Переплетены

      Языки красного дракона мерцали в безлюдном лесу. В эту непроходимую чащу редко проникал лучок солнечного цвета, который мог спасти блуждающего путника от неминуемой смерти. Сегодня же в этом тихом опасном месте пламя подымалось от плодородной почвы и тянулось к небесному царству, освещая темноту прохладной Ирландской ночи.       В этой стране костры жгли первого мая в Белтейн, кельтский праздник начало лета. Люди зажигают множество радужных костерков мигающих в звездном весёлом вечере. Кельты прыгают через них, надеясь, что таким образом защитят себя от злых духов и болезней, притянут благополучие и удачу.       Но сегодня было семнадцатое июня. И огонь костра был другим. Это был символ перерождения. Он источал гарь, сжигая всю боль прошлого, не грел физические, но спасал самую маленькую крупинку души от мыслей о напрасности существование в этом веке. Сегодня багряный столб сгорит, но он зажжёт фитиль мужчины, пришедшего всё вспомнить. И беспощадное пламя мести будет жить и разгораться дальше... — Хозяин, прошу меня извинить. — Яркий огонь осветил лицо седовласого старца. Он бесшумно без приглашения возник на вечери памяти. Дед выглядёл, как настоящий аристократ, остановился в нескольких метров от одинокого кострового, не нарушая его личные границы, одежда же была приглушенных тонов без лишних раздражителей и достаточно хорошо сидела на обтянутых старческой коже костях. — Разве я о много прошу вас, Фаррелл? — Из мрака послышался чарующий властный голос. Именно с таким тембром командовали тысячными армиями, переводили на свою сторону врагов и разбивали женские сердца. — Всего один день в году хочу побыть наедине с собой. Неужели так сложно запомнить дату, когда служите мне столь много времени?        Из темноты уверенной и гордой походкой вышел статный мужчина в самом рассвете сил. Он был высокого роста, будто великан возвышался над старцем. Его лицо, с выточенными ангельскими чертами, не выражало никаких эмоций. Несмотря на всю физическую привлекательность, не был похож на прекрасную лилию, быть может, на розу с острыми шипами. Любой бы сейчас готов был припасть перед ним на колени, ведь он источал злобную и нечеловеческую ауру. — Простите, сэр, я всё помню. — Слуга склонил голову, на худощавой шеи можно было пересчитать все позвонки. Одного удара падшего ангела хватило бы, чтобы оторвать голову, держащейся на тонкой нитки из костей. — Шар загорелся. — Что вы сказали?! — Голос сорвался на крик, но монстр тут же взял себя в руки. — Повторите, прошу. — Шар в вашей комнате загорелся пурпурным...— Он не дослушал, не потушил костер, кинулся к дому, позволяя эмоциям взять вверх над собой. Его била крупная дрожь, дыхание сперло, перед глазами всё расплывалось, а ноги стали ватными. Он слишком долго ждал этого дня. Сегодня, как же это знаменательно, что именно в этот день, начинается столь долгожданная месть.