Запредельная романтика

      После смерти принцессы Китаны королевский титул перешел к её названой сестре — кровожадной таркатанке Милине, одному из удачных экспериментов колдуна Шанг Цунга.       Милина не отличалась острым умом и сообразительностью, поэтому после смерти Шао Кана в Эдении ничего не изменилось. Волна возмущения пробежала по армии шоканов, мол, почему на трон посадили полоумную девицу. Но решительных действий со стороны четырёхруких не наблюдалось, поэтому правящая элита во главе с Милиной могла спать спокойно, занимаясь обычными повседневными делами: мародерством, лицезрением ежечасных демонстративных казней посреди Колизея, кровожадными набегами на мирное население.       Некоторые из таркатанов были очень привередливы в еде — любили только человеческое мясо. Мясные остатки эденийца возводились в разряд баранины или свинины — такая пища была обыденностью и не представляла особого интереса даже для начинающего таркатанского гурмана. К числу любителей человеченки относилась и королева Милина, за которой уже несколько недель неустанно ухаживал генерал армии таркатанов Барака.       Любая нормальная особь женского пола, будь она человеком или эденийцем, а возможно даже и таркатанкой, бежала бы в ужасе от Бараки, сверкая пятками. Однако у Милины были очень... очень своеобразные вкусы. Длинные острые зубы на пол-лица, с утра начищенные эденийской зубной пастой, игриво сверкающие желтые глаза, увидев которые, нормальный человек бы наделал в штаны, и восхитительный мужской запах немытых месяцами подмышек — вот истинный набор джентльмена по версии Милины.       Спустя две недели после начала ухаживаний, выждав время, как полагается настоящей леди, прелестная таркатанка всё-таки согласилась провести с Баракой романтический вечер. Он предоставил ей выбор места свидания. Она решила, что лучше всего провести вечер при свечах в уединенной комнате во дворце.       Вскоре наступил вечер встречи, и Милина была практически всецело готова к свиданию. За несколько часов до этого из шкафа с одинаковыми розовыми веревочками, которые называла и королевским платьем, и боевым костюмом, она выбрала самые лучшее. С макияжем проще — зачем придумывать что-то новое, если можно накрасить великолепные желтые глаза ядовито-розовыми тенями под цвет наряда? Напялив туфли на высоком каблуке, королева Эдении практически вышла из комнаты, как вдруг вспомнила, что забыла самое главное — надушиться творением лучшего таркатанского парфюмера, ароматом догнивающего животного мяса с тонкой ноткой запаха содержимого желудка. Несмотря на медлительность, Милина закончила все приготовления вовремя.       Барака ждал её у двери, и когда таркатанская красавица вышла, по-джентльменски взял миниатюрную ручку и, из-за ненормального строения ротовой полости и неимения губ, вместо поцелуя приложил ее руку к своей подмышке.       — О, Барака, ты такой галантный кавалер! — пропищала Милина противным голосом. Генерал таркатанов ничего не ответил, незаметно смутился и поправил разноцветный галстук, надетый поверх его любимой майки-алкоголички.       Комната, в которой таркатаны планировали провести незабываемый вечер, находилась в другом крыле замка. Весь путь влюбленные молчали, думая каждый о своём, — Барака мечтал о Милине, а Милина — о сочном, сыром куске человеческого мяса, и плевать на фигуру, сегодня можно было всё.       Открыв дверь в заветную комнату, Барака предложил даме войти первой, но она и не думала этого делать. Милина застыла в оцепенении, лицезрея, как замечательно украсили место их свидания преданные слуги. Длинные восковые свечи тускло освещали комнату; плотная ткань грязного оттенка застилала единственное окно. На ткани зачем-то намалевали убитую принцессу Китану, по изображению которой заметно потоптались и оплевали; на противоположной к двери стене висел портрет голой королевы Милины во весь рост — проказники-слуги знали, как таркатанка любила и обожала своё прекрасное тело; посреди комнаты располагался стол, вокруг которого поставили два стула; специально для важных гостей на кроваво-красной скатерти стояло несколько десятков различных блюд, приготовленных и тщательно пережеванных поваром, в виде практически переваренной мягкой блевотной массы.       — Милина, — Барака прервал внутреннее восхищение таркатанки прелестной обстановкой, и она наконец-то обратила внимание на незадачливого генерала. — Может, зайдем?       Милина молча кивнула головой и шагнула в комнату, двинувшись по направлению к столу. Барака последовал за ней и, как истинный джентльмен, отодвинул стул, чтобы королева могла присесть. Засмотревшись на картину с изображением голой таркатанки, Барака уже и забыл, что решился помочь ей присесть, и королева промазала задницей мимо стула, оказавшись на полу. Услышав писклявое королевское «Ай!», генерал осознал, что вмиг может стать рядовым, поэтому постарался действовать решительно. Он взял на руки Милину и усадил её обратно, задвинув стул вместе с пятидесяти килограммовой таркатанкой, которой, судя по вырвавшемуся из ее нечеловеческого рта: «Идиот, блять!» — явно не понравилось отсутствие пространства между столом и ее телом. Кое-как разобравшись с Милиной и извиняясь за каждое неловкое движение, Барака уселся на стул напротив.       Только треск пламени свечи заглушал глубокое молчание, возникшее между влюбленными после череды неловкостей. Милина уплетала вторую порцию наивкуснейшей блевотины, а Барака смотрел на нее и дивился, какой же у прекрасной королевы хороший аппетит, при этом поглядывая на столь привлекательную для него картину, мысленно предвкушая амурную развязку этого прекрасного вечера.       — Моя королева! — начал Барака, поправляя галстук. Неожиданно для Милины он встал из-за стола и взял в руку бутылку Эденийской Крови. — Позвольте мне выпить сей чудесный напиток за Вас!       — Конечно, милейший, о чём разговор! — Милина была восхищена манерами милого друга, который первый же тост решил посвятить ей, самой прекраснейшей из прекрасных королев. Наивная и не подозревала, что в тот момент, когда она даст свое согласие, Барака срежет горлышко бутылки и залпом выдует всё содержимое.       — Спасибо, моя Госпожа! — воскликнул таркатан, вытирая зубы галстуком, и присел на свое место, развернувшись лицом к манящему его естество портрету. Только тогда до королевы дошло, что Барака имел в виду не тост, он просто не хотел делиться с ней нектаром. Не сказать, что такое поведение таркатана сильно расстроило Милину: она же сама, не делясь, сожрала все блюда на столе.       — Барака, — протянула Милина, положив свои огромные сиськи на стол, — как ты относишься к придворным танцам?       По велению королевы в помещении заиграла мелодичная музыка. Барака понял намёк и, проникновенно любуясь огромными грудями Милины, словно смотрел в глаза любимой женщины, пригласил даму на танец. Влюбленные танцевали так, будто бы обоим в детстве на ухо наступил не медведь, а несколько слонов, заодно отдавив Бараке обе ноги. Королева то и дело брала инициативу в свои руки, так же неумело вписываясь в ненужные здесь круглые колонны, травмируя и без того побитого всеми Бараку.       В какой-то момент генералу таркатанов надоело это издевательство и он, вырвавшись из крепкой хватки Милины, повалил её на ковёр лицом вниз. Потянувшись к одной из веревочек на спине эденийской королевы, Барака не почувствовал сопротивления и с воображаемой улыбкой на физиономии принялся искать, где же замочек на куске ткани, закрывающей ее грудь. Прошло несколько минут. Барака всё искал замок на злосчастном так называемом бюстгальтере, а Милина уже засыпала, иногда вздрагивая от неловких движений партнера.       — Чёртовы женские штучки! — взревел Барака и, вскинув руки к потолку, убежал прочь от стыда.       Ну, а Милина… А что Милина? Это был самый романтичный день в её жизни.