большой черной тенью он скользнул вперёд, быстро побежал на носках, поглядывая в сторону стрелка. Несмотря на свой внушительный рост и большую массу тела, отец демонстрировал невероятную ловкость, его физической подготовкой впрямь можно было восхититься. Видимо, увлечение боксом принесло свои плоды. Одним длинным шагом перепрыгнув трещину на дороге и на бегу войдя в подкат, он припал на бедро, влетел за машину, скрывшись за ее кузовом. Ветки дерева слегка качнулись. Увидев, что с ним все хорошо, мать слегка приободрилась. Не издав ни единого звука, отец прижался к машине вплотную и снова посмотрел на дорогу. Стрелок повернулся к нему лицом, но взгляд его скользил по бесчисленному множеству тел, растянувшихся на асфальте. Он по-прежнему держал топор наготове. Мать подтолкнула дочь вперёд, ближе к углу дома, она изо всех сил уперлась ногами, вцепилась в ее шубу. — Давай, ты следующая. — Что?! Я не смогу, нет, не хочу! — сказала девушка слишком громко. — Тише ты, не кричи, глупая. Погубишь нас всех, — мать слегка повысила голос. Стрелок вдруг поднял взгляд, прислушался. Отец скрылся за машиной и посмотрел на них, прижав указательный палец к губам, приказывая не шуметь. Они застыли на месте и тут же умолкли. Девушка сразу поняла, какую глупость совершила. Стрелок все ещё смотрел в их сторону, желая удостовериться, что ему не показалось. Ещё одна такая оплошность, и он точно будет здесь. Распрямив ладонь, отец знаком показал им, чтоб те ни в коем случае не двигались с места. Время пошло, оно вступило в беззвучную борьбу с бдительностью стрелка. Им оставалось только надеяться, что ничего плохого не произойдет. Минута за минутой, ожидание затянулось, его внимание все ещё было приковано к разбитой машине на перекрестке. Он вдруг сделал два шага в их сторону, отец выругался себе под нос, быстро соображая, как можно выпутаться, на ум приходила только конфронтация, но с голыми руками против автомата… Его шансы были равны нулю, только погибнет сам и подставит остальных. Нужно было срочно что-то придумать, он снова выглянул из-за перекореженного кузова. Вдруг стрелок остановился и пнул тело, растянувшееся неподалеку. Всё-таки он шел не к ним, его бдительность вновь ослабла. Мать оказалась позади дочери, придерживала ее за талию, ей казалось, будто она захочет убежать в противоположную сторону. Отец снова прижал палец к губам, а затем показал им непомерно огромный кулак, чтоб они больше не смели шуметь. За проигрыш в этих жутких «прятках» существовало лишь одно наказание. Стрелок вновь отвернулся, ничего не изменилось, лишь слегка сократилась дистанция. Нужный момент все ещё можно было подгадать. Девушка опустилась, коснувшись пальцами земли, взгляд ее устремился на отца, дыхание участилось, сердце забилось сильнее. Она словно почувствовала, что скоро ей придется пересечь смертельно опасную улицу. Когда стрелок отошёл чуть дальше, отец поманил ее пальцем, действовать надо было мгновенно, иначе все пойдет крахом. Сейчас или никогда. Освободившись от рук матери, она пригнулась и вошла в спринт. Темные волосы подпрыгнули, стройные ноги обеспечили ей длинный шаг. С лёгкостью перелетев через трещину, она снова ступила на холодный асфальт, до укрытия остался всего метр. Самое страшное расстояние в ее жизни испарилось в один миг, девушка оказалась за машиной быстрее, чем могла предположить. Она затормозила, проскользив на пятках и чуть не упав, отец тут же поймал ее. Чистая победа, счастье разбушевалось внутри. У нее всё-таки получилось, никто ничего не заметил, прекрасно, словно готовилась к этому полжизни. — Умница, — тихо сказал отец, погладив по голове. Она одарила его улыбкой, глаза блестели от восторга. Вся эта жуткая ситуация вдруг показалась ей обыкновенной игрой, в которой они весьма преуспели. Опустившись на колени, девушка оглянулась и увидела мать. Оставшись на противоположной стороне перекрестка, она жалась к углу дома, испуганно смотря на отца. Все рухнуло в один миг, радость растворилась. До победы было далеко, игра всё-таки не пройдена. Риск никуда не делся, они ещё могут умереть. Отец смотрел в сторону стрелка, пытаясь предсказать его движения. Он все время держал ладонь раскрытой, сейчас идти было нельзя. Мать готовилась к рывку, ветер слегка трепал ее длинную шубу. Девушке оставалось только ждать. Стрелок вдруг побрел в их сторону, дистанция стремительно сокращалась. Он остановился всего в пятнадцати метрах, около трупа какого-то мужчины, перевернул на спину одним пинком. Откинув в сторону его левую руку, он поднял топор высоко в воздух. Свист лезвия нарушил тишину, послышался звук разрезанной плоти. Бордовая кровь брызнула на снег. Стрелок отшвырнул руку носком и направился обратно. Отец так и не понял, что это за существо, только заметил, что в его движениях не отражалось ни одного чувства: ни гнева, ни отвращения. Только желание убивать. Он словно был запрограммирован, будто им руководил вовсе не разум, а нечто совсем иное, чем-то схожее с искусственным интеллектом. Когда расстояние вновь увеличилось до безопасного, момент наконец подвернулся. Отец позвал мать. Двигаясь по отработанной схеме, она пригнулась и быстро побежала через улицу. Длинная шуба волочилась по земле, мешаясь под ногами. Перед самой трещиной, мать оступилась и не смогла ее перепрыгнуть. Она наступила на скользкий меховой подол и запнулась, не преодолев последних два метра. Упав, она растянулась на асфальте, отец тут же подскочил к ней и рывком втащил за машину. Неловко повернувшись, он ударился локтем о кузов машины. Раздался громкий звон металла. Стрелок все понял, повесил топор на пояс, подхватил автомат и тут же побежал в их сторону. До встречи с ним оставались считанные мгновения. — Простите меня, я не хотела… — мать разрыдалась. — Уходим отсюда, скорее, — басом приказал отец. Словно опьянев от очередного прилива адреналина, они мгновенно слетели с дороги, кинулись по противоположной стороне улицы, добравшись до ближайшего деревянного забора. Стрелок появился около машины в тот самый момент, когда им удалось скрыться. Он оббежал ее кругом, вскинул автомат и закричал таким же мерзким голосом: — Я поздравлю вас! — от этой фразы становилось не по себе. Девушка посмотрела сквозь маленький проем между штакетинами. Теперь тень не могла скрыть его. Острым носом служила обыкновенная морковь, на белой округлой голове лицо было очерчено темными угольными линиями. На снежном теле сидел яркий вязаный свитер с длинным рукавом. Все ее выводы, которые она посчитала бредовыми, вдруг оказались чистой правдой. Около машины стоял чертов снеговик. Настоящий. Живой. Снеговик… Словно чья-то больная фантазия решила превратить его в безжалостного убийцу, соорудить из него террориста. Он не заметил их, простоял на одном месте около пяти минут, а затем просто ушел, даже не обыскав окрестности. Они продолжили путь, идти дворами оказалось намного безопаснее, до дому осталось всего пара поворотов, он уже маячил им издали своей сломанной крышей.***
Они добрались до дому лишь чудом. Тяжело дыша, вбежали внутрь. Отец задержался, поднял тяжеленную дверь, обросшую льдом, и установил в проходе, оперев на стену. Так им удалось хоть на секунду почувствовать себя в безопасности. В городе творилось черт знает что. Мать опустилась на спинку перевёрнутого дивана, дрожа всем телом, дочь уселась рядом с ней. Дыхание по-прежнему было сбивчивым, их колотило от страха, чувство погони никак не отпускало. Они в любой момент готовы были вновь сорваться с места и бежать без оглядки быстрее пули. Сердечный ритм слышался прямо в горле, в голове гулял коктейль из самых разных гормонов. Им только что удалось ускользнуть от смерти, уцелеть в центре пекла, когда, казалось бы, это невозможно. Судьба подарила жизнь. Жуткий страх сталкивался с невообразимой радостью. Их било мелкой дрожью, руки тряслись. Отец прислонился к обледенелой стене, напряжённо прислушиваясь к стонущему голосу угасающего города. Ему одному удалось более-менее сохранить рассудок. Он понимал, что рано или поздно им снова придется стать частью этого хаоса. В своем доме они были словно в клетке, никто из них не мог спокойно вздохнуть. Вернувшись сюда, они будто угодили в ловушку, стали пленниками, которых смерть по какой-то причине решила оставить на десерт. Его вдруг совершенно перестали пугать последние события, вся их ужасающая суть отошла на второй план. Сейчас его пугал лишь тот факт, что он так легко смог смириться с ними и стал искать решения, исходя из этой невероятной ситуации. За каких-то два часа он увидел столько убийств, что с лихвой хватило бы до конца дней. Мышление сумело перестроиться и стало воспринимать их как должное, как неизбежный итог. Будто кто-то выкрутил винтик в его голове, отвечающий за сострадание. Настоящий абсурд, превративший его в бесчувственное животное. Ему было ненавистно такое поведение, он вдруг разозлился. Мысли носились, перестали ему подчиняться. Отец сжал кулак с такой силой, что затрещали кости. Он прислонился лбом к обледенелой стене. Капли холодной воды потекли по коже. Ему хотелось ударить ее, пробить насквозь, последний отзвук разума сдерживал его гнев. Когда стало совсем невыносимо, он резко обернулся и взглянул на остальных. Мать прижала к себе дрожащую от холода дочь и накрыла ее частью своей длинной шубы. Отец будто вспомнил, что они все ещё были живы. Ему удалось побороть приступ злобы, он вдруг осознал, что благодаря его бесчувственному поведению вся семья осталась невредимой. Отец выдохнул с облегчением и оперся спиной на стену. Пока выдалась небольшая передышка, ему надо было срочно придумать вменяемый план побега. Он не отходил от двери, словно часовой, так ему было намного спокойнее. Где-то вдалеке по-прежнему гремели выстрелы, слышались крики. По всей видимости, руки смерти потянулись в другую сторону. За время их отсутствия дом порядком успел остыть, но о том, чтобы зажечь камин, не могло идти и речи. Никто не знает, насколько хорошо им удалось укрыться, яркий огонь сразу же выдаст их присутствие. Отец снова посмотрел на них, одновременно поймав пару измученных и сильно встревоженных взглядов. — Нам нужно срочно выбираться из города, у машины полный бак, я вчера был на заправке. Ключи у меня в куртке, — сказал он, почувствовав, что его голос изменился. Теперь в нем звучали тяжелые ноты первобытных инстинктов, проснувшиеся по вине агрессивного окружения. Отец будто дичал параллельно с миром, его это совершенно не радовало. Мать содрогнулась при одной только мысли о побеге. — У нас нет прохода в гараж из дому… — тихо произнесла она, будучи уверенной, что отец тут же откажется от своего плана, но он даже не собирался отступать, будто предвидя ее слова. — Я выйду на улицу, оценю обстановку и доберусь до гаража. Останется только открыть ворота. Когда услышите звук двигателя, бегите ко мне. — Даже если нам это удастся, что дальше? Хочешь ехать по дороге как ни в чем ни бывало? А если по нам откроют огонь? Ты сам видел, что там происходит, я ни за что на это не соглашусь. — И тогда что, по-твоему, нам остаётся? Сидеть и спокойно ждать, пока эти твари доберутся до нас? Ну нет, нужно уезжать, пока есть возможность. — И куда же мы поедем?! — мать злило то, что она не может выиграть в таком дурном споре. Она неистово верила в свою правоту, для нее все было ясно как день. — Понятия не имею, в Брошенные башни, например. Лишь бы поскорее свалить отсюда как можно дальше. — У нас один шанс против девяти, что на машине мы сможем уцелеть. Думаю, разумнее будет остаться здесь и ждать прихода помощи. — Черт подери, какой ещё помощи?! Прошло всего два часа, а город почти уничтожен — не выдержал отец и перешёл на крик, — когда больше никого не останется, до нас непременно доберутся. А это произойдет очень-очень скоро, понимаешь?! — Хватит ругаться! Давайте только не сейчас, пожалуйста! — воскликнула девушка, будто напомнив о своем присутствии. Мать всплеснула руками и снова опустила голову. Перспектива поездки наперегонки со смертью ей совершенно не нравилась. Отец тоже замолчал. — Кто-то же должен нам помочь… — шепнула мать. — Почему Стихийный отряд нас не спасает? Ронин одной молнией мог бы спалить всю эту нечисть… — Им наверняка плевать на нас, доча, они беспокоятся только за свою славу, — мать грустно вздохнула. — Но как же… Они ведь обещали всеми силами защищать остров. — Мама права, все эти стихийные воины всего лишь кучка молокососов, решивших сколотить себе известность на пустом месте. На деле Ронину хватило бы одной пули, чтобы расстаться с жизнью, — в словах отца слышалась неподдельная ненависть. — Но… Пап, я же видела в интернете, как он отбил глефой арбалетный болт, разве пуля намного быстрее? Отец не ответил ей, лишь смерил таким мрачным взглядом, что девушка сразу же утихла, навсегда оставив тему со Стихийным отрядом. Им так и не удалось прийти к единогласному решению. Отец взглянул в щель между стеной и прислоненной к ней дверью. Узкая полоска тусклого света упала на его лицо. На улице было спокойно. — Так, пока сидите здесь, я выйду наружу, осмотрюсь. Если все будет хорошо, то пойду в гараж. Мать вдруг поднялась на ноги, всем своим видом выражая протест. — Я же сказал, нам надо бежать из города, пустой болтовней ничего не добьешься. — Но и отправляться на верную смерть тоже не очень хорошее решение. С улицы внезапно донесся какой-то шелестящий стук. Все втроём они мгновенно замерли, будто статуи. Этот звук показался им смутно знакомым, словно недавно уже доводилось его слышать. Над домом нависла огромная тень, стук повторился, громкость увеличилась. Им вдруг стало ясно, что это такое. Холодный ужас окутал вновь. — Ложитесь все, живо, — шепнул отец, — только не шумите. Они аккуратно опустились на разбитые доски перекореженного пола, затаили дыхание. Девушка откинула из-под колена маленький острый осколок. Хоть он и не издал большого шума, мать не одобрила ее поведение. Тень не двигалась с места, продолжала висеть над домом. Отец подобрался к щели и посмотрел на улицу, оцепенев от ужаса, план с машиной рухнул в одно мгновение. Они упустили свой шанс. Чудовище вдруг повернулось в сторону их дома, ледяные заострённые лапы вновь застучали по мерзлому асфальту, красные глаза блестели во тьме. Раздался визг, похожий на звон упавшего микрофона — его боевой клич. Снежный краб находился всего в нескольких метрах, на том месте, где лежал сломанный телеграфный столб. Холод и предсмертное чувство снова взялись мучить их. Вдруг где-то слева послышался крик, чудовище переступило лапами, потоптавшись на месте, присело, наклонив морду, коснулось жвалами земли, потом завизжало снова и кинулось дальше по дороге. Через пару минут тот же крик донесся до них вновь, но теперь издали и смолк после звучного щелчка. Человек явно пытался убежать, но чудовище с лёгкостью настигло его. Он наверняка даже не подозревал, что своей смертью спас сразу три жизни. Они пролежали на полу около десяти минут, ни разу не пошевелившись, но краб так и не вернулся. Когда тишина на улице снова внушала доверие, отец вновь осмелился выглянуть и заметил, что белый туман добрался и сюда, наполовину скрыв дома на противоположной стороне улицы. — Ну что там? — спросила девушка. — Вроде спокойно. — Только не вздумай идти в гараж, я ни за что тебя не пущу, слышишь? Повисну на ноге и делай, что хочешь, — прошептала мать. Девочка тихо усмехнулась, представив эту картину. — Уже поздно, теперь лучше вообще не показываться на улице. Отец продолжал смотреть сквозь щель, когда заметил, как из тумана показался очередной вооруженный до зубов снеговик. Держа в руках помповый дробовик, он уверенно шагал по мерзлому асфальту и остановился около соседнего дома. Отец нахмурил брови, наблюдая за ним. Снеговик поднял голову кверху, задрав острый нос, и застыл на месте, будто погрузившись в транс. Прошло некоторое время, прежде чем он очнулся. По-прежнему не опуская головы, он сильно задрожал и отступил на шаг, снежную спину выгнуло колесом. В него словно вселился дьявол, нашёптывал новый приказ. Отец обо всем догадался раньше, чем это произошло на самом деле, но не отступал от щели, больше всего на свете желая ошибиться в своём предположении. Снеговика вдруг перестало трясти, его снежная голова опустилась, взгляд упал на соседний дом. Охваченный одержимостью, он вскинул дробовик, быстро подобрался ко входу и одним пинком вынес дверь. Предположение оказалось верным. — Твою ж мать! — выпалил отец шепотом. — Что такое? — Они заходят внутрь… — Что?! — мать чуть было не перешла на крик, но в этот раз смогла-таки сдержаться. Они вскочили на ноги, когда перед их домом послышались шаги. Сердце застучало сильнее, с каждой секундой звук нарастал, в мягкой тишине казался им схожим с ударами по большому барабану. Кто-то приближался, это вскоре подтвердил хруст деревянных обломков крыши, валявшихся неподалеку. Почти сразу между его поступью последовала небольшая задержка — он перешагнул телеграфный столб. — Быстро все наверх, скорее! На носочках они бросились к лестнице, ведущей на второй этаж, второпях задев колючие ветки упавшей ёлки. Кучка красных осколков хрустнула под ногами, рассыпавшись на бессчётное количество мелких частичек. Стоило им добраться до треснутых перил, как отец остановился, кинул мимолётный взгляд на входную дверь. Мать с девушкой перепрыгнули через две сломанные ступени и поднялись в коридор верхнего этажа. Сквозь щель между входной дверью и стеной просочился вытянутый силуэт. Отец рванул наверх, перескакивая через одну ступеньку. Когда он оказался в коридоре, они закрыли тонкую межкомнатную дверь. — Идёмте в спальню, отсидимся там, — прошептал отец. Они молча побрели в глубь коридора, больше никто не мог вымолвить ни слова, все напряжённо слушали тишину, ватным одеялом окутавшую весь дом. Нажав на дверную ручку, мать вошла в спальню первой. Эта комната была совсем небольшой, в ней едва помещалась немногочисленная мебель. Двуспальная кровать занимала почти все место, рядом с ней расположилась маленькая деревянная тумбочка с фарфоровым ночником. В противоположном углу стоял широкий двустворчатый шкаф. Родительская спальня располагалась на южной стороне, солнце было в ней частым гостем. Приходило рано утром и покидало только поздним вечером. Эта комната всегда была самой светлой, но сейчас мрак царил и в ней, словно от него вовсе не было спасенья. Отец выглянул в коридор и тихо прикрыл дверь, она не запиралась, замок барахлил с давних пор, а до починки никогда не доходили руки. — Почему ты остановился, когда мы уходили? Ты кого-то увидел? — спросила мать, усаживаясь на заправленную кровать. Отец не успел раскрыть рта, как его перебил грохот, донесшийся с первого этажа. Девушка прижалась к стене, надрывно вздохнув. Из-за всепоглощающей тишины он показался ей намного громче. По полу пронесся ледяной сквозняк. Когда на сцену вышел следующий звук, каждый из них уже знал, что тот грохот создала упавшая входная дверь. Кто-то проник внутрь. Теперь они точно были не одни. Снизу отчётливо доносилась уверенная поступь незваного гостя. Темный зал с камином, покинутый ими пару минут назад, представлялся до мельчайших деталей. Каждый новый звук служил сигналом, красной точкой отображающийся на трехмерной карте, нарисованной воображением. Вот кто-то медленно обходит перевернутый диван, добирается до погасшего камина, крутится на месте, осматриваясь по сторонам. Кажется, он слушал их в ответ, началась схватка бесшумности. Каждый его новый шаг непременно сопровождался треском разбитого стекла, коими был усыпан весь пол. Ветер нараспев завывал снаружи, его острый свист нагонял жути. В полутьме они обменивались тревожными взглядами, слух обострился, все звуки воспринимались совсем иначе. Прозвучал последний тяжёлый шаг и внезапно все стихло. С минуту им ничего не удавалось расслышать. Несколько раз они даже осмелились выдохнуть чуть громче положенного. Хотелось верить, что в доме кроме них больше никого нет, но они не слышали, чтобы кто-то направлялся обратно к выходу, не мог же он просто исчезнуть. Все это заставляло сильно насторожиться, сквозь свист ветра вслушиваться и напряженно ожидать итога. Вскоре зашелестели ветви, зазвенели игрушки. Это было именно то, что с тяжёлым камнем на душе они готовились услышать. Отец сжал ручку двери, чертыхнувшись. Их взгляды снова встретились. В эту секунду все, не сговариваясь, думали обо одном и том же. Упавшая ёлка разделяла зал на две части и лежала посередине, прямо перед лестницей. Если кто-то от камина решил направиться наверх, то не задеть ее попросту было невозможно. Их опасения подтвердились, когда послышался скрип деревянных ступеней и все те же тяжёлые шаги. Девушка вспомнила, как сегодня спускалась с коробкой, и непроизвольно сравнила их со своими. Доски скрипели точно также. Затем у нее вырвалась странная усмешка. Это был лёгкий приступ нервного смеха, который преследует всякого человека, попавшего в безвыходную ситуацию. Он не поддается контролю. Она вдруг поняла, что их дом был отдан смерти в распоряжение, она сделала из него ловушку. Его прежние хозяева стали обыкновенными паразитами, которых следует немедленно искоренить, дабы жить стало спокойнее. К искоренению было решено приступить как можно скорее: ему удалось миновать лестницу, шаги уже слышались в коридоре. Мать с дочерью вздрогнули, когда раздался тяжёлый удар и хруст вырванного косяка. Дверь шарахнула о внутреннюю стену с такой силой, что наверняка оставила приличную вмятину. Весь дом будто подпрыгнул на месте. Только спустя полминуты, они поняли, что это произошло в соседней комнате, стена перемежалась со спальней девушки, которая сейчас пустовала. Отец навалился на дверь плечом, прижал со всей силы. Звук шагов вновь вернулся в коридор. Следующая комната была родительской спальней, теперь ее очередь. Вариантов не осталось, он приближался. Не отступая от двери, отец повернул голову и указал на шкаф, знаком произнес: «забирайся». Девушка не двинулась с места, ее испуганный взгляд бегал туда-сюда, она боялась шевельнуться. Но отец не собирался сдаваться, его губы беззвучно шевельнулись. Мать прочитала по ним фразу, оканчивающуюся чередой более крепких слов. «Прячься под кроватью» — она все поняла, схватила оцепеневшую дочь, потянула к шкафу. Иного выхода не наблюдалось. Тяжёлые шаги достигли конечной точки и смолкли, он остановился прямо перед дверью. На полу промелькнула его тень. Мать вдруг развернулась, взглянула на отца, подняв брови. Все было понятно без слов. Единственный несложный вопрос: «а ты?». Ответа не последовало. Секундная задержка обошлась слишком дорого. Звук удара вдруг повторился, отец отлетел в противоположную стену. Дверь распахнулась, впечаталась углом в тяжёлую кровать, затряслась и заскрипела. На пороге стоял снеговик. Точно такой же, как они видели на шоссе. Он вошёл в комнату и остановился. Побледнев от ужаса, мать обняла дочь за плечи, прижала к себе так плотно, что та едва смогла вдохнуть. Их обнаружили, бежать некуда. От него несло холодом, на снежном теле сидел вязаный разноцветный свитер с вышитым на груди оленем. Снеговик держал в руках автомат, угольные линии его лица вдруг изобразили подобие улыбки. В комнате зазвучал нечеловеческий голос, в тесном пространстве он оказался ещё ужаснее. — Почему вы не празднуете?! Я поздравлю вас! Мать с дочерью вжались в стену, снеговик направил на них оружие. Девушка наконец поддалась эмоциям и закричала во весь дух. Смерть прибрала бы их к рукам всего через секунду, но, вскочив на ноги, отец набросился на него со скоростью гепарда. Он нанес прямой удар ногой, попал прямо в ствольную коробку автомата, выбив его из снежных рук. Снеговик качнулся, по всей видимости, не ожидая встретить такого сопротивления. Глаза отца светились злобой, защищая семью, он снова одичал. Правда была на его стороне, она придавала сил. Вся мощь боксера-тяжеловеса обрушилась на снеговика. Он с криком оторвал его от пола, заключив в железные объятия. Уперевшись плечом в ледяной живот, пронес на себе несколько метров и с разбегу ударил об острый угол стены. Круглая голова качнулась, снежное тело выдержало без труда, хоть он и вложил в эту атаку всю свою силу. Снеговик будто очнулся, ударил отца локтем по позвоночнику, вырвавшись из захвата. В голове зазвенело, зрение отключилось на мгновение, оглушение дало о себе знать. Он рухнул на четвереньки, но тут же поднялся, отступать было нельзя. Одичавший человек, опьяненный адреналином, и машина для убийств вступили в смертельный поединок. Спальная обратилась в настоящий ринг, три ряда воображаемых канатов сомкнулись в квадрат. Отец вздохнул, поднял перед собой большие руки, выставил вперёд железное плечо. Тренированное тело само приняло стойку. Он видел перед собой только противника, сейчас ему было плевать из чего этот урод: из плоти и крови или из снега и льда. Позади была семья, а впереди — возможность победить. Он готов был поклясться, что выбьет из него все дерьмо. Под истошный визг девушки, снеговик бросился на отца, дистанция тут же сократилась. Расстояние было меньше метра, противники вошли в тесный контакт. В полутьме зазвучали тяжелые удары. Вдохнув полную грудь ледяного воздуха, отец отклонился в сторону, снежный кулак уткнулся в блок. Снеговик опешил, впервые столкнувшись с сопротивлением. Два отточенных удара правой по круглой голове заставили его пошатнуться. Он открылся на пару секунд, этого времени вполне хватило. Отец подошёл к нему вплотную, посыпались удары по ледяному корпусу. Он взял бешеный темп и беспрерывно атаковал, почти сразу сбив костяшки в кровь о снежное тело. Мышцы дрожали от натуги, но он не чувствовал ни усталости, ни страха, желал разорвать урода на части. Отец будто утратил часть души, отвечающую за отступление. Убей или умри — твердил ему внутренний голос. Хук, прямой, «двойка», апперкот — мощные удары обращались в длинные комбинации, сыпались на снеговика со всех сторон. Угольное лицо стерлось, но ему все было нипочём. Он вовсе перестал защищаться, он не жил и, следовательно, не мог умереть. Его непреклонная стойкость была рождена где-то за пределами этого мира. Снеговик не боялся за себя, на уме была одна лишь жажда убийства. Он неуклюже махнул рукой, отец мгновенно ушёл вниз, пригнувшись и нырнув под его атаку. Противник снова был открыт, два быстрых удара по животу вмяли в тело вязаный свитер. Сделав шаг на пружинистых ногах, отец снова разогнулся, сменил стойку и оказался справа от противника. Снеговик не блокировал его проход в сторону, не защищался, ему было плевать. На него работали самые простые движения, отец запросто бы превратил его в отбивную. С шумом выдохнув, он подарил ему самый сокрушительный удар в то место, где у человека находится ухо. На ринге после такого никто бы не устоял. Это была бы победа нокаутом. Но проклятая сволочь просто не желала падать, круглая голова поглотила всю ошеломительную энергию и получила лишь вмятину. Отец знал цену своим атакам, знал, на что способен. Он был уверен, что сможет вбить снеговика в пол, но, похоже, круто ошибался. Противник оказался сильнее настолько, что невозможно было предположить. В боксе нельзя проиграть. На ринге вовсе не играют. Сражение до последнего — и побеждает сильнейший. Отец прекрасно знаком с этим. Когда сбилось дыхание, и силы отступили, он понял, что упрямый снеговик все ещё стоит. Похоже, не только его голос обладал нечеловеческими качествами. Отец выложился на максимум, но исход поединка был предрешён. Силы не равны. Пот заливал глаза, он все ещё не опускал руки, не смел выйти из боя. Теперь ему приходилось бороться ещё и с усталостью. Перед лицом маячила снежная голова, украшенная полустертой улыбкой. Казалось, вырубить этого снеговика попросту невозможно. Кровь струилась по стальным кулакам. Руки дрожали, измученные изнурительной нагрузкой. Здесь нет правил бокса, нет передышек и раундов, нет реванша, победа ускользнула прямо из-под носа. — Пап!!! — закричала девушка, когда снеговик, поймал в воздухе его кулак и до хруста вывернул ему руку. Кость показалась снаружи, порвав мышцы на толстом предплечье. Кровь засочилась из раны. Отец взвыл, припал на колено. Испорченное лицо снеговика медленно восстанавливалось, черная улыбка снова занимала положенное место. Мать внезапно подхватила дочку под руки, толкнула вперёд, надавила на плечи, прижав к полу. — Мам, что ты делаешь, мам?! Он же убьет его! Мам! — кричала она. — Тише, забирайся под кровать, скорее. — Нет, что?! — от испуга она не понимала, чего от нее требуют. Снеговик схватил отца за голову, одной рукой подтащил к тумбочке. Он тщетно пытался вырваться, бил его в живот. Поединок плавно перерос в казнь. Мать силком втолкала ее под кровать. Девушка видела, как упирались ноги отца, затем услышала глухой звук удара. Она вздрогнула, когда поняла, что его тело обмякло. Бордовая кровь вперемешку с густыми остатками мозга струйками потекла по деревянной тумбе. Фарфоровый ночник упал на пол, треснув на четыре части. Снеговик убил отца, размозжил ему голову, ударив виском об угол тумбочки. Он даже не шелохнулся, для него это оказалось так легко, словно кнопку нажать. Вероятно, на его счету десятки таких убийств. Мать все ещё стояла на четвереньках и смотрела под кровать. Девушка дрожала, слёзы текли по щекам. — Мам, папа ведь жив, правда? Мам? — громко всхлипывая, говорила она, — мам, почему ты молчишь?! Она не отвечала ей, следила за снеговиком. Когда он поднял с пола автомат, мать вдруг повернула голову, снова посмотрев на девушку. Их взгляды наконец встретились. — Доча, послушай… — она вздохнула и взяла ее за руку, — ты должна спастись. — Что?! Мам, тут же полно места… Пожалуйста, мам… Залезай! — девушка потянула ее за руку, заплакала навзрыд, когда встретила отчаянное сопротивление. — Почему, мам?! Так ведь не должно быть! — Так надо, доча, пойми. Или он убьет нас обеих. Запомни, ты должна жить ради нас с папой. Только пообещай мне, что не будешь кричать. — Мам, ты же это не всерьёз, правда? — она заранее знала ответ, но все равно решила попытать удачу. Мать успела освободиться от хватки девушки, когда снеговик рывком вытащил ее из-под кровати и поставил на ноги. Он толкнул ее в грудь и наставил ствол автомата. Она не боялась, ей было суждено спасти свою дочь. В таком случае смерть вовсе не страшна, только родитель способен это понять. — Мам!.. — взвизгнула девушка, услышав выстрел. Кровь брызнула в стороны, мать громко простонала и прижалась к стене, потеряв равновесие. Первая пуля раздробила колено. Снеговик обошел кровать. Тьму комнаты рассекла череда оранжевых вспышек, сопровождаемая грохотом. Он жал на спуск, пока не опустел длинный магазин. Изрешеченное тело матери плавно соскользнуло вниз, оставив на стене багровый след. У нее не было никаких шансов. Снеговик опустил оружие, дым шел от горячего ствола. Девушка дрожала так сильно, что, вероятно, тряслась вся кровать. Он подошел к телу отца, снял с пояса топор и откинул в сторону его левую руку. Сценарий, который недавно они видели на шоссе, повторился. Свист лезвия — удар, брызги крови. После этого снеговик остановился и закричал: — С праздником! С праздником вас! Затем он молча удалился из комнаты, даже не заглянув под кровать, несмотря на громкий плач девушки. По всей видимости, логическое мышление было доступно далеко не каждому из них. В родительской спальне, охваченной мраком, ее настиг самый жуткий кошмар.***
Полусорванный лист сайдинга, держащийся на одной единственной направляющей, выгнутой дугой. Выбитая входная дверь, сломанная крыша. Стены, обросшие грубым льдом, жалобно стонущие под его тяжестью. Оборванная линия электропередач. Острые остатки стекол, клиньями застрявшие в пазах деревянных рам. Опрокинутая ёлка. Слегка покачивающийся на ветру провод светодиодной гирлянды, охваченный бледным инеем. Картина, изображающая место, поглощенное каскадом безмолвных страданий. Картина полной безысходности. Полотно, насквозь пропитанное черной краской. Ее было так много, что она проступала через толстую бумагу, стекала вниз и опадала большими каплями. От нее веяло абсолютной утратой смысла. В самом центре густым пятном расположилась навечно угасшая арка камина. Меха валялись рядом, покрытые тонкой снежной коркой. Больше никто не притронется к ним. Никогда. Мрак и колкий холод обступили кругом. Кольцо сужалось с каждым часом. Нормальное существование осталось где-то далеко позади, даже смерть решила удалиться. Одна гнетущая атмосфера заброшенности бродила здесь, величаво ступая по своим новым владениям. Она вписывалась настолько идеально, словно всегда была здесь. Теперь каждая комната целиком принадлежала ей. Даже в самом укромном углу от нее не было спасения. Она осталась как напоминание о мрачных событиях. Точным ударом отсюда вышибли жизнь. Подавленный горьким вкусом ужаса, маленький каркасный домик будто постарел на несколько десятков лет. Он присел, поник, опустился. В его спальне — в самом сердце — остался яркий багровый след. Недавно ему причинили нестерпимую боль. Он был ранен, истекал кровью, медленно угасая, подобно одушевлённому существу. Вирус хаоса не оставил шансов. Когда по венам потекла заражённая кровь, ему оставалось только сдаться, утонуть в густом снегу, влившись в безмятежную гладь ледяной пустыни. Тяжкое бремя немыслимой трагедии камнем повисло у него на шее, упрямо тянуло ко дну, заставляло захлебнуться в гибельных водах. Сквозняк гулял по комнатам, острыми когтями терзая последние нервные клетки. Он задувал снежную крошку, трепал ветви упавшей ёлки, гонял маленькие осколки разбитых окон, звучно завывая в черной трубе камина. В его металлическом голосе иногда отчётливо слышалось: «смирись, прекрати бороться, смысла нет». Он произносил это нараспев, будто издеваясь, будто смеясь над чужим горем. Эти слова звучали с пугающей уверенностью. Слушать их было невыносимо тяжко. Все равно, что услышать приговор к высшей мере наказания. После всего дом оказался один. Покинутый абсолютно всеми. Храня в себе остывшие тела двух хозяев, он продолжал существовать по инерции, постепенно превращаясь в нежилую груду хлама. Им столько довелось пережить вместе. В этот тяжелый момент от потустороннего мира его отделял маленький лучик света. Он был сродни лёгкой галлюцинации — такой же невесомый, словно вовсе ненастоящий. Если закрыть глаза, сосредоточиться изо всех сил, то среди свиста ветра и ватного звука тишины можно разобрать его тоненький голосок — еле слышный отрывистый плач, иногда сбивающийся кашлем и тяжёлым дыханием. Только из-за него дом завис над пропастью, оказавшись на грани между жизнью и смертью. Этот плач стал последним спасением. Где-то глубоко в его стенах, неподалеку от той самой фатальной раны, сохранился тусклый проблеск надежды. В полубреду голос затуманенного рассудка упрямо твердил ему, что ради него одного нужно оставаться в сознании. Сколько прошло времени девушка не знала, даже не могла предположить. Перед глазами стоял только мрак, разбавленный мыльной пеленой слёз. Разрозненные мысли шли круговертью, сердце стучало как отбойный молоток, где-то в затылке барабанила давящая боль, левая рука онемела до самого плеча. Затекшие связки начали ныть, горели огнем, настойчиво требуя движения, но девушка боялась сдвинуться даже на сантиметр. Пару раз против воли она проваливалась в подобие сна, но тут же вскакивала. Сидя под кроватью, девушка замёрзла до изнеможения. Её мышцы дрожали, пытаясь согреться. Температура в доме очень быстро сравнялась с уличной. Она плакала так долго, что под конец высохли глаза. Их белые яблоки покрылись красной сетью мелких сосудиков. На полу образовалась серебристая лужица застывших слёз. Организм работал на пределе возможностей. От усталости веки слипались сами собой, но стоило прикрыть их хоть на секунду, как воображение сразу же рисовало ей жуткую картину недавних событий. От этого скручивало все внутренности, выворачивало наизнанку. От страха ее бы непременно стошнило, но желудок, к счастью, был пуст, и она могла только кашлять. Обводя взглядом комнату, она видела тела родителей и каждый раз вздрагивала, больно ударяясь спиной о днище кровати. Их остекленевшие глаза беспрерывно смотрели на нее. Иногда казалось, что ей удалось заметить промелькнувшее движение на побледневших лицах. Тогда девушка искренне радовалась и громко смеялась, будто напрочь лишившись рассудка, невзирая на потенциальную опасность. Такие приступы посещали все чаще и могли длиться вплоть до получаса. В эти мгновения она была уверена, что родители живы, а это всего лишь какая-то глупая игра. С большим усилием ее удавалось разубедить только пятнам запекшейся крови. Холод напитал их темно-бордовым цветом. Тогда она замирала, смех смолкал, сменяясь надрывным плачем или могильным молчанием. Часы обратились в минуты. Девушка утратила ощущение пространства, перестала понимать, где находится. Ее маленький непоколебимый мирок, строящийся на протяжении всей жизни, сжался до пределов этой черной комнаты. Она не знала, сможет ли когда-нибудь покинуть ее. Внезапно реальность рухнула в один миг. Не осталось ничего, кроме глубокого кратера, до краев наполненного горем. В спальне поселился тяжёлый запах, она была вынуждена каждый раз вдыхать его вместе с холодным воздухом. Говорят, существует пытка, когда на темя периодически падает капля воды. От ее лёгких прикосновений, щекочущих голову, человек медленно сходит с ума. Рано или поздно это случается с любым, разницей служит лишь время. В те мгновения, когда приступы громкого смеха не мучали ее, девушка испытывала то же самое. Накрепко связанная путами ужаса, она словно приклеилась к настывшему полу. Одновременно ей приходилось бороться с утратой, бороться со смертельным холодом и усталостью. Давление возросло до предела, силы заканчивались. Вскоре странный дурман пробрался к ней под кровать. Она тщетно пыталась отбиться от него, гнала прочь, трясла головой. Веки стали тяжелее свинца, страшно хотелось спать, дрожь никак не отступала. Перед глазами поплыли радужные видения. Она опустила взгляд, посмотрела вниз и вздрогнула. Ей вдруг показалось, что она парит в небесах на большом пушистом облаке. Его края вились вдалеке, поднимались шапкой. Ласковые солнечные лучи кремового оттенка скользили по плечам, грели нежную кожу. Устало моргнув, девушка отнеслась к этому с лёгким недоверием, все ещё могла отличить галлюцинацию от реальности. Но удовольствие от потока тепла быстро вогнало ее в транс. Сердце стучало все медленнее, редкий пульс стал напоминать удар по большому гонгу. Такой же гулкий и басистый, он бил в висках. Состояние походило на наркотическое опьянение. Реальность вдруг стала казаться такой незначительной, исчезла вдали, связующая нить потерялась окончательно. Ей стало искренне радостно, ведь ее наконец освободили, унесли так далеко от ужаса. Та страшная спальня растворилась. Стоя на четвереньках, девушка наконец смогла улыбнуться, медленно поглаживая ладонью кристальную дымку облака. Она проступала между пальцами, была такой теплой. Облако оказалось невообразимо мягким, приятным на ощупь, притягивало к себе. Усталость навалилась на ее хрупкую спинку с усердием гидравлического пресса. Хотелось закрыть глаза и мгновенно заснуть, уткнувшись лицом в эту пушистую вату. Она манила ее, шепотом обещала, что ничего плохого не случится. Девушка уже была готова поверить, но осеклась на мгновение. Когда-то ей доводилось слышать, что замерзающих людей мучают галлюцинации… Кто-то давным-давно рассказывал об этом. Но что за глупость? Собственное сознание стало хуже всякого лабиринта. Как ни старалась, девушка не могла понять, почему подобная мысль явилась именно сейчас. Она ведь больше не мёрзла, на облаке не было места холоду. В небесах пахло свежестью, солнце наполняло их золотистым светом. Вздохнув полной грудью, она протяжно зевнула. На глупые размышления больше не осталось сил. Девушка прикрыла глаза, твердо пообещав себе проснуться через пять минут. Веки слиплись, она повалилась набок. Мягкое облако грело ее, тепло будто исходило изнутри. В его ватных объятиях девушка была как в раю. Усталость-таки взяла верх. Нервная система отключалась, мысли путались. Ей хотелось только одного — только спать. Отдохнуть… Всего каких-то. Пять. Минут… Потом обязательно… Проснуться. Она… Ведь. Обещала. Косо улыбнувшись побледневшими губами, девушка опустила голову на мягкое облако, ткнувшись щекой в твердый холодный пол.***
В беспросветном краю, она шла по незнакомой мрачной улице, босыми ногами ступая по мокрой земле. Обувь осталась где-то в воспоминаниях. Во тьме небес плавали черные разводы огромных туч, дождь барабанил без перерыва. Дорога тянулась в гору, идти было невероятно трудно. Сбив ступни об острый щебень, девушка продолжала путь под свои тихие всхлипывания. Израненные ножки сильно кровоточили, оставляли за собою тропинку красных следов. На протяжении всего пути колкая боль была ее спутницей. Опустив взгляд карих глаз, девушка старалась не смотреть по сторонам. Почему-то она была твердо уверена, что вокруг ничего нет. Ни домов, ни людей — только черный безжизненный пустырь. Ступившего в него сразу же настигнет вечное запустение и одиночество. Там, где кромешная чернота сходится клином, невозможно остаться человеком, оттуда не предусмотрено выхода. До края этого пустыря не удастся добраться даже за всю жизнь. Останется только смириться и сложить голову. Девушка шла дальше, старательно обдумывая каждый шаг и не смея сворачивать с дороги. Откуда-то спереди на нее вдруг полился белый свет, придав гладкой коже мертвенно-бледный оттенок. В его тусклых лучах она с трудом могла разглядеть путь. Вдали была только пустота, но девушка на уровне подсознания чувствовала, что цель находится именно там. Ее тянуло невидимой рукой. Нужно было торопиться, внутри сидело смутное чувство, что она может не успеть. Ветер трепал остатки лёгкого льняного платья, едва прикрывавшего ее худенькое тело. Девушка прибавила шаг, скривившись от раската усилившейся боли. Проклятая дорога пошла ещё более крутым подъемом, вдобавок ко всему стала скользкой. Дождь размочил ее и превратил в грязевое месиво. Сжав волю в кулак, девушка не сдавалась. Раскинувшийся вокруг пустырь вскоре плавно перетек в столь знакомый пейзаж. Слева и справа растянулись два ровных ряда домов, грязная дорога обратилась в мокрый асфальт. Дождевые капли звучно ударялись об него и разлетались в стороны маленькими фонтанчиками. Она промокла до нитки, ткань прилипла к коже. Но несмотря на это, девушка совершенно не мёрзла, упрямо продолжала идти вперёд, не смея поднять голову. Догадаться было несложно — перед ней предстал родной город. Но при всем желании она не осмеливалась взглянуть на него. Осознание щипало душу. Это был вовсе не он — лишь копия, самая реалистичная подделка. В воздухе витал острый запах гари. Фасады домов, по обыкновению кажущиеся улыбчивыми и приветливыми, теперь смотрели на нее как стая осунувшихся уродливых лиц. Их стены были покрыты копотью, пластиковая обшивка оплавилась и растеклась, словно парафин. С черепицы крыш слезла краска, металл побелел. Оборванные водостоки висели на паре погнутых креплений. Их окна, лишенные света, стали походить на большие темные глаза, впавшие глубоко в череп. Они будто выбрались из своих нор, чтобы увидеть ее. Словно собрались в ожидании какого-то невероятного зрелища. Целая толпа сторонних наблюдателей — от этого ощущения становилось не по себе. Телеграфные столбы напоминали огромные черные иглы, остриём тянущиеся к небу. Длинные кабели свисали с них, изредка издавая электрический треск, вспыхивая фонтаном ярких искр, служа дополнением к бледному свету. Вдыхая тяжёлый воздух, девушка продолжала идти. Асфальт изрядно почернел, вспучился. Несмотря на проливной дождь, он все ещё оставался горячим, будто недавно поток раскаленного пламени лился на него сверху. Белая разметка наполовину стёрлась, местами исчезала вовсе, скрываясь под толстым слоем сажи. Вокруг летали ошметки серого пепла. Дорога тянулась вдоль всей улицы, уводила все дальше и дальше, а впереди по-прежнему ждал бледно-белый свет. По мере приближения страх, зародившийся ещё на подступах к городу, все усиливался. Сама не понимая почему, больше всего в жизни она боялась не успеть. Это означало бы, что всему пришел конец. Девушка прошла ещё около ста метров и остановилась, когда почувствовала на себе большую тень. Она наконец осмелилась поднять голову. Впереди, где обрывались линии домов, разместился корявый остов высокого дерева. Кривые корни арками вздымались над землей, зигзаги обгоревших ветвей все ещё источали черный дым. Пепел висел на них гроздями, подобно украшению. Остатки коры громко хрустели, когда ветер касался их холодными пальцами. Девушка стояла на месте несколько минут, ни разу не шелохнувшись. Белый свет лился из-за дерева, заставлял его отбрасывать остроугольную тень. Она стелилась по асфальту, бежала ей навстречу, ловко обтекала и шла дальше, обрываясь где-то далеко позади. Когда пришло осознание, девушка невольно вздрогнула. Успеть было нельзя, все изначально спланировано. Теперь это стало очевидно. Страх прокатился по телу, чёрное дерево было знамением ее поражения. Глаза наполнились слезами, когда в густой тени взгляд наткнулся на упавший телеграфный столб. Он лежал на земле, усыпанный обгоревшими остатками деревянного забора. Это место вдруг обрело для нее жизненно важный смысл, девушка была прикована к нему с самого рождения. Их двухэтажный домик исчез, на участке стояло обгоревшее дерево. Она вновь скользнула по нему взглядом и с ужасом обнаружила канат на одной из ветвей. Он тянулся вниз, переходил в толстую смотку, оканчивающуюся дугой петли. Девушка поверила не сразу. На почерневшей ветке, по всей видимости самой крепкой, висел человек. Нижняя губа задрожала. В лучах бледного света девушка могла видеть только мрачный силуэт, но это не помешало ей в одно мгновение безошибочно опознать его. Ничто не могло сдержать ее в тот момент. Громко всхлипнув, она кинулась вперёд, прямо к дереву. — Папа! — тонкий голос зазвенел на пустынной улице, кристаллики слёз брызнули в стороны. Задержав дыхание, она бежала по горячему асфальту, напрочь позабыв о сбитых ступнях. Отныне боль ее не заботила. Она должна была успеть, но слишком долго себя жалела. Отец погиб по ее вине, от ужаса душа ушла в пятки. Остов обгоревшего дерева прыгал перед глазами, девушка не останавливалась, расстояние сократилось до незначительного. Она подбежала к упавшему столбу и застыла на месте, когда по корявым ветвям скользнул белый проблеск. Вспышкой он появился из ниоткуда, спустился по стволу и скрылся в корнях. В ту секунду, когда девушка случайно моргнула, канат исчез вместе с телом. Задрожав, она упала на четвереньки, ткнувшись ладонями в асфальт, и тут же получила порцию жгучей боли. Здесь он оказался ещё горячее. Слёзы капнули на дорогу и зашипели, испарившись. Пространство вокруг дерева исказилось, расплылось. Непоколебимая форма ветвистого остова нарушилась, пошла прозрачными волнами. Девушка посмотрела вперёд и прищурилась от яркого света. С громким треском обгоревшее дерево медленно растворилось. Теперь на их участке не было ничего, кроме упавшего столба. Белый свет лился прямо на нее, позади растянулась длинная тень. Отныне между ними не было препятствий. Стоя на четвереньках, она подняла голову и смотрела вперёд, ожидая неизвестно чего. Вдруг из свечения донёсся женский голос. Хоть он и показался ей смутно знакомым, девушка не смогла вспомнить, где слышала его раньше. — На помощь! Помогите! Прошу! — слова звучали протяжно, с большой задержкой, напоминали стон обреченного человека. Складывалось впечатление, будто она кричала против воли. Возглас повторился, когда в белом свете замоячила фигура. Мурашки побежали по коже, девушка сразу же узнала этот большой треугольный капюшон. Ее снова атаковало то предсмертное чувство. Оно вышло из света, гордо расправив плечи, остановилось на том месте, где недавно был остов дерева. Она не видела его лица, но чувствовала на себе этот жуткий взгляд. Взгляд существа, утратившего родство с человечностью. Настоящее чудовище, скрытое мрачной тканью. Темные дома вдруг словно возликовали, наполнив улицу всевозможными звуками. Это был лязг, и грохот, и треск, и скрежет — настоящий гул беснующейся толпы. Нечто подобное можно услышать разве что на каком-нибудь концерте, где фанаты сходят с ума при виде своего кумира. В окнах появился трепещущий красный свет — их глаза горели от радости. Каждый из них будто считал своим долгом присутствовать здесь. Дождь лил как из ведра, но капли не касались существа в плаще, проходили насквозь и падали на землю. Его материальная оболочка была для них недосягаема. Девушка отползла назад, снова услышав голос женщины. Фраза повторилась точь-в-точь. Сохранилась даже интонация — будто цифровая запись. Это нагоняло жути. Когда существо в плаще шагнуло вперёд, она заметила у него в руке какой-то округлый предмет. Оно подняло его перед собой, кровь капнула на асфальт. Девушка взвизгнула от ужаса. Фраза повторилась вновь. — На помощь! Помогите! Прошу! — эти слова тянулись как разогретая резина. Так медленно… Дыхание участилось, она не могла подняться на ноги. Тело охватил каменный паралич, испуганный взгляд оказался прикован к одной точке. Существо держало за волосы оторванную женскую голову. Наперекор всем законам, она продолжала жить, инстинктивно пыталась вздохнуть, но выходило лишь странное глотательное движение. Бледная кожа покрылась трещинами, лицевые мышцы иссохли до предела, и она лежала прямо на голых костях. Скулы казались выше, выступали вперёд острыми краями. Округлый лоб нависал над закатившимися глазами, синие круги сидели под ними. Голова сохранила часть мимики, но словно утратила над нею контроль. Эмоции сменяли друг друга с невероятной скоростью. Будто череда картинок. Когда ее голос звучал вновь, то слайд-шоу останавливалось — на лице застывал смертельный ужас. Губы посинели, блеск в глазах растворился, уступив место белесой пленке. Снизу, где находились остатки тонкой шеи, из-под неровных краев разорванной кожи беспрерывно сочилась кровь, словно голову оторвали совсем недавно. Там же торчал розоватый обрывок толстой трахеи. Девушка пискнула, когда существо в плаще двинулось к ней. Они встретились взглядами, лик смерти смотрел прямо на нее. Точно такой же, который ей довелось видеть на вершине айсберга. Ей вдруг стало нестерпимо плохо, белый свет позади приближающегося силуэта с треугольным капюшоном становился все ярче. Вскоре, чтобы не ослепнуть, девушке пришлось сузить глаза до тонких щелок. Существо приближалось, покинуло участок и ступило на твердый асфальт. Теперь их разделяло всего несколько метров. Изображение перед глазами растворялось. Шум ликующих домов обратился в невыносимый набор разнообразных частот. С каждым шагом существа он становился все ужаснее. Вскоре с их фасадов сорвало обшивку, грубо выгрызло доски. Деревянные ошметки взвились хороводом вокруг вусмерть перепуганной девушки. Они летали в бледном свете, казались ей темными пятнами несуразных форм. Сердце остановилось на несколько секунд, она не смогла закричать, дыхание прервалось. Упав на асфальт, скрутившись аккуратным колечком, она зажала уши. Среди всего грохота ей упрямо слышался только один голос, только одна повторяющаяся фраза. — На помощь! Помогите! Прошу! — Существо вдруг с остервенением отшвырнуло голову в сторону и, подойдя к девушке вплотную, склонилось над ней. Она не смотрела на него, ни в коем случае не желала видеть лицо своего самого страшного кошмара. Прикосновение его смертельного взгляда заставляло ее задыхаться. Он мучил ее без перерыва, в конце концов силы вернулись к девушке, она не выдержала и громко закричала, но этот пронзительный вопль оказался едва уловимым среди шума домов. — На помощь! Помогите! Прошу! — теперь голос оторванной головы слышался откуда-то издали. Белый свет перерос в одну сплошную стену, изображение перед глазами исчезло окончательно. Исчез и жуткий взгляд существа. В ушах поднялся тонкий звон. Надрывно вздохнув, девушка вдруг очнулась, услышав затухающий вдали обрывок все той же фразы, теперь к ней примешался странный низкий рык. Она попыталась вскочить и натолкнулась на какое-то крепкое препятствие. Проснувшись на холодном полу, она не сразу поняла, где находится. Колено и плечо изнывали от удара о днище кровати. Мрак спальни остался на месте. Никакого грохота, только гробовая тишина. Девушка обвела взглядом комнату, снова увидев в полутьме пятна запекшейся крови. Тела родителей так и остались лежать на прежнем месте. Тяжёлый запах, который запомнился ей сквозь вуаль усталости, сохранился по сей момент. Она вздохнула, ища взглядом то страшное существо в плаще, но его нигде не было. Их заброшенный дом, поросший льдами, пустовал. Она ожидала снова услышать ту фразу, но этого не произошло, даже спустя приличное количество времени. А как же та темная улица? Дома? Они казались ей такими настоящими, в тот момент не было сомнений в их подлинности. Почему Засаленная закусочная была сгоревшей? Девушка поежилась, смутно припоминая подробности своего кошмара. Когда вернулась к реальности, они вдруг стали быстро забываться, в памяти отпечаталась лишь протяжная фраза. «На помощь! Помогите! Прошу!» — именно так она кричала. Неужели и правда всего лишь чёртов сон? Она вдруг обнаружила, что смертельная усталость испарилась, ей будто удалось выспаться. Даже несмотря на низкую температуру в комнате, ее кожа осталась теплой, сердце стучало размеренно, пульс уровнялся. Если она уснула в таком холоде, то непременно должна была замёрзнуть насмерть. В какие-то мгновения девушка и впрямь была мертвой, она будто чувствовала это, но почему-то все равно смогла проснуться. Ее согрела белая курточка? Отодрав приставший к полу рукав, девушка подползла к краю кровати и осторожно выглянула в комнату. Снеговиков рядом не оказалось. Память потихоньку оттаивала, перебросив ее из одного кошмара в другой. Выбравшись из-под кровати, она поднялась на ноги, поправила козырек утеплённой кепки. За окном в их спальне по-прежнему царил полумрак, комната тонула в нем. Споткнувшись обо что-то непонятное, девушка едва устояла и недовольно фыркнула. Тело матери лежало на боку, прямо у стены, окрашенной бордовым следом. Ее черные ресницы покрылись инеем. Всхлипнув, девушка осторожно шагнула ближе, опустилась на корточки. Ее длинная меховая шуба была изодрана пулями, шерстинки слиплись из-за капелек засохшей крови. — Мам… — тихо позвала ее девушка, — мам, пожалуйста… Ответа не последовало, тогда она запустила пальцы в мягкий мех шубы и отогнула ее подол. Тело матери оказалось усыпано бессчетным количеством огнестрельных ран, каждая из которых была смертельной. Остроносые автоматные пули проходили насквозь, разрывали плоть. У нее не было никаких шансов на спасение. Девушка взглянула на ее бледное лицо, положила ладонь на холодный лоб и снова громко заплакала. Слёзы текли по щекам, струились по тонкой шее, стекали под куртку, скользили по груди. Душу разрывало на части. — Мам! Мам… Очнись, ну как же так?! Вставай, пожалуйста… — уткнувшись лбом в ее холодное плечо, она выла на протяжении целого часа. Тонкий голосок звучал в пустой комнате одинокого дома, эхом отражаясь от деревянных неживых стен. Иногда он переходил на крик, иногда спускался до шёпота, сменялся тихими всхлипываниями. Горло вскоре забилось, вдобавок ко всему примешался и хриплый кашель. Сидя на холодном полу, она иногда приподнимала голову, чтобы ещё раз взглянуть на лицо матери и вновь убедиться в том, что и так было очевидно. Каждый раз память возвращала ее в тот момент, когда, сидя под кроватью, услышала глухой звук удара об тумбу; когда темноту спальни рассекла череда ярких вспышек и грохот выстрелов. Когда в маленькой комнате звучал его нечеловеческий голос. Девушка бормотала что-то себе под нос, но слов нельзя было разобрать. Их смысл терялся за непробиваемой стеной плача. Вскоре, когда бороться с горем больше не было сил, ей пришлось смириться и впустить его в душу. Дрожа всем телом, она поднялась, с трудом оторвав голову от плеча матери. На щеке остались отпечатки от меха шубы. Девушка вытерла лицо, влажное от слёз, звучно шмыгнув носом. — Мам? — она снова позвала ее, все ещё веря в успех своей отчаянной попытки. Ответа так и не последовало. Девушка взглянула в ее остекленевшие глаза, подернутые мертвой пеленой. Осторожно коснувшись двумя пальцами, она прикрыла ее холодные веки. Ресницы, объятые инеем, сошлись вместе. Ее мать погибла. Когда-то ей доводилось слышать, что умершим принято закрывать глаза, так их душа сможет обрести вечный покой. — Мам, я люблю тебя… Мам, слышишь? — она снова всхлипнула и резко встала на ноги. На этом ужасы не кончились, реальность оказалась намного страшнее сна. Жуткие картинки, рождённые фантазией, не имели под собой ни малейшего смысла. Здесь же все было наоборот. Обойдя кровать, девушка отпрыгнула в сторону и вжалась в стену. Ткань белой куртки тихо прошуршала. В эту секунду дыхание перехватило, снова сработал рвотный рефлекс, ком подкатил к горлу. Ей довелось увидеть, во что превратился отец. Она все ещё не могла свыкнуться с тем, что он мертв, но зрелище, представшее перед глазами, решило в этом помочь. Девушка скользнула по стене, присела на корточки, ткнулась лбом в колени. Тело отца полулёжа растянулось на полу, прямо перед ней, облокотившись на белую деревянную тумбочку. Половина головы была снесена начисто. От удара череп раскололся как яичная скорлупа, острый угол маленькой столешницы вошёл, словно нож в масло. Ошметки кожи, украшенные черными волосами, свисали внутрь, прикрывая уцелевший остаток мозга. Он выглядывал из-под них темно-розовой полусферой. Его поверхность, иссечённая множеством извилин, наполнила ей схематические изображения в учебнике, которые она никогда не могла сопоставить с реальностью. Лицо отца изменилось до неузнаваемости: рот съехал набок, застыв в странном подобии усмешки; нос перекорежило, вывернуло в сторону, а все, что было выше переносицы, вовсе исчезло; на смену пришла глубокая рана, очерченная черно-синей гематомой и переходящая в скол черепа. Отец продолжал смотреть на свою испуганную дочь одним уцелевшим глазом, окрашенным кровью. Его правое ухо, лишённое опоры, висело на рваной кожаной ленточке, залитой бордовыми потеками. Девушка снова взглянула на тело и тихо пискнула. Сейчас голова больше походила на разбитый арбуз. Ее разворотило настолько сильно, что с большим трудом удавалась восстановить даже в памяти. Внутренности забрызгали стену, тумбочку и часть деревянной кровати. Лужа крови расплылась под телом отца, впиталась в ткань черного пуховика, забралась между досок на полу, застыла на морозе. Часть его левой руки отсутствовала, на ее месте остался грубый обрубок, сверкающее острие сломанной кости торчало наружу, обмотанное настывшим сухожилием. Девушка едва сдержала очередной рвотный позыв, внезапно догадавшись, обо что запнулась в темноте, когда вылезла из-под кровати. Картинка перед глазами поплыла, далёкая обморочная грань оказалась совсем рядом. Зажав рот ладонью, девушка продолжала смотреть на отца испуганными глазами. Зачем снеговик сделал это? Ответа по-прежнему не было, все снова списывалось на его невероятную жестокость. Но тело матери ведь осталось нетронутым… Почему именно отец? Она тихо встала, побоялась притронуться к изуродованному трупу, оставив открытым веко его уцелевшего глаза. — Прости, пап, я не могу… Прости меня, — она глубоко вздохнула, ручей слез снова хлынул по лицу. Тихо прикрыв за собой дверь, девушка выскочила в коридор и направилась к сломанной лестнице. Оставаться в спальне больше не было сил, своим присутствием ей ничего не удастся изменить. Сейчас она желала только проснуться в своей теплой кровати в канун нового года, чтобы весь ужас остался клацать зубами за жёсткими прутьями сонной решетки. Но, увы, этого не происходило, кошмару не было конца. Добравшись до ступенек, девушка осторожно выглянула на первый этаж. Зал оказался пуст, украшенная ёлка по-прежнему валялась на том же месте. Пол, усыпанный стеклянными осколками, замело снегом. Ветер натаскал его сквозь выбитую дверь. В этой комнате было ещё холоднее. Она бесшумно спустилась, гладя ладонью треснувшие перила. Перевернутый прямоугольный диван напоминал ей большой гроб. Перешагнув через ёлку и отмахнувшись от болтающейся гирлянды, девушка подошла к настенным часам. Они все ещё тикали, пара остроносых стрелок описала полный круг и застыла на четверти пятого. Холодок пробежал по спине, она не поверила собственным глазам. Длинная стрелка продолжала радостно носиться вокруг своих более серьезных сестёр, весело отбивая секунду за секундой. Хоть из-за мрака время и утратило прежний смысл, девушка была твердо убеждена, что на улице точно не ночь. Если они ушли из дому в два часа дня, а сейчас без малого четверть пятого, то выходит, что она пряталась под кроватью целые сутки. Более чем достаточно, чтобы расстаться с жизнью. Но почему-то этого не произошло. Почему? Плевать. Сейчас это не важно. Девушка отступила на шаг, взглянув на раскрытую пасть камина. Прямо над ней висело длинное ружьё. Старая двустволка, которая вряд ли помнит, когда стреляла в последний раз. Отец говорил, что она досталась ему в наследство. Настоящая семейная реликвия, он бережно хранил ее сколько девушка себя помнила. На боку правого ствола красовалась гравировка «Shiver». Девушка еле заметно улыбнулась. Название и впрямь подходящее. Такое ружье могло вызвать дрожь у кого угодно. Она вздохнула, подошла к камину ближе, поднявшись на носочки, дотянулась и сняла двустволку со стенда. На уме крутилась одна мысль, одновременно пугающая и вызывающая чувство немого восторга. Ей наконец удалось найти выход из ледяного лабиринта. Блокада кошмара прорвана. Бережно держа двустволку нежными руками, она вернулась к перевёрнутому дивану и уселась сверху. В эту минуту девушка искренне не понимала, для чего тянулась ее жизнь. После всего, что ей довелось пережить, каждое мгновение существования обратилось в мучительную пытку. Смысл утрачен. В беззвучной мольбе она с усилием сдвинула замок, запирающий двустволку. Ружье переломилось, открыв заднюю часть стволов. Наружу показались золотистые донца. Девушка выдохнула с облегчением, аккуратно достала один из патронов. Красная пластиковая гильза двенадцатого калибра, охотничий дробно-пулевой боеприпас. Его мощи хватит с лихвой, ни к чему тратить сразу оба, ее душа не стоит их. Защелкнув двустволку и выбросив лишний боеприпас, она взвела курок, затем зажала ее между колен. Палец лег на один из изогнутых спусковых крючков. Вот и конец ее пути, ни к чему больше мучиться. Осталось лишь увидеть яркую вспышку и принять следующую за ней тьму. Может быть, что-то ждёт ее там, может, удастся воссоединиться с семьей, и они вновь продолжат жить все вместе, как ни в чем ни бывало. А может… Может, ничего не произойдёт, и очередная душа канет в вечном запустении. Ей предстояло это выяснить. Сердечко стучало, дыхание участилось, девушка крепко зажмурилась, нахмурив лоб. Мгновение — удар, мгновение — удар, мгновение — удар. Пульс поднялся к вискам, тело задрожало. Жизнь все ещё продолжалась. Тихая борьба длилась невероятно долго. В окоченевшем доме она сидела на диване, зажав двустволку между ног. Оставалось всего лишь нажать на спуск и услышать выстрел. Всего лишь… До невозможности простое действие — и все кошмары окажутся пройденным этапом. Нужно только приложить небольшое усилие. Она не могла решиться, ей не хватало сил, не хватало смелости. Девушка понимала, что жестокая жизнь не остановится на достигнутом, замучает ее только сильнее. Смерть милосерда, она дарует освобождение, избавляет от всех болезней, боли и непрекращающейся скорби. Сейчас эта заряженная двустволка — настоящий подарок судьбы. Нужно использовать свой единственный шанс, но раз за разом неведомая сила отталкивала от нажатия. Измученная девушка открыла глаза, тихо простонала и вновь заплакала, злясь на свою бесхребетность. Сломленная, оставленная на ледяной обочине. Даже сейчас жизнь мучает ее холодом. Так почему же? Почему она продолжает слепо следовать за ней и выпрашивать новую порцию страданий? Немыслимая глупость — медлить в шаге от спасения. Два дула смотрело на нее, девушка взглянула в их глубокую черноту и внезапно отыскала ответ. Ответ, который перевернул ее мышление. В темных кругах стволов вдруг восстало лицо матери. Даже в самый последний момент она не побоялась встречи с неизбежным. С улыбкой смотреть смерти в лицо — проявление высшей силы. И все ради кого? Девушка тут же отвела двустволку в сторону, ужаснувшись собственным мыслям. Суицид — самый страшный грех, как она только посмела думать о таком?! В голове живо зазвучал голос матери: «ты должна спастись. Должна жить ради нас с папой». Родители погибли, чтобы не потерять ее — свою единственную дочь, свой единственный смысл. Девушка поднялась с дивана, подобрала с пола патрон и загнала его в двустволку. Всё-таки она ошиблась, он не так уж и бесполезен — он сможет спасти ей жизнь, это главное. Где-то за стеной вдруг послышались тяжёлые редкие шаги, она тут же напряглась, вскинула ружьё и прицелилась в сторону выхода. Взведенные курки ласково щелкнули, двустволка будто была рада ее решению и сразу же стала беспрекословно подчиняться. Снег скрипел снаружи. Прокручивая в голове воспоминания, девушка пришла к выводу, что раньше такого не слышала. Эти шаги не были похожи на шелест лап ледяного краба, были слишком тяжелы для поступи снеговика. Минутная стрелка перепрыгнула на одно деление. Несмотря ни на что, девушка ожидала звука, похожего на визг упавшего микрофона, но услышанное повергло ее в шок. Ружье дрогнуло в руках. — На помощь! Помогите! Прошу! — доносилось с улицы. Тем же голосом, с той же интонацией, также медленно. Но это же был чертов сон… Она инстинктивно нырнула под диван, прижав к себе двустволку, когда столь знакомая фраза закончилась протяжным низким рыком и грохотом. От него задрожали стены. Затем снова послышались шаги. Девушка вдруг поняла: единственное, что могло греметь так близко — это лист оторванного сайдинга. Но он висел на высоте второго этажа, кто мог достать до него? Что за чертовщина бродит снаружи? Какого роста это существо? Неужели того краба было недостаточно? И чей этот голос? Под свое частое дыхание она изо всех сил пыталась представить, что же такого уготовила ей жизнь. Выйдя на улицу, рано или поздно придется с этим столкнуться. Страшные шаги вскоре растворились вдали. Их тяжёлый звук, сопровождаемый скрипом снега, обогнул дом и побрел в сторону соседней улицы. Просидев под диваном некоторое время и напряжённо вслушиваясь, девушка смогла отогнать страх, кое-как убедив себя, что снаружи больше никого нет. Поднявшись на ноги, она на носочках подобралась к окну, сквозь замерзшее стекло попытавшись что-нибудь разглядеть. Эта попытка вновь не дала никакого результата. Появившись прямо поверх пелены уличного мрака, перед ней предстало лишь ее собственное отражение, искаженное неправильной формой льда. Девушка присмотрелась, аккуратно перебрала волосы, обнаружив в их идеально черном полотне несколько серебристых проседей. Невероятный стресс сделал свое дело. Всего за сутки она изменилась сильнее, чем за последние несколько лет. Из нее выбили все остатки детской наивности, теперь не было того блеска в глазах. Отныне за нее некому было вступиться, она осталась сама по себе. На место глупой жизнерадостности пришел холодный рассудок и критическое мышление. В голове рождались совершенно новые мысли. «Если я не выберусь из города, то наверняка умру. Нужно покинуть Засаленную закусочную как можно скорее.» Что важнее всего, они абсолютно не пугали её, воспринимались как часть существования. Раньше мир представал перед нею в пестрых розовых цветах, казался красочнее и душистее любой самой шикарной клумбы. Он всегда мог удивить, кружил ей голову своей неизведанностью. Девушка наслаждалась жизнью, будто двигаясь в нужной полосе. Позади было счастье, спереди маячили прекрасные перспективы. А сейчас… Сейчас она определенно свернула на встречную, перемахнула через разметку, столкнувшись с совершенно иной жизнью. С ее изнаночной стороной. Мир здесь был суров, злобен. Розовым краскам не было места в его угрюмой серости. Он не прощал ошибок, детской наивности суждено было испариться. Раньше девушка всегда подчинялась решениям родителей, все серьезные проблемы обходили стороной. Это ее вполне устраивало, ничто не могло вытащить из благоухающей клумбы цветущего мира. Теперь же ей впервые приходилось объективно оценивать свое шаткое положение, взвешивать все шансы, искать путь к спасению. За двадцать четыре часа ее личность треснула напополам. Добавив хрупкой психике гибкости, детская частичка души сыграла свою роль и помогла девушке не сойти с ума, а затем сгинула в дымах глубокого разлома. Произошло скоростное взросление. Жизнь бросила девушку в самое пекло. Чтобы не погибнуть — нужно соответствовать. Независимо от возраста. Все пути вели на улицу. Она надела под куртку теплый свитер, нацепила перчатки и подхватила двустволку. Хрустальная демоница болталась на замке, девушка взглянула на неё и еле заметно улыбнулась. Она вдруг поняла, что любит собственную шкуру, любит, как любой нормальный человек, и так просто не даст себя в обиду. Больше ей никто не поможет, пора уходить, пока судьба не подкинула ещё один внеочередной «подарок». Решительно двинувшись в сторону дверного проема, девушка прошлась по осколкам красного стекла. С каждым шагом выход приближался, казался ей черным порталом в ледяной ад. Встреча с ним неотвратима, но голос нового рассудка сказал ей, что за ним лежит дорога к спасению. Время стиснуть зубы и засунуть страх куда подальше. Осторожно выглянув наружу, девушка бегло осмотрелась и тут же ступила за порог. Темная улица пустовала, снега намело по самую щиколотку, мрак лежал повсюду. Ей хотелось ещё раз взглянуть на айсберг, чтобы убедиться в его присутствии, но туманная дымка окутала город целиком, закрыла собой все необъятное небо, сплошь усеянное звёздами. Видимость ограничивалась несколькими метрами, это придавало остроты царящей вокруг атмосфере. Лунный свет капал сквозь туман, образовывая кое-где серебряные проплешины. Девушка прошла вдоль обледеневшей стены дома и посмотрела за угол. От висящего листа сайдинга откололся внушительный кусок льда. Он валялся прямо около фундамента, наполовину погрузившись в сугроб. Зимой они никогда не использовали эту часть участка и здесь всегда скапливалось множество снега. Насчёт источника грохота предположение оказалось верным, но, несмотря на это, вокруг не было никаких признаков чьего-либо присутствия. Ровная белая гладь осталась нетронутой. Вполне возможно, что этот голос стал очередной игрой напрочь свихнувшегося воображения, ведь ей довелось пережить ужасный стресс. Страх-таки отступил, девушке вдруг захотелось обойти дом и взглянуть на него с обратной стороны, чтобы убедиться во всем окончательно. Она сделала шаг и чуть было не вскрикнула, резко провалившись в снег одной ногой почти по колено. Упав на четвереньки и выронив двустволку, девушка кое-как смогла прийти в себя от испуга. Дыхание сбилось, но вокруг по-прежнему было тихо, ни малейшего намека на движение. Это всего лишь яма, не более. Заметить ее впотьмах было практически невозможно. Подобрав ружьё, девушка встала на ноги и отряхнулась от прилипшего снега. Дыхание пришло в норму, она осмотрела причину своего испуга повнимательнее. Яма была довольно глубокой, отпечаталась на снегу очень чётко, словно недавно здесь стоял какой-то тяжёлый предмет. Девушка задумчиво нахмурилась, опустившись на корточки, аккуратно ощупала ее. В центре находился самый большой по площади провал, чуть выше был снежный бугорок высотой около дециметра, а сразу за ним — четыре аккуратных углубления. На их концах ей удалось обнаружить ямки, в которые без труда влезло бы три-четыре пальца. Она встала, ещё раз взглянув на отколотый кусок льда. Опустив ногу в яму, девушка с ужасом обнаружила, что ее аккуратная ступня в большой утепленной кроссовке не заняла даже четверти от всего пространства. Яма по форме напомнила ей отпечаток огромной собачьей лапы. След… След?! В темноте она вдруг разглядела, что вдоль их дома тянулся целый ряд подобных ям. Дорога громадных следов проходила в аккурат под висящим листом сайдинга и скрывалась в тумане, окутавшем соседнюю улицу. Девушка почувствовала, что у нее слегка трясутся колени. Если это следы, то где же их хозяин? Она проглотила слюну и шумно вздохнула, страх одолевал вновь. Слева и справа от ям тянулось несколько тонких борозд, словно что-то волочилось по снегу. Сердце разрывалось на части, голос разума напомнил ей о цели и заставил быстро пойти прочь. Используя свой дом как ориентир, девушка смогла определить, где находится ближайшая граница города. Перебравшись через повалившийся телеграфный столб, она двинулась по заметенному шоссе, постоянно осматриваясь, вслушиваясь в тишину. Чувство преследования не отпускало, перед глазами все время стоял ряд жутких следов. Существо, оставившее их, сейчас могло быть где угодно. С последней их встречи город изменился ещё сильнее, выглядел почти также, как в ее кошмарном сне. Воздух отяжелел до невозможности, стал ещё холоднее и наполнился запахом сотен смертей. Абсолютно все дома выглядели, как громадные шипастые сугробы, снег ложился прямо на их обледеневшие стены, острые пики сосулек торчали из-под его белого слоя. В каждом из них были выбиты окна и входные двери, в каждом наверняка произошла трагедия. Теперь все обледеневшие фасады таили в себе тяжкое горе. Безжизненность окутывала улицу. Некогда аккуратные ряды деревянных заборов были разнесены в щепки, части штакетника валялись прямо на дороге. Отныне здесь не существовало никаких привычных аспектов, жизнь превратилась в выживание. В городе не было семей, не было дружбы, никакое родство не могло уцелеть в таком хаосе. Весь шум, все голоса смолкли, сгинув в белом тумане. Казалось бы, неизменные людские законы канули в черной пропасти: исчезли заработные платы, исчезли налоги, любые материальные блага утратили ценность. Теперь власть перетекла в руки холода. Суточный цикл был съеден заживо ледяным апокалипсисом, маскировавшимся под праздник. Вечная ночь предзнаменовала его приход. Двигаясь во тьме среди тумана, держа двустволку наготове, девушка продолжала идти в сторону границы Засаленной закусочной. По ее предположениям, через несколько кварталов должно было показаться здание бара. Если все произойдет именно так, то, значит, ей удалось вычислить верное направление. Останется только добраться до Брошенных башен, минуя стороной Шаткие шахты. Из тумана плавно вынырнул край уцелевшего металлического забора. Она тут же прижалась к нему, чувствуя себя защищённой хотя бы с одной стороны. Впереди вдруг показалась высокая тень с округлой головой, девушка мгновенно остановилась, подхватила ее на прицел. Двустволка оказалась на редкость тяжёлой, небольшая мушка плавала с места на место. Время шло, сердце истошно билось в груди, а тень все ещё не двигалась. Девушка взвела оба курка и наконец осмелилась подойти ближе. Туманная дымка расступилась, и перед ней появился большой снеговик. Она выдохнула — это был самый обычный снеговик. На голове сидело перевернутое ржавое ведро, в руках оказалась пушистая метла. Он радостно улыбался ей во весь рот, встречая на пути. Кто-то вылепил его для развлечения, а у нее чуть не случился инфаркт. Девушка злобно фыркнула и ударила его прикладом прямо в лоб. Круглая голова треснула и рассыпалась, ведро упало в снег. Она двинулась дальше, металлический забор все ещё тянулся параллельно с ней. Вскоре ей удалось обнаружить в нем брешь, образованную повалившимся сегментом. Проход вел во двор одного из обледенелых домов. Около перекрестка, где шоссе их улицы пересекалось с параллельным, девушка замерла вновь, скрип снега под ногами тут же утих. Абсолютную тишину нарушил какой-то посторонний звук. Она прислушалась. Слева доносился едва различимый детский плач. Он постепенно приближался, вскоре к нему примешались лёгкие частые шажки. Откуда здесь мог взяться ребенок? Это наверняка очередная ловушка. Девушка напряглась, отступив к сломанному участку металлического забора. В тумане показалась маленькая тень, она наблюдала за ней без отрыва. Вскоре на шоссе перед перекрестком выбежала девочка. Рассмотреть ее в темноте оказалось весьма трудной задачей, но на вид ей было не больше четырех лет, ещё совсем ребенок. Она бежала по дороге, неуклюже толкая асфальт уставшими ножками и громко хныкая. Толстый пуховичок был порван в районе плеча, кусок белого синтепона торчал наружу. Удивительно, как только она смогла уцелеть в этом аду. Сердце ушло в пятки, голова пошла кругом, девушка опустила двустволку. Девочка бежала прямо на нее, сжимая в руке мягкую игрушку. Страшно было представить, что ей довелось пережить. Душа изнывала. Девушка уже готова была броситься к ней навстречу, но голос разума почему-то строго-настрого запретил это делать. Громкое хныканье наверняка привлекло кого-то из снежных убийц. Из-за тяжёлого осознания происходящего ее душили слёзы. Странное чувство проснулось внутри. Очень хотелось помочь, спрятать ее ото всех ужасов, но она продолжала стоять около сломанного забора, переминаясь с ноги на ногу и слушая измученный голос перепуганного ребенка. Девочка вдруг остановилась, не добежав до перекрестка всего несколько метров. Обернувшись, она заплакала навзрыд. Позади нее, в тумане, сгустилась знакомая тень. Широкоплечий человекоподобный силуэт с округлой головой. Похоже, он преследовал бедняжку всю дорогу. Снеговик вышел из белой пелены, вязаный свитер сидел на нем, угольная улыбка застыла на лице. Девушка заранее знала, что произойдёт. Это уж слишком. Эмоции захлестнули, она прицелилась, послав голос разума в глубокую задницу. Девочка споткнулась и упала на колени, выронила игрушку, окончательно выбившись из сил. Снеговик неумолимо приближался, держа в руке черный предмет. Вот он — самый подходящий момент, курки взведены. Но непослушные руки тряслись, сбивчивое дыхание мешало прицелиться. Она держала ружье на весу, у нее не было никакого упора. Длинные стволы раскачивались вниз-вверх, мушка плавала. В таком положении расстояние оказалось неподъемным. Испуганный взгляд носился то к снеговику, то к девочке. Слёзы потекли по щекам, когда она поняла, что никогда не сможет попасть в цель. Опыт стрельбы был на нуле. Снеговик вскоре подошёл к своей жертве вплотную. Абсолютно беззащитная, она перестала плакать, смотрела на него большими мокрыми глазами. Ей нечего было противопоставить, взгляд выражал только страх и неосознанную мольбу о пощаде. Девушка видела, как он навел огромный пистолет. Desert Eagle — она слишком много раз сталкивалась с ним в фильмах, чтобы узнать даже в полумраке. Его серебристый ствол казался больше аккуратной головки девочки в несколько раз. Объемная меховая шапка ничуть не меняла ситуацию. Девочка уставилась исподлобья на пистолет, дрожа от испуга. Дыхание перехватило, ей ни за что не хотелось даже думать, какое зверство способна сотворить с ребенком экспансивная пуля калибра .50AE. Девушка не могла вынести такое зрелище, отступив на шаг, нырнула за забор и крепко зажмурилась. Средь глухой тишины раздался выстрел, туманная завеса вобрала его резкое звучание. Все стало ясно. Эта бездушная снежная машина вновь выполнила приказ. Двустволка была в руках, слёзы капнули на металл. Она могла хотя бы попытаться ее спасти, проснулись угрызения совести. Девушка опустила голову, это произошло по ее вине. Бедная девочка умерла во мраке, совсем одна, истерзанная ужасом вдали от родителей. Почему не разрядила в него сразу оба патрона? Ведь это было так легко. Одно нажатие, одно мгновение — цена жизни. Видеть такое слишком жестоко. Сидя в одиночестве на холодном снегу, девушка хотела вновь поддаться эмоциям, но теперь они беспрекословно подчинялись голосу разума. Она понимала, что своим глупым поступком подписала бы себе смертный приговор. Не было ни единого шанса на попадание. Приняв самое тяжёлое решение в жизни, ей пришлось смириться и отступить. Жизнь снова победила ее в своей игре. Быть взрослой оказалось намного сложнее, чем можно было представить. Этот город упрямо навязывал ей свои жестокие законы. Через некоторое время девушка выглянула из-за забора. Снеговик ушел обратно, снова скрывшись в тумане. Тело девочки так и осталось лежать на дороге, рядом с мягкой игрушкой. Полумрак скрывал все подробности, сейчас это было как никогда кстати. Тишина снова повисла на улице. Несмотря на все ужасы, ей нужно было двигаться дальше. Подавленная, изничтоженая девушка в полубредовом состоянии выбралась на дорогу, волоча двустволку за приклад. Тихо дыша, поглощённая черными мыслями, она направилась в ту же сторону, совершенно позабыв об осторожности. Борьба совести и разума дошла до абсурда. Теперь ей казалось, что весь этот кошмар происходит заслуженно. Судьба поступила с ней справедливо, это кара за ее глупую наивность, несоответствующую возрасту. Если бы она повзрослела намного раньше, то родители непременно были бы живы. Но ей не удалось этого сделать, она слишком долго себя жалела. Теперь настал час суровой расплаты. Неистово виня себя во всех грехах мира, девушка продолжала медленно идти по дороге в сторону границы Засаленной закусочной. Если бы сейчас перед ней появился снеговик, она сдалась бы ему без лишних движений. Снег скрипел, ветер завывал вокруг, разгоняя тишину. Стволы ружья тащились по мерзлому асфальту, издавая приглушённый металлический лязг. Обыкновенный городок превратился в скопление самых жутких картин. Невыносимая боль грызла душу, девушка не сопротивлялась ей. Она вдруг поняла, что без боли невозможно ощутить весь спектр здешнего кошмара. Родная Закусочная стала пристанищем злобных теней, настоящей столицей ледяного ада. Теперь тут нет ничего, кроме бесконечных мучений. Девушка сделала ещё шаг и резко остановилась. Лязг ружья стих. С тишиной контрастировал какой-то звук. Еле различимый, тихий, он доносился откуда-то издали. Надев парадный смокинг, хоррортаун решил вновь поиграть со своей подчинённой. Она прислушивалась, несколько минут осматриваясь по сторонам. Двустволка была наготове, палец на спуске. Взгляд скользил по непроницаемому белому туману и вдруг остановился на его самом темном участке. Звук повторился чуть ближе и постепенно утих где-то в белой дымке. Она присмотрелась, увидев вдали какой-то незнакомый силуэт. Он двигался неспешно, раскачиваясь из стороны в сторону, стремительно увеличиваясь в размерах. Ей показалось это на редкость странным, но в нем даже присутствовала некая грация. Подхватив его на прицел, девушка шепнула себе под нос: — Это что ещё за бред? Звук раздался ещё раз, теперь его громкости хватило, чтобы показаться ей отдаленно знакомым. Девушка шумно вздохнула, налегая на деревянный приклад. Но всего через минуту ее уверенности пришел конец. Она опустила двустволку, наблюдая за силуэтом в тумане, с ужасом прикусив нижнюю губу. Звук напомнил ей голос, ГОЛОС… Девушка вдруг все поняла и попятилась. Силуэт двигался со стороны ее дома. — На помощь! Помогите! Прошу! — эта тянущаяся фраза упрямо преследовала ее. Порождение страшного сна, нашедшее свой отзвук в реальности. Мысли побежали невероятно быстро, девушка невольно припомнила снежного краба, сопоставив габариты. Вывод оказался крайне неутешителен. А новый силуэт все приближался, ни на секунду не останавливаясь. Возвышаясь над дорогой, как огромная скала. Наверняка ряд страшных следов теперь был и на том перекрестке. Она осмотрелась вновь и отступила на шаг. Немой ужас снова забрался под кожу, пустил по телу россыпь мурашек. Девушка не хотела верить, но все было очевидно до невозможности. — На помощь! Помогите! Прошу! — этот медленный голос будто предвестник ее смерти. Вскоре к нему примешалась тяжёлая поступь. Споткнувшись о собственную ногу, девушка неловко развернулась и, поскользнувшись, бросилась бежать, не разбирая дороги. Где-то за спиной послышалось басистое рычание и странный шелест, сменившийся гулкими ударами. Конечности существа застучали по холодному асфальту. Девушка нутром чувствовала, что оно погналось именно за ней. Адреналин ударил в голову, мышцы окрепли в один миг, в уставших ногах появилось немыслимое количество энергии. Изображение перед глазами посветлело на несколько тонов, словно кто-то нарочно выкрутил ползунок экспозиции. Дыша чаще собаки, девушка бежала по дороге, что было мочи, молясь, чтобы впереди никого не оказалось. Жгучее чувство отягощало спину. Это жуткое нечто позади не отставало, целенаправленно следуя за ней попятам. Целый километр исчез за несколько секунд, расстояние утратило прежнюю мощь. Жар разразившейся погони сгладил ее до предела. Девушка, охваченная влиянием адреналина, плохо соображала, продолжая убегать. Дыхание сбивалось, силы покидали, а его тяжёлые шаги все приближались. Оно было рядом, шло след в след, оторваться невозможно. Свист мысли, внезапно залетевшей в опьяненную голову, наверняка спас ей жизнь в тот момент. Кое-как припомнив недавние события, девушка поняла, что нужно немедленно найти какое-нибудь укрытие. Ее побегу не суждено состояться, тягаться с ужасом в скорости — самая смертельная идея из всех возможных. Сжав волю в кулак, она сделала над собой усилие и вдруг резко затормозила, прокатившись по асфальту, кинув беглый взгляд в сторону преследователя. Его непомерно огромный силуэт оказался в такой страшной близости, что своим видом чуть не выдавил из нее крик. Девушка свернула с дороги, рванув во двор первого попавшегося дома, ловко перепрыгнув сетчатую ограду. План, засевший в голове, казался на редкость скверным, но без него эта погоня точно не кончится для нее ничем хорошим. Все происходило так быстро, волны стремительно развивающихся событий захлестнули с головой. Сердце стучало с невероятной скоростью. Следующие двадцать метров она пролетела быстрее пули, заметив в самом углу маленькую собачью будку. Предпочитая больше не оглядываться, девушка подскочила к ней, выбросив куда-то двустволку. Сзади донёсся скрежет металла и звон железной сетки — забор умер под тяжестью этого существа. Словно обезумев от ужаса, окончательно перестав верить в собственное решение, она нырнула прямо в узкий проем будки. Ей повезло оказаться обладательницей невероятно гибкого тела, девушка впервые была настолько рада этому. Спина скрутилась в три погибели, ноги упёрлись в потолок. Тяжело дыша, она замерла, ожидая своей смерти. Гулкие шаги существа и скрип снега звучали совсем рядом и смолкли прямо перед будкой. Девушка чувствовала его присутствие, слышала шумное дыхание. Через некоторое время ей удалось понять, что оно потеряло след. План сработал, все произошло именно так, как ожидалось. Оно не смогло найти ее в доме, но сейчас их разделяла всего лишь тонкая стеночка будки. Как такое возможно? Очевидно, причиной погони послужил вовсе не запах. Девушка осторожно прокрутилась в своем невероятно тесном укрытии и взглянула в щель между досками. Нижняя челюсть дрогнула, лицо побледнело от страха. Если бы она знала заранее, что ей предстоит увидеть, то точно предпочла отказаться. Пред ней предстало зрелище, оставившее в душе глубокий отпечаток. Существо находилось всего в паре шагов, об этом говорило и низкое прерывистое рычание, походящее на дрожащий звук, следующий после удара по натянутому металлическому тросу. Во полутьме его мощное тело казалось абсолютно черным, но девушка без труда смогла догадаться, что оно было снежным — от него попросту несло холодом. Стоя на четырех крепких лапах, слегка присев, существо словно принюхивалось, пытаясь вновь взять след. Его поза, его повадки, шумное дыхание — все свидетельствовало о хищном нраве. Сзади на землю ниспадал длинный хвост, украшенный ровным рядом треугольных клиньев, оканчивающимся в районе копчика. Задние лапы были немного короче передних, из-за этого его спина располагалась под небольшим углом. Стараясь случайно не издать лишнего звука, девушка плавно вела взглядом по его телу. Рост существа в холке превышал пять метров, под тонкой снежной кожей бугрились крепкие узлы ледяных мышц. Передние лапы брали начало в мощных плечах. Пальцы оказались увенчанными острыми загнутыми когтями. Существо впилось ими в снег. На первый взгляд из-за его звериного тела существо можно было сравнить со львом или тигром, но воображение просто отказывалось ставить их рядом. Несмотря на некоторые сходства, слишком уж велика была пропасть между ними. Оно превосходило животных мускулатурой, массой, габаритами. Это отбивало всяческую возможность даже для грубого сравнения. Но было и куда более разительное отличие, пресекающее абсолютно все попытки найти хоть что-то общее с местной фауной. Девушка скользнула взглядом к его голове, удивлённо подняв брови, вернулась обратно к плечам и скользнула ещё раз. Мозг отказывался воспринимать увиденное. В районе холки нить родства с обычными животными терялась окончательно. После плеч, в основании снежной шеи, тело резко обрывалось. У существа не было ни морды, ни ушей, ни носа. Ничего, что бы могло хоть с натяжкой перенести его из бестиария в зооэнциклопедию. Девушка скривилась от отвращения, у него вовсе не было головы — порождение больной фантазии. На их месте располагался целый лес гладких хватательных конечностей, походящих на длинные щупальца, оканчивающиеся острыми навершиями. Некоторые из них лежали на земле, некоторые, извиваясь, поднимались в воздух. Существо будто намеренно напрягало их, вкрадчиво перебирая пространство. Несмотря на леденящий страх, девушка была прикована к щели между досками, не могла оторвать взгляд от этого чудовища. Оно втянуло воздух, шумно выдав его обратно, словно огромный грузовик. Его непомерно широкие плечи подались в стороны и вернулись в исходное положение. Клубы белого пара взвились вокруг них, обдав будку холодом. Существо шагнуло вперёд, протащив щупальца за собой. С ними оно выглядело одновременно мерзко и необычно, крайне отвратительно и невероятно завораживающе. Девушка не шевелилась, заметив на его плечах большие черные отверстия. Видимо, они заменяли ему ноздри. Подняв большую лапу, оно копнуло снег загнутыми когтями и отрыло выброшенную двустволку. Сердце ёкнуло, девушка ужаснулась. Ружье перекатилось, звякнув металлом, существо нашло его в полумраке. Видимо, оно пропахло ею. Неужели всё-таки запах, но тогда почему она все ещё жива? Может быть, о ее присутствии давно известно и страшный момент уже не за горами? Одно из ледяных щупалец змеей скользнуло по снегу, обвило металлические стволы, поднеся ружье к мускулистому плечу существа. Шумный вдох повторился — оно действительно нюхало его. Девушка тихо ругнулась и продолжила наблюдать с ещё большим ужасом. Когда двустволка снова упала в снег, существо тряхнуло телом, подняв все многочисленные щупальца в воздух и широко раскрыв круглую пасть. Из нее хлынул яркий фиолетовый свет, проник между досками и залил темное пространство будки. На секунду ей показалось, что они встретились взглядами, если бы только у него были глаза… Девушка тут же отпрянула от щели, сжалась в клубок, подумав, что ей конец. Но вместо хруста стенок будки, до нее донёсся низкий рык и шелест щупалец. Ее дыхание участилось, сердце через глотку рвалось наружу. Казалось, что страшная смерть вот-вот придёт. Ей вовсе не хотелось оказаться в компании этих ледяных конечностей. Но вскоре на улице все стихло, повторилась лишь знакомая протяжная фраза: — На помощь! Помогите! Прошу! — на этот раз звук оказался невероятно близко. Теперь сомнений не осталось — он исходил из груди этого существа, прямо из круглой пасти, смешиваясь с его рыком. Тяжелая поступь зазвучала чуть позже. Сначала справа от будки, затем спереди, потом слева. Удаляясь, оно направилось в глубь двора, обошло дом и исчезло в пелене тумана, унеся свой длинный хвост и множество щупалец. Зуб не попадал на зуб. Страх и холод — только они остались с девушкой. Когда снаружи все стихло, она смогла дышать чуть громче. Усталость пронзила тело, адреналин отступил, оставив в мышцах жгучую боль. Ей хотелось выбраться из будки, но сил не осталось, убежать вновь просто не получится. Если обладателю щупалец вдруг вздумается вернуться, то его будет ждать сытный обед. Или ужин… Девушка прикрыла глаза, провалившись в вязкую дремоту. Один вопрос бродил в сонной голове: почему из его пасти звучал женский голос, оно убило ее?***
Когда холод окончательно доконал, ей все же пришлось сбросить приятное сонное покрывало. Девушка просидела в будке достаточно долго, но ее мозг ни разу полностью не отключился, она пребывала в состоянии чуткого полудрёма. Тело отдыхало, а нервная система каждую секунду была настороже. Хоть подобная передышка никуда не годилась, она все же прибавила немного сил. Хотя бы перестали дрожать мышцы от самого простого движения. Быстро придя в себя, она кое-как поднялась, перевернулась в будке и встала на колени, уперевшись в потолок согнутой спиной. В этом деревянном ящике было немного теплее, чем на улице, ей удалось нагреть его дыханием. Снаружи по-прежнему было тихо. Девушка прислушивалась несколько минут, с отяжелевшим сердцем надеясь не обнаружить тяжёлые шаги и тянущийся голос. На ее счастье, ничего подобного не наблюдалось. По всей видимости, существо решило оставить ее в гордом одиночестве. Нужно было немедленно пользоваться шансом, иного может не представиться. Тихо вздохнув, девушка выглянула наружу сквозь проход будки, затем подалась вперёд. Даже ее узкие плечи едва не застревали в этом дурном намеке на дверной проем. И как ей только удалось забраться в него так быстро? Упав на снег, она кое-как вытащила длинные ноги и, неосторожно двинувшись, зацепилась штаниной за острый гвоздь. Послышался характерный треск, ткань разорвалась до середины икры. Металлическое острие вонзилось в нежную кожу. Колющая боль прилила к голове спустя несколько мгновений. Девушка пискнула, изо всех сил сдержав крик. Она была резкой, но не сильной, видимо, рана оказалась не слишком глубокой. Зато крови натекла целая лужа, снег перед будкой быстро обратился в бордовое полотно. С большим трудом оторвав кусок джинсовой ткани, она крепко перемотала ногу, лишь бы остановить кровотечение. Не дай бог, то существо со щупальцами следовало на запах. Если так, то вскоре ее ожидает далеко не самая приятная встреча. Осмотревшись, ища двустволку взглядом, девушка заметила неподалеку от будки черный бугорок, изрядно заметенный снегом. Она подобралась ближе, дотронулась до него и тут же отдернула руку. К бугорку тянулась окровавленная цепь, сорванная с того самого погнутого гвоздя. Ее черные звенья были серьезно потрепаны, на них отчётливо виднелись следы зубов. Бедное животное грызло металл в надежде на спасение. Тело небольшой собачки, владелицы будки, лежало на боку. Сбежать от хаоса не удалось даже ей. Извечно виляющий хвост так и остался загнут кольцом, под действием холода шерсть превратилась в каменный ворс. Карие глаза, некогда наполненные верностью и добротой, потускнели и стали походить на пару впалых темных пятен. Девушка аккуратно сдула снег и ужаснулась. Желудок вновь удумал вывернуться наизнанку. Она набрала воздуха и хрипло кашлянула, ощутив в груди сдавливающее чувство. Лёгкие не желали раскрываться. Лишь применив большое усилие, девушке вновь удалось выдохнуть. Глотку нещадно драла жгучая боль. Она вновь посмотрела на убитое животное. Под тонким слоем пухового снега скрывались остатки внутренних органов, обратившиеся в твердый однородный кусок. Тело собаки было рассечено вдоль от самой шеи до низа живота, словно кто-то, держа ее одной рукой за шкуру, выпотрошил с особым пристрастием, а потом просто выбросил в снег как обрывок ненужной тряпки. Девушке тут же представился один из тех жестоких снеговиков, сжимающий рукоятку ножа с широким лезвием. Ей четко виделось, как с его острейшей кромки капает густая собачья кровь. Эти сволочи не жалели никого, адские поздравления настигли абсолютно каждого. Существовала огромная вероятность, что сейчас она единственная выжившая в этом богом забытом краю. Если это так, то наверняка все обитатели округа хоррортауна сейчас рыщут в поисках последней живой души. Каждый мечтает сожрать, задушить, разорвать, застрелить, распотрошить, выхлебать из тонких костей столь вкусную жидкость. Испуганная до смерти такой мыслью девушка подползла к валяющейся двустволке. Гравировка «Shiver» поблескивала в тусклом лунном свете, продирающимся сквозь пенный слой тумана. Поднявшись на ноги и подобрав ружьё, она осмотрелась и увидела знакомую улицу. Быстро сообразив, где находится, девушка поняла, что здание бара совсем неподалёку. Нужно буквально перейти через дорогу, затем вывернуть на центральное многополосное шоссе и всё — граница Закусочной. До Брошенных башен останется с десяток километров одинокой петляющей дороги, занесенной снегом. Всего лишь смыться из Засаленной закусочной, а там определенно будет безопаснее. До спасения осталось всего-ничего. Преисполненная уверенности и странной радости, девушка сделала шаг и тут же получила болезненный укол в ногу. Она посмотрела вниз и поняла, что добраться до границы получится очень нескоро. Кровь пропитала всю импровизированную повязку и струилась по белой коже, капая на снег. Рана была намного серьезнее, чем могла показаться на первый взгляд. Девушка опустилась на корточки, приподняв джинсовую ткань. На тонкой икре сидел широкий порез, его края слегка припухли и покраснели. Она встала и попробовала шагнуть ещё раз, но тут же припала на левую ногу. Видимо, гвоздь зашёл достаточно глубоко, чтобы пропороть мышцу. Слёзы снова покатились из глаз, размыли картинку. Мир вновь показался ей набором несуразных образов и полукруглых двоящихся фигур. Девушке так хотелось спастись, не подвести погибших родителей, но злобный город отобрал у нее последнюю надежду. Каждый раз всхлипывая от боли, она медленно поплелась к зданию бара. Раненная, обессилевшая девушка определенно обречена. Часом раньше, часом позже — не важно. Ей суждено достаться одному из местных чудовищ. Осознавать свой приближающийся конец тяжелее всего. Сильно хромая, она выбралась со двора дома на асфальтовую дорогу, пройдя по втоптанной в снег сетчатой ограде. Снежное существо и впрямь смело ее с пути, погнув металл сильными лапами как кусок пластика. Видимость по-прежнему оставалась на том же уровне — не более двух-трёх метров. Вьющиеся клубы тумана стелились по темной округе. Хоть он и подчеркивал весь ужас омраченного города, в то же время играл и на другой стороне, укрывая девушку от сотен агрессивных взоров. Она впервые подумала об этом, но находилась под защитой его белого колпака с того самого момента, как ступила за порог своего обледенелого дома. Наверняка много раз он молча спасал ей жизнь. Самый верный напарник, хоть и не слишком уважающий разговоры. Оставляя за собой кровавую полоску, девушка успешно перебралась через дорогу и увидела здание бара, облицованное коричневой плиткой с текстурой, имитирующей камень. Убегая от существа и перепутав в панике две улицы, она свернула немного не туда и теперь подошла к бару с обратной стороны. Калитка высокого забора, огораживающего маленький задний дворик, стояла открытой. Это было очень кстати, но вызывало крайне неприятные подозрения. Если бы не рана на ноге, девушка ни за что бы не стала делать здесь остановку. Она выбрала этот бар всего лишь в качестве ориентира, но сейчас привал был жизненно необходим. Холод начал допекать намного сильнее. Через некоторое время девушка попросту замёрзнет, а уж о том, чтобы идти в таком состоянии десять километров по пустынной дороге, продуваемой всеми ветрами, не могло быть и речи. Нужно согреться и слегка отдохнуть, вполне возможно, что в баре может оказаться аптечный шкафчик, доверху наполненный разными медикаментами. Решив не прикасаться к настывшему металлу, девушка с опаской протиснулась в узкий проем между забором и калиткой. По углам маленького запустелого дворика расположились серебристые пузатые бочонки с надписью «Slurp». Поскольку эта жидкость имеет свойство не застывать даже при серьезном минусе, хозяева баров по обыкновению хранили ее на улице, предпочитая естественный холод множеству рефрижераторов и высоким счетам за электричество. Каменные поребрики окантовывали узкую бетонную дорожку, ведущую прямиком к черному входу в здание. На свою удачу, девушка не встретила ни одного замка, деревянная дверь поддалась очень легко. Россыпь мелких почерневших щелей вокруг ручки свидетельствовала о том, что недавно ее отчаянное сопротивление было сломлено выстрелом в упор из дробовика. Снеговики явно решили не церемониться. Девушка тихо потянула дверь на себя и прислушалась. Внутри не было ни одного звука, только пугающая тишина, охваченная полумраком. Она осторожно ступила внутрь, холодный ветер остался снаружи. Здесь оказалось солидно теплее, но не настолько, чтобы пропал поток пара от дыхания. Девушка шагнула вперёд, выглянув из-за угла, и заметила, что очутилась за высокой стойкой. Черный ход привел ее прямо на место бармена. Весь просторный зал прекрасно просматривался отсюда. Он был обставлен множеством столиков и удобных диванов с пухлыми спинками. Их кожаную обшивку сильно посекло выстрелами, кругом валялись жёлтые куски вырванного поролона. Большие окна, дотягивающиеся до самого потолка, каким-то образом смогли уцелеть. Они, как и прежде, маячили всевозможными рекламными надписями и названием бара, наклеенными с внешней стороны. Прозрачные стекла были заляпаны запекшейся кровью. Все осветительные приборы будто по щелчку забыли, для чего создавались. Электричества больше не существовало. Темная уличная атмосфера, наполненная хаосом и страхом, просочилась и сюда. Лишь едва заметный лунный блик разбавлял полумрак, давая возможность хоть немного осмотреться. Барная стойка тянулась почти до конца зала, а потом круто заворачивала в стену. Ее гладкая столешница была усыпана мелкими осколками битых стаканов и бутылок. В самом дальнем углу, на одном из высоченных стульев, расположилось тело какого-то мужчины. Он определенно был мертв, лежал на барной стойке, ткнувшись в нее лицом, держа в одной руке квадратную рюмку. Из его искривленного рта вытекла лужица крови, во лбу зияло входное отверстие, оставленное пулей. Рукав черной куртки был оторван в районе локтя, из-под ткани выглядывал обрубок левой руки. Вероятно, смерть мгновенно настигла этого человека. Хоть с некоторых пор это и перестало до визга пугать девушку, глубоко в душе она была рада, что в день прихода айсберга в баре оказалось мало посетителей. Ей вовсе не хотелось сейчас находиться посреди незахороненного кладбища. Ступая тише кошки, девушка двинулась вдоль барной стойки. Справа от нее располагались деревянные полки, некогда уставленные бутылками самых разнообразных форм. Теперь на их месте остались одни осколки, залитые разноцветным алкоголем, беззвучно капающим на ледяной пол. Девушка молилась, чтобы в конце зала нашелся аптечный шкафчик. Он был ей просто необходим. Сделав ещё пару шагов, она запнулась обо что-то в темноте и с трудом удержалась на больной ноге, уцепившись за полку. Осколки со звоном посыпались вниз. Девушка взглянула на пол и в тени барной стойки заметила тело женщины. На вид ей было около тридцати лет, пестрый ковер татуировочных чернил, разлетаясь во многообразии узоров, окрашивал ее худые руки до самых плеч. Она была одета в узкие штаны и форменную футболку с ярким логотипом бара на груди. Барменша… По всей видимости, ее рабочая смена выпала в аккурат на роковой день. Кругом виднелись пятна крови. Ее нижнюю челюсть вырвало с корнем, язык лежал прямо на шее, окружённый аркой уцелевших верхних зубов. На белой коже виднелись темные следы несгоревшего пороха — выстрел определенно произвели с малой дистанции, почти в упор. Лоб, щеки и часть верхней губы иссекло множеством глубоких царапин. Дробь наверняка была выпущена из того же ружья, которое успокоило стойкий характер дверного замка. Двенадцатый калибр нес в себе столько мощи… Удивительно, как ее голова не разлетелась в щепки. Девушка совершенно не испугалась, лишь глупо уставилась на тело. За последнее время она успела повидать столько ужаса, что перестала обращать на него внимание. Для нее это всего лишь очередная капля в море. Такое поведение даже на секунду не казалось странным. В границах хоррортауна оно прекрасно вписывалось в рамки нормальности. Переступив через тело и слегка испачкав белую кроссовку в разбрызганной крови, она прошла в конец барной стойки и не обнаружила там никакого шкафа с медикаментами. Раненная нога выла режущей болью, девушке вновь захотелось плакать, но она сдержалась, заметив ещё одну дверь, расположившуюся между длинными полками для бутылок. Она наверняка вела на кухню или склад. Надежда все ещё жива. Может быть, там ей удастся отыскать что-нибудь полезное. Нажав на дверную ручку, девушка вошла в небольшое помещение, уставленное множеством железных стеллажей с коробками, на некоторых из которых красовалась все та же надпись «Slurp». Говорят, эта фирма производит лучшую выпивку на всем острове, а завод в окрестностях Нектарной низины так и вовсе создаёт несравненные шедевры. Пробовать их ей конечно же не доводилось в силу возраста, но в этом плане она пока что предпочитала довериться мнению большинства. Если народ поголовно хвалит, значит, на то есть причины. Протиснувшись в один из узких проемов между стеллажами, девушка попала в противоположный конец помещения. На стене, около маленькой раковины, висел искомый шкафчик. Его белый металлический корпус, украшенный большим зелёным крестом, ярким пятном выделялся среди полумрака. Словно забыв про рану, девушка радостно подскочила к нему, затаив дыхание, открыла дверцу и с ужасом обнаружила пустые полки. Среди всяческого пластикового мусора и порванных остатков полиэтиленовых упаковок ей удалось найти только шмоток бинта и кусок плотной марли. Девушка была крайне расстроена результатом, но в ее случае выбирать не приходится. Даже это лучше, чем голое ничего. Она подхватила все свои немногочисленные находки и повернула кран раковины в надежде увидеть поток воды, но после скрипа заржавевшего поворотного механизма и усталого вздоха вылетевшего наружу воздуха нечем было и похвастаться. Девушка опустила взгляд, ей даже не удастся промыть рану. Прихрамывая на левую ногу, она снова протиснулась между стеллажами и выбралась ко входу в зал с барной стойкой. На глаза опять попалась коробка со знакомой надписью. Девушка остановилась, задумавшись на мгновение. Ей нечем промыть рану… Ни антисептика, ни спирта, но так ли это на самом деле? Она обернулась, взглянув на коробку и сняла ее с полки, поставив свою двустволку к стене. Любая алкогольная продукция славится высоким градусом, именно это ей и нужно. По-варварски разорвав ногтями ленту белого скотча, девушка отогнула ушки коробки и заглянула внутрь, увидев два ряда изящных бутылок с запечатанными крышками. Взяв одну за горлышко, она вытащила ее и вгляделась в овальную этикетку. «Торговая марка Slurp. Прыскучий виски.» Девушка ловко прокрутила бутылку в руках, та поприветствовала ее тихим бульканьем и приятным звоном. На боку была указана крепость данного напитка, достигающая внушительной отметки в шестьдесят восемь градусов. Весьма серьезная вещь. Вернувшись в зал, она скинула с барной стойки стекла и взгромоздилась на нее сверху. Мышцы дрожали от холода, руки тряслись. Девушка кое-как справилась с непреклонной крышкой бутылки, видимо, у нее тоже имелось какое-то своё возрастное ограничение. Задрав порванную штанину джинсов и сняв тугую повязку, она взглянула на рану. Кровь остановилась, красной коркой залепив глубокий порез, но его края все ещё были опухшими и сильно болели. Видимо, инфекция забралась под кожу и вызвала недурственное воспаление. Плеснув виски на руки, девушка закусила часть плотной джинсовой ткани, который недавно служил ей повязкой, и одним усилием оторвала присохшую кровяную корку. Взвизгнув от боли, она чуть не повалилась назад, стиснув в зубах кусок бывшей штанины. Челюсти затрещали от натуги, в глазах промелькнула белая вспышка. Кровь снова потекла по ноге, оголённый порез смотрел на девушку. Часто дыша, измучившись, она понимала, что иного выхода у нее просто нет. Процедура обеззараживания строго необходима, и это было лишь началом. Крепко закрыв глаза и приготовившись к очередной встрече с болью, она вылила небольшую часть виски прямо в рану. На этот раз девушке не удалось сдержаться, из груди вырвался истошный крик — настолько невыносимой оказалась боль. Даже смутно надеяться на то, что тонкие стены бара хоть чуть-чуть приглушат ее голос, по меньшей мере, просто глупо. Она не могла быть уверена, что алкоголь убьет инфекцию, но через некоторое время боль и жжение потихоньку отступили. Девушка накрыла порез промоченной в виски марлей, сложенной втрое, и обмотала бинтом. Так ее нога стала выглядеть гораздо лучше. Уроки в школе не прошли даром, ей вполне удалось оказать себе первую помощь. Просидев некоторое время на барной стойке, девушка вслушивалась в уличную тишину, боясь, как бы ее громкий вопль не привлек незваных гостей. Это было бы сейчас, впрочем, как и в любое другое время, очень не кстати. Холод постепенно начинал мучить все сильнее, вскоре терпеть его стало попросту невозможно. Она повернула голову, двустволка лежала на гладкой столешнице стойки, отливая в лунном свете черным серебром. Глянцевая бутылка, наполненная прыскучим виски, расположилась подле нее. Девушка слышала, что крепкий напиток способен согреть даже в самый лютый мороз, но от этой мысли ее покоробило. Раньше она не пробовала алкоголь. Мать строго запрещала, а отец лишь смеялся, говоря, что ей ещё слишком рано. Она задумалась. А что, если уже не рано? Девушка боялась ослушаться родителей даже после смерти. Но ведь сейчас их здесь нет… Она усмехнулась своей глупой несамостоятельности. В конце концов, окончательное решение теперь остается только за ней. В голове мелькали мысли о том, что для начала можно было бы найти что-нибудь градусом пониже, а пить на голодный желудок вообще не очень хорошо, но они обе моментально отправились в мусорное ведро. Сейчас главное, как можно скорее продолжить путь, а для этого нужно восстановить температуру тела. Улыбнувшись, довольная своей уверенностью и очередной победой над серьезным решением, девушка спрыгнула с барной стойки, с удивлением обнаружив, что ступать на раненную ногу почти не больно. Пошарив на полках, она подыскала среди битого стекла неплохой хрустальный фужер на высокой ножке. Виски будет смотреться в нем крайне странно, но пить с бутылки даже в самом темном краю острова было бы слишком вульгарным занятием. Сопровождаемая булькающим звуком синяя жидкость полилась из бутылки, опустилась на дно фужера, тихо прошипев, как изрядно выдохшаяся газировка. Мать непременно осудила бы ее за такой дурной поступок, но девушка замерзала, и после чрезвычайно долгого единения с ледяным адом ей полагалась небольшая порция. Небольшая… Покрутив в руке наполненный до половины фужер, девушка выпила виски залпом, закинув голову назад, и тут же скривилась, едва удержавшись на ногах. Пойло оказалось невероятно мерзким на вкус, обожгло весь пищевод. В груди разгорелся настоящий пожар, сердце застучало сильнее, волосы встали дыбом. Она шумно выдохнула, закашлялась, с силой вцепившись в деревянную столешницу стойки. Ей хотелось вывернуть себя наизнанку и промыть под проточной водой, лишь бы избавиться от внутреннего ожога. Часто дыша, она взглянула на ценник, приклеенный к выпуклому телу бутылки и пришла в ужас. Цена в четыреста девяносто V-баксов, настоящий грабеж. И почему только люди готовы тратить на эту дрянь столько денег?.. В тот момент девушка искренне не понимала заядлых фанатов завода в Нектарной низине. Чуть было не охрипнув от жгучего напитка, она шёпотом поклялась сама себе больше никогда не брать в рот ни капли алкоголя. Черт бы побрал эту гадость. Однако, согреться все-таки удалось, кровь будто потеплела под действием неизвестной силы, внутренний обогреватель получил приток энергии. Шестьдесят восемь градусов сделали дело, но ее нежный пищевод им долго этого не простит. Опустив закатанную штанину, она прикрыла перемотанную рану. К тому моменту, когда девушка собиралась покинуть бар, боль в левой ноге улеглась настолько, что хромота практически сошла на нет. Даже появилась небольшая уверенность в том, что в какой-нибудь чрезвычайной ситуации можно будет устроить небольшую пробежку. Однако, не стоило рассчитывать на это слишком уж сильно, рана все-таки никуда не делась. Взяв двустволку, девушка аккуратно прикоснулась двумя пальцами к хрустальной демонице и, улыбнувшись, посмотрела ей в прозрачные глаза. Они будто понимали друг друга с самой первой встречи, созданы, чтобы всегда быть вместе и преодолеть любую передрягу. Дверь черного хода так и осталась слегка приоткрытой с тех самых пор, как сюда забрела последняя посетительница. Девушка ступила к ней, сейчас им предстояло повидаться в последний раз. После прикосновения к ручке все движение в мертвом баре замерло. Она превратилась в бледную тень, слилась с полумраком и снова прислушалась, различив нечто совсем не относящееся к тишине. Стекла больших окон подрагивали, тихо дребезжа. С их стороны слышались тяжёлые удары. Девушка вернулась к барной стойке, покрывшись мурашками до самого подбородка. На улице было темно, снаружи вилась белая пена тумана. Уверенная поступь, шелест, рык. Все эти страшные звуки ещё совсем недавно доносились издали, но сейчас… Девушка с визгом отлетела назад и спиной врезалась в полки, когда из тумана вынырнуло с десяток извивающихся ледяных щупалец. Они ударились в стекло, поползли по нему в разные стороны, разрезая своими острыми концами его тонкий слой. Осколки битых бутылок посыпались на пол, звеня на все лады. Существо нашло ее вновь, видимо, она все это время делила с ним небольшой городской район. Огромное звериное тело с массивной мускулатурой пока что оставалось на небольшом удалении, в тумане лишь маячила его раскрытая сегментированная пасть, сужающаяся к горлу подобно воронке. Словно черная дыра, способная поглотить за раз хоть целый танкер. В самом ее центре горел фиолетовый огонёк, словно кто-то светил изнутри небольшим фонариком. От треска стекла, с каждой секундой теряющего крупицу прочности, у девушки перехватило дыхание. Она в ужасе пыталась найти какой-нибудь выход из ситуации. Карусель критического мышления заработала на полных оборотах. Вдруг за окном раздался низкий рык, щупальца отлипли от стонущего стекла и зашелестели. Затем последовал знакомый голос: — На помощь! Помогите! Прошу! — крик неизвестной женщины из зубастой пасти, растягивая каждое слово, разлетелся по пустому залу и эхом отразился от стен. Стекло затрещало слишком сильно, девушка всхлипнула, вменяемого выхода все ещё не наблюдалось. Существо подошло ближе, теперь из тумана показались его мощные плечи, лишенные головы. Сейчас оно точно знало, что его следующая жертва загнана в угол. Фонарик в пасти превратился в настоящий прожектор. Интерьер бара, залитый вязкой тьмой, предстал в жутких фиолетовых тонах. Крупицы тени, отбрасываемые полуразбитой мебелью, сложились в блестящий калейдоскоп, вскружили голову. Девушка вжалась в стену, ее взгляд намертво прикипел к центру пасти, к самой яркой точке. Там фиолетовый свет терял свои свойства и обращался в сплошной поток всепоглощающей белизны. Жуткое чувство навалилось со всех сторон, будто кто-то тянул ее прямо к существу. Все органы, мышцы, кости устремились навстречу этому жуткому морю огромных ледяных зубов. Она кричала, крутила головой, пытаясь укрыться от света, но выхода из его ярких объятий не существовало. Перед смертью в них происходило знакомство с аномальным состоянием. Хоть она и вцепилась в полку обеими руками, избавиться от притягивающего чувства никак не удавалось, а свет все усиливался. Невидимая петля затягивалась на шее, кожа будто трещала по швам, существо пыталось вырвать из девушки нечто жизненно важное. Оно уже ощупало каждый миллиметр тела, но плоть его вовсе не интересовала. Девушка хрипло простонала, когда яркие конечности фиолетового света наконец коснулись искомого. Слёзы катились по щекам, в мышцах снова поселилась дрожь. Изо всех сил хватая воздух, она подалась вперёд, выгнув спину. За звоном в ушах последовала абсолютная тишина, все привычные чувства исчезли в один миг. Раньше ей казалось, что дух и тело неразрывны. Мышление, память, сознание, предпочтения — и плоть… Они строили ее личность, существуя вместе как две жидкости разной плотности, заключённые в один сосуд. Масло и вода. Грань между ними всегда была такой явной, но девушка смогла ощутить ее лишь сейчас, оказавшись перед этим существом. Оглянувшись, она увидела со стороны свое тело, так и продолжающее стоять на месте, изо всех сил вцепившись в полку. Все равно, что смотреться в зеркало, которого не существовало. С каждым мгновением душа и плоть отдалялись друг от друга все сильнее. Фиолетовый свет тянул ее в раскрытую пасть, она уже не ощущала себя человеком. Мир преобразился, мысли начали путаться, девушка заметила в своих же глазах белесый отблеск. На ум вдруг пришло самое банальное решение. Она зажмурилась, потеряв себя из виду. Тусклый отголосок едва уцелевшей связи с телом выполнил задачу. Действие фиолетового света, ослабленного призмой стекла, вдруг утратило над нею контроль. Грань между сознанием и телом снова растворилась в безвестности. Как только девушке удалось нормально вздохнуть, она мгновенно спряталась в тени барной стойки, не смея открыть глаза. Снова холод, снова страх — снова коктейль бушующих чувств. Девушка вернулась к человеческому состоянию, странное «зеркало» исчезло. Потеряв свою жертву, существо взвыло громким рыком, разозлившись. В бешенстве оно поднялось на задние лапы и выдавило окна, просунув в бар весь лес своих вертких щупалец. По залу тут же разнеслось его леденящее дыхание, ноздри на плечах испустили поток холода. Фиолетовое свечение охватило помещение целиком, скрыться было невозможно даже за высокой стойкой. Подхватив двустволку и вновь крепко зажмурившись, девушка рванула на склад, напоровшись вслепую на один из металлических стеллажей. Шелест щупалец слышался позади, существо явно заметило ее. Хруст ломающихся досок разлетелся по всему бару — оно смяло лапами стойку. Она ощутила спиной это жуткое дыхание. Мурашки побежали по коже. Когда его круглая пасть, окружённая снежными щупальцами, просунулась в маленький дверной проем, девушка забилась под самый дальний из стеллажей, обняв двустволку ногами и руками, боясь издать любой звук. Существо громко вздохнуло и двинулось вперёд, снеся плечами тонкую стену, отделяющую склад от зала. Щупальца стелились по полу, в полумраке казались темными верёвками. Девушка находилась от них всего в нескольких сантиметрах, они заполонили комнату. Ком подкатил к горлу, неукротимые слёзы душили ее, упрямо заставляли сдаться. Хотелось заплакать навзрыд, но она держалась, запретила себе даже дышать. С полок посыпались коробки, высокие стеллажи повалились как домино, грохоча металлическими полками. Звон бьющихся бутылок сводил с ума, картон промок и выпустил наружу алкоголь. Синие пятна прыскучего виски залили пол. Девушка не понимала, на что реагирует это существо. Из очевидного был лишь звук. Сейчас их не разделяли ни стены дома, ни стены будки, рано или поздно оно найдет её. От подобной мысли на душе становилось невыносимо тяжко, душащие слёзы на секунду взяли верх и выдавили из нее тихий писк. Существо повернуло пасть, показав бесконечные ряды загнутых зубов. Комнату снова озарил яркий фиолетовый свет. Девушка зажмурилась, уткнувшись лицом в колени. От его рыка дрожали стены. — На помощь! Помогите! Прошу! — эта медленная фраза могла убить одним своим звучанием. Не смея открыть глаза, она почувствовала, как одно из щупалец скользнуло в непозволительной близости и своим остриём снесло маленькую раковину. Затем оно вернулось обратно, ткнувшись в верхнюю полку того самого стеллажа, под которым пряталась девушка. Она слышала, как эта снежная конечность сползла вниз и, помедлив полсекунды, резко бросилась вперед, обвив какой-то предмет. Тяжёлый рык не унимался. Под его громовой раскат девушка отскочила в сторону и больно ударилась головой об металлическую полку. Казалось, что страшное щупальце уже схватило ее за тонкую лодыжку, но оно вынырнуло из-под стеллажа, крепко держа уцелевшую бутылку с каким-то дешёвым алкоголем. Фиолетовый свет погас, прорычав в последний раз, существо отступило обратно в зал. Повозившись там пару минут, оно неуклюже развернулось в стенах бара и отправилось на улицу, ступая по осколкам стекла громадными лапами. Когда его поступь стихла где-то вдали, девушка открыла глаза и увидела, во что превратился склад. Она вылезла из-под стеллажа, кое-как перебралась через его повалившихся собратьев. Дверной проем испарился, на его месте красовалась выбитая арка с рваными краями. Куски деревянного каркаса торчали наружу острыми лезвиями. Щепки и остатки гипсокартонной обшивки устилали пол склада, тонули в распространяющемся море пролитого алкоголя. Осмотревшись, держа дрожащими руками двустволку, девушка прошла в зал. Часть барной стойки обратилась в груду хлама, усыпанную жёлтыми опилками. В потолке зияла дыра, заткнутая туманной пробкой, сквозь которую лился тусклый свет. Разбитые окна впустили внутрь белесую дымку. Коса черных электрических кабелей, заключённая в гофрированную трубку, теперь свисала откуда-то сверху. Убитая барменша по-прежнему лежала на том же месте, но тело мужчины пропало. На полу остался кровавый след, тянущийся прямо по осколкам стекла. Существо зачем-то утащило его с собой. Вскрытая бутылка прыскучего виски валялась неподалеку от сломанной барной стойки. Удивительно, как она смогла уцелеть. Девушка ласково улыбнулась, будто встретив старую знакомую, и подобрала ее, снова прочитав надпись на этикетке, радуясь ни столько содержанию, сколько тому, что все ещё может читать. Несмотря на все события, цель не изменилась. Девушка вспомнила о ней только когда вышла из бара. Пора выбираться из города, осталось совсем недалеко, но дорога огромных четырехпалых следов, совпадающая с ее маршрутом, отбивала всякое желание идти дальше. Смерть встала между ней и спасением. Бегло осмотревшись, она всё-таки двинулась вперёд. На противоположной стороне улицы, прямо напротив бара, притаилось маленькое здание блинного бистро. Люди поговаривали, что его хозяин настоящий кретин и может запросто избить не понравившегося посетителя. Но никакие сплетни сейчас ее не заботили. Словно тень, девушка бесшумно скользила по снегу, стараясь ступать в выплывающие из тумана следы, чтобы избавиться от скрипа под ногами. Когда до нее донёсся знакомый шелест щупалец, девушка прижалась к стене и заглянула за угол. Снеся деревянный забор и забравшись на территорию бистро, существо склонилось над телом мужчины. Оно трепало его лапами, обвивало щупальцами, ворочало с места на место, словно играя с ним, подобно тому, как собака играет со сладкой костью. Фиолетовый свет лился из раскрытой пасти на его бледное лицо, не выражающее никаких эмоций. Кожа вокруг глаз покрылась глубокими рытвинами, темнея с каждым мгновением, пока не обратилась в черные круги. После смерти он стал развлечением. Картина, имеющая право на существование только в пучине ада. Девушка надрывно вздохнула, когда существо обвило труп щупальцами и сунуло в пасть головой вперёд. В один скачок оно повернулось в сторону бистро, держа в зубах свою добычу. Ей пришлось нырнуть за угол, прижавшись плотнее к стене. Звук ее дыхания оказался слишком громким и привлек его внимание. Существо втянуло воздух большими ноздрями, подняло щупальца вверх, оторвало от земли переднюю лапу. Вокруг снова витал манящий след недавно упущенной жертвы, он сводил с ума. Послышался рык. Девушка поняла, что вот-вот попадется. Двустволка против него более чем бесполезна. Лишь подразнить его напоследок… Она вдруг с удивлением обнаружила у себя в руке бутылку с виски, которую пронесла пол-улицы. Существо сжало свою круглую пасть, словно пережевывая деликатес. Тысяча зубов одновременно вонзились в тело мужчины, его обувь вместе с отрезанными ступнями упала на снег. Острые остатки костей выглядывали наружу. Кровь просочилась сквозь ледяные щупальца, падала бордовыми каплями. Оно проглотило труп и целиком отдалось следу девушки. Крепкие мышцы играли под снежной кожей, агрессии становилось все больше. Его злило, что жертве, обладающей столь вкусным следом, каждый раз удается ускользнуть. Шумное дыхание существа могло затмить громкостью целый паровоз. В любой момент оно готово было сорваться с места и пуститься в погоню. Сидя за стеной, девушка вновь посмотрела на бутылку. Это существо — воплощение ее страхов. Пора взглянуть им в лицо. Хоррортаун жаждет этого больше всего. Она перевернула бутылку, прыскучий виски полился из горлышка, образовав в снегу глубокий синий колодец. Засаленная закусочная просто так никого не отпустит. Нужно показать свою стойкость, иначе спасения не видать. Существо вслушивалось в тишину, перебирало воздух щупальцами. Когда весь виски оказался на земле, девушка прокрутила в руке пустую бутылку. «Старая знакомая» послужит ей в последний раз. Мысленно послав снежное чудовище так далеко, насколько позволяла фантазия и почувствовав прилив сил, она с размаху швырнула бутылку куда-то в сторону бара. Ее прозрачное тело, сверкнув хрустальным блеском, скрылось в тумане. Через пару секунд послышался звон стекла. Девушка бросилась вдоль стены бистро и укрылась за его противоположным углом. Громко рыча, повторяя свою жуткую фразу, существо пронеслось мимо, скрылось в тумане, волоча за собой длинный хвост. Ее это даже повеселило, девушка улыбнулась. Эта сволочь такая большая, а мозгов как у булыжника… — Тупая скотина, чтоб ты сдохла, — злобно фыркнула она, выглядывая из-за угла. Теперь путь был чист, нужно уходить. Подобрав ружьё, она отправилась дальше, слыша позади недовольный рык вновь обманутого существа. Спустя всего каких-то десять минут окольными путями, дворами девушке наконец удалось выбраться на подступы к центральному шоссе, выводящему из города. Проваливаясь в снег, выбившись из сил, она вышла на улицу, осматриваясь по сторонам. Некоторое время существо со щупальцами пыталось ее догнать, рыча и повторяя одну и ту же фразу, но в итоге всё-таки потеряло след и осталось ни с чем где-то позади. Похоже, ему снова придется довольствоваться трупами. Выйдя со двора на асфальт, она оказалась в окружении обледенелых домов. Все как один они походили друг на друга, напоминали огромные сугробы, усеянные сосульками. Вокруг было тихо, туман вился впереди, колыхался сзади. Его пенка льнула к стенам домов, окутывала заборы, стелилась по дороге, выпуская из белых объятий ровную разметку. Если пройти вперёд и повернуть направо, то вскоре к двум полосам шоссе должна примкнуть ещё одна, а затем и ещё одна. До Башен остаётся десять километров, ведь это уже самый край Засаленной закусочной. Девушка улыбнулась, закинула двустволку на плечо и уверенно двинулась по дороге, забыв про все опасности. Она шагала быстро, преодолевая метр за метром, радость придавала сил. Туман расступался перед нею, вежливо пропуская вперёд. Вспоминая все, что недавно довелось пережить, ей хотелось смеяться, но это желание быстро растворялось, когда память возвращала ее в стены обледенелого дома, в ту самую черную спальню. Кошмар сыграл с нею злую шутку, надев маскхалат с камуфляжем ее самого любимого праздника. Шаг за шагом она шла все дальше и дальше, ускользая из цепких лап ледяного ада. Хоть это и не вернет ей родителей, девушка выполнит их просьбу и выживет во что бы то ни стало. Или… Она вдруг остановилась, вглядевшись вдаль. В тумане замаячили три силуэта с округлыми головами. Сомнений не было, они двигаются в ее сторону. Сжав двустволку в руках, девушка отступила на шаг, но сзади, где-то за домами, раздался звук, напоминающий визг упавшего микрофона. Все служители смерти собрались вокруг нее одной, осталось только дождаться носителя щупалец… Она инстинктивно развернулась, проведя стволами ружья по кристальной дымке тумана. Мрак царил кругом, посреди дороги никаких укрытий не наблюдалось. Неужели радоваться спасению было настолько рано? Девушка повернулась в сторону трёх силуэтов, один из снеговиков показался прямо перед нею, остановился в паре метров. Остальные последовали его примеру. Снова эти круглые головы, снова вязаные свитера и улыбающиеся угольно-черные лица. Они были вооружены чем попало: большим накидным ключом, водопроводной трубой, каким-то деревянным обломком, по всей видимости, частью бывшего черенка. Осталось благодарить судьбу за то, что у них не оказалось огнестрельного оружия. Несколько секунд снеговики глупо таращились на нее, а затем двинулись к ней навстречу. Девушка навела двустволку и попятилась. — Она не празднует! Не празднует! Почему она не празднует?! — завопил один из них, тишина тут же растворилась. Держа ближнего на прицеле, она продолжала отступать, судорожно пытаясь придумать, как выпутаться из ситуации. Их три, а патрона два… Выстрелы привлекут краба. Тупик на тупике. Хоррортаун все предусмотрел. Оставалось только выбрать смерть себе по вкусу. Их угольные глаза смотрели на нее своим нечеловеческими взглядами, морковные носы оранжевыми стрелами виделись в полумраке. Казалось, они вот-вот бросятся на нее, но почему-то этого не происходило. Когда сзади снова раздался визг микрофона, девушка оглянулась и остановилась. Назад пути нет, она взвела курки, ткнула приклад в плечо, надеясь перед смертью снести хотя бы две башки. — Мы поздравим тебя! — выпалил снеговик и рискнул подойти ещё на шаг. — Стой, где стоишь! Убью, мразь! — закричала девушка, черные стволы «Shiver» будто злобно оскалились. Снеговик и впрямь остановился, но в этом действии не отражалось страха за собственную жизнь, он будто ждал чего-то, радостно улыбаясь. Отчаянье навалилось со всей силы, когда около одного из домов показался четвертый круглоголовый силуэт. Вот и ее смерть. Она слишком долго медлила с выбором, ледяной ад сделал все за нее. В руках у снеговика сидела штурмовая винтовка, магазин наверняка ломился от остроносых патронов. Девушка оступилась и упала на асфальт, громко вскрикнув, с трудом удержав тяжёлое ружье. Теперь снеговики не собирались отступать, их предводитель был с ними, осталось только донести поздравление. — Не подходи, урод! Я выстрелю! Выстрелю, слышишь?! — истошно вопила девушка, в ее голосе слышалась хриплая примесь сдерживаемых слез. Все угрозы оказались пустым звуком. Оттолкнувшись ногами, она кое-как отползла назад, не отводя ружья от целей. Прицел перепрыгивал то на одного снеговика, то на другого. Автоматчик навёл винтовку, девушка закричала, готовясь встретить пулю. Руки задрожали, где-то справа раздался шумный свист. Непроницаемую темную пелену вдруг рассекла яркая вспышка вырвавшего потока пламени. Девушка сжалась в комок, обняв двустволку. Клиноподобный ряд снеговиков был сбит в одну секунду. Словно черный метеорит, из тумана вынырнул чистый сгусток закалённой стали. Верхом на яркой реактивной струе он снёс автоматчика в последнюю секунду. Выстрел, предназначавшийся девушке, только напугал ее своим резким звуком и ткнулся в стену соседнего дома. Она подняла голову, дрожа от страха. В темноте она даже не заметила, что у ее спасения был человеческий облик. Руки, ноги, голова, на предплечье сидел огромный загнутый штык. Он придавил ногой сбитого снеговика, пнул его автомат куда-то в сторону, затем развернулся к девушке. Она так и продолжала сидеть на холодной дороге, оцепенев от ужаса. — Уходи из города, немедленно! Этих я задержу. Беги к центральному шоссе, там никого! Девушка не могла быстро сообразить, лишь глупо смотрела не него. — Давай же! — он махнул рукой. В его голосе слышался металлический призвук, на тонированном стекле шлема сияло отражение красного интерфейса. Когда загудели сервоприводы его тяжелого костюма и затрещали выстрелы, девушка наконец все осознала, поднялась на ноги и изо всех сил рванула к границе Засаленной закусочной. В тот момент ее мало интересовало, кем был этот человек, главное, что он дал ей шанс сбежать. Туман расступался, улица становилась шире, и дома вскоре скрылись за ним на совсем. Обыкновенная дорога с двусторонним движением быстро переросла в настоящее шоссе. Четыре полосы, ведущие к спасению. Девушка бежала вперёд, вцепившись в двустволку и часто дыша. Ей хотелось верить в правдивость слов своего анонимного спасителя. Лишь бы он оказался прав. В самом конце путь давался тяжелее всего, когти хоррортауна впились в кожу словно гарпуны и никак не желали отпускать. Она не хотела сдаваться, неслась по асфальту сквозь пот и сбивчивое дыхание. В эту ледяную бездну девушка ни за что не вернётся. Каждый шаг становился все труднее, рана на ноге снова разразилась режущей болью. Хромота наконец сломила ее скорость и заставила перейти на быстрый шаг. Кровь сочилась из-под повязки, капала на снег. Разметка продолжала выплывать из тумана, чернота обступила девушку со всех сторон. Вокруг ни души, лишь тишина и бесконечный пустырь, где мрачная пелена сходится клином. Она упрямо шла вперёд, опустив голову и не смея осмотреться. Снова появился страх перед неизвестностью, предсмертное чувство разыгралось внутри. Девушка уже наверняка прошла границу Засаленной закусочной, а туман все ещё не исчез, тянулся вдаль бесконечным потоком. Жуткие мысли вскружили голову. Что, если этот апокалипсис творится повсюду? Что, если безумные снеговики уже захватили весь остров? Девушка остановилась, всхлипнула, уронив на асфальт несколько слезинок, после всех пережитых ужасов ей не хотелось погибнуть так глупо. Она обернулась, выстрелы вдали стихли, борьба явно прекратилась. Что случилось с ее спасителем — загадка. Девушка вздохнула. Если он умер, сражаясь ради нее… Если она посмеет сдаться, то столько людей погибло зря. Внезапно тишину нарушил свист, доносящийся из города. В тумане вновь показалась знакомая яркая вспышка. Сначала она медленно поползла ввысь, а затем рванула к небу, неся за собой пламенный дымчатый хвост, и исчезла где-то наверху, скрывшись от ее взора как маленькая комета. Девушка улыбнулась. Это наверняка тот самый человек в бронированном костюме… Только у него была возможность устроить столь эффектный побег. Это единственная хорошая новость, проскользнувшая за столь продолжительное время. Она заставила ее порадоваться, сердечко истошно стучало в груди, ликуя от счастья. Кто бы ни находился в тех стальных доспехах, девушка была искренне благодарна этому человеку. Не приди он на выручку, все бы закончилось для нее намного хуже. Не хватало ещё получить пулю и загнуться от потери крови под каким-нибудь забором. А перспектива быть забитой до смерти куском водопроводной трубы так и вовсе пугала до дрожи. Таинственный спаситель смог уцелеть и сам, это придало уверенности. Ледяной ад оказался не таким уж и смертоносным, если дать ему вменяемый отпор. Собравшись с силами, девушка пошла дальше. Ещё пара шагов и в тумане наконец показался первый просвет. Он был таким маленьким, таким незаметным, но ее глаза, привыкшие к непроницаемой дымной завесе, сразу же уловили его призрачное тельце. Девушка ускорила шаг, снова перешла на бег. Рана выла, но ей было наплевать. Сейчас хватка хоррортауна ослабла до предела. Через несколько секунд она наконец-то смогла выбраться из гибельного тумана. Он остался позади, пенной тучей витая в воздухе, скрипя зубами от злости. Несмотря на все упорные старания ему так и не досталась ее душа. Когда боль укусила чересчур сильно, девушка вскрикнула, упав на четвереньки. Алая кровь насквозь пропитала повязку, раненная мышца истратила свой потенциал и нуждалась в передышке. Она подняла голову и не смогла сдержать счастливую улыбку. Над ней растянулось одеяло ночного неба. Видеть его в такую минуту — самое большое наслаждение. На шёлке черного покрывала сверкали стразы серебристых звёзд, от края до края усыпая слоем блестящих песчинок. Ночь оказалась на редкость светлой, благодаря сияющему диску луны. Хотя сейчас глаза вполне могли подвести ее. После долгого пребывания в ледяном аду нормальное восприятие сбилось, и даже самая мрачная темнота казалась в сто раз ярче. Скользнув взглядом по округе, девушка заметила чуть поодаль высокий металлический столб с большой светоотражающей табличкой. Смысл доходил с отставанием. Сначала на глаза попалась красная линия, проведенная по диагонали, а только затем — текст. Перечеркнутое название хоррортауна, бывшего родного края. Этот знак вопил о ее спасении. Никогда прежде она ещё не была так рада подобной встрече. Уткнув двустволку в снег, девушка воспользовалась ей как тростью и поднялась на ноги. Она двинулась по шоссе, оставив страшный город за спиной. На первый взгляд здесь и правда было безопаснее. Никаких снежных чудовищ поблизости не наблюдалось. Ветер выл, трепал одежду, но температура вдали от черного айсберга стала стремительно ползти вверх. Здесь ее белая курточка смогла показать себя во всей красе, дав потоку холодного воздуха серьезный отпор непродуваемой тканью. Он с большим энтузиазмом тыкался в нее носом, а затем обтекал, грустно проносясь дальше. Осматриваясь по сторонам, она шла вперед, все сильнее отдаляясь от родной Закусочной. Вскоре показались кузова брошенных машин. Черными буграми они возвышались над серой гладью стылой дороги. Некоторые из них, видимо, стояли здесь крайне долго, и ветер успел намести снега по самую крышу. У некоторых были открыты двери, и зимняя погодка не упустила шанса устроиться поудобнее прямо в салоне. Девушка вклинилась между рядами машин и пошла вдоль них, заглядывая некоторым в окна. Она и сама не понимала зачем это делала, скорее всего, подчинилась какому-то дурному рефлексу. По большей части автомобили пустовали, что оказалось весьма предсказуемо. Когда из-за переметов ехать стало невозможно, а бензин для обогрева закончился, людям пришлось уходить на своих двоих, лишь бы не вмерзнуть в лёд на этом пустынном участке шоссе. Лишь единожды из окна грузовика на нее уставились мертвые глаза какого-то толстого дальнобойщика. Почему он не ушел вместе с остальными — одному богу известно. Не издав ни звука, девушка только поспешила удалиться от этой проклятой машины и продолжить путь. Перебравшись через очередной перемет высотой почти с человеческий рост, она вышла на следующую часть шоссе. Путь уже отнял у нее столько сил, что хотелось упасть и заснуть, а она не прошла и полкилометра. Когда находилась в городе, казалось, что до Брошенных башен рукой подать, но это было большим заблуждением. В затылке разыгралась пульсирующая боль. Может всему виной неподъемная усталость, может порция прыскучего виски, а может и то, и другое. Вскоре ряд машин стал подходить к концу. Девушка продвигалась крайне медленно, с трудом переставляя ноги. Снега здесь намело почти по колено, он забрался под порванную штанину, холодным слоем прижавшись к ране и заткнув боли пасть, как настоящий пакет с хладагентом. К слову, это была единственная польза — в остальном он только мешал. Девушка продолжала идти, будучи убежденной в собственной безопасности. Чувства неустанно твердили ей об этом, но вдруг она остановилась. Нечто впереди заставило ее присмотреться. Тумана здесь не было, и лазер видимости ничем не ограничивался. На этот раз чуйка обманула, безопасностью тут и не пахло. Кажется, ледяной ад потянул руки и сюда. Вдали, за самой последней машиной, ей удалось рассмотреть снеговика. И это никак нельзя было списать на посттравматические повадки воображения. Его ледяное тело поблескивало в лунном свете, он выбил стекло боковой двери и копошился внутри, влез в салон наполовину и что-то оживлённо изучал. Страх только зародился и тут же получил по голове от проснувшейся злости. Девушка замерла на секунду, а затем снова двинулась вперёд. Ее уверенные шаги и двустволка действительно могли внушить ужас. Теперь бояться следовало вовсе не ей. Собратья этого ублюдка убили ее родителей. Что эта дрянь делала в такой дали от тумана — неясно. Тогда она не думала, что у него может быть автомат и парочка таких же тронутых друзей в запасе… Ей вдруг захотелось разнести его на части и насладиться зрелищем. Девушка остановилась от него всего в десяти шагах, вскинула двустволку. С такого расстояния она точно не промахнется. «Shiver» окинула цель серьезным взглядом черных стволов. — Эй! — ветер подхватил ее голос и весело понес вперёд, — говнюк?! Гляди сюда! Подобная дерзость восхитила даже ее саму. Снеговик перестал копаться в машине, замер, словно прислушиваясь. Настал короткий момент тишины. — Да-да, ты не ослышался! Смотри! Я не праздную! Он вылез из салона, встал в полный рост. Угольная улыбка появилась на снежном лице, вместо автомата в руках оказалась бейсбольная бита. — Я поздравлю тебя немедленно! — завопил он безумным голосом и направился в сторону девушки. -Нет… Ты ошибаешься, — она злобно улыбнулась, — сегодня ты сдохнешь, сука! Девушка навела мушку прямо на центр круглой головы и с большим удовольствием нажала на спуск. В ушах поднялся басистый звук, сердце застучало как перфоратор. Курки сорвались с места, ударили по капсюлям патронов и… И ничего. «Shiver» многозначительно промолчала и продолжила угрожающе смотреть на приближающегося снеговика. Лишь сейчас девушка осознала всю дурость спонтанного поступка. Спасительное расстояние таяло на глазах. Она понадеялась на такое старое оружие, возраст этих патронов наверняка близился к трехзначному числу. Порох в них просто умер, утратив свои пылкие качества. Девушка неуверенно отошла на шаг, не зная, как поступить, но все ещё продолжала держать его на прицеле. Когда снеговик приблизился чуть ли не вплотную и взял широкий замах, что-то зашипело внутри двустволки, дым просочился наружу. Девушка будто поняла ее слова и налегла на приклад со всей силы. Через мгновение грохот выстрела разлетелся по темной округе. «Shiver» дала залп сразу из обоих стволов, ощутимо пнув хрупкое плечо своего неопытного стрелка. Две двадцативосьмиграммовые пули, окружённые дробью, снесли круглую голову начисто, подняв в воздух мелкую снежную пыль. Тело снеговика качнулось и упало на спину, рассыпавшись на части. Девушка выдохнула с облегчением и опустила ружье, которое оказалось до невозможности драчливым. Тонкая косточка изнывала, но такова цена спасения — крупный синяк. Щелчок курков и последующая страшная тишина, которую она приняла за осечку, оказалась всего лишь затяжным выстрелом. Причина остаётся тайной: либо капсюль пришел в негодность, либо порох слегка отсырел и загорался слишком уж долго. За это время вся жизнь успела пронестись перед глазами. Страшно было представить, какой сокрушительный удар последовал бы за тем широким замахом. Приняв его, девушка лишилась бы жизни в одну секунду. Однако, «Shiver» справилась с задачей. Маленький огонёк вдруг поднялся из сугроба, оставленного телом снеговика. Переливаясь разными цветами, он взмыл в воздух и быстро исчез. Она не знала, что это было, лишь проводила странное явление взглядом и открыла замок двустволки. Пробка пороховых газов вытолкнула из стволов пару раздутых гильз, покореженных выстрелом. Пора двигаться дальше. Прилив дофамина от победы придал небольшой заряд бодрости.***
Луна серебрила снег, заставляя его переливаться всеми цветами радуги. Складывалось впечатление, будто кто-то рассыпал мешок с драгоценными камнями. Постепенно от этого буйства пестрых огней начинали болеть глаза. Тишина наполняла округу, не было даже ветра. В воздухе вился стойкий запах зимней свежести. Эта ночь дарила мгновения невероятного спокойствия, которое имело удивительное свойство продолжаться ровно до тех пор, пока не взглянуть на часы. Им вдвоем было неясно, почему в дневное время стоит такая темень. Это не укладывалось ни в одни адекватные рамки. Чистейший бред, каких поискать. И все это военное положение, весь переполох на острове отнюдь не добавлял уверенности в завтрашнем дне. «Дне» … Хоть опасность нападения и казалась мнимой, она имела место быть. Ее неопровержимым доказательством служило недавнее землетрясение. Говорят, эпицентр находился неподалеку от Засаленной закусочной, якобы его породила гора, появившаяся буквально из ниоткуда. Что стало с этим поселком до сих пор толком неизвестно. Нужно было немедленно направить туда несколько разведгрупп и наконец выяснить, в чем дело, но Рагнарёк почему-то приказал всем охранять периметр. В первые часы после землетрясения оттуда прибыло несколько беженцев. Их можно было буквально пересчитать по пальцам. Все пребывали в состоянии шока, никто не смог внятно объяснить, что произошло. Очевидно, там и крылась разгадка, но лидер Стихийного отряда предпочел бездействовать. Это странно… Снег скрипел под ногами, слышась в тишине намного громче положенного. Спокойствие, навеянное ночью, доставляло несравненное удовольствие. Когда подвернулась возможность, они сами вызвались взять на себя роль одного из дозорных расчетов, лишь бы побыть в природной тиши. За последний день в Брошенные башни прибыло столько народу, что хватило бы на целых семь районов. А то и на восемь… Казалось, город раздулся как пузырь и готовился вот-вот лопнуть. Люди со всех концов острова. Кругом крики, голоса, неутихающий плач, гул автомобилей. Вынести это было просто невозможно. Брошенные башни, в общем-то, никогда не считались местом для медитации, но сейчас их вопль явно превзошел самого себя. Теперь же оставалось только радоваться, что вся эта суматоха кроется где-то за толстыми стенами и не смеет показаться снаружи. Вдвоем они двигались вдоль намеченного участка периметра. За двадцать минут «пешей прогулки» не прозвучало ни слова, никто из них не смел нарушить молчание. Двое братьев, двое крепчайших парней. Рождённые чуть ли не с пистолетом в руках, будто бы сама природа причислила их к военизированной части населения. В молодых сердцах бушевала отвага, глаза буквально светились ее огнём. Мощные тела были лишены всяческого жира, будто под кожей имелось место только для стальной мускулатуры и железобетонных костей. Ни грамма лишнего. Их физическая сила могла впечатлить кого угодно. Казалось, что от одного прикосновения взгляда братьев запросто мог погнуться кусок толстой арматуры. Из-за непомерно широких плеч, высокого роста и подобающей массе тела в первую секунду они могли показаться настоящими гигантами. Кевларовые каски и объемные куртки с усаженными поверх бронежилетами усиливали свойства их образов. На ремнях, переброшенных через шею, висели SCAR-L, целой тучей разнообразных обвесов превращенные в какое-то оружие из фантастических фильмов. Рация болталась на поясе, окутанная черным молчанием. Их путь пролегал от восточного угла стены, до южных ворот. Это примерно три километра отсутствия дороги. Здесь ее заменяла узкая тропка, совершенствующаяся с каждой встречей с их тяжёлыми сапогами. Изначально было положено совершать обход раз в два часа, а затем норму удвоили. Снайперы дежурили на стене, круглые сутки округа находилась под их пристальным наблюдением. В случае необходимости они могли прикрыть огнем или предупредить о нападении. Так что опасаться, в общем-то, было нечего. Один из братьев шел впереди, а другой замыкал, ступая след в след и следя за тылом. — Слушай, Итан, я вот все хотел спросить. Как думаешь, наш враг действительно настолько опасен? Весь остров поставили на уши, это просто немыслимо. — Если честно, понятия не имею. Я бы попытался разыскать какого-нибудь беженца из Закусочной, но, чую, это дохлый номер. Солдат ведь просто не пропускают в убежища. — Бред! Называют это мерами предосторожности, а на деле наверняка что-то от нас скрывают, — Джейк презрительно фыркнул, — будь моя воля, я бы двинул прямиком в наступление и грохнул пару-тройку засранцев, кто бы там не оказался. — Согласен, брат. Сидеть здесь и ждать — полнейшая глупость. Какой от этого толк? -Лично меня бесит, что мы должны подчиняться какому-то тронутому дедку. В Закусочной гибнут люди, а мы торчим тут как полнейшие кретины. Черт бы побрал этот Стихийный отряд, подмяли под себя даже вооруженные силы, а ума дать не могут. Итан тихо усмехнулся. — Козлы, одним словом. Они бы и дальше ругали руководство за бездействие, но их разговор внезапно прервал голос из рации, изрядно потрёпанный радиошумами. — Позиция четыре вызывает Юг! Как слышно? Прием. — Вот черт, чего это им надо? — задумчиво сказал Джейк. Итан тут же стащил рацию с пояса, прижал к губам и придавил кнопку. — Позиция четыре, это Юг. Слышу хорошо, прием. — Юг, в районе первых ворот обнаружено движение. Приказано немедленно дать отчёт об обстановке. Нахмурившись, братья переглянулись. — Принято, позиция четыре. Уже выдвигаемся. Подхватив автоматы в руки, они одновременно сорвались с места и направились к воротам. Тяжёлые берцы вязли в снегу, оставляли глубокие следы. В тусклом лунном свете округа просматривалась крайне плохо. Достигнув ворот за несколько минут и не потеряв равновесие дыхания, они остановились около стены, направив оружие вдаль. Красная точка плавала по прозрачной рамке коллиматорного прицела. На условленном месте никого не оказалось. Периметр железной стены по-прежнему выступал из полумрака черным пятном, тянулся дальше и заворачивал за угол. Здесь начинался асфальт. Дорога, изрядно заметенная снегом, подходила ровно к воротам. — Ты кого-нибудь видишь? — спросил Итан. — Нет, брат, никого. Будь начеку. Они практически синхронно спустили трехглазые ПНВ одним отточенным движением. Последовал писк включившейся инфракрасной подсветки. Изображение приобрело серо-белые тона. — Джейк, останься здесь, прикрывай. Я пойду осмотрюсь. — Какого хрена, Итан? Ты же знаешь, что нельзя идти одному. Да тебя там просто нафаршируют. — Хочешь оставить пост без охраны? Не спорь со старшими, — произнес он с лёгкой усмешкой. — Может ты и старше, но дурак тот ещё. Поэтому завались, я иду с тобой. — Да чтоб тебя, Джейк… — Что? Я же твою задницу намереваюсь защищать. — Тогда лучше заткнись и следи за округой. — Вот. Другое дело. Итан перевел предохранитель SCARа на положение полуавтоматики. Указательный палец сам лег на стенку ствольной коробки неподалеку от спускового крючка. Братья включили ИК-лазеры. Две невидимые полосы сразу же восстали яркими лучами в приборах ночного видения. Они двинулись вперёд, водя автоматами в разные стороны, пристально осматриваясь. Ладони в перчатках сильно потели, им то и дело приходилось отпускать рукоятки контроля огня, чтобы сжать кулак и избавиться от неприятного чувства. Враг мог скрываться повсюду, но вокруг по-прежнему никого не было. Асфальтовая дорога уходила вперёд, петляла и скрывалась в темноте. Ее серая лента, подкрашенная снежной белизной, соединяла Шаткие шахты и Брошенные башни, а затем тянулась прямиком к Засаленной закусочной. — Итан, стреляй во все, что вызывает хоть малейшее подозрение. — Само собой, брат. Ветер свистел вокруг, забирался под каску, братья успели отойти от южных ворот на приличное расстояние. Темнота по-прежнему ощущалась слишком остро, хоть она и растаяла в ПНВ. Щекочущее чувство забралось под кожу, настолько незнакомое, что становилось не по себе. Неужели их встреча со страхом наконец состоялась? Впервые за все тридцать лет жизни… Это невозможно объяснить, но в округе будто витало зло, против которого даже их автоматы оказались бы водными пистолетиками. Отдаляясь от стены, окружающей Брошенные башни, оба брата нутром чувствовали его присутствие. Казалось, если поднапрячься, то можно уловить ушами его тихий шёпот. Около города словно была белая аура, заглушающая этот ужас, но с каждым метром она точно слабела. Громко шаркнув подошвой, Джейк вдруг резко развернулся и прицелился куда-то вправо от дороги. Итан аж вздрогнул от неожиданности. — Какого черта ты творишь?! — Не газуй, мне всего лишь показалось, — он ухмыльнулся и, помолчав немного, добавил: — Визжишь как девчонка. — Пошел бы ты, — отозвался Итан. На этом каменное молчание продолжилось. Спустя ещё несколько десятков шагов по пустынной дороге они наконец остановились, опустив автоматы. Итан уже собирался взяться за рацию и сообщить о ложной тревоге, но Джейк вдруг резко схватил его за плечо и указал вдаль. — Твою ж мать, смотри! Впереди, на расстоянии около двухсот метров, показалась одинокая фигура. Братья навели автоматы, невидимая точка ИК-лазера сразу же оказалась на цели, они смотрели на нее сквозь рамку коллиматора. Фигура двигалась в их сторону крайне медленно, шатаясь и еле переставляя ноги. ПНВ превратил ее черный силуэт в бледный призрак. — Что будем делать? — шепнул Джейк и плотно сжал рукоять контроля огня. — Погоди-ка… Это же человек, женщина. Точно тебе говорю, присмотрись. — Да… Вижу. Она тащит что-то за собой? Женщина продолжала идти им навстречу, наверняка ни о чем не подозревая. Каждое ее движение было пропитано невозможной усталостью, она едва держалась на ногах. Колени дрожали. — Эта дорога… Она же идёт от самой Засаленной закусочной, верно? — уточнил Итан очевидную истину. Он был прекрасно знаком со здешней местностью. — Именно. Постой, хочешь сказать?.. — Может быть. — Но как она смогла продержаться так долго? — Сейчас нам предстоит это выяснить. Вдвоем они шагнули вперёд, как профессиональные синхронисты. Женщина вдруг упала на четвереньки и застыла на месте, словно переводя дыхание. Затем с большим трудом она поднялась, опираясь на какой-то предмет, и снова двинулась к ним. Вскоре расстояние сократилось, и царящий вокруг полумрак наконец позволил ей увидеть их. — Стойте на месте, не двигайтесь! Мы не причиним вреда! — выкрикнул Джейк. Его слова подействовали на нее. Женщина остановилась, готовая в любой момент бежать в противоположном направлении, лишь бы сохранить жизнь. — Назовите себя! Братья прислушались, ожидая ответа. Перед лицом неизвестного противника любая осторожность не помешает. Вначале лучше установить контакт. Мало ли что приготовила им судьба. Тембр ее охрипшего голоса больше подходил подростку, нежели взрослому человеку. — Помогите… Пожалуйста, — из последних сил пропищала она и рухнула на землю, ткнувшись лицом в снег. — Черт… — фыркнул Итан и лёгким бегом направился к ней. — Стой, куда ты? Вдруг это ловушка, болван! Ответа не последовало, и Джейк остался позади, готовый уложить любого, кто посмеет приблизиться. Не дай бог, эта женщина окажется частью чьего-то тактического маневра. Она так и не двинулась с места, кажется, была измотана до предела. На ней сидел свитер и короткая куртка, на голове — утепленная белая кепка. Итан приблизился к ней, опустился на колено, внимательно осмотревшись. Вокруг все ещё лежала та же черная панорама, разбавленная цветами ПНВ. Положив SCAR в снег, он аккуратно перевернул ее и вгляделся в лицо. Утонченные черты и нежная кожа — все свидетельствовало о возрасте. Волосы встали дыбом. Этой «женщине» не больше шестнадцати лет. — Джейк, черт, да она совсем малышка. — Она там хоть живая? Итан убрал ПНВ, приложил два пальца к ее тонкой шее — артерия пульсировала точечными короткими ударами. Словно азбука Морзе. — Да, она жива. Штанина синих джинсов на левой ноге была изодрана, из-под размохратившейся неряшливой повязки проглядывало красное пятно. На замке куртки болталась хрустальная ёлочная игрушка, наверняка уцелевшая лишь чудом. Джейк подошёл к ним, поднял тот предмет, на который опиралась девушка. Старая двустволка с гравировкой. Без патронов. — Смотри, у нее проседи в волосах. Твою мать, с чем ей пришлось столкнуться?! — Без понятия, — Итан схватился за рацию, переключив канал, — Юг вызывает штаб, прием! Юг вызывает штаб, отзовитесь, как слышно? Ответ последовал примерно через полминуты глухого шуршания. — Штаб на связи, юг. Слышу хорошо, — это явно был голос лидера Стихийного отряда. — Штаб, на шоссе обнаружена выжившая. Предположительно, прибыла со стороны Засаленной закусочной. Эта фраза наверняка поразила его до глубины души, молчание длилось недолго. — Ведите ее в город, срочно. Конец связи. — Принято, штаб. Итан отдал автомат брату, затем аккуратно поднял обессилившую девушку. Ее хрупкое тело безвольно повисло на его крепких руках. Они двинулись обратно к стене. Джейк взял рацию с пояса Итана. — Врата один, это Юг, запрашиваю срочный вход на территорию периметра. Приказ штаба. — Принято, Юг. «Shiver» так и осталась лежать на холодном асфальте. Эта двустволка сыграла важнейшую роль в судьбе, теперь же смерть наконец отправит ее на заслуженный отдых.***
Ее слух успел привыкнуть к местной смеси звуков и вскоре стал воспринимать как самую глухую тишину. Слез больше не было, хотя воспоминания о хоррортауне по-прежнему мучали ее, ни на секунду не отступая. Покоя от них не находилось ни во сне, ни наяву. Они приходили и окружали девушку вязкой чернотой. Смерть, холод и боль. Пасть, рык, щупальца и голос. Раз за разом это вызывало в теле мелкую дрожь и россыпь самых неприятных мурашек. Капли холодного пота выступали на коже. Теперь каждое мгновение, прожитое вместе с родителями, казалось какой-то далёкой-далёкой выдумкой, полной нелепостей и неувязок. Одной из тех небылиц, в которую с трудом верится даже рассказчику. Девушка не знала сколько прошло времени, не знала с тех самых пор, как ушла из дома. Жизнь несла ее по течению и не осталось ни грамма энергии на сопротивление. Ей столько пришлось преодолеть, а она даже не успела свыкнуться со своим одиночеством в мире. Рану на ноге залечили, теперь вместо потрёпанной повязки на икре сидел белый пластырь. После всего того ужаса девушка нашла в себе силы сходить в душ, но сделала это без какого-либо желания. Скорее просто из необходимости, руководствуясь остатками рефлекса, привитого нормальной жизнью. Зато теперь она источала приятный аромат, с лёгкостью способный дать прикурить даже самой агрессивной розе. Вместо изодранных джинсов и свитера ей выдали термокостюм, который крайне удачно облегал тонкую фигурку и подчеркивал все ее достоинства. Раньше новая вещь вызвала бы радость, хотя бы подняла настроение, но сейчас это казалось просто смешным. Теперь в ее жизни не было места никаким прежним чувствам. Она стала мрачнее грозового облака. За короткое время, проведенное в Брошенных башнях, ей довелось усвоить два правила: скорбь — не исчезает, боль — не уходит. Никогда. Девушка покинула ту темную тучу тумана, но она будто зависла у нее над головой, как черный нимб, и никак не отпускала. Каждый раз казалось, что ее преследуют, каждый раз хотелось кричать, бежать, прятаться. Приступы паники мучили не хуже воспоминаний. Оставалось только забиться под кровать. Она ни на шутку перепугалась, когда поняла, что от этого ее удерживает лишь ржавый якорь самоконтроля. Но больше всего ее поразило абсолютное безразличие окружающих. Когда встретилась с людьми, все смотрели на нее с пугающим равнодушием. На их лицах не было ни толики сочувствия. Это убивало окончательно. Они даже представить не могли, что пережила эта худенькая девушка с хрустальной ёлочной игрушкой на куртке. Из самых свежих проблесков памяти ей досталось только смутное очертание заснеженной дороги, тяжесть волочащейся двустволки и жуткая усталость. Девушка помнила свой крик о помощи, помнила, как против воли схлопнулись веки, и улетучилось сознание. Очнуться ей довелось уже в медицинском блоке Брошенных башен. Ей рассказали, что в полубреду она по счастливой случайности наткнулась на один из патрульных расчетов. После оказания первой помощи девушку сразу же доставили в местный штаб, где у нее состоялся разговор со Стихийным отрядом. Далеко не самый приятный. По всей видимости, человек, оставшийся в Засаленной закусочной, был для них очень важен. Раньше она бы пищала от восторга, увидеть воочию своего любимого Ронина — высшая награда. Но отец был прав. К сожалению… Стихийные воины не выказали ни капли сострадания. От нее нужна была лишь информация. Своими расспросами они словно заставили ее пережить все это вновь. И тот самый Ронин, которого она так горячо любила, которым так восхищалась и следила за ним во всех социальных сетях, оказался одним из них. Такая же бесчувственная сволочь, оградившаяся от ее горя непрошибаемой бетонной стеной. А ведь когда-то в своих самых тайных мечтах девушка представляла себя на месте Идеалистки. Ей хотелось быть такой же, быть рядом с ним. Теперь же от этой мысли жутко коробило. Она больше не приносила удовольствия, наоборот — могла вызвать рвотный приступ отвращения. После того, как девушка осознала, какие стихийные воины на самом деле, внутри разгорелась обида. Обида за обман ее чувств, обида за тот лёгкий спор с отцом, где выступала в роли их защитницы. Наплевав на собственные обещания, они не пришли на выручку, оставили умирать Засаленную закусочную. За это она не рассказала им ни одной подробности, ничего того, что бы могло помочь им в бою. Пусть самодовольные твари пребывают в неведении до самого конца, даже если это будет стоить миру жизни. Девушка злилась на них, злилась так сильно, что больше не могла вынести их общества. Холодным безразличием они выстрелили в упор в своего самого преданного фаната. Но, как известно, если большинство представляет собой однородную массу, то долг одного его звена стать отличающейся песчинкой. Исключением из всех этих «героев» оказалась только Мгла. Стихийный воин, подчинивший энергию. В ее руках была сила, ничем не уступающая по мощи всем остальным членам отряда, но она, к большому удивлению, не утратила сострадания. Она — единственная, кто поговорил с девушкой как с человеком, расспросил обо всем и выслушал до последнего слова. Мгла видела в ней морально истерзанное существо, а не «важного свидетеля». Конечно, после встречи с ледяным адом ни одни слова поддержки не воспринимаются всерьез, но все же она была единственной, кто попытался помочь хоть немного оправиться. Это и послужило главным фактором. Голос разума подсказывал, что с ней можно быть чуть более откровенной. В очередной раз опустившись в холодную прорубь памяти, захлёбываясь горечью слез, девушка смогла рассказать чуть больше о Засаленной закусочной. Совсем чуть-чуть. Ей по-прежнему не хотелось вспоминать о том баре, о девочке на дороге, о той сотне раз, когда была на волоске от смерти. Все это слишком и даже Мгле она не могла позволить узнать об этом. Мгла отвела ее в это убежище для выживших, нашла свободную койку, которые на тот момент уже были на вес золота. Термокостюмом, к слову, девушка обзавелась тоже благодаря ей. Она вела себя прямо как старшая сестра, оставалась здесь до самого конца, взяв на себя часть ее горя. Ей было приказано идти обратно в штаб буквально накануне, когда поступили сведения о каком-то задержанном нарушителе. С тех пор девушка снова осталась одна среди незнакомых лиц. Убежище представляло собой длинный гараж, построенный по такой же технологии, как и ее старый дом, утонувший где-то во льдах. Единственное отличие состояло в том, что каркас был металлическим и отливал ярким блеском в лучах местного освещения. Под потолком арками сходились крепкие направляющие. Шляпки крупных болтов красовались на них, не давая сильному ветру прибрать к рукам крышу. От расстройства он выл снаружи и гремел листами обшивки. Два ряда абсолютно одинаковых люминесцентных ламп висели на длинных стальных прутьях. Некоторые горели ровно, некоторые противно мигали, быстро угасая и зажигаясь с большой натугой. Их было пятьдесят шесть штук от края до края. Девушка успела убедиться в этом миллион раз, лишь бы чем-нибудь занять свой разум и не бродить по закоулкам памяти. Людей здесь было так много, что за их голосами терялся весь громовой гудёж ламп. От стены, где располагался вход, до противоположной тянулись колонны двухъярусных кроватей, занимая почти все пространство. Каждая из них была занята, иногда на одной могла размещаться целая семья. Места категорически не хватало. Большинству людей кроватей конечно же не досталось, и им приходилось сидеть прямо на полу в проходе. Род занятий выживших был не слишком-то разнообразен: кто-то просто разговаривал на волнующие темы, подогревая почву для споров, кто-то играл в настольные игры, а кто-то мирно спал, вовсе не подавая признаков жизни. Некоторые даже умудрялись смеяться, апокалипсис их будто и не коснулся, но все же таких было меньшинство. В гараже пахло всем подряд. Только в таком убежище одновременно мог существовать запах дизельного топлива, стираного белья и сосиски в лаваше. Ко всему прочему, здесь бродили сладкие ароматы женских духов, мускусная и сигаретная вонь, а также целая свора других непонятных раздражителей. Они все смешивались друг с другом, образуя нечто невообразимое. Между кроватей находились ряды небольших кабинок, скреплённые между собой железными скобами, словно кто-то натыкал их огромным степлером. Они предназначались для вещей и верхней одежды, но девушка предпочла все время оставаться в куртке, поскольку не могла отделаться от чувства преследования. Говорят, в этом убежище ещё спокойно, а в других буквально яблоку негде упасть, и давка такая, что запросто можно лишиться конечностей. Брошенные башни оказались попросту не готовы к подобному наплыву народа. Мгла сумела подыскать здесь самое тихое место, хотя это скорее была заслуга везения, чем ее личная. Но, надо сказать, получилось довольно неплохо: кровать, на которой девушке удалось расположиться, находилась в самом конце гаража, и весь остальной шум оставался как бы в стороне, будто его отделяло невидимое поле. Уровень спокойствия здесь достигал той степени, когда можно было всерьез задуматься об отдыхе. Возможно, она бы так и поступила, ведь ее соседи на верхних ярусах спали, не издавая ни единого звука. Единственное, что уже несколько часов кряду не давало сомкнуть глаз — это неутихающий голос какой-то бабки. Надоедливая хрычиха лежала на соседней кровати и громко читала книгу, лишь изредка прерываясь, чтобы пробормотать себе под нос нечто неразборчивое. Раньше девушка старалась не обращать на нее внимания, но с каждой минутой это становилось все сложнее. Не поворачивая головы, она оглядела ее боковым зрением. Усохшее тело; кожа, из-за глубоких морщин превратившаяся в подобие скомканной простыни; и засаленный пучок жиденьких волос, походящий на маленький сноп сена. Все это почему-то вызвало отвращение. В руке она сжимала какой-то круглый предмет, и, уткнувшись носом в книгу, начитывала ее с таким выражением, будто вокруг собралась целая толпа заинтересованных слушателей. Девушка медленно поднялась и спустила ноги на пол, затем устало вздохнула. Ее соседка была настолько увлечена своим занятием, что ничего не замечала. Раньше она предпочитала абстрагироваться и не слушать, но постоянно увеличивающаяся громкость раздражающего голоса свела на нет все попытки. Текст книги оказался довольно бредовым, иногда связь между словами будто пропадала, делая речь бабки совершенно нечленораздельной. Девушка сразу узнала этот неповторимый авторский стиль. На твердой обложке сидело название, написанное извилистым золотым шрифтом. «Теория об иных измерениях» — та самая книга, о которой доводилось слышать чаще, чем хотелось. Некоторые люди на полном серьезе убеждены, что она содержит какое-то пророчество, а неизвестный автор — ясновидец. Они в буквальном смысле считают ее близким родственником библии. В больших городах какая-нибудь пара крайне приставучих фанатиков с лёгкостью могла всучить один из экземпляров прямо в руки. Разумеется, в добровольно-принудительной форме… Порой это приводило к нешуточным инцидентам. Девушка даже не пыталась вникнуть в суть. Ее содержание больше походило на очередной распиаренный хлам, каким-то чудом ухватившийся за звание бестселлера. Когда старческий голос, без устали несущий околесицу, напоминающую внебрачную дочь молитвы и древнего свитка, доконал окончательно, девушка резко поднялась и подошла к шкафчику. Звучно открыв его металлическую дверцу, она взяла с полки четыре жёлтые резинки, оставленные Мглой в подарок. Нужно было собрать черные волосы в хвост, в распущенном виде они успели изрядно поднадоесть. Вдруг наступила тишина, причина которой стала ясна не сразу. Видимо, странную бабку всё-таки удалось отвлечь от этого дурного занятия. Череда бредового текста оборвалась на незавершённой ноте. Она наконец-то оставила книгу в покое и, обведя убежище медленным взглядом, уставилась прямо на девушку, нагло изучая, словно экспонат. Складывалось впечатление, будто она увидела ее впервые за все то долгое время, проведенное в метре друг от друга. Но, как ни странно, это не удивляло. Возможно, до нее дошло только сейчас, что в убежище существуют ЛЮДИ. Ее выцветшие глаза готовились просверлить отверстие в груди девушки. По меньшей мере, это было невежливо и вызывало какое-то неприятное чувство. Вскипевшая злость заставила ответить. Их взгляды встретились как два противоборствующих луча и сцепились в немой схватке, брызнув искрами. У них обеих не было веских причин злиться друг на друга, но почему-то гнев не отступал. Собрав волосы, девушка вернулась на кровать и легла, демонстративно отвернувшись к бабке спиной. После этого выдалась минутка покоя, почти сразу же растаявшая в знакомых бредовых словечках. — Может хватит уже?! Я вообще-то отдохнуть пытаюсь! — не выдержала девушка и наконец наплевала на вежливость. Но бабка будто предвидела ее слова и произнесла своим скрипящим голосом: — Это пророчество должен знать каждый, в нем сказано о меченом воине, который прибыл… — девушка перебила ее на половине предложения. — Боже, да мне все равно, откуда там кто прибыл! Хватит, я не верю в пророчества. — А зря. Именно поэтому ты и боишься, я знаю, — бабка продолжала стоять на своем. — Да что вы… — У тебя даже седина в волосах появилась. Всему виной страх, он ест тебя по кусочкам. — Вас это не касается! — Не стоит поддаваться ему. Меченый спасет нас, автор этой книги все уже предсказал. Да что она вообще могла знать о страхе?! Прожила столько лет на свете и ни разу с ним не столкнулась. В свои шестнадцать по сравнению с ней девушка была настоящим экспертом. Почему она смеет ее чему-то учить? Это злило до невозможности. — Вы больная на голову. — Я даже сделала оберег по образу его метки, — бабка показала ей тот предмет, который все время сжимала в руке. Это был маленький деревянный круг с аккуратно сглаженными краями. Он без труда умещался на ладони, на его поверхности виднелись какие-то нацарапанные символы. — И что это? — спросила девушка. — Это оберег, он защитит меня от всех темных сил, — она произнесла это так легко, словно у нее не было никаких сомнений, — и от того огромного айсберга, что преследует души. После этой фразы по спине прокатился колющий холодок. Девушка была уверена, что в Брошенных башнях никому не известно о событиях в Засаленной закусочной. Откуда она могла знать об этом? Если такое написано в «Теории об иных измерениях»… Нет, быть не может. Вдруг все разговоры и шум в гараже утихли как по команде. Где-то под землёй пронесся дрожащий раскат, раздался усталый вздох треснувшего бетонного пола. Лампы качнулись, скрипнув стальными прутьями. Девушка резко обернулась, взглянув на выход. Бабка продолжала смотреть на нее и улыбаться, словно чувствуя свое превосходство. Толчок повторился, металлический каркас жалобно простонал. Все это было знакомо девушке, знакомо до сдавливающей боли. Ледяной ад двинулся и сюда. Тело словно сжало тисками, воспоминания нахлынули так не вовремя. Все люди по-прежнему сидели на местах, обмениваясь недоумевающими взглядами. Они ни о чем не подозревали, но смерть уже подобралась так близко… Через секунду землетрясение перешло в критическую фазу. На улице разразился тяжелый грохот, кровати подпрыгнули на месте, с потолка в проход рухнуло несколько ламп, с треском разбившись об пол. Струйки пыли вскружились в воздухе. Народ слетел с катушек, в убежище начался приступ паники. Люди рванули к выходу, страх лишил их рассудка. Они желали покинуть здание, но не догадывались об опасности, кроющейся снаружи. Девушка забралась под кровать, лишь бы уцелеть в этой давке. Взбесившаяся толпа хуже всякого оружия. Все это напомнило ей площадь в Засаленной закусочной. Смерть взяла роль законодательной власти, а страх горбатился в виде исполнительной подтанцовки. Землетрясение оборвалось быстро, и грянул финальный ударник. От грохота и воплей заложило уши. На мгновение в гараже стало темно, лампы погасли и включились снова, но их свет стал ещё более тусклым. Видимо, аварийная ЛЭП не потянула такую нагрузку. Где-то ближе к выходу зазвенели падающие кровати, они валились набок, цепляя друг друга как домино, но инерции не хватило на весь длинный ряд, и укрытие девушки устояло. Понемногу все утихло. Тряска прекратилась, и народ слегка успокоился, по всей видимости, решив, что опасность миновала. Девушка выбралась из-под кровати и прислушалась. Бабка все ещё сидела на месте. Несмотря на все происходящее, она даже не шелохнулась и продолжала улыбаться, наблюдая за перепуганным народом. Оберег в руке и «великая» книга дала ей стойкую веру в спасение, и никакой голос апокалипсиса не мог ее уничтожить. Вся суматоха ее не касалась, в своем познании она преисполнилась настолько, что смогла отбросить страх. Девушка прислушалась. Снаружи царила тишина, но она знала, что за ней последует нечто очень нехорошее. Все это лишь очередное затишье перед очередной бурей. Их убежище находилось в паре кварталов от южных ворот — тех самых ворот, перекрывающих трассу, ведущую к Засаленной закусочной. — Бояться нечего, мы не погибнем, спасение уже рядом… — шепнула бабка и улыбнулась. — Скажи это моим родителям, старая дура, — фыркнула девушка в ответ. — Какая ты глупая. Вы все, люди, глупые. Смерть чует ваш страх, нельзя идти у нее на поводу. Вскоре раздался гулкий грохот взрыва и звон металла. Она поняла — периметр Брошенных башен прорван. Когда где-то на улице посыпалось стрекотание первых выстрелов, и вспыхнули те нечеловеческие голоса, девушка закричала изо всех сил: — Закройте выход! Кто-нибудь, закройте!!! Удивительно, но ее послушали. Дверца в железных воротах тут же захлопнулась, впившись в них зубьями замка. Снаружи по-прежнему гремели выстрелы, кричали люди, а народ в убежище затаил дыхание. Девушка напряжённо вслушивалась, вскоре до нее донеслись тяжёлые шаги. Донельзя знакомые и беспредельно пугающие. Скрип снега — и уже через несколько мгновений что-то ударило в дверь. Тяжёлый отзвук грохочущего металла разлетелся по всему гаражу. Замок едва выдержал и лишился почти всех сил. Люди отпрянули назад, страх перерастал в шок. Та иллюзия безопасности, дарованная убежищем, встречала свой закат. — Твою мать… Они нашли нас, — шепнула девушка, голос ее дрожал, взгляд застыл в направлении выхода. Удар повторился, замок вывалился, звякнув от встречи с полом. Лампы мигнули на секунду, потянуло холодом, дверь открылась. Народ хлынул в противоположный конец помещения, сбившись в кучу. Девушка метнулась в сторону, присела, укрывшись за кроватью, ожидая голоса прибывшего хоррортауна. В проходе, около выхода, появился первый темный силуэт с округлой головой. — Они не празднуют!!! — на этот раз он ограничился только одной безумной фразой. Адское поздравление не заставило себя ждать. Автоматная очередь разразилась внутри обреченного убежища. В ужасе люди стали напоминать животных. Стрельба быстро прекратилась, но на смену одной очереди тут же пришли с десяток других. Снеговики все прибывали, жизнь таяла на глазах. Люди кричали, их звенящие голоса резко обрывались. Девушка легла на пол, прикрыв голову руками и зажмурившись. Лишь чудом в нее не попало ни одной пули. Они пролетали над головой, жужжа подобно стае рассерженных мух. Столько возможностей получить смертельное ранение свистело над ней, но, к счастью, ни одна не коснулась. Снеговики двинулись в глубь убежища, хладнокровно добивая всех, кому посчастливилось выжить. Беспощадный праздник должен был уничтожить каждого. Шансов на спасение нет. Девушка судорожно осмотрелась по сторонам, ища какое-нибудь укрытие. Страх снова задел струны критического мышления, оно отозвалось мгновенно. Шеренга снеговиков уже достигла середины гаража. Теперь вместо очередей звучали резкие одиночные выстрелы. Кровь прилила к вискам, на глаза попались те металлические шкафчики. Никто не догадался воспользоваться ими, но девушка была научена горьким опытом. Подскочив к одной из кабинок, она вдруг замерла, услышав около выхода сильный грохот. Сердце ушло в пятки, что-то выбило ворота целиком. Что-то, не проходящее в дверь… — Уберите! Нет! Уберите его от меня! — на этот раз голос был мужским, но звучал почти также. Фраза тянулась подобно разогретой резине. Одна и та же интонация, одни и те же слова. Как цифровая запись. Ледяной кошмар пришел за ней. Девушка пискнула и, дрожащими руками выбросив из кабинки металлическую полку, забралась внутрь. Дверца с небольшой решеткой сверху захлопнулась. Укрытие показалось надежным, но его официальным судьей могло быть только время. В свете мигающих ламп она вскоре различила огромный силуэт. Раскачиваясь из стороны в сторону, чудовище медленно двигалось по узкому проходу, грациозно ступая когтистыми лапами и превращая трупы в неразборчивый кровавый фарш. Кости хрустели, ломаясь под его невероятным весом. Оно задевало широкими плечами сразу оба ряда повалившихся кроватей. За низким рыком вновь последовала фраза, волочащиеся щупальца поднялись и зашелестели. — Уберите! Нет! Уберите его от меня! Девушка нервно прикусила губу и внезапно заметила ту самую бабку. Она все ещё сидела на том же месте, обзаведясь на лице внушительной царапиной. Видимо, ни одна пуля не посмела ее коснуться. Лишь самая смелая прошла по щеке вскользь, причинив минимум вреда. Чудовище находилось в такой близости, от него несло гибельным холодом. Но бабка, точно обезумев, даже не собиралась уходить. Таща за собой щупальца, оно оттолкнуло передней лапой снеговика, попавшегося на пути, и громко выдохнуло ледяным паром. Девушка наблюдала за разыгравшейся сценой сквозь решетку, не смея пошевелиться. Хоррортаун отлично обучил ее смирению. Все просто: сиди тихо — или сдохнешь. Через несколько мгновений бабка вдруг поднялась на ноги и побрела в проход, прямо навстречу апокалипсису, что-то бормоча под нос. В руке сидел тот деревянный оберег, вера придала ей сил и затуманила разум. Чудовище остановилось, поравнявшись с кроватью, которая принадлежала девушке. Бабка оказалась прямо перед ним, стояла и смотрела на него с бетонной уверенностью в своем превосходстве. Опустив щупальца и раскрыв круглую пасть, оно втянуло запах очередной жертвы, обнажило бесконечные ряды ледяных зубов, ничем не уступающих в длине кухонному ножу. Бабка не сделала ни единого шага, выслушала тянущуюся фразу. Пучок ее волос трепыхался от мощного дыхания чудовища. В глубине его пасти горел фиолетовый огонёк. Они простояли несколько минут, пристально изучая друг друга, подобно тому, как игроки пытаются прочитать нрав соперника за партией в покер. Как два настоящих дуэлянта. Метр пятьдесят против пяти с лишним… Шестьдесят килограмм усохшей плоти против двадцати тонн снежной мускулатуры. «Схватка» обещала быть честной. Девушка затаила дыхание, не понимая, что происходит. — Убирайся прочь, мерзкое отродье! — проскрипела бабка и, подняв худую руку, ткнула своему оппоненту в «морду» тем деревянным оберегом, — пошло вон отсюда! Чудовище словно опешило от такой наглости. Почему эта жалкая душонка не боится его? Кто победит в дуэли было ясно изначально. Оно решило не заморачиваться с объяснениями, а сразу показать на примере. Только сейчас бабка осознала, что вера не способна уберечь от лап хоррортауна. — Нет! Сгинь, не трогай меня! — этот перепуганный визг, порожденный вернувшимся страхом, звучал ещё ужаснее. Она кричала, попыталась сбежать, но ничего не вышло. Гибкие хватательные конечности чудовища скользнули по бетонному полу, обвили ее ноги и руки, подняли в воздух, растянув перед круглой пастью словно тряпку. Она силилась вырваться, выронила оберег, трепыхаясь. Этот глупый человек посмел вякнуть на свою смерть — извечную госпожу. Лампы мигали, изображение то пропадало, то снова появлялось. Тьма и свет сменяли друг друга так быстро, что рябило в глазах. Девушка вжалась в дальнюю стенку кабинки и зажала рот рукой. В гараже беспрерывно звучали безумные голоса, свистели серебристые лезвия топоров — снеговики снова рубили руки. Иногда гремели выстрелы. Чудовище продолжало держать бабку перед собой, глухо рыча и повторяя фразу с неистовым усердием. Вскоре из пасти хлынул поток фиолетового света. Его мощный «прожектор» залил убежище целиком. В его ярких объятиях худое тело жертвы обратилось в черный силуэт. Она закричала, выдав хриплый горловой стон. Девушка резко отвернулась и зажмурилась, лишь бы снова не встретиться с тем «зеркалом», что явилось ей в баре. Болтаясь на ледяных щупальцах, бабка подалась вперёд и выгнула спину до звучного хруста в костях. От ее лица прямо в пасть чудовища потянулась струя переливающейся энергии. Светлая кожа побелела на несколько тонов, вокруг глаз медленно выгорали темные круги, белые глазные яблоки наполнялись глубокой чернотой. Какие-то мгновения она ещё была жива, но постепенно ее голос становился тише, а вскоре и вовсе умолк. Тело обмякло и перестало дергаться, обвиснув на щупальцах. Когда погас фиолетовый свет, девушка открыла глаза и снова посмотрела сквозь решетку в дверце. Чудовище все ещё держало жертву перед собой. — Нет! Сгинь, не трогай меня! — сначала ей показалось, что бабка вновь подала голос, но потом все стало ясно. Звук шел прямо из круглой пасти. Ее последняя фраза обрела характерную резиновую тягучесть, интонация застыла на одних нотах. Чудовище вырвало из жертвы то, что не так давно пыталось вырвать из девушки. Нечто очень важное. Нечто особенное, возможно, не такое как у других людей. — Чертов Душеед… — шепнула девушка, изо всех сил сдерживая слёзы. Вдруг чудовище подняло щупальца кверху, задрав подобие шеи. В таком положении они без труда доставали до потолка. Зубастая пасть оказалась снизу, а мертвое тело болталось над ней, окружённое десятками ледяных конечностей. Оно громко зарычало, потянуло в стороны. Сначала затрещала ткань рвущейся одежды, затем бледная кожа на коленях и плечах лопнула, выпустив кровавый багрянец. Раздался чавкающий звук. На свет показались бордовые мышцы и тонкие нити растянутых сухожилий, секундой позже выглянули белые кости. Это убийство происходило в странной, несвойственной ему тишине и резко выделялось на фоне всего шума в гибнущем убежище. Оно не сопровождалось ни воплями, ни стонами. Безжизненная жертва молчала, как молчит в сетях задыхающаяся рыба. Невидящий взор почерневших глаз был устремлён прямо в воронку пасти. Нестерпимая боль пришла слишком поздно, чтобы отозваться криком. Рыкнув с невероятной злобой, Душеед напряг щупальца и разорвал жертву словно кусок целлофана. Кровавый поток разлетелся бордовой звездой, на секунду скрыв за собой все зрелище подобно темному занавесу на сцене. Изуродованное тело с уцелевшей головой рухнуло прямо в раскрытую пасть. Щупальца, держащие оборванные конечности, отшвырнули их в стороны. Рука, сохранившая часть плеча, звонко ударилась в металлический шкафчик, где пряталась девушка, сквозь решетку брызнув кровью ей в лицо. Это заставило ее взвизгнуть. Она дернулась, задев спиной боковую стенку. Осознание пришло моментально, но слишком поздно. Звук оказался недопустимо громким. Смирение, навязанное ледяным адом, было нарушено. Душеед осекся на секунду, затем втянул воздух большими ноздрями на плечах. Девушка поняла: он услышал ее, учуял. Укрытие плавно превращалось в ловушку. Чудовище повернулась к шкафчикам пастью, снова удостоив лицезреть острейшие зубы. Лампы мигали. Видя сквозь решетку, как оно растолкало плечами кровати, девушка закрыла глаза, молясь всем богам. Сердце стучало, дыхание перехватило. Состояние полного оцепенения. Паралич. Душеед подошёл к шкафчикам так близко, что в решетке маячил лишь центр его круглой пасти, отливая приглушённым фиолетовым светом. Не хватало только стойкого зловония, но из его утробы несло только жгучим холодом. Она слышала, как щупальца обвили металлический корпус ее укрытия, скользили по нему, скреблись острыми концами, тыкались, желая найти слабое место. В тот момент, зажмурившись ещё сильнее, девушка была готова поверить в кого угодно. Даже в меченого воина. Лишь бы ее спасли, лишь бы из пасти этого существа никогда не зазвучал ее голос. Она зажала уши изо всех сил, но все равно услышала, как щупальца скользнули вниз и оказались на передней грани шкафчиков, там, где располагались дверцы. Вот и все. Сейчас он это сделает и… И… Смерть заберёт её. Послышался щелчок ручки, скрип маленьких дверных петель. Он открыл кабинку. Едва сдержав крик, девушка нашла в себе силы осмотреться. В укрытии по-прежнему было темно, слабый свет лился сквозь решетку, отражаясь тремя бликами на коже. Часто дыша, она поняла не сразу, что дверца ее кабинки осталась на месте. Душеед открыл соседнюю и взвыл от злости, когда та оказалась пуста. Он зарычал и вырвал щупальцами три дверцы одновременно. Целых три. Петли оторвались вместе с ними — сварочные швы не выдержали. Ряд шкафчиков дернулся и с металлическим звоном повалился на пол, разделившись. Соединительные скобы полопались. В этом тесном пространстве девушка чуть не разбила нос, ударившись об решетку и подскочив как резиновый мячик. Еще бы одна кабинка… Всего одна и это снежное нечто сожрало бы ее вместе с одеждой. Душеед простоял на одном месте очень долго, нависнув над нею ледяной тушей, внюхиваясь в пространство. Его щупальца лежали на задней стенке ее опрокинутого укрытия. Внутри кабинки было очень тесно, темно и холодно. Она затаилась, не смея даже вздохнуть. Казалось, что вот-вот придёт страшная участь. У нее не было ни единой возможности осмотреться, остался только слух. Пришлось всецело ему довериться. Девушка услышала, как Душеед переступил лапами, затем снова остановился, будто бы в нерешительности. Его вновь манил след, витающий в воздухе, но найти столь вкусную жертву так и не удалось, хоть он и желал сожрать ее с самой первой встречи. Вскоре до нее донеслись удаляющиеся тяжёлые шаги и шорох волочащихся щупалец. К тому моменту она уже с трудом могла соображать, но всё-таки поняла: он ушел…***
Вскоре всякая возня в убежище стихла окончательно. Видимо, снеговики тоже покинули это место, завершив дело. Стояла гробовая тишина, даже с улицы не доносилось ни единого звука. К запаху морозной свежести примешалась тяжёлая трупная вонь. Пролежав без движения столько, сколько нужно было для собственного успокоения, девушка наконец осмелилась пошевелиться. Она начала замерзать. Кости ломило от холода, ее то и дело пробирала дрожь. Следовало немедленно выбираться отсюда, но стоило только подумать об этом, как сразу же охватывал паралич. Страх превращал в самое беспомощное существо. В чем-то бабка оказалась права: через некоторое время он подаст ее смерти на блюдечке. «Айсберг может двинуться на город в любую минуту» — единственная мысль занозой сидела в голове. Она подняла голову, осмотрелась. Стенки железного «саркофага» не пропускали свет. Внутри кабинки было темно как в яме. Девушка перевернулась, попыталась на ощупь найти выход, но дверца, как назло, упёрлась в пол. Придется шуметь, иного способа выбраться попросту нет. Если кто-нибудь услышит, ей останется только смириться. Девушка откатилась в сторону, напряглась и со всей силы приложилась плечом о левую стенку. Упавшая кабинка дернулась, встала на угол и снова упала, прижав дверцу к полу. Металл зазвенел, загрохотал и постепенно стих. Девушка затаила дыхание, прислушалась — вроде ничего. Но для радости было ещё слишком рано. Она снова откатилась в сторону и повторила действие с ещё большим усилием. Кабинка вновь встала на угол, но на этот раз накренилась чуть сильнее, позволив девушке перевернуть себя набок. Металлическая дверца приоткрылась, на секунду обнажив черноту мертвого убежища, и снова захлопнулась. Грохот стоял приличный, но даже к такому шуму никто не проявил ни малейшего интереса. Это радовало. Кабинка лежала на боку. Передохнув немного и выровняв дыхание, девушка толкнула дверцу предплечьем, в таком положении она открывалась вверх. Термокостюм согревал лучше всякой печки. Его ткань магическим образом начинала источать тепло от малейшего трения о кожу, ее старому акриловому свитеру стоило бы поучиться. Высунув голову из кабинки, девушка осмотрелась ещё раз. Перед глазами стоял бесконечный мрак, лампы угасли навечно. Убежище молчало, и в этом молчании чувствовалось только темное присутствие смерти. Точно такое же, как тогда на площади в Засаленной закусочной. Лишь в стороне выбитых ворот виднелся прямоугольник блеклого света. Выбравшись наружу, она села на корточки, аккуратно подхватила дверцу и медленно прижала ее к кабинке, избежав ещё одного резкого звона. Шуметь больше ни к чему, удача — дама переменчивая. Полагаться на нее не стоит. Иной раз может не повезти и за углом окажется вооруженный снеговик. А дальше все пойдет по отработанному сценарию, где фигурируют крики и выстрелы. Девушка невольно поежилась, подумав об этом. Она поднялась на ноги, перелезла по кабинке, впотьмах ориентируясь только по ее черному силуэту, и выглянула из-за своей кровати, которую Душеед оттолкнул на внушительное расстояние. Выход был так далеко, маячил ей «светом в конце туннеля». Девушка не хотела думать, что весь пол усеян изуродованными трупами, но стоило лишь мельком взглянуть вниз, как на глаза попадались темные пятна, буграми выступающие из мрака. Соответствующий запах каждый раз напоминал об ужасах. Держась за металлическую спинку кровати и тихо пискнув, она осторожно сделала шаг в проход, ступив туда, где «черных пятен» было меньше всего. Подошва белой кроссовки противно заскользила, вляпавшись во что-то липкое. Девушка скривилась от отвращения и испуга, задышала активнее. Воздух снова обжигал грудь холодом. Ледяной ад не меняется. В голове крутились мысли одна страшнее другой. Она снова сделала аккуратный шаг, но он оказался нечетким. Девушка поскользнулась, не удержала равновесие и повалилась на пол, отпустив спинку кровати. Инстинктивно выставив руки перед собой, она ожидала упереться в твердый бетон, но ладони утопли в чем-то вязком, ещё хранящем тлеющий намек тепла. Ощущение показалось ей знакомым… Мозг непроизвольно сравнил его с заготовкой мяса для котлет. Сходство консистенции было практически стопроцентным. Девушка вскрикнула и оторвала руки от пола, встала на колени. Пальцы окрасились в темно-бордовый цвет. Похолодевшая кровь опадала с них густыми каплями. На ладонях остались мягкие кусочки плоти. Человеческой. Слезы покатились по щекам, девушка сглотнула, часто дыша и не смея двинуться. Только сейчас до нее дошло, насколько глупой была надежда ступать между «черных пятен». Народу в убежище ведь оказалось много… Весь пол целиком устилали мертвые люди. Его серый бетон был измазан кровью, во мраке она казалась темным слоем, зрение не могло различить ее цвет. Трясясь от ужаса, девушка медленно встала, пытаясь оттереть руки, но каждая попытка лишь усугубляла ситуацию. Осмотревшись, она увидела на полу, среди всей монохромности, отчётливо выделяющуюся яму. След, по форме напоминающий собачий. Душа сбилась в комок. Попятившись на шаг, девушка наконец поняла, что те самые «черные пятна» оказались уцелевшими телами, которым по воле судьбы удалось избежать встречи с огромными лапами Душееда. Но не с пулей. И топором. Умирая, люди валились в проходе, а затем тяжёлое чудовище превратило их в раздавленную кашу. Нижняя челюсть задрожала, девушка повернула голову и увидела на противоположной стороне, между двух устоявших кроватей, кучу валяющихся тел. Они все казались ей одним сплошным пятном. Мрак утаивал серьезные подробности, но даже в темноте она видела, как наружу выступали острые шипы переломанных костей, загнутые дугой. Части грудной клетки, бывшие ребра. Они торчали из черного однородного фарша. Видно, Душеед ступил и туда. Треснутые позвоночники, передавленная плоть, отрубленные руки, рваные пятна крови на стенах, окантованные мелкими каплями, пара уцелевших голов, лежавшая в стороне словно мячики в корзинке какого-нибудь торгового центра. И в дополнение — пол, усеянный смертью. Девушка невольно обвела взглядом убежище. Здесь будто орудовали каннибалы, или она попала в желудок какого-то жуткого монстра. Страх поборол разум, рассудок помутился. Комок сладковатой рвоты подкатил к горлу, оставаться здесь больше не было возможности. Издав сдавленный крик, девушка рванула вперёд, не разбирая дороги, перепрыгивая через тела, словно те были простыми кочками на дороге. Под ноги попадалось столько мерзости, но она запретила себе думать об этом, перед глазами блестел прямоугольник приближающегося выхода. Нужно поспешить. Через несколько мгновений она пулей вылетела на улицу, пробежав по вырванным воротам. Резкая смена кромешной темноты на полумрак, разбавленный серебристым светом луны, заставила ее прищуриться. Расстояние, недавно казавшееся таким страшным, наконец-то исчезло. Вокруг снова витал белый туман. Почему-то почувствовав себя под защитой, девушка влилась в его непроглядную шапку и обернулась. Вход в убежище походил на путь в черную утробу, в глубокое чрево огромного существа, откуда нет возврата. Представить страшно, для скольких людей это оказалось не пустым сравнением. Сколько их было в гараже? Сотня? А может две? Все они погибли… Все, но только не она. Судьба снова свела ее с мучительной жизнью, решив поиграть. Тяжело вздохнув, девушка направилась прочь от злосчастного места. Демоница позвякивала хрусталём, болтаясь на замке. Тишина окутывала округу. Не было ни ветра, ни голосов безумных снеговиков, ни криков людей. Ничего. Все вокруг словно вымерло. Брошенные башни превратились в город-призрак. Один из тех, что покорно лег в список жертв ледяного ада. Опустив голову, прислушиваясь скорее к скрипу снега, чем к потенциальным опасностям, девушка двинулась по шоссе, вдоль пустынной улицы. Здания здесь почему-то не покрылись льдом, и все ещё были теми же безмолвными монолитами, в чьих стенах когда-то теплилась жизнь. Айсберг скрывался за пеленой тумана, но его тяжёлое присутствие ощущалось буквально всем телом. Он терпеливо ждал своего часа. Каменные джунгли были выжжены холодом изнутри. Теперь это самая настоящая пустыня. Девушка прошла мимо переполненных мусорных баков, забрела в небольшой проулок. Здесь ее встретила лужа крови, впитавшаяся в снег. На кирпичной стене застыли запекшиеся потёки. Она подняла голову, медленно скользнув по ним взглядом, и едва не закричала, отпрянув назад. Тело незнакомого мужчины в белом пуховике было пришпилено к стене полутораметровым ледяным шипом. Труп висел на приличной высоте, остроконечная сосулька пробила его грудь и вошла глубоко в кирпич, словно ею выстрелили из громадного арбалета. Девушка повидала множество смертей, но подобного ещё не встречала. Похоже, для Брошенных башен у хоррортауна имелись свои ужасы. Кое-как свыкнувшись с очередным жутким зрелищем, она двинулась дальше. Нескончаемый ужас погнул ровную линию ее психики, и со временем это стало даваться немного легче. Девушка и сама не понимала, сможет ли когда-нибудь вернуться к нормальной жизни. Такой страх не проходит бесследно. Образы мертвых людей и то «зеркальное» состояние будут преследовать до самой могилы. Она шла долго, ступая куда глаза глядят. Дорога вела вперёд — девушка повиновалась. Тот проулок скрылся вдали уже довольно давно. Голос разума предостерёг от выхода на центральные улицы, чтобы не оказаться посреди ещё одной ужасной картины, но даже здесь пару раз ей попадались трупы, похожие на пластмассовые манекены. Их холодная кожа отливала бледной синевой, на одежде виднелись пятна крови. Их слегка успело замести снегом, девушка старалась не обращать на них внимания. Сейчас ей и впрямь хотелось надеть шоры или вовсе лишиться зрения. Она бродила по улицам Брошенных башен непозволительно долго и вскоре поняла, что заблудилась. Этот город был большим и незнакомым. Лабиринт, сплошь состоящий из одинаковых зданий. Выхода отсюда попросту нет. Ее скитаниям пришел конец. Девушка даже не закричала, когда под ногами задрожала земля. Время истекло, и блеклая надежда на спасение умерла в один миг. Она обернулась, увидев, как ледяная стена двинулась на город. Стекла с треском вылетали из окон, блестели в свете луны, сыпались на землю. Трещины поползли по стенам домов. Асфальт вспучился и полопался. Девушка видела, как многоэтажки и высотки тонули под гнетом навалившегося айсберга. Некоторые он разбивал, с грохотом разваливая на части, некоторые проглатывал целиком, не причинив ни малейшего вреда. Смерть шла прямо на нее. Девушка вздохнула, закрыв глаза. В ту минуту она сожалела лишь о невыполненном обещании. Мама ведь просила ее выжить… Ноги окутал нестерпимый холод, затем сковал лёд. Двинуться было невозможно, но девушка и не собиралась. Конец всем глупым страхам, жизнь кончилась. Температура воздуха понижалась, дышать стало невозможно. Сквозь грохот ей на секунду показалось, что где-то вдали она услышала выстрелы, скрип шин и свист турбины. Или ей все же показалось… Неважно. Девушка открыла глаза в последнюю секунду, увидев перед собой ледяную стену и промелькнувшее в ней отражение. Они столкнулись нос к носу. Сначала был холод, затем сковывающая тьма, а дальше — только пустота. Пустота, которая обещала не заканчиваться.***
Открыв глаза, она увидела перед собой купол темного неба, испещренного пухлыми мрачными облаками, похожими на куски грязной ваты. Они плыли так медленно, что их движение практически не удавалось уловить. Иногда некоторые из них сбивались в кучу, обретая неприветливую внешность раковой опухоли на двуцветном диагностическом снимке. Внутри нее сверкали белые молнии, чей проблеск не сопровождался ни единым звуком. Был лишь миг света, который ощущался до боли резко, прямо как укол электричеством. Девушка не понимала, где оказалась. Она лежала на спине, без отрыва наблюдая за небом. Было в нем что-то притягательное и невероятно странное. Иногда оно казалось плоским, словно нарисованным, иногда настолько глубоким, что позавидует любая бездонная расщелина. Черные облака меняли свою форму в зависимости от угла обзора. Как та оптическая иллюзия, которая является человеку, взглянувшему на «три дэ» картинку. Иной раз они смещались в сторону, мгновенно теряя свой объём, а затем тут же восстанавливали. Из-за этого создавался лёгкий эффект пульсации, уничтожающий все попытки постичь точку соприкосновения реальности и здешних миражей. На небе не светилось ни одной звёздочки, под облаками скрывалась только бесконечная темная гладь. Лёжа на твердой земле, девушка не могла дать внятного объяснения даже своему состоянию. От дыхания не было ощущения наполняющихся лёгких, прохладный воздух не щекотал нос. Кожа будто утратила тактильные свойства, ни одно прикосновение не отзывалось каким-либо чувством. Это место оказывало на нее очень странное влияние. Единственное, что можно было знать наверняка — она здесь не одна. Девушка попыталась обратиться к памяти и с большим восторгом отметила, что все ещё может мыслить. Последнее воспоминание говорило о встрече с айсбергом. Она умерла? От этого вопроса ее пробрала дрожь. Но затем пришло лёгкое осознание, что, вопреки всем ожиданиям, внутри ледяной стены ее подстерегала вовсе не смерть. Это была пустота, которая тянула к себе подобно тому, как магнит тянет металл. Девушка смутно припоминала, как ее медленно засасывало в черную воронку, что сопровождалось тем самым «зеркальным» состоянием. Она помнила, как вновь встретилась с гранью между плотью и сознанием, помнила, как в последний раз видела себя со стороны. Тело плавно отдалялось, тонуло в темной дали, пока не превратилось в блеклую точку на горизонте. Оно осталось где-то далеко, а все ещё живую душу выбросило в это странное место. Полежав ещё немного, девушка встала на ноги, с трудом удержав равновесие. В облаках пронеслась белая молния, ее блеск легонько коснулся кожи — единственное чувство, стабильно посещавшее за последнее время. Картинка перед глазами расплылась, сменившись размытыми кругами. На несколько секунд зрение потеряло фокус, как теряет автоматика видеокамер. Затем все пришло в норму. Осмотревшись, она увидела, что находится на плоском островке, засыпанном снегом, размером около ста — ста пятидесяти метров. Купол черного неба огибал его целиком и стал больше напоминать сферу. Облака плавали со всех сторон, едва не задевая края этого крохотного клочка земли. В следующий миг девушка увидела четыре бесконечные колонны людей. Их вереницы брали свое начало где-то за облаками и тянулись через весь островок, к его противоположному концу, где расположилась белая стена. В ней плавали разводы тёмно-серого тумана, из ее глуби лился поток бледного света, заставляя всех вокруг отбрасывать игловатые тени. Может так выглядят врата в рай? Но девушку раздирали сомнения. Люди стояли на месте, держа ровный строй и опустив головы. Никто не смел произнести ни слова. Никто из них не шевелился. Картина отдаленно напомнила тот страшный сон, что явился ей в Засаленной закусочной. Но теперь девушке вовсе не хотелось идти к источнику света, наоборот — он отторгал ее всеми силами, отзываясь в груди раскатом неописуемого страха. Она будто чувствовала, что за ним находится нечто непостижимо ужасное. Все это место пропиталось жутью, оно походило на живой организм: оно дышало, мыслило, шевелилось, внимательно присматриваясь к людям. Девушка вновь окинула округу беглым взглядом. Было в этом месте что-то поистине странное, даже в какой-то мере завораживающее. Одновременно оно будто существовало и было чей-то выдумкой. Все здесь казалось ненастоящим: небо, облака, тьма, земля, покрытая снегом. Будто кто-то создал все это искусственным путем. Глупость. Но после всех пережитых ужасов любой бред воспринимался как потенциальный факт. Здесь не было ни единого звука, даже лёгкого звона тишины. Всюду чувствовалась фальшь, прикрытая аномалиями. Порою даже пространство словно распадалось на лоскуты и вновь сходилось в одну сплошную картинку. Девушка не могла понять, существуют ли все эти люди на самом деле. Она даже не вполне понимала, существует ли сама или тоже является частью какого-то миража. Это место вогнало ее в состояние полного бесчувствия. Сохранились только мысли и изрядно потускневшие эмоции. Если бы не страх перед светом, девушка точно приняла бы себя за иллюзию. Шагнув вперёд, она обернулась. Следа на снегу не было. Ноги будто стали бесплотной формой и проходили его насквозь. Внезапно проснулась тревога. Девушка взглянула вправо, край клочка земли оказался совсем неподалёку. Необходимо понять, что это за место. Ее вдруг посетила странная идея. Она свернула в сторону и направилась вперёд, ступая в глубокий снег и не ощущая холода. Чёрное небо маячило перед лицом, злобно пульсировало, крутилось, сверкало белыми молниями, словно прогоняя ее. До цели оставалась пара шагов, но перед ней выросла фантомная стена. Она со всей силы ткнулась носом в ее невидимое тело и отшатнулась, не почувствовав боли от столкновения, хотя, как минимум должна была разбить верхнюю губу. Что-то будто отпихнуло ее, и ровно очерченный край островка сначала отдалился, а затем и вовсе исчез в темных облаках. Дальше путь оказался закрыт. Сориентировавшись, девушка вновь взглянула на людей. Они все ещё стояли на месте, выстроившись в четыре колонны. Определенно, с ними что-то было не так, они будто ждали чего-то. Напряжение вокруг стало ощущаться сильнее, пугающий свет обрамлял его белым контуром. Это место явно не хотело никого отпускать, их всех словно нарочно заключили здесь, держали в клетке как подопытных крыс во имя какой-то высшей цели. Клетке... Она задумчиво нахмурила брови и подняла голову, ещё раз оглядев купол странного неба. Ее посетила странная мысль, порожденная внутреннем чутьем. Воображение быстро нарисовало нужную картинку. Перед глазами оказался идеально круглый стеклянный шар на подставке, наполненный разного рода фигурками и целым морем блёсток. Если его встряхнуть, то можно увидеть маленький снегопад. Обычно такой сувенир встречается чуть ли не в каждом магазине. Это место напоминало именно его, каждый человек будто выполнял роль декора и разбавлял собою сплошную чернь витающих кругом облаков. Если чутье подсказывало правильно, и девушка действительно оказалась внутри своеобразной клетки… То, кто запер ее здесь? А самое главное — зачем? На эти вопросы ответа не существовало. Она не хотела идти дальше, но ноги сами несли ее вперёд, как часто бывает в кошмарных снах. Девушка двинулась между колоннами людей, разглядывая их как на выставке, где каждый экспонат становился всё интереснее. Никто не реагировал на ее чрезмерное любопытство, они все будто пребывали в каком-то подобии транса или ушли так глубоко в свои мысли, что уже не могли отвлечься. В небе пробежала очередная молния, больно уколов ее проблеском. Забавно, но свет — единственное здешнее явление, которое могло пробудить чувства, свойственные людям. Он заставлял тревожиться, заставлял вскрикнуть от боли или покрыться мурашками от страха. Он помогал девушке не потеряться среди местных аномалий, направлял как настоящая путеводная звезда. Благодаря свету она знала, что необъяснимая «клетка-сфера» действительно существует, несмотря на странности, коих тут было с излишком. Страх усиливался по мере приближения к туманной стене, источающей свет. Вскоре стало совсем невыносимо. У девушки дрожали колени, сердце должно было выскакивать из груди, биться как бешеное, но пульс молчал словно покойник. Она снова засомневалась в своем существовании, прикоснулась к запястью, ожидая, что пальцы пройдут насквозь. Ожидая, что стала призраком… Однако, ничего подобного не произошло. На мизерном клочке земли людей оказалось крайне много. «Как селёдки в бочке» — самое подходящее выражение. Они стояли так близко, что дышали друг другу в затылки. Она медленно шла мимо них. Иногда просвет между колонами сокращался и приходилось протискиваться боком. Никто по-прежнему не реагировал. Пытаясь хоть как-нибудь охарактеризовать свое бредовое состояние, девушка прошла мимо какой-то женщины, не обратив на нее особого внимания. Она мало чем отличалась от других, стояла точно также, опустив голову и не нарушая четкого порядка. Но вдруг что-то велело остановиться, лёгкий укол в ступню — будто наступила на какой-то острый предмет. Четкий приказ. Это странное чувство заставило зрение мгновенно считать штрих-код знакомого образа. Девушка скользила по ней взглядом, сопоставляя детали внешности с воспоминаниями. Все казалось до невозможности знакомым: фигура, лицо, даже одежда. В темноте, разбавленной белым светом туманной стены, ее короткие растрёпанные волосы отливали грязно-фиолетовым цветом. Она будто виделась с ней сотни раз до этого. Когда в памяти наконец нашелся нужный фрагмент, девушка тихо произнесла: — Идеалистка?.. — она выдержала лёгкую, почти театральную паузу, ожидая ответа, которого так и не последовало, — ты же должна быть с Ронином. Или ты тоже «умерла»? Никакого движения не было, никакой реакции на голос, зовущий по имени — ничего. Идеалистка стояла на месте как вкопанная, даже не подняв головы и потупив взгляд, будто не видя никого перед собой. Как и все люди, она напоминала безжизненную пластмассовую статую, элемент местного украшения, старавшийся ничем не нарушить непоколебимый порядок. Девушка отступила на шаг и чуть было не разревелась от ужаса. В то мгновение казалось, что встретить в этом проклятом месте знакомого человека — худшее из всех событий. Но она даже не могла представить, что ждёт ее дальше. Решив больше не нарушать покой Идеалистки, она пошла вперёд. В носу поселилось неприятное покалывание, в глазах стояли слёзы. По крайней мере, так это ощущалось, что же было на самом деле — неизвестно. Колонны подходили к концу, и белая стена вскоре оказалась в каких-то пятнадцати шагах. Передняя шеренга людей стояла к ней вплотную. Тревожное ожидание наполняло округу, страх от белого света усиливал это чувство. Девушка остановилась, наблюдая за медленным движением туманных разводов. Теперь она слышала, что стена издает приглушённый хлюпающий звук, походящий на чавканье болотной трясины. Чёрное небо сгустилось позади и нависало угрожающей темной субстанцией. Хоть изначально все это место казалось абсолютно бредовой бессмыслицей, девушка смогла кое-что уяснить. Среди всех аномалий проглядывал четкий порядок, люди беспрекословно подчинялись ему. Это не могло быть простым совпадением. Обычно все порядки и правила служат какой-то цели, закономерному итогу, но здесь его не наблюдалось. Все глупые размышления вдруг отошли на второй план, когда среди незнакомых лиц она увидела их. — Мам! Пап! — взвизгнула девушка изо всех сил, чуть не подавившись собственным голосом. Отражаясь от фантомных стен, ее крик прозвучал как в большом аквариуме. Не веря своим глазам, растолкав людей, она кинулась вперёд, едва держась на ногах и моментально обратившись в ту маленькую девочку, которой так нравилось лежать на ковре и тонуть в мечтаниях. Все скоростное взросление будто сбросилось до заводских настроек. Родители стояли рядом, в двух левых колоннах. Девушка была так рада их видеть, что совершенно перестала обращать внимание на все вокруг. Точно безумец, зациклившийся на белом экране. Ей больше всего хотелось обнять родителей, рассказать о пережитых ужасах, о том жутком существе, наконец-то вдоволь поплакать и непременно извиниться за встречу с айсбергом, за невыполненное обещание. Она подбежала к матери и обвила руками ее шею, не почувствовав прикосновения, но сейчас на это было наплевать. Встреча с родителями действовала лучше всякого гипноза. Ей словно впрыснули наркотик прямиком в центральную нервную систему, заставив забыть о своем самом главном кошмаре. В бесконечной радости утонул и здравый смысл. Девушка улыбалась и не могла произнести ни слова, глядя в остекленевшие глаза родителей. В ее улыбке было столько неподдельного счастья, столько восторга. Избытка этих чувств ей могло хватить до конца дней. — Мам… — она уткнулась в ее плечо и громко разрыдалась не в силах сдержать эмоций, — мам, я… Прости меня, я не смогла… Не смогла сдержать обещание. Девушка не смотрела ей в лицо, словно стыдясь своего провала. В голове крутилось столько мыслей, столько всего хотело сказать, но она не могла связать и два слова. Дар речи покинул в самый важный момент. Громко плача и не разрывая крепких объятий, она ожидала ответной реакции, желала услышать слова поддержки и быть прощённой за свой глупый проступок. Но мать стояла на месте, не шевелясь. Она в упор не замечала свою дочь, ее руки бессильно висели по бокам. Отстранившись на секунду, девушка с ужасом взглянула на мать, затем перевела взгляд на отца. Обычно дети редко замечают изменения во внешности родителей, для них они живут вне времени. Самые дорогие существа, у которых нет ни возраста, ни плохих качеств. Но сейчас не обращать внимания на перемены было просто невозможно: лицо матери осунулось, кожа побледнела, под глазами, из-за худобы кажущимися в несколько раз больше, сидели темные круги. Отец, который всегда был крупным человеком, исхудал настолько, что становилось не по себе. Волосы шевелились на голове, он выглядел как живой труп. От девяноста килограммов голимых мышц в лучшем случае сохранились семьдесят. Он даже утратил ровную осанку, из-за чего сильно потерял в росте и теперь казался намного ниже. Девушка в исступлении смотрела на них, надеясь, что ей кажется и все это очередная иллюзия, созданная злобной «клеткой-сферой». Родители выглядели вусмерть замученными какой-то изнурительной работой. Она не могла понять, что с ними произошло. Затем в памяти восстала картина темной спальни. Тело матери, обращённое в решето, и изуродованная голова отца, чудом сохранившая один глаз. В ушах поднялся звон. Их убили, они умерли — это факт. Почему они здесь?! Девушка стиснула зубы и отошла назад, крепко зажмурившись. Ей больше не хотелось видеть их, вместе с ними приходил и ужас, пережитый в те мгновения. Она упала на колени и хрипло вскрикнула от безысходности. Ей удалось догадаться: айсберг поглотил Засаленную закусочную, когда двинулся дальше, поэтому души родителей оказались здесь ещё задолго до нее. Это место высасывало их жизненную энергию, жило за счёт них, питалось ими. Девушка плакала, кричала, грязно ругалась. Если бы только можно было освободить их из этого черного плена. Пусть даже ценой собственной жизни — она не колебалась бы ни секунды. Она подняла голову, ещё раз посмотрев на родителей. От этого стало ещё хуже, но девушка уже не могла сопротивляться горечи отчаянья, взгляд застыл на одной точке. — Мам? Пап… Пожалуйста, скажите хоть слово. Прошу вас!.. — дрожащий голос дочки не возымел никакого эффекта. Она вскрикнула, когда округу пронзил резкий вой сирены. Тяжёлый, протяжный, словно предупреждение об авиаударе. Он звучал прямо как гимн этого ужасного места. Все люди будто по команде подняли головы, глаза источали белый свет — такой же, как лился из той стены. Словно в их черепах зажглись маленькие лампочки. Все четыре колонны светились как реки бесконечного множества фонариков. До нее донёсся грохот сотни шагов. Посторонний звук, появившийся впервые за все время — все люди одновременно сдвинулись вперёд и снова остановились. Вой сирены стих, глаза погасли, и «клетка-сфера» вновь погрузилась в ужасающее безмолвие. Девушка все ещё стояла на коленях и тихо плакала, теперь оказавшись прямо между родителями. Она обернулась и поняла — передняя шеренга людей утонула в белой стене. Ее разобрал страх — вот и закономерный итог местного порядка. Души несчастных людей были здесь на сохранении, ожидая своей участи. Сирена заставляла их идти навстречу бледному свету, словно кто-то взывал к ним. Девушка поднялась, подскочила к родителям, взяла за руки. — Мам, пап, не ходите туда, пожалуйста! Там страшно… Пожалуйста!!! — взвыла она охрипшим голосом, пытаясь достучаться до них сквозь непреодолимый барьер. Никто не заслуживает такой участи, никто не заслуживает вечного заточения среди мрачной пустоты. Пусть сгорит это место дотла, разлетится на сотни осколков. Лишь бы кто-нибудь уничтожил его… Девушка отпустила руки родителей. Почему всё здесь подчиняется одному закону? Почему люди молчат и слепо следуют за светом? Почему только ей разрешено испытывать эмоции, почему ее голос все ещё на месте? Девушка вдруг поняла, что она единственная, кто выбивается из общего порядка. Как маленькая соринка, попавшая между шестернями маленького механизма. Ненужный элемент, мешающий исправной работе целого организма. Когда пульсирующее небо сложилось в плоский потолок, девушка уже знала — это за ней. Может быть, явление вызвали ее громкие вопли, а может «клетка-сфера» почувствовала, что кто-то пытается нарушить течение местной «очереди». Черные облака взмыли ввысь и вскружились хороводом. Из глубокой воронки, мигающей колкими белыми молниями, хлынул столб света. Страх превысил все пределы. Девушка отличалась ото всех, она попросту не нужна здесь. Что-то должно было отфильтровать ее. Сверху, из самого центра света, плавно спустилась ребристая конструкция. Ее снежный покров был таким тонким, что напоминал кожистую оболочку. Она сократилась, дернувшись как мембрана большого динамика, затем вытянулась и свисла подобно толстому сталактиту. Приняв каплевидную форму, она стала напоминать мерзкий длинный сосок. Девушка увидела, как внутри него шевелится нечто темное, словно пытаясь вырваться наружу. Мембрана дернулась в сторону, растянулась сильнее. Тонкая снежная кожица треснула, и из нее выбралось гибкое сегментированное туловище. Оно спустилось до самой земли, метр за метром извлекая свое бесконечное тело из нижней точки разорванного «соска». Как толстый гофрированный шланг. Из-за своей слизистости его покров мало напоминал снежный, но все ещё дышал холодом. На самом конце находилось большое утолщение, в нем сидел прозрачный глаз, как выпуклая линза, источающая все тот же бледный свет. Девушка отошла назад и спряталась за каким-то человеком. Знания, полученные в ледяном аду, подсказывали ей не шуметь. Конечно, если тишина здесь имела те же свойства, что и в Засаленной закусочной. Выглянув из-за плеча своего «укрытия», она увидела, как местный Фильтр поднял с земли толстую голову, изогнулся как буква «S» и осматривался, освещая мрачную округу своим единственным глазом. Было ясно, что он хочет обнаружить, схватить и утащить «нарушителя порядка». А что там, наверху — загадка, на которую не хотелось знать ответ, исходя из личного опыта. Хоть пока никого и не заметил, Фильтр точно знал, что нарушитель здесь. Больше ждать было нельзя, он опустился на землю всем телом и двинулся между колоннами, извиваясь как огромная анаконда. Белый свет его выпуклого глаза скользил по ногам замерших людей и с каждой секундой все приближался. Сделав лёгкий шаг, девушка попыталась перебраться в дальнюю колонну, которая, по ее предположениям, находилась прямо около фантомной стены. Может, если ей удастся скрываться достаточно долго, то это существо решит уйти, сославшись на ложную тревогу? Глупая надежда умерла практически мгновенно. Среди абсолютно статичной картины любое движение сразу же привлекало внимание. Сзади раздался пищащий звук, девушка сразу же поняла, что ее обнаружили. Она развернулась и застыла на месте, тут же оказавшись в лучах бледного света. Пару секунд они смотрели друг на друга, — перепуганная душа и существо, которое ещё никто никогда не видел, — словно не веря, что все произошло так быстро. Девушка отступила на шаг и, подчинившись реакции, отпрыгнула в сторону, когда разъяренный Фильтр бросился к ней, напрягшись всем телом, как одна сплошная мышца. Она запнулась, упала на снег, но сразу же поднялась и рванула к концу колонн, надеясь затеряться в толпе. Преследователь сбил с ног какого-то человека, затем отпрянул от него и направил свой глаз в сторону убегающей девушки. Свет коснулся ее плеч, сполз по спине. Она взвизгнула и заплакала — скрыться не удалось. Фильтр понял, что его жертва способна передвигаться быстро и догнать ее так просто не получится. Он задрал голову кверху, поднявшись в воздух почти наполовину. Белый свет теперь лился прямо в облака, растворяясь в их тьме. По сегментированному телу пронеслось конвульсивное содрогание. Ближе к голове кожа вспучилась, пошла волной, а затем лопнула вдоль, брызнув вперёд прозрачной липкой жидкостью. Она вывернулась наизнанку, вытащив изнутри снежные членистые лапы, усеянные длинными ворсинками. Фильтр грузно упал на них, расслабив тяжёлое тело. Туманная стена оказалась прямо перед лицом — пути дальше нет. Девушка обернулась, ноги подкосились от страха. Зажатая в тиски между двумя кошмарами, она в бессилии упала на снег. Люди смотрели на нее безжизненными глазами, для них она словно не существовала. Фильтр понёсся к ней, как огромный паук, переступая множеством лап. Теперь он вряд ли уступал в скорости даже автомобилю. Расстояние сократилось в одно мгновение. Она сжалась в комок, боясь даже открыть глаза. Существо остановилось и снова поднялось, лапы взмыли в воздух. Две половины лопнувшей кожи подались в стороны, Фильтр раздул капюшон подобно озлобившейся кобре. Липкая жидкость капала вниз. Не зная куда деться, девушка уже почти смирилась со своей участью. Пусть все произойдет как можно быстрее. Ей не хотелось ничего чувствовать. Боль пугала сильнее всего. Она скривилась, словно предвкушая встречу с ней, но в голове отчётливо зазвенел голос той надоедливой бабки из убежища. «Смерть чует ваш страх, нельзя идти у нее на поводу». Бабка оказалась права, права во всем. Бесповоротно. Девушка окончательно признала это только сейчас. Жуткий испуг в ту секунду отступил, его место заняла вскипевшая злость. Словно прозрев, она наконец поняла — смерть никогда ее не возьмёт. Девушка открыла глаза, когда снова раздался пищащий звук. Фильтр напружинился, в одно движение достиг своей жертвы, но вместо встречи с ее хрупким телом получил серьезное свидание с твердой подошвой утеплённой кроссовки. Он очухался от удара, снова вскочил, поймав баланс и направив глаз в сторону жертвы. Угрожающе переступив лапами, Фильтр готовился повторить атаку, но девушка больше не боялась, словно вкололи противоядие от страха. Белый свет исчерпал свою силу. — Пошел ты к черту, подавись! — крикнула она и рывком нырнула прямо в объятия туманной стены, услышав за спиной его мерзкий писк.***
Очнувшись почти сразу, она поняла, что лежит на животе. Вокруг носилось множество звуков, слившихся в один неповторимый гул. Обстановка изменилась до неузнаваемости. После абсолютно немой округи в «клетке-сфере» это должно было вызвать внутренний резонанс, но не явилось даже рефлекса, всякий раз заставлявшего вздрогнуть при резких переменах. Состояние бесчувствия словно пришло за ней следом. Никакой реакции. Всюду слышались выстрелы, крики. Кругом был только грохот разразившегося сражения, и она оказалась в самом его центре. Открыв глаза, она повстречала буйство красок. Все цвета налились нестерпимой насыщенностью, приобрели карикатурные оттенки. Расфокусированное зрение размылило картинку до бесформенных пятен. Она с трудом различила силуэты больших деревьев, видела, как над ней свистели пули. При этом ничего не дрожало внутри, инстинкт самосохранения не бил тревогу. После путешествия сквозь туманную стену состояние бесчувствия только усилилось. Исчезли абсолютно все эмоции, осталась одна злость. Как заведённая игрушка, она неуклюже поднялась на ноги, восстав из снегов. Тяжёлое тело слушалось ее с трудом. Зрение постепенно восстанавливалось, обретало фокусировку. Вскоре красочные мыльные образы потускнели и съехались в нормальную картинку. Впереди она увидела лес, почему-то казавшийся отдаленно знакомым, и множество людей, вступивших в отчаянную схватку на его территории с бесконечным противником. Всюду сверкали вспышки выстрелов. В глубине, за деревьями, расположился небольшой блокпост, окружённый металлической стеной. Крупнокалиберные турели, высунувшись из бойниц, обливали врага свинцом. От беспрерывной стрельбы их стволы раскалились докрасна и готовились потребовать срочную замену. Она продолжала стоять на месте, взирая на раскинувшееся зрелище. Толпы живых снеговиков пробегали мимо нее, неслись вперёд, прямо под пули. Они продолжали наступать несмотря ни на что, их число было неиссякаемо. Люди стояли насмерть, это был последний рубеж, отступать попросту некуда, но оборона трещала по швам. Их давили, оттесняли все глубже в лес, и она почувствовала, как в груди поднялась волна ликования. Сражение должно было поставить точку в судьбе мира. «Мы побеждаем. Мы побеждаем!» — пронеслась восторженная мысль в голове. Когда одна из турелей повернула пару стволов в ее сторону, она неуклюже отбрела влево и спряталась за деревом. Тяжёлые ноги были как ватные. Очередь, последовавшая почти сразу же, разнесла в мелкую пыль с десяток снеговиков и отправилась дальше, расчищая лес ярким потоком. Несколько пуль врезались в дерево с обратной стороны и с шипением застряли где-то внутри. Она оперлась на него и увидела собственную руку. Снежную. На все сто процентов состоящую из снега. От дыхания не шло пара, хотя температура на улице всячески к этому располагала. Ей вообще не требовалось дышать — она поняла это только сейчас. Картинка перед глазами ни на секунду не сменялась кромешной тьмой, моргать больше не было необходимости. Взглянув вниз, она увидела на себе вязаный свитер, прикрывающий снежный торс. Ее фигура по всем признакам стала напоминать мужскую, но чувство гендерной принадлежности исчезло, словно его никогда и не было. Она больше не ощущала себя человеком. Она — иная форма существования. Грохот турели смолк, поток оранжевых пуль исчез. Выглянув из-за дерева, она увидела, как какой-то парень расправился с тремя снеговиками, беспощадно расстреляв в упор. Это вызвало приступ неуёмного гнева. Что-то заставило ее поднять круглую голову. Взгляд устремился в небо, затянутое куполом энергетического барьера. «Убей. Убей их всех. Они должны сгинуть» — так он говорил, так он велел. Этот голос наверняка слышался только ей, звучал как личное послание. Тело затрясло, приказ получен. Она больше не человек. После того, как в голове воцарилась тишина, внутри остались только злость и неутолимая жажда насилия. На нее снизошёл необычайный прилив сил — эта сволочь убила ее собратьев. За такое только смерть. Вскочив на ноги, она рванула вперёд, прямо на вооруженного парня. Угольное лицо исказилось в безумной улыбке. Мышцы дрожали от бесконечной энергии. Захотелось закричать. Язык ворочался сам собой, и она выдала боевой клич, не управляя собственной речью: — Я поздравлю тебя! Поздравлю!!! Парень успел выстрелить в нее три раза. Все пули попали в цель и утонули в широкой груди снежного тела. Автоматный калибр не смог ее даже затормозить. Боли не было. Страха не было, жизнь внутри — всего лишь подделка. Из-за этого смерть казалась такой же ненастоящей. Ударив его в живот огромным кулаком, она сбила равновесие, затем вырвала автомат из рук. Сопротивляться такому натиску простому человеку оказалось не по силам. Все равно, что бороться с бульдозером. В горле парня что-то заклокотало, когда она схватила его за шею, подняла в воздух и ударила об землю. Он попытался встать, но тут же скорчился от боли, закашлялся и не смог вдохнуть. Слабый, никчёмный организм. Черная улыбка растянулась на лице. Она пнула его в живот, перевернув на спину, и придавила коленом. Теперь ее изящная ножка обратилась в мощную снежную конечность, сопоставимую по толщине разве что с бетонной сваей. Парень брыкался, задыхаясь и кашляя, выпускал изо рта струйки крови. Было видно, что все это причиняет ему нестерпимую боль. Глаза его сильно выпучились, будто на самом деле могли лопнуть. Он бил ее по круглой голове, но вскоре удары превратились в едва ощутимые шлепки. За убийством последовала неописуемая эйфория, а голос в голове велел не останавливаться. Убрав ногу с груди, она ударила его вновь, буквально вмяв нос в череп. Затем ещё и ещё — до звучного треска, до хлюпанья. Ее снежный кулак почти превосходил по размеру человеческую голову. Она не могла остановиться. Не могла и не хотела. Каждый удар приносил удовольствие. Ее рука была такой крепкой, такой тяжёлой — настоящая кувалда. Замах — удар и кровавый всплеск. Это так приятно. Темп ее движений увеличивался, пока лицо парня не превратилось в неразборчивое месиво. Кристальная белизна кулака скрылась за темно-красным слоем. Каждый удар был приятным до невозможности. Она поднялась, с правой руки капала кровь. Безумная угольная улыбка не сходила со снежного лица. Чудовищная натура требовала новых и новых жертв. Агрессия правила ее рассудком. Подхватив оружие поверженного противника, одним отточенным движением она переключила флажок предохранителя на автоматический режим огня. Все это произошло инстинктивно, откуда взялись такие знания — неясно. Словно с самого рождения сидели в ней. После нажатия на спуск началась стрельба. В полутьме ей виделись только вспышки выстрелов. Отдача неустанно пинала в плечо, автоматика выплёвывала гильзу за гильзой. Дымясь, они вылетали наружу и падали в снег. Пару раз в середину диоптрического целика попадались люди, но все же большая часть очереди со звоном ударилась в металлическую стену блокпоста. — Я поздравлю вас всех! — она рванула вперёд, крича нечеловеческим голосом вместе с сотнями таких же снеговиков. Сожрав все патроны, автомат требовательно клацнул ударно-спусковым механизмом, нуждаясь в немедленной дозаправке. В ее распоряжении оказалась смотка из пары магазинов. На бегу отщелкнув опустевший, она вогнала на его место следующий, отвела затвор в предвкушении новых выстрелов. Градус безумия нарастал с каждой секундой, подкрашивая картинку перед глазами темным контрастом. Слева, за деревьями, она увидела то огромное существо со щупальцами. Оно подхватило какого-то человека, целиком загнало в круглую пасть. Теперь они сражались на одной стороне, и это зрелище вызывало невероятный восторг. Столб энергии поднимался из-за стен блокпоста, подпитывая барьер в небесах. Ей хотелось попасть туда, уничтожить источник, забить всех до смерти — так велел голос. Там находится ключ к победе. Она бы непременно добралась до цели с остальными снеговиками, но вдруг округа залилась ослепительно яркой вспышкой. Изображение перед глазами растворилась в ее белизне. Это заставило остановиться, отделившись от общей группы. Подхватив автомат одной рукой, она закрыла лицо и отвернулась. Зрение оттаивало крайне медленно, контуры выплывали из слепоты, картинка отставала и все ещё была слишком яркой. Когда ее угольные глаза оправились от вспышки, она снова взяла автомат под цевье. В середине круглого целика сразу же очутился ее враг — какая-то женщина. Она будто появилась из ниоткуда, остановившись в нескольких метрах. Полумрак обволакивал ее черный костюм. По ногам скользил серый неоновый отблеск, медленно поднимаясь к тонкой талии, затем к плечам. Сзади извивался длинный хвост. На голове сидел шлем с треугольными ушками, прямоугольные глазницы горели белым светом. Голос в голове приказывал убивать всех. Всех, кто мешает на пути к цели. Он заменил собою чувство опасности. — Я поздравлю! Поздравлю тебя! — взвыла она и нажала на спуск. Перед первым выстрелом послышался металлический звук выпущенных когтей, а после вспышки прицел остался пустым. Цель буквально испарилась. Эта женщина — настоящий призрак. Все произошло настолько быстро. В голову со свистом вонзился синий метательный кинжал. Снежный палец слетел с крючка, она опешила от неожиданности, отступила на шаг. Теперь его рукоятка торчала параллельно с длинным морковным носом. Прижав автомат к плечу, она водила стволом, пытаясь в полумраке высмотреть своего противника. Даже не собираясь сдаваться, одним рывком она вытащила кинжал из головы и выбросила в снег. Внутренний голос подогревал безумие. Оно не позволяло понять, что это начало конца. За миллисекунду до атаки ей удалось размахнуться прикладом. Светящаяся противница набросилась на нее снизу, увернулась от удара и ловко взобралась на плечи, выбив ногой автомат. Металлические когти впились в шею. Она взвыла от ярости, стащила ее с себя и отшвырнула в сторону как тряпичную куклу. Противница извернулась в воздухе как настоящая кошка, упала на землю и перекатилась, поднявшись на ноги почти мгновенно. Белые глазницы шлема сияли во тьме. Силы начали покидать уже тогда, но голос не давал смириться с поражением. Как заевшая пластинка, он твердил каждую секунду: «убей, убей, убей её». Автомат лежал неподалеку, в нем все ещё оставалась патроны. Она рванула к нему, но тут же получила такой сильный удар, что не удержала равновесие. Снежная голова слетела с плеч, покатилась подобно шару для боулинга и рассыпалась. Изображение перед глазами угасло на секунду, затем появилось вновь. Она взмыла ввысь и видела со стороны, как рухнуло ее тяжёлое тело, видела под собой небольшой сугроб, оставленный разлетевшейся головой. Странная злоба наконец отступила, голос утих. Подхватив свой метательный нож, хвостатая противница тут же сцепилась с другим снеговиком и уничтожила ещё быстрее, выбив из его тела переливающийся огонёк. Она наблюдала за всем сверху, как воздушный шарик поднимаясь все выше и выше. Небо ласково тянуло к себе. Все происходящее внизу отныне ее не касалось. На душе воцарилась безмятежность. Покой.***
За звёздной гладью небес ее ждало забвение «клетки-сферы». Состояние бесчувствия посетило вновь, но на этот раз вместе с ощутимой усталостью. Весь покой улетучился, сменившись страхом. Девушка поднялась на ноги и с ужасом огляделась. Перед ней вновь оказалось это жуткое ненастоящее место. Снова клочок земли, снова купол пульсирующих облаков, снова колонны людей, стремящиеся к свету туманной стены. Мурашки побежали по коже — она попала в замкнутый круг. Отсюда нет выхода. Девушка побрела вперёд, осматриваясь по сторонам. Белые молнии в небе кололись точно также. Она поняла, что по обе стороны туманной стены состояние бесчувствия было практически одинаковым, только в «клетке-сфере» ею руководил страх, а там — гнев. Несмотря на то, что ни родители, ни Идеалистка здесь больше не встретились, ей удалось ощутить на себе все прелести самого сильного дежавю. Она шла дальше, медленно приближаясь к туманной стене. Не было ни малейшего желания снова влиться в ее свет, это лишь заставит ее пережить все вновь. Хотелось разорвать этот чёртов круг, но вменяемого решения так и не находилось. Усталость не давала быстро соображать. Девушка ступала в снег так аккуратно, так тихо, стараясь ни в коем случае не нарушить местный порядок. Воспоминания о Фильтре все ещё были живы. Второй встречи с ним она не переживет. Оставалось надеяться, что за время ее отсутствия он исчез вместе с той конструкцией, высунувшейся из темных небес. Не зная, как поступить дальше, девушка добралась до стены и остановилась. В ней по-прежнему плавали серые туманные разводы, доносился все тот же булькающий звук. Казалось, граница «клетки-сферы» никогда не изменится, будет здесь хоть целую вечность. Когда раздался протяжный вой сирены, девушка даже не вздрогнула. Она ждала его и залилась громким бесслезным плачем. Это место вгоняло в апатию. Люди подняли головы и синхронно шагнули вперёд. Их глаза зажглись белым светом. Первая шеренга растворилась в белизне стены, колонны подвинулись ближе. После того, как стихла сирена, она услышала шелестящий звук, скрип снега. Надежда умерла дважды. Девушка все поняла заранее и обернулась. Фильтр не выпускал лап, подобрался к ней тихо, извиваясь подобно змее. Линза его глаза светилась во мраке. Она попыталась убежать, но усталость камнем навалилась на плечи. Он обкрутился вокруг ее талии, сдавил толстым телом и потянул к черному небу, сложившемуся в плоский потолок. Девушка не кричала, не сопротивлялась. У нее не было сил, страх парализовал. Будь что будет. «Лишь бы кто-нибудь уничтожил это проклятое место. Пусть все здесь сгорит дотла» — пронеслась мысль. Через мгновение она взвизгнула, когда по клочку земли пронесся раскат дрожи. Он ощущался всем телом. Люди пошатнулись, но удержали порядок. Затем раздался мощный грохот, тряхнуло так сильно, что все повалились с ног. Вся энергия Фильтра вдруг испарилась, его тело обмякло, выпустив девушку из западни. Он безвольно повис, будто кто-то пронзил его сердце, скрытое в глубине мрачных небес. Упав на снег, она кое-как поднялась, лихорадочно соображая, что произошло. Люди пытались восстановить колонны, но их прервал ещё один грохот, превосходящий по силе предыдущий. Девушка слышала, как по одной из фантомных стен поползли трещины. Вскоре в ней образовалась огромная брешь. Мощный поток воздуха ринулся в нее, поднялся свист. Словно пробоина в фюзеляже. Теперь здешняя тишина нарушена окончательно. Клочок земли затрясло сильнее. Туманная стена мигнула и погасла. Белые молнии сверкали в черных небесах, но теперь им не хватало сил, чтобы поддерживать свои колкие свойства. Из пробитой фантомной стены несло свежестью — свободой. «Клетка-сфера» умирала. Поток воздуха усилился, людей потянуло прямо в брешь. Девушка больше не боялась, она расслабилась и влетела в нее с неподражаемой лёгкостью. Это ставило точку в ее заточении. Встретившись с темной пустотой, которая скрывалась за мрачным куполом неба, ей вдруг показалось, что она смутно припоминает путь.***
Вздрогнув против воли, девушка очнулась, открыв глаза и громко закашлявшись. Состояние было такое, будто по ней проехали катком или сбросили с крыши небоскреба. Совершенно разбитая, полуживая, не способная нормально дышать. Она втягивала воздух короткими рывками, по-собачьи, словно боясь, что лёгкие в любой момент могут разорваться. Все органы сжались в комок, каждый редкий стук сердца отзывался в затылке пульсирующей болью. Кости ломило. Тихо простонав, девушка попыталась перевернуться на спину, но ей будто что-то мешало. Лишь третья попытка увенчалась успехом, хоть и стоила колоссальных усилий. Мышцы изнывали. Тьма в глазах постепенно отступала, наконец удалось выхватить из полумрака очертания ночного неба, усыпанного блёстками звёзд. Высоченная гора перекрывала его почти наполовину и нависала над землёй грузным черным телом. Девушка лежала в ее тени, медленно приходя в себя. Мощное головокружение никак не унималось. Непостижимым образом небосвод раскачивался как в десятибалльный шторм. Звёзды плясали перед глазами, крутились подобно узорам калейдоскопа, иногда складываясь в совсем уж причудливые картинки. И все же пейзаж казался знакомым. Почему-то девушка так считала, но никак не могла понять почему. Что-то было в этой… В этом… Айсберге. Что-то необъяснимо узнаваемое. Даже пугающее. Между ними пролегала какая-то невидимая связь. Спустя приличное количество времени, пляшущее изображение перед глазами всё-таки решило успокоиться, пока не улеглось на совсем. Вдохнув поглубже, девушка наконец смогла встать, испытав при этом невероятный упадок сил. Голова казалась необычайно тяжёлой, а на спину словно водрузили булыжник. Ноги были ватными, онемевшими до самого пояса. Будто кровь застыла в жилах, отказавшись циркулировать. Но все же чувствительность понемногу возвращалась, хоть и очень-очень медленно. Поток мурашек предзнаменовал ее приход. От айсберга несло холодным воздухом, но она его почти не ощущала. Часто моргая, девушка осмотрелась. Вокруг нее валялись осколки льда, отколовшиеся от основной глыбы и разлетевшиеся на части при падении. Она стояла перед одной единственной выбоиной в абсолютно гладкой поверхности, с удивлением отметив, что запросто могла бы в ней поместиться. Эта глупая мысль вызвала еле слышную усмешку. Подняв голову, она скользнула взглядом до самой вершины. Лунный свет падал на айсберг под большим углом, заставляя отливать серебром его сплошную черноту. Девушка никак не могла отделаться от ощущения, что он должен быть выше. Из него определенно вырвали что-то важное. Он лишился всех сил и теперь его ожидала только смерть — это было видно невооружённым глазом. Ей вдруг захотелось взглянуть на айсберг поближе. Шатаясь как пьяная, она добрела до него и остановилась, не до конца соображая, что делает. Гладкую поверхность ледяной глыбы покрывала тонкая снежная корка. Девушка дыхнула на неё, желая растопить, но теплого пара так и не последовало. В любую другую минуту это показалось бы крайне странным, но сейчас, не обратив ни малейшего внимания, она просто счистила снег рукой. В глубокой тени айсберга цвета теряли свойства и казались одной чёрно-белой пеленой — как в старом фильме. Каждый миллиметр льда был идеально гладким, словно кто-то очень упорно полировал его шлифмашинкой, пока не подарил зеркальные свойства. Девушка внезапно повстречала собственное отражение. В то мгновение силы не вернулись, но она все равно вскрикнула и в ужасе отскочила назад, как маленькая пружинка. Дыхание перехватило, девушка споткнулась о свою ногу и упала на спину. Ею руководил рефлекс. Несмотря на все старания, среди немногочисленных воспоминаний не нашлось четкой картинки ее внешности, но она на уровне подсознания знала, что должна выглядеть совершенно не так. Она осмелилась взглянуть в «зеркало» очень нескоро. В голове всё перемешалось, на все вопросы память отзывалась чистым листом. То существо, явившееся в отражении, пугало девушку. Ей хотелось думать, что айсберг обманул, решив поиздеваться. Она осторожно ощупала голову и задышала чаще, когда обнаружила высокие ледяные рога, слегка загнутые назад. Они проросли прямо сквозь утепленную кепку, разодрав ее по краям. Белая курточка была порвана сзади. Девушка оглянулась и тут же поняла, что за тяжесть мучила ее все это время. На спине расположились большие крылья, в лунном свете их полупрозрачная поверхность поблескивала точно также как этот темный айсберг. Она напрягла лопатки и осторожно пошевелила ими, будто опасаясь сломать — настолько хрупкими они казались. Их грани были острее лезвия. Длинный остроконечный хвост прорвал плотную ткань термокостюма в районе копчика и выбрался наружу. Девушка удивлённо наблюдала за ним несколько минут, затем попыталась дотронуться и тут же отдернула руку, почувствовав лёгкое прикосновение. За время ее отсутствия что-то произошло с телом. Что-то, не поддающееся осмыслению. Снова взглянув на зеркальную поверхность айсберга, девушка подавила страх с большим трудом. Существо в отражении смотрело на нее. Она смотрела на саму себя. В глазах поселился оранжевый свет, в полотно длинных волос забралась глубокая темная синева. Они все ещё были собраны в хвост четырьмя желтыми резинками. Гладкая кожа обрела голубоватый цвет и лишилась тепла. Девушка никак не могла поверить в правдивость этого зеркала. Ей казалось, что все должно быть иначе. Она смотрелась в айсберг очень долго, пристально изучая свое отражение, безуспешно пытаясь найти ответ на вопрос и повторяя дрожащим голосом одни и те же слова: — Кто я? Кто я такая?.. Округа отзывалась только гулким эхом и следующей за ним тишиной. Медленно развернувшись, демоница направилась прочь от айсберга. Ее беспрерывно донимала череда бессвязных воспоминаний. Они появлялись время от времени и походили на зарисовки спятившего художника. Недавно ей вроде бы снился кошмар, но его подробности терялись в памяти, подернутой пеленой амнезии. Она никак не могла понять, где кончается сон и начинается реальность. Вся ее жизнь стала напоминать один бредовый видеоряд. Когда выбралась из тени айсберга, силы закончились. Демоница рухнула на колени. Ёлочная игрушка звякнула хрусталем, болтаясь на замке белой курточки. Она посмотрела на нее и еле заметно улыбнулась. Почему-то эта маленькая вещица пробуждала теплые чувства, успокаивала, дарила радость. Все это было крайне странным. Силуэты больших деревьев выступали из мрака, граница леса оказалась прямо перед ней. Ревущая роща — в памяти вдруг всплыло название. Ей казалось, что недавно она уже была здесь. Или все же ей казалось… Снова это мерзкое ощущение. Дежавю. Сильное воспоминание, рождённое на пустом месте. Ее взгляд скользил над безмолвными кронами и вдруг наткнулся на странное явление. С вершины невысокого холма, расположившегося около Ревущей рощи, поднимался фонтан ярких огоньков. Переливаясь всеми цветами радуги, они направлялись ввысь и плыли по небу, напоминая блеск северного сияния. Зажав ёлочную игрушку в руках, она прижала ее к груди и подняла взгляд горящих глаз, следя за непонятными огоньками. Тонкий хвост застыл кольцом, острые крылья сложились за спиной. Демоница все ещё старалась понять, кто она на самом деле. В беспамятстве утонуло даже имя. В голове крутилось одно единственное слово. Она чувствовала ее во сне, она чувствовала ее наяву, очнувшись возле айсберга. Перед глазами вдруг восстала надпись, выгравированная на чёрном металле. Тихо выдохнув, демоница произнесла: — Я — Дрожь?