вместе

гин слегка дрожащими руками придерживает мичизу за плечи — они не заслужили того, что на них свалилось. — гин, всё нормально, ты можешь меня отпустить, — губы нагло врут, а глаза умоляют о том, чтобы тепло от рук девушки никогда его не покидало. тачихара тёплый. всегда был. и сейчас, даже если еле стоит на ногах и промок под противным дождём, обнимать его всё равно обжигающе тепло. и акутагаве так сложно признать, что никого другого она так не обнимает. — если бы ты не выжил, я бы убила тебя, честное слово, мичизу, — тачихара улыбается одними уголками губ, проводя рукой по едва содрогающейся спине гин, — зачем ты туда пошёл, скажи? ей не нужен ответ, и тачихара знает это, как никто другой. только лишь прижимает подругу к себе в попытке показать, что с ним правда всё хорошо. лучше, чем могло быть. — я боялась за тебя, идиот. её заточенный до идеальной остроты кинжал у самого горла не так страшен, как еле слышимый всхлип где-то в районе его плеча. — прости меня. пожалуйста, — зарывается пальцами в чужие волосы, аккуратно стягивая с них резинку, — я правда не хотел, чтобы ты волновалась, гин. прости, я правда тот ещё дурак. длинные пряди переливаются на свету, отливая синим, так красиво сочетаясь с тёмно-серыми глазами и бледным оттенком кожи. внешне ничего не поменялось, перед ним — всё та же гин, которая грозилась убить его и с недоверием косилась на тёплую улыбку. внешне ничего не поменялось, но пальцы гин крепко стягивают ткань формы на спине, и она обнимает его так, словно действительно боялась потерять. — гин. взгляд мичизу теряется где-то в иссиня-чёрных волнах, но остаётся настолько солнечно-ясным, что обветренные и бледные губы девушки трогает аккуратная улыбка. такая улыбка, знаете, которая спасает весь мир. и потрёпанное сердце тачихары, кажется, тоже. — ты такая красивая, — задерживает дыхание ненадолго, поднимая взгляд к небу, будто бы пытаясь спрятаться от удивлённых серых глаз, но не получается — чувствует их даже кожей. — ты дурак. акутагава целует совсем иначе, не так, как ведёт себя в боях. не цепко и яростно — она прикасается, кажется, со всей мирской теплотой и аккуратностью, и мичизу молча признаётся себе, что губы у гин тёплые, мягкие, ужасно родные, будто бы он чувствует их лёгкое прикосновение каждый день. руки акутагавы нежные, а прикосновения к коже почти не ощущаются, когда её руки ложатся поверх рук мичизу к себе на щёки. бледная кожа приобретает розоватый оттенок, и тачихара готов кричать о том, насколько его гин идёт румянец. — я больше не заставлю тебя волноваться, честное слово, — прикасается горячим лбом к немного вьющейся чёлке девушки, вдыхая морской ветер и солнце. — в следующий раз я пойду с тобой, тачи.