Во тьме моей довека останется единый проблеск света

С каждым днём осень укладывала солнце ко сну пораньше, и уже примерно в восемь склянок* оно медленно клонилось к закату. Из ярко-рыжих и ржаво-коричневых оттенков бухта окрашивалась в землисто-серый, из-за чего море выглядело мрачноватым. Становилось всё холоднее… Бывшая шайка Флинта на челе с Пью, ютились на побережье. В то время, как все порядочные люди, оборвав листы календаря, уже прощались с тёплой порой, эти ребята, растеряв былую славу пиратских времён, ещё успевали насладиться последним приятным бризом в преддверии холодных штормов и снежных бурь. Рассевшись на торчащих из песка каменьях, пираты о чём-то горячо спорили. Пью, как и подобает главарю, возвышался на самой крупной булыге, о которую с приятным шумом толкались небольшие волночки. Он сидел, поджав под себя уставшие опосле брожения на каблуках ноги. Прибрежный ветерок ласково трепал его длинные тёмные волосы, и, если бы не кусок зелёного в белый горошек полотна, прикрывавший пустые глазницы, казалось, что старый пират глядел в морскую даль. В глупые перебранки матросов он в основном не встревал, хотя нередко позволял себе подстегнуть того или другого пирата подходящим ругательством, особенно, если те как-то провинились. Вместо этого слепой вожак предпочитал поразмышлять о «вечном». Излюбленным его развлечением было то, что в подобные относительно спокойные моменты он пытался представлять местность, где находился. Хотя вблизи на песчаном грунте, окромя парочки поредевших кустиков, ничего не росло, одинокие золочённые листья, сорванные ветром из деревьев на лесной опушке Блек-Хилл, плавно колыхались на волнах. Их прибивало к берегу, а они всё продолжали кружиться, словно танцуя менуэт*, облачившись в кружева из белой пены. Именно эту картину воображал сейчас Пью. Усевшись на корточки, пират осторожно наклонился и опустил длинную бледную руку у воду, будто желая поймать тот самый пляшущий листочек. В один момент все его мечтания вмиг развеялись. Каблуки заскользили по мокрому камню, от чего слепой едва не утратил равновесие, рискуя свалиться со своего «пьедестала» прямиком в грязь. Благо один с разбойников вовремя подоспел на помощь своему главарю. – Эй, Габби, чёрт тебя побери ! – выкрикнул он, грубо хватая бедолагу за полу поношенного плаща, вновь чуть не столкнув того с булыги. – Ты что ж это чудишь? – Что за фамильярность ты себе позволяешь, Джонни? – визгливо возмутился Пью, – я всё ещё бывший боцман Флинта, если ты, неотёсанный болван, вдруг об этом позабыл, а вы – всё ещё мои подчинённые. Да ты по меньшей мере должен на «мистер» ко мне обращаться, – резким движением слепец выдернул плащ из разбойничьих рук. – И не сметь халапать меня без моего ведома! – Простите великодушно, – вмешался примостившийся рядом Дэрк, – но, если бы не Малыш Джонни, клянусь ромом, «мистер бывший боцман Флинта» уже зарулил бы кормой на дно. Пираты разразились несдерживаемым смехом, будто стая голодных гиен. Все, кроме Чёрного Пса, который сидел в сторонке и что-то чертил на песке. – На твоём месте, Дэрк, я бы не блеял попусту, – холодно заметил он, бросая своё нехитрое занятие, – а если ты считаешь себя умнее других – так будь добр, пораскинь мозгами: как нам найти Билли и вытрясти из этого негодяя карту? – Да чёрт его знает, куда запропастился Билли, – развёл тот руками. – И вообще, больше всех карта нужна вам с Пью. Бывший боцман лишь устало потёр виски, раздражённый полоумным карканьем своих недалёких дружков. Слепой вновь залез на булыгу и повернулся к морю, скрестив на груди руки. Сказать по правде, карта действительно заботила его более остальных. Они, обчистив кого-нибудь в таверне или на дороге, могли довольствоваться и парой-тройкой фунтов, было бы за что пропустить стаканчик. До чего же ему осточертело вбивать в тугодумные головы своих товарищей о важности бумаг Флинта. Имей эти парни чуток больше ума да изворотливости, сокровища этого синерожего пьяницы-капитана давно были бы у них. Жили бы, как лорды с парламента, тратя по несколько тысяч фунтов в год. Но чего можно достичь, если только он, Пью, единственный из всей шайки рьяно печётся о деле? Будь у него только глаза… Дабы не предаваться неприятным помыслам, пират вновь попытался представить танцующие на волнах золочённые листья и белесые барашки морской пены. Однако, обрести ту же гармонию и душевный покой ему не удалось. – Эх вы, такой чудесный вид испоганили, – фыркнул Пью в сторону всё ещё гоготавших разбойников. – Сброд! Спустя некоторое время пираты притихли. – Может кости бросим что ли? – предложил Джонни, выудив пару грязных кубиков из кармана потёртого сюртука. – Нет-нет, только не здесь, на побережье, – замахали на него руками другие, – уже было играли. Кости в море катятся, приходится всю грязь перелопачивать, чтобы отыскать их. – Пойдёмте лучше в трактир! – оскалился, Дэрк, – там и в кости поиграем, и в карты, и в добавок ещё выпьем да перекусим. Это как раз здесь, неподалёку. Сложно было отказаться от столь заманчивого предложения, однако… – Неужели ты хочешь сказать, дружище, что у тебя есть деньги на гулянку? ¬– задал вопрос тощий рыжий пират, разинув рот от удивления. – Или наш Дэрки заделался миллионером? – Не таким уж и миллионером, но приличная сумма при себе имеется, – захохотал тот в ответ. – Удалось выпотрошить один толстенький кошелёк на досуге. Все разбойники с нескрываемым интересом уставились на него. Восприняв эту минутную паузу, как желание услышать историю поподробнее, Дэрк продолжил: – Да тут и говорить то не о чем, ситуация ясна, как божий день, – махнул он рукой, вальяжно рассевшись на камне. – Катил себе дворянчик в как его… ди… дилижансе, вот… сразу видно – барон. Одет был так… по-баронски, – пират одёрнул себя за воротник рубашки, видимо, изображая богато расшитое жабо. – Катил, значит, по каким-то своим секретным дворянским делишкам, только одного кучера с собой и взял. Тут я как подскочил – коня за узды хвать! «Тпррр», говорю, – «Крупненькая сумма в обмен на вашу жалкую душенку, милорд». Видели бы вы их лица, парни! Как же мило пугаются эти дворянчики! Барон весь такой побледнел, что сделался белее своего накрахмаленного воротника, а хлипкий бедолага кучер уж было собрался наутёк… – Ах вот оно что, Дэрки, – натянуто улыбнулся Пью, демонстрируя кривоватые клыки, – и что же потом? В голосе бывшего боцмана послышались явно недовольные нотки. – Потом? Да ничего особенного… – замялся было Дэрк, – увидав моё испещрённое шрамами лицо и дуло моего пистоля, нацеленное прямиком на его лысую башку в седом парике, дворянчик мигом выложил мне все деньги. Я был бы, конечно, не прочь и сюртук его бордовый прикарманить… – А ты, я погляжу, шибкий на добычу, Дэрки, – снова перебил его главарь всё тем же слащавым тоном, – а теперь, мой мальчик, припомни-ка, о чём я всех вас просил? – О чём? – не поняли и другие пираты. – О чём?! – вскричал Пью, его тихий напевный голос вдруг сменился противным визгом. – Чтобы вы не смели никого грабить, идиоты! Или даже, если грабить, то делать это как можно незаметнее. Хотя бы до той поры, пока не обнаружим этого дьявола Билли с его картой. Разбойники значно опешили. Уж на что, на что, а орать бывший боцман был мастер. – Но, Пью… дело ведь без мокрухи обошлось. Я же не убил… не убил того барона, – быстро заморгав глазами, стал было оправдываться Дэрк, – наоборот – встреча со мной лишь слегка его поторопила. А то, ишь, устроил путешествие: едет себе, виды из окошка высматривает. Теперь вот век помнить будет: на наших дорогах зевать некогда. Да и что такого случится? Так или иначе, я его отпустил. Странные, однако, эти дворянчики, тебе ли не знать, Пью? Приблизившись к пирату вплотную, слепой взмахнул тростью прямо перед его носом. – Всё глупости бормочешь, идиот, – процедил главарь сквозь зубы. – А вы! – вновь срываясь на истошные вопли, повернулся он к остальным, – с вашими выходками эдакими все наши усилия пойдут крахом. Хотите навлечь сюда судью? Пока у вас это отлично получается, раз вам осточертело слоняться на воле. Ливси – слыхали о нём? – Так он же, кажись, доктор, – встрял Джонни. – Он одновременно и доктор, и судья, болван, – огрызнулся слепец. – Эх вы, непутёвые, давно задрыгали бы ногами на виселице, если бы не моя предусмотрительность. – Прости, Габриэль, – вмешался и Чёрный Пёс, – я тоже недавно тут… того этого… мужичонку на дороге обчистил. Выражение лица Пью в тот момент было достойным пера. Имей он сейчас глаза – непременно бы их закатил. – Да вы все сговорились что ли? – возмущённо спросил слепой. – И это вы, тупоголовые болваны, смеете называться шайкой Флинта?! Где ваша, чёрт возьми, дисциплина? Рьяно жестикулируя, он принялся ходить взад-вперёд по песку, кроша подборами мелкую щебень. Матросы неотрывно следили за действиями главаря. – Ни дисциплины, ни малейшего послушания, – с вновь нарастающей яростью продолжил отчитывать их Пью, – не исполнили даже элементарнейшего приказа! Да какой там приказ – простая искренняя просьба ради нашего общего дела. А вы! Ладно ещё этот сброд, – он махнул рукой туда, где, по его мнению, пребывали члены его шайки, – они, окромя выпивки да пустой болтовни ни на что более не способны. Но ты, Дэрк, а особенно ты, Чёрный Пёс… я думал, ты мне друг, – визгливый голос старого пирата едва заметно дрогнул. – Все присутствующие здесь джентльмены удачи находились под моим командованием как боцмана, но вы двое, плавали со мной на «Багире», совершая каперские рейды. Я был тогда вашим капитаном. По сему, как вы посмели меня ослушаться?! Чёрный Пёс стоял, склонив голову. Дэрк, скривив лицо, отвернулся, будто столь пылко провозглашённая тирада не касалась его вовсе. Остальные разбойники также поникли. Слепой Пью не пожелал больше предаваться воспоминаниям. Толковать с этими ребятами о временах былой славы – что метать бисер перед свиньями. Таких ничем уж не пристыдишь. Сорвав из себя поношенную широкополую шляпу с облезлым алым пером, слепой злостно швырнул её на песок, прямо под ноги сотоварищам. Затем, резко развернувшись на каблуках, он возвратился на своё место, как и прежде, неподвижно усевшись на булыге. Лишь слегка вздрагивал то ли от негодования, то ли из-за пробиравшего его холодного ветра, что ближе к вечеру значительно усилился. Хоть и не желая этого показывать, Дэрк всё же ощутил некий укол совести. Пиная ботинками гальку, он не спеша направился к главарю. – Ты уж не обессудь, Пью, – как бы невзначай молвил пират, – однако, сдаётся мне, что ты злишься на нас с парнями от того, что мы можем сами себя прокормить, а ты – нет. Не видя желания слепца поддерживать разговор, Дэрк подобрался ближе и, присев на корточки, продолжил: – И вообще, если на чистоту, живёшь ты за счёт Чёрного Пса. – А если даже так, – возразил главарь, – ну и что? – Хотя раньше, припоминаю, когда ты, Пью, ходил боцманом на «Морже», а после был капитаном «Багиры», Чёрному Псу из вашей общей добычи деньжат изрядно перепадало, не так ли? – не унимался через чур осмелевший разбойник, – а боцманская твоя доля была немалой, это я уж не говорю о капитанской. Ты делил с ним тысячи луидоров и пиастров, он же – делит с тобой десяток смешных фунтов от силы. Вряд-ли бы ты протянул на тех скудных шиллингах, которые тебе время от времени удаётся выклянчить. То ли просишь ты неправильно, то ли людишки здесь, как трюмные крысы, жадные – мне этого не знать. Но ведь не всё так плохо? Хотя бы помощью своего закадычного дружка можешь пользоваться… пока. Умел брать – умей и отдавать, а мистер Пёс? – насмешливо обратился он к прихвостню главаря, – разве не к этому вас обязывает мателотаж*? Правда, говаривали, ты заключил сей союз с нашим боцманом из-за его доверху набитого золотом сундука. – Это кто так говорит? – не выдержал Пью. Голос его прозвучал нарочито спокойно, но в то же время и угрожающе. – Да много кто… все так говорят, – замялся было Дэрк, – слухи, слухи, говорю. А если слухи – тогда уж нельзя сказать наверняка. Пират успел пожалеть о том, что, как и с рассказом о пугливом бароне, выболтал лишнее. Хищно оскалившись, Пью крепко сцепил бледные пальцы на рукояти трости. На самом конце её что-то чуть слышно клацнуло. Дэрк тотчас вскочил на ноги. Насколько всем было известно, у слепца в палке был спрятан стилет. Разозлить главаря окончательно стало бы роковой ошибкой. Ведь даже проявляя в обыденных вещах слабость, свойственную в его незавидном положении, он отнюдь не был беспомощным, а оставался всё тем же головорезом, готовым, не колеблясь, пустить кому-либо кровь. А особенно опасным слепой был в гневе и благодаря своей невероятной интуиции, пробуждавшейся у него, словно из ниоткуда, он держал в страхе всю шайку. Растеряв и без того мизерное мужество и не рискнув язвить дальше, Дэрк побрёл к остальным разбойникам. Те, вновь усевшись, кто на камни, а кто просто-таки на голый песок, тихо переговаривались. Малыш Джонни и Чёрный Пёс, кое-как постелив на песке сюртук первого, раскидали кости. – Ну как, парни, – крикнул им Дэрк, – предложение ещё в силе? – Какое предложение? – безразлично отозвался рыжий пират, наблюдавший за игрой Пса и Джонни. – Да в трактир же пойти! – разбойник хлопнул себя по карману штанов, где зазвенели раздобытые им фунты. – Или вы так и будете торчать здесь до утра? Флибустьеры тут же оживились. С задорным хохотом и руганью они последовали за Дэрком. Чёрный Пёс, бросив Джонни перетряхивать сюртук в тщетных поисках костей, которые опять по вине этого глупца куда-то закатились, и тихонько приблизился к Пью. Поза того нисколько не изменилась, чем старый пират напоминал статую, такую же каменную, как и булыга, на которой он сидел. Подставив бледное, словно точёное из мрамора лицо мелко моросящим ледяным брызгам, слепец вслушивался в шум волн. Чёрный Пёс тоже глядел на море. Ему вдруг стало интересно: представлял ли его друг такие же пенистые бирюзовые волны на фоне сероватых, будто измазанных сажей, облаков, или же в его воображении картина вырисовывалась по-иному? На морском ветру длинная чёлка Пью, выложенная поверх повязки, беспорядочно растрепалась. Чёрный Пёс еле сдержался, чтобы не заправить гладкую смоляную прядь тому за ухо. Вместо этого он осторожно прикоснулся к плечу бывшего боцмана. – Габби, – тихо позвал его Пёс. Слепой молчал. – Гейб, – ещё раз окликнул его пират, – Габби! Главарь издал то ли рычание, то ли шипение. – Габриэль! – громче позвал Пёс, подумав, что приятель уж через чур погрузился в размышления. – Не ори – не глухой, – наконец удостоил друга ответом Пью. – И не зови меня Габби. – А как же прикажешь тебя называть? – искренне изумился разбойник. – Пью зови, – отрезал слепец. – Так чего тебе? – Пойдём с ребятами в трактир? – Вот ещё! – фыркнул Габриэль. – Иди один. – Но я же хотел с тобой, – огорчился Пёс. – Нет! Дэрковы гроши сами пропивайте, – бывший боцман скрестил на груди руки. – А я останусь здесь. Должен ведь кто-то заниматься делом. Может хоть как-то удастся выследить Билли. – И как ты собрался его выслеживать? – поинтересовался подручный. – Как-нибудь, – слепой вздохнул. – Но, пожалуйста, Пью, давай в этот раз смотаемся с ребятами, а дела после уладим? – почти умолял Чёрный Пёс, – в этой таверне наверняка собирается много моряков, может и нашего Бонса каким ветром сюда занесло? Весело будет: выпьем, поедим, порезвимся. А денег у Дэрка хватит, тут уж не сомневайся, он со всеми поделится. То разве имеет значение, откуда они у него? – тараторил он, – да и в Бристоль мы в ближайшие дни не вернёмся, так что неплохо было бы найти уютное местечко – пришвартоваться на пару ночей, а, Пью? На минуту Габриэль представил, как его дружок строит щенячьи глаза, чем всегда мог разжалобить кого угодно, однако всё равно остался непоколебим. – А если ты упираешься – придётся мне тебя отнести. Чёрный Пёс подхватил главаря на руки. Тот только охнул от неожиданности. – Брачные игры, – брякнул созерцавший эту сцену Джонни, на ходу напяливая сюртук. – Мателотаж*, – вторил ему кто-то. Замечания товарищей пираты встретили дружным взрывом хохота. – Ты что спятил, Чёрный Пёс?! – раскричался Пью, – немедленно отпусти меня, балбес! Если я сказал «не хочу» – значит не хочу! Полундра! Слепой отбивался кулаками и каблуками, колотил товарища тростью, пытаясь высвободиться из его неимоверно цепких ручищ. Поняв, что эта выходка чего доброго может обернуться плачевно, подручный ослабил хватку. Резко рванувшись, разбойник чуть было не покатился кубарем по песку. – Ладно-ладно, так уж и быть, пойду, – недовольно молвил он засиявшему от радости приятелю, – и не смей хватать меня так больше. Возле одного камня Чёрный Пёс подобрал брошенную Пью шляпу. И как вовремя, не то бы её снесло ветром в море. Тщательно обтрусив с неё песок и кое-как распушив облезлое перо, он вернул шляпу слепому пирату на голову. Бледными тонкими пальцами тот по привычке сдвинул её немного набок. Двое товарищей нагнали шайку и теперь поднимались на холм вместе с остальными. Чёрный Пёс бережно взял Пью под руку, несмотря на лёгкое сопротивление последнего. – Кстати, а почему ты не хочешь, чтобы тебя называли Габби? – со смешком поинтересовался. – Меня это бесит, – коротко отрезал главарь. – Раньше не бесило. – А сейчас бесит! – Тогда, – ухмыльнулся пират, – я буду звать тебя Габриэльчиком, – он показал Пью язык, хоть и понимал, что тот не увидит. Чёрный Пёс никогда не упускал возможности подразнить товарища, но нисколько не со зла. – Я запрещаю, – протестовал Гейб. – А раньше разрешал звать и Габби, и Габриэльчиком, – возразил Пёс, заглядывая слепому в лицо и обдав его своим горячим дыханием. – Помнишь, Пью, когда мы остались наедине в твоём кубрике на «Морже»? И в трюме. А как мы с тобой… Ах, Габриэль… – Сейчас же прикуси язык, идиот! – заслонив тому рот рукой, шикнул на дружка Пью. – Совсем что ли рассудка лишился? Впалые щёки бывшего боцмана Флинта вспыхнули румянцем. Чёрный Пёс замолк, однако глуповатая улыбка во все тридцать два не исчезала с его лица всё время пути. Некоторые пираты, среди них Дэрк и Малыш Джонни, тихонько захихикали, другие же просто притворились, будто ничего не слышали. Однако, столь откровенная беседа двух мателотов не ускользнула ни от чьих ушей. Наконец шайка, гонимая мощными порывами холодного ветра, сменившего своё направление к морю, взобралась на холм. 1. Склянка – так матросы называли получасовой промежуток времени. То есть "восемь склянок" – четыре часа по полудню. 2. Менуэт (фр. menuet – "мелкий шаг") – старинный французский танец, завоевавший огромную популярность в Англии в XVIII веке. 3. Мателотаж (фр. matelot — «моряк») – социальный институт, существовавший среди пиратов XVII и XVIII веков, формальный и постоянный договор между двумя взрослыми мужчинами. Объединив свои средства, они сражались вместе и заботились друг о друге в случае болезни. Мателотаж не подразумевал романтику или сексуальную связь, но это уже зависело от самих матросов, заключивших его.