Воланд и Де-морт

Это был обычный летний день, хотя уже и началась осень. В действительности это был даже не совсем день, а ночь. Погода была хорошая, хотя таковой её не назовешь, ведь шёл дождь. Куда он шёл и зачем неясно, ясно было лишь то, что на безлюдной улице его кто-то жадно пил. На проезжей части стоял мужчина. Высокий, как жираф, и чёрный как баскетболист. По правде говоря, он и был баскетболистом, хотя этого он ещё не знал. Он жадно поглощал дождь капля за каплей. Его живот, сокрытый под чёрной футболкой с лицами участников его любимой группы со звучным названием «Гнелая Каластома», вздулся, принял форму шара и практически касался земли. Дождь, возможно, не был рад происходящему, но предъявить хоть что-то этому человеку не мог. Вдруг в переулке появилась ещё одна длинная чёрная фигура. Это не было чем-то необычным, в переулке Длинных чёрных фигур (сокращённо ДЧФ) такое происходит с завидной регулярностью. Новая фигура приблизилась к первой фигуре, которая пила дождь. Теперь фигуры здесь было две. Вторая фигура осмотрелась, удостоверилась что вокруг нет лишних свидетелей, и вдруг, ВНЕЗАПНО… Набросилась на пьющую дождь фигуру. Набросилась в очень неподходящее для первой фигуры время. После столь неожиданной атаки первая фигура начала задыхаться от попавшей не в то горло воды. Вторая фигура отступила также стремительно, как и атаковала. После ей нужно было лишь стоять и смотреть как первая сражается за свою жизнь с дождевой водой. Всего пара секунд, и баскетболист отправился к своим баскетбольным предкам. Убедившись, что чёрный умер, убийца скинул с головы капюшон, за которым на землю полетело и длинное кожаное пальто. Вместо высокого силуэта перед мертвецкими глазами баскетболиста предстал мальчик на вид лет шести. Его лицо и кожа были белыми как чистейший кокаин, волосы на теле и на голове отсутствовали как таковые. Кто-то, быть может, дал бы ему куда больше шести, лет ведь мало кто в столь юном возрасте уже успел переболеть сифилисом. Знаком того, что он входил в число таких людей был отсутствующий нос. Мальчика звали Де-морт. Подобно охотничьей собаке он долго выслеживал нечто, чего он так долго желал заполучить, но сейчас он припозднился. Родители велели ему принести еды до захода солнца, а на улице была уже полночь. «И всё же» — поразмыслил Де-морт — «вернутся поздно, но с добычей лучше, чем вернуться вовремя, но с пустыми руками». Он слез с длинных ходуль, на которых всё это время стоял, и наклонился над трупом. Швейной иглой из рукава он проткнул вздувшийся живот мертвеца. Столб воды выстрелил в небо и живот начал быстро сдуваться. Мальчика обдало немного тёплой водой с примесями желудочного сока и непереваренными кусочками жареной курочки. Де-морт оперативно извлёк из куртки шампунь «Палмолив» и зубную щётку и принялся мыться, напевая чудесную мелодию…

I love Paris in the spring time

I love Paris in the fall

I love Paris in the summer when it sizzles

I love Paris in the winter when it drizzles

I love Paris every moment

Every moment of the year

I love Paris, why oh why do I love Paris

Because my love is here

Как только поток воды закончился, закончилась и песня. Началось мародёрство. Де-морт снял с тела верхнюю одежду и принялся шарить по карманам штанов. Судя по скрипящим зубам мальчика искомое так и не было найдено. Со злости он несколько раз ударил по асфальту, от чего на руках проступила кровь. Слёзы горечи начали выступать на глазах. Он был готов бросить всё это и вернуться домой с пустыми руками, проклиная свой нюх, на который он положился. Но вдруг в нос ударил лёгкий аромат. Де-морт пошатнулся от удара, и на мокрый асфальт брызнула кровь. К счастью, удар аромата был лёгким, потому Де-морт быстро оправился. Он подобно лососю на нересте бросился на место, откуда исходил этот запах. Он сорвал с трупа футболку и обнаружил нечто… То, что он так долго искал.

738 граммовая большая пицца «Маргарита» с соусом барбекю из элитнейшего ресторана «Dominus Pizza», запакованная в лучший картон из красного дерева с добавлением сусального золота и крови пуэрториканских девственниц. Настоящее сокровище.

Следующие двадцать, а то и все тридцать, минут Де-морт только и делал что поглощал глазами это совершенное порождение человеческого гения. Вдоволь насытив свои тусклые очи, он настолько нежно схватил своими тонкими пальцами упаковку, что она застонала на всю улицу. Подобно дикой выдре Де-морт бросился прочь от этого места сжимая в руках свою добычу. Он бежал несколько часов по лесам, полям, центру вселенной, где в окружении безумных, безгласных, безглазых богов, под студящие кровь завывания проклятых флейт танцует польку безграничный султан демонов Азатот. Спустя два часа, потеряв ноги в стычке с дикими, извергающими кислоту и миазмы, собаками кукол-динго, он достиг порога родного дома на Тисовой улице, который расположился как раз напротив обиталища местного мажора Гарика Гончарова. По сравнению с его громадным особняком дом Де-морта казался просто игрушечным. Хотя в действительности он таковым и являлся. Уничтожив замок при помощи кислоты, добытой в недавней схватке, он вошёл внутрь. Де-морт, сжимая пиццу, пополз в сторону обеденной. Вся семья к тому моменту была в сборе. Мумию отца усадили на самое престижное место, напротив камина. Её нарядили в лучший выходной костюм с сюртуком и как следует припудрили. Неясно какого эффекта те, кто его прихорашивал, намеревались добиться, ведь теперь в место отцовской мумии во главе стола сидела всего лишь отцовская мумия с пудрой на лице. Что о всём этом этом думал сам отец, чьё сознание было навеки заключено в этом мёртвом теле, неясно. Скорее всего он просто смирился, и принял как должное свою роль вечного наблюдателя. Мать была в чуть более приподнятом настроении. На этот вечер из своего довольно скромного гардероба она выбрала наиболее яркий, хотя и слегка старомодный наряд. Тем не менее ярко-голубое платье, извлеченное будто из конца 50-х, сидело на ней весьма хорошо, даже несмотря на то, что мать Де-морта была гигантской человекоподобной австралийской саранчой. Не успел Де-морт вползти в обеденную и выдавить из своей жалкой глотки хоть какой-то звук, как в дверном проёме появился ещё одна чёрная фигура. Она, не заметила ползущего по полу мальчика и стала на него как на коврик. Фигура была не очень высокой и даже не слишком высокой, а просто высокой. Лицо у неё было тощим и выдавало солидный возраст, хотя в действительно тому, кто за этой фигурой скрывался было не более 12. Зубы отсутствовали в полном составе, но эта деталь придавала его профилю некое странное изящество. Несмотря на беззубость его улыбка была просто ослепительной. Одета фигура была в строгий элегантный костюм, а вернее в униформу сантехника. Это был никто иной как Воланд, брат Де-морта. — Здавствуйте, мать. Добрый вечер, отец — Воланд ослепительно улыбнулся, от чего лежавший под ним Де-морт лишился ещё и зрения — Вы решили начать ужин без Де-морта? Разумное решение, эта пиздобратия мандопраушноя уебище залупоглазое дрочепиздище хуеголовое простиблядское мандопраушена гинопоскудная хуемандовина семиторборное чтоб его всем сталупаном харели ахуевшая блядипиздрище чтоб его хуем поперхнулся долбоебическая пиздорвантия в глотку через анальный проход хуй распиздеть тройным перебором через вторичный прием пиздаблятская хуепиздрическая вудафлагбующая сосущ… — Волад немного отдышался — урод маленький пиздрик. Проще говоря, я хотел сказать, что он ни на что не годен, а кормить его и вовсе верх расточительства. Услышав его слова мать лишь улыбнулась, вернее пощёлкала жвалами, а отец своими мертвыми глазами вероятно одобрительно посмотрел в пустоту. Под Воландом, там, где лежал Де-морт образовалась небольшая лужица слёз. — Это хорошо, что ты заботишься о нашей семье, сыночек — прожужжала мать — но я просила принести нам что-то к столу. Ты же выполнил мою просьбу? Воланд немного замялся. Теперь он наконец увидел под своими ногами тихо рыдающего брата, и пиццу, которую он всё ещё сжимал в руках. — Воланд — с некоторой строгостью произнесла мать — Ты же принес нам еды? Де-морт быстро приметил замешательство брата и попытался выбраться из-под него. На мгновение его тело превратилось в мясное желе, после чего он беспрепятственно вылез, поставив Воланда на пол. Его тело вновь затвердело, и он дополз до самого стола и победоносно уложил пиццу на стол. — Я принес нам поесть! — завизжал он — Я принес еду! Мать стеклянными глазами посмотрела на Де-морта и пиццу, после чего резко перевела взгляд на Воланда. Радость охватила Де-морта, он надеялся, что наконец ему удалось обойти своего старшего брата. Даже зрение начало потихоньку возвращаться. Напрасно. На лице Воланда неожиданно сверкнула дьявольская улыбка, повторно лишившая зрения Де-морта. Он метнулся в сторону обеденного стола попутно вытягивая из-под одежды что-то длинное и лохматое. — Неееет! — Злобно протянул он — Еду вам сегодня принес Я!!! С этими словами он бросил на стол возле пиццы то, что все это время хранилось у него за пазухой.

Восьмикилограммовый трёхдневный труп чёрного дворового кота. Истинный деликатес.

В жучиные глаза матери вновь вернулась жизнь, проступили слёзы радости. Уже через пару секунд она уже ревела навзрыд. Всеми своими лапами она потянулась к тельцу. В мгновение ока оно оказалось разорвано. Заднюю часть она начала скармливать мумии, а переднюю подложила поближе. В этой радостной агонии и не заметила, как в мимолётном порыве страсти оторвала руку сидящему рядом супругу. Когда зад кота полностью вошёл в рот мертвеца, Воланд не привлекая лишнего внимания выбросил труп отца в окно, а после занял его место. Слегка успокоившись, она схватила своими лапками оставшийся кусок кота и принялась его жадно пожирать. Сначала она впилась в него, и высасывала из него внутренние соки. Загустевшая кровь, желчь и гной вытекали из её рта, и стекали вниз по брюшку до самого пола. Затем она вцепилась в голову кота и начала усердно её пережевывать. Видя всё это Де-морт хотел вновь заплакать, но слёзы в его глазах быстро закончились. Оставив после себя ещё одну лужу, он схватился руками за голову, и при виде всего этого лишь тихо и жалобно скулил. Пока мать была занята поглощением тушки кота, Воланд не терял времен, он действовал быстро и решительно. Он взял оторванную руку отца и снял с неё кожу и мясо. Затем оголённую кость он быстро заточил о ближайший подоконник. Дело было сделано быстро. Он вернулся на место и приготовился. Когда мать уже была готова проглотить разжёванную голову кота, он начал действовать. Из-под стула Де-морт наблюдал за тем, что происходило дальше. Воланд резко вскочил со стула сжимая в руках лучевую кость отца. Первый стремительный удар пришёлся прямо по голове матери, и на пару ошеломил её. Затем Воланд нанёс второй удар, на сей раз острым концом. Он пробил брюшко матери, и с лёгкостью проколол его. На пол полилась вязкая жёлтая жидкость. Выйдя из ступора мать не поверила своим глазам. Она хотела сказать что-то безумно печальное и трагическое, но дохлый кот во рту неизменно мешал этому. Тогда Воланд бросил сторону матери тяжёлый взгляд, который её раздавил. Насмерть. Де-морт был шокирован увиденным. Он замер, в ужасе схватившись за ножки стула. Воланд повернулся, и Де-морт увидел похотливую улыбку на его лице. Он стоял над размозжённым телом гигантской австралийской саранчи. Его штаны в области паха вздулись от возбуждения. Он молча подошёл к стулу, под которым прятался Де-морт, и вытащил его оттуда. — Не бойся. Теперь нам никто не помешает, Де-морт — эротично сказал он — Я долго ждал этого момента. Я уже давно хотел убить нашу мать и признаться тебе в любви. На мгновение он замолчал. Де-морт не знал что ответить. — Покушаем пиццу? — неожиданно предложил Воланд. Де-морт лишь утвердительно кивнул. Он поднял с пола «Маргариту» и быстро разорвал упаковку. Внутри оказалась чарующая взор пицца в виде голой женщины. Воланд оторвал кусочек, и взял его в свой беззубый рот с одной из сторон. Де-морт последовал его примеру и тоже взял в рот. Они начали его медленно поедать, И… И вот миг, когда их губы должны были сойтись в страстном поцелуе Они… Они поменялись телами.