***
Лекции по искусству — единственные, которые он посещает, предпочитая сдавать остальные предметы дистанционно. Не то, чтобы Дэмиан нуждается хоть в одном из них — в свои девятнадцать он умнее большинства здешних профессоров. Но для отца важен университетский диплом. А для самого Дэмиана… Он сверяется с часами, ещё раз прокручивает в голове мысль о том, чтобы уйти. Прошлая ночь не принесла желанного облегчения — шлюха оказалась слишком визгливой, противно-визгливой. И пахла так, словно на неё вылили парфюмерный завод. Неструганное бревно, наверняка, трахать приятнее, чем это… существо. Нет, Дэмиан ещё не в таком отчаянии, чтобы пасть столь низко в собственных глазах. А потому, отхлестав дешёвую блядь до крови и потери сознания, он просто увез её подальше от своей квартиры. Машину потом пришлось сдать в чистку, а вот полыхающее в груди пламя никуда не делось. И оно опасно. Для Неё. Последние секунды испаряются, как капли воды в пустыне. Он не решается уйти, сильнее натягивает капюшон толстовки, прячась под ним. И смотрит туда, где почти что чувствует Её. Он терпит боль в груди каждый раз, но сегодня она сильнее. Он называет происходящее «практикой», хотя по сути это пытка. Его наказание, личный Ад и единственная причина существовать в этом мире. Дверь в аудиторию открывается примерно наполовину, чтобы, наконец, впустить Её. Рэйвен… У Дэмиана ровно секунда, чтобы позволить себе полюбоваться жемчужной кожей, сиянием аметистовых глаз, шёлковым блеском чёрных волос, плавностью линий и изяществом движений. А потом на её талию ложится чужая рука, а на лицо Дэмиана — каменная маска. Падает, как забрало, отсекает бушующие эмоции от внешнего мира. От Неё… Плешивый — так называет его Дэмиан, старательно делая вид, что не знает ни имени, ни даты рождения, ни подробностей биографии, вплоть до детских медицинских анализов. Да, он проверял. И не только ради того, чтобы защитить Её, но и с тайной надеждой найти компромат, за который можно будет открутить ублюдку голову. На счастье плешивого, ничего страшнее курения травки в пятнадцать он не совершал. Если не считать того, что он творит сейчас… Зубы тихо скрипят, когда чужая рука фривольно касается Рэйвен, задевает и игриво перебирает складки её скромной юбки. Она оборачивается к плешивому, улыбается так мягко… И подставляет щёку для поцелуя. Дэмиан вздрагивает — в грудь словно вогнали металлический прут, толщиной с палец. Воздух вырывается из горла с тихим хрипом, разум почти умоляет закрыть глаза. «Так нужно. Нужно… Просто потерпеть», — уговаривает себя Дэмиан, старательно пряча эмоции, которые рвут нутро на части. Обжигают ревностью, царапают осколками разбитого в дребезги сердца. Боль отступает, когда начинается лекция. Дэмиан пропускает монотонный голос профессора мимо ушей, используя это время чтобы успокоиться, собраться с мыслями и вспомнить — зачем. В голове как по заказу вспыхивают образы беззаботной юности: мягкие взгляды, тихий смех, нежная ладонь в его огрубевших пальцах. Вкус единственного чистого поцелуя, без тёмных мыслей и привкуса крови… Тогда он думал, что это отголоски воспитания. Думал, что жажду власти и склонность к причинению боли ему внушили годами тренировок. Это казалось логичным — лидер должен уметь держать власть и жестоко карать тех, кто на неё покушается. Дэмиан воспринимал свою склонность как часть тёмного семейного наследия. И верил, что, изменив образ жизни со временем отойдёт от него. Как же он ошибался… Тренировки всё чаще заканчивались травмами товарищей по команде. Бандиты на улицах расползались по углам, после очередной стычки. В основном, потому что на сломанные конечности не так просто встать. Дэмиан должен был испытывать сочувствие хоть к кому-то из них, но всё, что он ощущал — это мрачное удовлетворение. Их боль, кровь, сама жизнь — всё было в его власти и это чувство странным образом… окрыляло. Сомнения появились, когда Грейсон заговорил о психологической помощи. И укоренились в командных патрулях — Дэмиану просто не давали разделаться с бандитами так, как того хотел он, от чего дозоры превратились в рутину. Каждая миссия казалась незаконченной, брошенной на полпути, что выливалось в раздражение и конфликты с командой. Однажды он не выдержал. Сбежал ночью. Нашел наркопритон, который ещё утром разогнала «доблестная полиция» по наводке Титанов. И оторвался на тех, кто осмелился вернуться. Восемь человек, пятеро стали инвалидами, двое всё ещё в коме, один погиб. Лицо Грейсона, сперва красное от ярости, потом бледное от ужаса. Но даже тогда он ни слова не сказал отцу. Брат, как и Дэмиан, надеялся, что это пройдёт. Или по крайней мере, что срываться Робин будет не на членах команды. Дэмиан держался, сколько мог, каждый раз чувствуя, что жизнь теряет краски. Ни прыжки по крышам, ни жаркое дыхание Рэйвен напротив его губ, не могли всколыхнуть его чувства так, как крики жертвы. Но однажды, святые небеса, однажды закричала Она. От боли, страха, вкуса крови, который остался на их губах и его зубах. Сладостный звук разжёг в нём огонь и подстегнул фантазию. Тёмные образы Рэйвен, обнажённой, связанной, беспомощной, кричащей и извивающейся от каждого удара, наполнили сознание и не желали его покидать. Он желал её именно так! Понимал, что это неправильно, сдерживался, но всё чаще оставлял синяки на её запястьях и отпечатки пальцев на шее и бёдрах. Тайно восхищался ими, как произведениями искусства, хотел ещё. И, по-прежнему хочет. Взгляд снова скользит по спине Рэйвен. Она сидит через несколько рядов от него, неподвижная, как мраморная статуя, пока плешивый обнимает её за плечо. И касается волос. У Дэмиана пальцы сводит от желания то ли самому зарыться в эти шёлковистые пряди, то ли переломать пальцы (каждый в нескольких местах) ублюдку, который смеет их трогать. Снова и снова он проклинает свою схожесть с дедом, а не отцом, в вопросах женщин. Почему он не может с той же легкостью выкинуть Рэйвен из головы? Заменить воровкой, журналисткой или любой другой из толпы баб, чуть ли не на слюни исходящих при его виде. Он не знает ответа. И не хочет вспоминать о провальных попытках. Всё, на что его хватает — это подцепить шлюху в низкосортном баре. На одну ночь дать внутренним демонам власть над собой, позволить сжирающему изнутри пламени выйти наружу. Бляди — расходный материал, их не жалко. Но Рэйвен… Он снова смотрит вперёд, спокойно выдыхает, видя только её прямую спину, без лишних конечностей плешивого. Она слушает лекцию без особого интереса, как и сам Дэмиан, делает пометки в блокноте, изредка заправляет за ухо прядь отросших волос. Он помнит запах этих локонов и почти чувствует его со своего места. Пытка… Но Дэмиан выдерживает её до звонка. А сразу после вылетает из аудитории и бежит на парковку. Потому что слишком хорошо знает, что он может увидеть сейчас и понимает, что не справится с собственной яростью, которая уже затопляет сознание. Байк стоит на привычном месте и заводится мгновенно. Дэмиан отказался от машины в пользу одиночного транспорта, чтобы не было искушения подвести Её в Башню после занятий. Тёплый калифорнийский ветер треплет материал толстовки, редкий песок царапает стекло шлема, безумная, почти на пределе, скорость выносит грызущие разум мысли из головы. Но стоит заглушить мотор на подземной парковке Башни Титанов, как сознание заполняется кипящим ядом. Ненавистью к плешивому, к себе, ко всему миру, который будто поиздевался над ним, подарив встречу с Рэйвен, но лишив возможности быть с ней. Злой, как дьявол, Дэмиан швыряет шлем, случайно цепляя им машину Грейсона. И его самого, когда предмет скатывается с капота под ноги бывшему циркачу. — Не думаешь, что стоит поговорить с ней? — конечно, брат включает «наседку» — Прошло полгода… Пять месяцев, двадцать дней… — Не о чем, — надменно звучит в ответ. — Дэмиан, — он вздыхает. — Ваше поспешное расставание плохо сказалось на обоих. Я же вижу, как тебе не хватает Рэйвен. И она… — Не выдумывай, Грейсон. Мы с ней были любовниками. Просто зов плоти, не более. Дэмиан видит, что старший брат не согласен, но в кои-то веки он не спорит. Просто стоит и пялится своим раздражающе-сочувствующим взглядом. Делает вид, будто что-то понимает. — Я иду к себе. — Нет, ты идешь на тренировку, — прилетает в спину. — Без тебя разберусь. — Без меня разбирайся в Готэме, с отцом, — у Дика прорезается редкий для него командный тон. — Титанами руковожу я. И ты либо подчиняешься, либо уходишь. — Тц. Возможно, покинуть команду было бы лучшим решением. Но Дэмиан уже знает, что не может уйти. И Грейсон, к величайшему сожалению, тоже. Поэтому приходится смириться и тащиться в зал. — Сними пояс, — с порога напоминает Старфайер. Вполне уверенный, что и без гаджетов надерёт тамаранке зад, Дэмиан подчиняется с показной неохотой. За поясом прямо на пол летит толстовка. Дэмиан разминает шею, давая понять, что готов. Но Кори быстро отходит в сторону, а на арене его ждёт… Нет. Блять, просто нет! — Это какая-то охуенно смешенная шутка? — Рычит он оборачиваясь. Тихое «Тц» от Рэйвен раздражает даже сильнее, чем ухмыляющийся Грейсон. Лишний раз напоминает о привычках, перенятых друг у друга за время, проведенное вместе. Воскрешает образы в памяти и душит осознанием, что вот этого в жизни Дэмиана больше не будет. — Робин, время, — напоминает тамаранка. Он хочет послать её в ответ. И стоит, не двигаясь, не желая участвовать в их идиотской игре, понимая, что сорвётся, если дотронется до Рэйвен. — Мне помахать флажком, чтобы ты «включился»? — Её голос звучит совсем рядом. — Или найти для тебя бэт-сигнал? — Лучше найди место, где спрятаться. — От тебя? — Рэйвен почти усмехается. — За любой шваброй. Ты дальше собственного носа не видишь. Дэмиан открывает рот, чтобы ответить, как вдруг из-под ног исчезает пол. Буквально. И он оказывается на спине, не успев сгруппироваться. — Ты… Рэйвен повторяет движение пальцами и поверхность снова растворяется, не давая Дэмиану закончить фразу. В этот раз он успевает отскочить. — Я не в настроении для твоих фокусов, ведьма! — Можешь сходить поплакаться папочке, когда я с тобой закончу, — с надменной и очень знакомой интонацией звучит в ответ. Очередное заклинание подбрасывает его в воздух, сжигает остатки тормозов и здравого смысла. Дэмиан разворачивается, отталкивается от стены и приземляется за спиной нахальной демонессы. Пальцы почти забытым движением скручивают ткань её накидки, резко дёргают назад, а удар по стопе завещает приём. Но Рэйвен успевает зависнуть над полом и снова поднимает руки. К чёрту! Он ловит её запястье, заламывает и скручивает так, что она вынужденно прижимается спиной к его груди. Дэмиан обхватывает её крепче, не контролируя себя, буквально, льнёт к её телу. Мгновенно вспоминает каждый изгиб, из последних сил давит в себе желание прикоснуться. Рэйвен делает попытку вырваться, но только причиняет себе боль и… Стонет. Болезненно-сладко, обжигающе, от чего тело прошибает разрядом тока. Нет! Дэмиан заставляет себя разжать руки, сделать шаг назад. Затем второй, третий и с каждым следующим всё быстрее. Едва соображая, он сбегает обратно на парковку, пытается отдышаться, решить, куда деть себя со всеми этими раздирающими чувствами. Не успевает. Потому что Рэйвен прилетает следом, легко проходя сквозь перекрытия и стены. Замирает перед ним, хмурится и сверкающими меж пальцев искрами даёт понять, что не позволит уйти. Он разозлён, возбуждён и знает, что она это чувствует. И это знание только подстёгивает внутреннюю бурю… — Не хочу показаться грубым, — шипит Дэмиан сквозь зубы, — но не могла бы ты свалить от меня подальше? — А может, ты выключишь придурка на минутку, и мы поговорим? — Хочешь обсудить твоё превращение из бесячей ведьмы в приставучую пиявку? Он усмехается ей в лицо, но едва успевает закончить фразу, как его собственное обжигает пощёчиной. Монстр срывается с цепи, уничтожая спасительный метр между ними. Хватает и прижимает Рэйвен так сильно, что чувствует её испуганное сердечко, колотящееся в его грудь. Пропуская мимо ушей обрывочные фразы о необходимости помощи и беспокойстве за него, Дэмиан делает то, о чём мечтал весь день — зарывается пальцами в её волосы. Наслаждаясь их мягкостью, тянет назад, вынуждая запрокинуть голову и шипит прямо ей в губы: — Хочешь спасти меня? Думаешь найти внутри несчастного мальчика, жаждущего любви и понимания? Не найдешь. Потому что там только монстр, который хочет связать тебя, отхлестать до кровавых полос, а затем выебать так, чтобы ты два дня не могла свести ноги! Дэмиан рычит, пытаясь по-настоящему злиться, но дуреет от сладкого запаха лаванды и пряностей. Он должен отступить, пока разум не сдал позиции, даже делает попытку. Но она не даёт. Подлетает над полом, стягивает ткань его футболки в маленьком кулаке, выдыхает в губы, а потом припадает к ним. Всё! Реальность летит к чертям от одного касания. Руки обхватывают тонкую талию, поднимают и прижимают Рэйвен ещё ближе. Он успевает почувствовать, как она обхватила его ногами прежде, чем вжимает её в дверцу ближайшей машины. — Дэмиан… Он едва может и совсем не хочет дышать. Наслаждение растекается по телу, согревая на тех уровнях, о которых не слышали в раю. Бездумно и беспорядочно он шарит руками по её телу, чувствуя, как оживает с каждым касанием. — Я так скучала… Слова смешиваются с тягучим дыханием, с тихими стонами и шелестом её накидки. Проникают в кровь, сильнее разгоняя сердце, которому плевать на условности. Оно просто хочет её… Дэмиан хочет её. Всю, без остатка! Сейчас, здесь и каждый следующий миг каждого дня своей проклятой жизни. — Люблю тебя… Прохладные ладони касаются его щёк за то мгновение, что размыкаются губы. Он больше не даёт ей говорить, вновь вовлекая в поцелуй. Пьянящий, почти отчаянный… Любит… Он любит её. Всегда любил, потому и отпустил, потому должен отпустить снова. Не втягивать, не тащить с собой на дно кровавой похоти. Только не Её! Рэйвен заслуживает лучшего, заслуживает быть нежно любимой, а не избитой до синяков и болезненных криков. Ведь даже сейчас, упиваясь её ласками, глубоко внутри Дэмиан понимает, что надолго его не хватит. Однажды он захочет большего. И выпустит монстра. Пожалуйста уходи, хабибти! Он должен оттолкнуть, должен заставить её бежать. Но руки лишь обхватывают её крепче. Воздух с гортанным стоном покидает его лёгкие, упрямо отказываясь складываться в слова. По крайней мере, в эти… — Люблю, — всё, что он может выдохнуть. Никаких сил не хватает, чтобы заставить себя отпустить Рэйвен прямо сейчас. Снова и снова Дэмиан целует её, впитывая каждую частичку её аромата, её нежности… Незаслуженной нежности к нему. Он дышит ей и никак не может надышаться. Её «люблю» — эхом, прямо в душу. — Не уходи, — почти мольба. Едва слышный стук каблуков по бетонному полу, когда Рэйвен опускает ноги. Но не отпускает его. Вернее, Дэмиан не отпускает. Больше не может, у него нет таких сил. Эмпат с нежностью заглядывает в его глаза, деликатно касается невысказанных эмоций. Пытается понять, но не может разобраться в хаосе, который медленно поглощает его. — Я не хочу уходить, — тихо сознаётся Дэмиан. — Пойдём наверх? — Нет. Как бы ни хотелось этого прямо сейчас, они не могут подняться в спальню и сделать вид, что ничего не случилось. Или не случится. Потому что оно произойдёт, не этой ночью, так одной из следующих. Беги от меня, хаяти… Он так позорно слаб, чтобы попросить об этом. Так отчаянно нуждается в её присутствии, особенно когда Рэйвен смотрит на него с такой нежностью. Монстр не заслуживает нежности. Монстр не заслуживает её… Но, пока его возлюбленная не столкнётся с ним, она не поймёт, во что угодила. — Возьми запасную одежду, — наконец, произносит Дэмиан. — У тебя десять минут. Потом я уезжаю. Он ожидает, что она пойдёт к лестнице, но Рэйвен пролетает прямо сквозь потолок, явно торопясь успеть к обозначенному времени. Дэмиан жадно вдыхает шлейф оставшегося после неё аромата. Прикрывает глаза, трясёт головой и разворачивается в сторону дальней части подземной парковки. Темно-серый Корвет Стингрей сверкает полиролью, а салон пахнет кожей без примеси дешёвых духов, которыми со вчерашнего дня пропитан его Бентли. Рычание мотора странным образом успокаивает. Ещё семь минут. Он легко мог увезти Рэйвен из Башни прямо в униформе. И время дал не столько для того чтобы собраться, сколько для того, чтобы одуматься. Она эмпат. Она чувствует больше, чем видит. И не может не ощущать угрозы, исходящей от него. Пять минут. Дэмиан смотрит на приборную панель, старательно гоня прочь мысли о Рэйвен в его маленькой квартире, но разум уже вытягивает из подсознания одну тёмную фантазию за другой. Они вызывают желание и… предвкушение. Две минуты. Пальцы сжимаются на руле, когда мысль дать Рэйвен лишнюю минуту пытается заполнить собой голову. Нет. Только десять. Только её решение и только… — Прости, — она запрыгивает в салон в наспех застёгнутой блузке и юбке, хвала небесам, ниже колен. Полосатый рюкзак из какого-то эко-материала приходится держать в руках — в этой машине не предусмотрено заднее сиденье. Рэйвен смотрит на него сияющими глазами и улыбается сквозь сбившееся дыхание. Дэмиан знает, что от Башни до квартиры ехать чуть больше получаса. И, принимая ещё одно поражение, улыбается в ответ. Возможно это их последняя совместная поездка. Пусть она будет лёгкой. Не думая больше о пункте назначения, он включает радио, ловит её ладонь и, чуть коснувшись губами, прижимает к своему бедру, мысленно возвращаясь в самое счастливое время.***
Когда Корвет тормозит под навесом, улицу освещают только редкие жёлтые фонари. Знакомый дом накрывает тенью не только машину, но и мысли Дэмиана. — Где мы? — Рэйвен хмурится, но звучит больше любопытно, чем тревожно. — Подожди, — тихо просит он. — Одну минуту. Он хочет, чтобы дурманящий голову аромат лаванды и специй остался в салоне. Понимает, что будет гореть заживо, вдыхая его в одиночестве, но хочет. Разум отсчитывает последние секунды точнее часов. Заставляет его выбраться наружу, обойти машину и подать ей руку. — Идём. Крохотные пальцы доверчиво тонут в его ладони, взгляд нежный, любящий и бесконечно любимый отрезает все пути назад. Дэмиан забирает рюкзак и ведёт к черной двери в здание. В логово монстра, куда Рэйвен вступает без намёка на страх. Маленькая квартира на шестом этаже пахнет моющими средствами и антисептиком, но Её удивляют только размеры. — Холл, две спальни и одна ванная? — И балкон, — зачем-то добавляет Дэмиан. — Твои апартаменты в Башне раза в три больше, чем это место. — Там я живу постоянно, тут бываю редко. Для большой площади нужна прислуга. Я… Не люблю грязь. — Я помню, — она мягко улыбается ему и вновь оглядывает стены. Пустые, без фотографий и декораций. Тёмные тона, вставки легко моющихся панелей, слабые отблески приглушенного света в почти матовых поверхностях. — Зачем мы здесь? Вот он — главный вопрос. И Дэмиан понятия не имеет, как на него ответить. А потому вновь берёт её за руку и ведёт к наглухо закрытой двери. Рэйвен замирает на пороге, когда слабый свет настольной лампы падает на свисающие с потолка цепи. Дэмиан проходит мимо неё, к невысокому комоду, достаёт шуршащие целлофаном новенькие манжеты и по одной закрепляет на цепи. — И это всё? — звучит почти разочарованно. — Столько драмы из-за склонности к БДСМ? Она плавно пересекает комнату, ловит качающуюся манжету и крутит в руке. Дэмиана почти забавляет такое поведение. — Не совсем, — её левое запястье исчезает в кожаном плену. Тихо звякает маленькая пряжка. — БДСМ предполагает, что ты можешь отказаться, — он натягивает цепь и фиксирует правое запястье Рэйвен во второй манжете. — Остановить, если будет… слишком. Он позволяет ей повиснуть на цепи и чувствует, как сбивается дыхание. Глаза цвета индиго смотрят почти с вызовом. Как будто мало одного её присутствия, чтобы возбудить, поджечь каждую клеточку в его теле! — Я не остановлюсь, — шепчет Дэмиан ей в губы прежде, чем оставить на них короткий поцелуй. — Ни когда ты почувствуешь боль, ни когда начнёшь кричать от неё. Рэйвен тихо сглатывает, но не отводит взгляда. — Почему? — Всё, что она спрашивает. — Будешь искать корни проблемы в моём детстве? — он усмехается. — Скажешь, что тренировки сделали меня жестоким, и сейчас я пытаюсь что-то там компенсировать? — Всё возможно, — Рэйвен пытается привычно дёрнуть плечами, но в подвешенном состоянии не получатся. — Не мой случай, хабибти. Не меня заставляли тренироваться до изнеможения — я сам этого хотел. Это я хватался за оружие и рвался пускать людям кровь. Я казнил человека в три года не просто потому, что так велел дед, а потому что мне было интересно. Я хотел пропустить через себя то чувство власти над чужой жизнью, о котором говорил Ра’с аль Гул. И мне оно понравилось. В глазах Рэйвен мелькает растерянность и где-то в самой темной их глубине — крупица страха. — До переезда к отцу не было нужды сдерживать или даже скрывать мои порывы. — Не то, чтобы у тебя всегда получалось. — Верно, — он усмехается и знает, что похож на скалящегося зверя. И этот зверь голоден, а Рэйвен выглядит так… аппетитно. — Я — монстр, хабибти. Не из тех депрессивных хлюпиков, которых принято показывать в кино. Мне не нужны забота и сострадание. Я хочу видеть, как на твоей коже багряно-лиловыми астрами расцветут синяки. Он резко рвёт её блузку, осыпая пол градом маленьких пуговиц. И шепчет прямо в кожу: — Ты ведь не думала, что я смогу сдержаться, когда ты здесь, полностью в моей власти? — Он ни на секунду не верит, что она не чувствовала его желаний. — Я хочу слышать, как ты кричишь. — Дэмиан… — Всего одна ночь, любовь моя. Дай показать тебе меня настоящего. А потом ты сможешь уйти. Или я уеду так далеко, как пожелаешь. Потемневший взгляд дает понять, что он предупреждает, а не спрашивает. Дэмиан не позволяет ей ответить, снова впиваясь в губы. Руки уже задирают юбку, поглаживают и сжимают её бедра, пока не сильно, будто дразня самого себя. Два пальца трогают её сквозь тонкие трусики, очерчивают форму половых губ, чуть надавливая между ними. Рот скользит по шее вниз, царапая зубами линию пульса, обводит ключицу и смыкается на соске. Грубо кусает сквозь ткань бюстгальтера, заставляя Рэйвен болезненно зашипеть. Собственная футболка летит на пол, кусок кружева, содранный нетерпеливыми пальцами, отправляется следом. — Аах… Стон растворяется в очередном поцелуе, когда участки обнаженной кожи — смуглой и жемчужно-белой — соприкасаются друг с другом. Сильные руки подхватывают Рэйвен под попку, поднимают выше. Она обнимает ногами крепкий торс, вжимается уже влажными трусиками в его эрекцию, пытается двигаться, тереться, но почти сразу возвращается в прежнее положение, повисая на цепях. Дэмиан обходит её по кругу, прожигая взглядом и касаясь пальцами. Щипает за уже острые соски, сквозь ткань юбки поочередно стискивает ягодицы. И замирает за спиной, жарко дыша в шею, вдыхая аромат её волос и кожи. Рэйвен вздрагивает, когда на юбке рвется застёжка, и ткань опадает облаком у её ног. Стонет, когда пальцы проникают под тонкое кружево белья. И напрягается, когда Дэмиан проводит ручкой кожаной плётки по её спине, пока ещё девственно-чистой. Свист в воздухе сливается с первым криком — растерянным, почти неловким. Как будто Рэйвен стесняется кричать. Второй удар глушит стеснение, третий стирает всё, кроме боли. Плеть танцует по её телу, оставляет следы на коже, словно взмахи кисти с розово-красной тушью. И каждая полоса как дополнение к плавным формам и изящному силуэту Рэйвен. Длинные — от плеча, вдоль позвоночника к округлой попке, средние, пересекающие лопатки, рёбра, талию, и совсем короткие, вспыхивающие алыми обручами на руках и бёдрах. На десятом ударе Дэмиан срывает с неё бельё, толкает внутрь сразу два пальца, вжимается грудью в исполосованную спину, кожей чувствуя пылающий жар оставленных отметин. Рэйвен стонет и извивается, не готовая к подобной реакции своего тела. Но адреналин, кипящий в венах — та ещё сука! Сжигает разум, плавит сознание и плевать от чего: боли, возбуждения или страха. Тело не видит разницы, жонглирует чувствами, легко преобразуя одно в другое. — Ммм… Ах! — Громче! Он ускоряет движения, водит языком вдоль алых полос на её руках и плечах, смакуя едва заметный привкус крови. Член пульсирует в брюках, требуя заменить им уже мокрые пальцы. Дэмиан чувствует, как дрожат её бедра, как пульсируют влажные стеночки. Расстёгивает брюки и вжимается членом меж ягодиц, желая быть ещё ближе, чувствовать ещё больше. Ему нужно ещё! — Пожалуйста, — в голосе Рэйвен слышится всхлип, когда он убирает руки от её тела. И почти отчаянный крик, когда в воздухе вновь свистит плеть. Короткие удары сыпятся на живот, кончик хлыста лижет грудь, оставляя едва заметный росчерк между сосков. Она снова молит, но теперь не продолжать, а остановиться. Он видит слёзы на её лице, прозрачные и сверкающие, как горный хрусталь. Они делают влажными ресницы, катятся по щекам, замирают на раскрасневшихся губах или стекают вдоль шеи. Не в силах устоять, Дэмиан кусает её, ловит слезу языком прямо у точки пульса. Отпускает лишь чтобы попробовать солоноватый вкус её губ. Рэйвен прижимается ближе, пытается его обнять, тянет путы, но манжеты держат крепко. Дэмиан замечает тёмные участки на её коже, у самого края кожаных браслетов. Они растекаются сиренево-красным, словно прозрачная акварель. Смуглые пальцы добавляют новых штрихов, чуть сдавливая основание шеи, оставляя отметины на груди и впиваясь в уже отмеченную хлыстом попку. Ладонь опускается ниже, поглаживает её бедро, с внутренней стороны уже влажное. Подхватывает под коленом и поднимает, полностью раскрывая её для себя. Рэйвен тихо стонет, вынужденная касаться пола только одной ногой. И запрокидывает голову, вновь подставляя шею под его укусы, когда Дэмиан резко толкается вперед. — Аргх! Он заполняет её собой, такую жаркую и тесную. Двигается в сумасшедшем ритме, отрывисто стонет в её кожу. Стискивает и прижимает так близко, что сам едва может дышать. — Пожалуйста… Теряя себя в удовольствии, Дэмиан скользит губами вдоль алых узоров собирает языком выступившие капли крови, наслаждаясь ими, как зёрнами запретного граната. Впервые испытывает этот особый, ни с чем не сравнимый вид кайфа: чувствовать её кровь на своём языке и её жар вокруг своего члена. Полностью в его власти, Рэйвен движется вместе с ним, пытается шире раздвинуть ноги, впустить глубже в себя. Его имя срывается с губ лёгким хрипом. В унисон с его жарким дыханием, звуком влажных толчков и звоном цепей. — Ещё! Он подхватывает вторую ногу, закидывает на себя, проникает в её податливое тело под новым углом. Чувствует, как Рэйвен дрожит от подступающего удовольствия и подталкивает к нему. Быстрее и сильнее, почти грубо, на грани боли. — Да, да… А-ах! Мир растворяется в белой вспышке. На несколько мгновений она стирает всё, кроме ощущения тесноты, пульсирующей и сжимающей его член, пока он изливается глубоко внутри. Рэйвен сладко стонет, что-то шепчет и обессиленно повисает на цепях. Дэмиан не торопится покинуть её тело, наслаждаясь жаром внутри и нежностью — снаружи. Скользит носом между грудей и вдоль шеи, жадно вдыхая смесь их ароматов. Касается новых отметин так нежно, как позволяют его огрубевшие пальцы. Рэйвен вновь делает попытку обнять его за шею и на это раз он позволяет, поднимая её выше, так, чтобы обвисли цепи. Она всё еще плачет, теперь тихо всхлипывая у него на плече, напоминая, что их время вышло. Он обещал отпустить, но пальцы едва слушаются, когда Дэмиан отстёгивает манжеты. Одной рукой, потому что второй всё еще прижимает к себе Её. Бережно он перехватывает освобожденную от цепей Рэйвен и несёт в спальню. Эта комната оставалась нетронутой и невидимой для всех кого он приводил в квартиру. Потому пахла не антисептиком, а книгами. И нотками его пряного мыла. Дэмиан не говорит ни слова, когда Рэйвен отворачивается от него, пряча лицо в подушке. Просто убирает руки, просто отпускает. Он обещал. Он знает, что так нужно. На автомате он хватает с полки легкие штаны, натягивает на голое тело, выходит на балкон, опускается в плетёное кресло. Вот и всё. Она больше и близко его не подпустит. Наверное, стоило попрощаться, что-то сказать, но Дэмиан не двигается с места. Смотрит пустым взглядом в равнодушные небеса и ждёт щелчка дверного замка, как выстрела. Мгновения тянутся расплавленным стеклом, холодным и царапающим кожу. Он успевает покрыться мурашками, подумать о том, что Рэйвен могла воспользоваться порталом, когда за спиной раздаются шаги. Он не двигается, словно боится спугнуть, не поворачивает голову, когда Она опускается в соседнее кресло. Укутанная в тонкое одеяло, Рэйвен поджимает под себя озябшие ноги и шепчет охрипшим голосом: — Я бы не отказалась от чая. Напиток в её руках спустя ровно две минуты. Рэйвен сжимает чашку обеими руками, греется о тонкий фарфор, пьёт маленькими глотками, изредка бросая взгляд на всё то же ночное небо. Дэмиан ждёт. Молчит, но в кои-то веки не пытается прятать от неё свои эмоции. Не требует ответа, но отчаянно желает знать, почему она всё ещё здесь. И едва заметная ухмылка даёт понять, что эмпат «видит» его чувства. — Азар, как же я устала, — выдыхает Рэйвен. Чашка отставлена на низкий столик между креслами с чуть более громким стуком, чем, по идее, должна была. — Ты не представляешь, насколько это невыносимо — быть выгребной ямой для чужих эмоций. Люди не понимают, что их чувства не проходят сквозь меня, а впитываются и остаются. И мне приходится часами напролёт избавляться от их негатива и придури, и гормональных всплесков, и… Раньше я делала перерывы на медитации, сейчас — на короткие паузы между ними. Просто, чтобы поесть, попытаться поспать. А слёзы… После них удивительно… легко. — Ты не плакала раньше? — Дэмиан вдруг понимает, что действительно не видел её плачущей. Никогда не видел. — Последний раз — когда погибал Азарат. Но я не настолько эгоистична, чтобы уничтожать мир ради собственного облегчения. Я… Я могу попросить тебя повторить это? Не сейчас, но… — Тебе… не могло понравиться. — Я не в восторге от процесса, — честно признаётся Рэйвен. — Но результат… Кажется, мне это нужно. Не чувство боли, а то, что приходит потом. Это словно… — Как будто переворачиваешь страницу с неудачными набросками, — подсказывает Дэмиан, когда она не может подобрать слов. — И перед тобой снова чистый лист. — Да, — соглашается Рэйвен. — Да очень похоже. Словно весь мир, с его проблемами и заботами исчезает. А когда всё заканчивается, они уже не кажутся такими серьёзными. Наверное, мне стоит сказать тебе «спасибо». — Так ты, — он шепчет, боясь поверить в то, что говорит, — хочешь остаться? Со мной? — Я хочу ударить тебя за то, что не пришёл поговорить, — шипит Рэйвен, но он более, чем готов ей это позволить. — За кошмары последних месяцев, за всю ту боль, которая была в разы сильнее, чем удары кнута. Ты… Неужели я заслужила так мало твоего доверия? Зачем было устраивать… всё то, что ты делал? — Потому что это ненормально, хабибти. Желать причинять боль, жаждать крови… даже тех, кого любишь. Я понимаю, что это можно контролировать. Проблема в том, что я не хочу. Мне слишком нравятся те яркие краски, что приобретает мир, когда я даю волю своим инстинктам. Да, это эгоистично. Да, жестоко. Да, он монстр. Которого не за что любить, но который отчаянно хочет этого. И только с Ней. — Это не значит, что мне не нравится держать тебя за руку. Или обнимать, когда ты засыпаешь. Просто… мне этого мало. — Насколько мало? Как часто ты хотел бы… «большего»? Потому что я точно не соглашусь на ежедневные… — Месяц. Один раз в месяц, — пока это его предел и намного больше, чем то, о чём он имеет право просить её. — А в остальное время? — Я… Не знаю. Чего ты хочешь? — После того, как ударю тебя? Возможно дважды? — Я в твоём распоряжении, хабибти, — он усмехается, а она требует: — Повтори. — Я твой, любимая. Весь. Разумом, телом и прогнившей чёрной душой, если она всё ещё нужна тебе. Потому что мне никто, кроме тебя не нужен. — Мне тоже, — тихо признается Рэйвен. Замолкает, опускает взгляд, думает о чём-то пару мгновений, а затем ловко перебирается к нему на колени. Дэмиан забирается руками под тонкое одеяло, только сейчас осознавая, что замерз на холодном ночном воздухе. Обнимает её и ласково водит пальцами по медленно исчезающим отметинам. Знает, что к утру они исчезнут и может только надеяться, что Она не передумает к тому времени. — Я люблю тебя, — тихо и мягко шепчут её губы. Признание Рэйвен звучит как ответ и как обещание. Она останется, позволит любить себя и будет любить в ответ. Даже если это значит любить монстра.