филигранно

      Во время обеда можно было встретить много знакомых лиц: Эмбер привыкла рассматривать фигуры приятелей и рыцарей с высоты мельницы — маленькие яркие силуэты искателей приключений, одинаковая форма представителей Ордо Фавониус, работники и горожане. Сара подгоняла новичков-официантов — давно пора расширить персонал Хорошего Охотника — и старалась аккуратно выдворить бездомных кошек из-под столов клиентов. Особенно наглая серая кошка стремилась залезть на стол и стащить кусок жареной курицы, и… Эмбер прищурилась — у нее это вышло! Придется Беннету снова повторить заказ. Как же не везло парню; соседствующая с ним искательница приключений Фишль — и обладательница электро-вижена — заливисто засмеялась, а птица-Оз лишь торопливее стал взмахивать крыльями.       Эмбер откусила кусок побольше от своего сэндвича. Осматривая северную часть города, она не заметила что-то странное или выходящее из-под контроля; некоторые рыцари ушли с дежурства, что было несколько халатно, и, если представиться возможность, она обязательно выскажется по этому поводу, особенно Брюсу, часто нарушающими правила, но. Эмбер сглотнула. Был бы под рукой лимонад — сэндвич вышел чересчур сухим! И очень маленьким: чувство голода до сих пор не притупилось.       В последнее время в городе и окрестностях — во втором она, правда, не сильно уверена — было чересчур спокойно. Конечно, в Мондштадте не так часто происходили из ряда вон выходящие случаи, но такой резкий спад преступности и отсутствие странных действий со стороны Фатуи, каких-либо буйств хиличурлов или же агрессии Ордена Бездны просто подозрительны. Возможно, ее грызет паранойя, но лучше так, чем обманутой или мертвой. Она вздыхает, протирает очки, замечает парящего ястреба в небе, а потом снова окидывает взглядом местность.       На западной стороне города погружали фрукты и овощи, — как всегда — а на юге огромная толпа детишек собиралась, похоже, сыграть во что-то, стараясь не заходить в неблагополучный район с его узкими и особенно грязными улицами. С мельницы все-таки не такой хороший обзор: некоторые здания перегораживали переулки, со статуи Архонта вид открывался намного лучше, но она не так часто туда забиралась. Сестре Виктории тем более это не нравилось: она разрешала там ошиваться, если только протереть пыль или после глупого разрешения от магистра. Святыня, а на ней лучше не ходить просто так — это грешно! В добавок она не хотела загружать Джинн еще сильнее — этими глупыми разрешениями.       Эмбер все равно пробиралась тайком, вечером: красивое закатное солнце и свежий воздух. А, разбегаясь, пикировать на планере оттуда еще замечательнее; ветер нагло дует в лицо, лишь защитные очки помогают при особо резких и рискованных виражах. Эола назвала ее сумасшедшей — это было мило.       — А вам не страшно? — детский голос внизу: Эмбер видит девочку с двумя косичками, в руках у нее корзинка с овощами. — Вы так высоко!       Кажется, по манере речи — она из Спрингвейла, в этой деревне часто довольно отрывисто произносили гласные; почти все дети из Монштадта (особенно его центрального района) знали Эмбер в лицо — скаут Ордо Фавониус, всегда поможет в трудных ситуациях. Это было важно для нее: детские мечты самые хрупкие, как и они сами. Даже достать кошку с крыши, пусть кажется чем-то несерьезным, для Эмбер — обязательное задание.       Она надеялась, что ее дедушка гордится ею.       — О, нет, малышка, — она еще раз оглядывает серые каменные тропинки, грязные стены зданий — где-то виднеются грибы — и фигуры людей. — Я легко могу спуститься.       Поправляя очки, Эмбер раскрывает планер — пару секунд и ловко приземляется на каменную кладку.       — Почти как птица! А я могу также? Это сложно? — в широких глазах плескалась надежда.       — До птицы еще далековато, — она поправляет складки на одежде. — Конечно получится, но только стоит подрасти и сдать экзамены: все в твоих руках.       Она аккуратно треплет девочку по волосам.       — Мне всегда говорят, что надо ждать, — ребенок хмурится, вызывая неловкую улыбку у Эмбер. — Еще рано, Лили, подожди. Лили, ты еще мала. Лили, когда исполнится двенадцать — тогда возможно! А я знаю девочку, которая ненамного старше меня, но ей разрешают почти всё! Разве так можно? Это обидно.       — Жизнь — штука несправедливая, — Эмбер вспоминает маленькую Эолу, которая всегда оставалась одна: с ней мало кто разговаривал, а другие дети старались обойти ее стороной. — Я выбрала путь, где унынию и обиде нет места: не буду врать — порой неприятно. Но я не собираюсь что-то менять.       — Это невесело, — в итоге замечает девочка, поправляя косичку. — До встречи, суровая тетя.       Ребенок бежит навстречу похожей женщине, — наверное, мать — а потом они исчезает за углом здания.       Эмбер, находясь в смущении, лишь поднимает руку, а потом… тетя? это ужасно! Она не настолько стара, ей же только девятнадцать лет — ух, маленькая нахалка! Она фыркает, следом заливисто хохочет: дети, чего с них взять. Надо будет рассказать Эоле.       В последний раз они виделись на прошлой неделе: ее подруга была очень уставшей, раздраженной и активно опрокидывающей кружки с элем. Эмбер даже разозлилась, они немного повздорили, — несущественно — а потом неловко помирились. Как правило, вину по привычке слишком легко заметить в глазах Эолы: кончики глаз опущены, а взгляд пустой. Она была как огромная колючка, похуже кактусов из квартиры их нового астролога. Если быть поэтичнее — Эмбер раньше нравилось читать дрянные и не совсем романы — похожа на цветник из роз.       Это было глупое сравнение, но очень точное.       О причинах чрезмерного алкоголизма, которому бы позавидовал Нимрод, узнать не удалось: когда Эола хочет, чтоб никто ничего не знал — никто не узнает. Эмбер немного завидовала этой черте — ей всегда было сложно врать, так ее учили. Конечно, это полезный навык, особенно, когда ты служишь в Ордо Фавониус, но так ничего и не вышло. С другой стороны, она понимала, когда ей намекают не лезть не в свое дело или вешают лапшу на уши. Чаще всего такие пассивно-агрессивные намеки летели от Кэйи — она правда старается относиться к нему хорошо, но он ей не очень нравится — иногда сестры Розарии.       Правда, странная монашка отдавала вполне себе реальным холодом: существенным, а словами сильно резала и осаживала. Возможно, в этом плане Кэйи надо поучиться — тот любил под фасадом доброжелательных улыбок, но обидных слов вгонять в ступор, тогда как сестра Розария просто ставила огромную ледяную стену, украшенную острыми клинками. Игнорируй. Не разговаривай. Отстань. Эмбер не понимала, как Барбара смогла найти общий язык с Розарией, лишний раз доказывая свою святость и дружелюбие.       Эмбер часто сравнивали с Барбарой, и она находила это забавным. Добрая и порядочная сестра, которая научилась смирению и прощению, наверное, еще с пеленок — а также дочка священника — и Эмбер, активная скаут, внучка основателя скаутов. Она не умела прощать, а еще обожала бараном переться вперед, даже когда стоило остановиться. Подумать.       Она сама не поняла, как ноги привели ее к квартире Эолы: ее подруга стала снимать жилье недавно, окончательно решившись покинуть поместье своего рода. Это был какой-то вызов или давно сформировавшаяся идея — Эмбер не знала. Но квартирка совсем небольшая, на самом деле, немногие хотели предоставлять Эоле жилье: Эмбер тогда закипала похуже чайника, сильно краснела и злилась. Да как так! Это же несправедливо. Но она всегда помнила эти слова, надежно отпечатавшиеся в коре головного мозга: жизнь — штука несправедливая.       В этом районе — окраины юго-запада — в основном обитало отребье; емкое и суровое слово, но Эмбер не чувствовала себя злодейкой, его произнося. Это были старые, даже будто бы гниловатые, домики. Недалеко находился дешевый паб, который никак не мог составить конкуренцию Кошкиному Хвосту или же таверне Доле Ангела, находящимися на несколько рядов выше. Даже захудалым Пьяному Томату и Веселому Путешественнику получалось выглядеть достойнее. Здесь было много карманников, насильников, непонятных людей и подозрительных иностранцев — останавливались на несколько ночей и снова покидали город. Но, согласно кодексу, они все равно ничего не нарушали: хотя их цель не понятна, а действия… более-менее старались отслеживаться, особого внимания они не заслуживали.       Порой Эмбер было досадно, что скаутов так мало и не все разделяют ее энтузиазм. Она просто не могла разделиться на несколько частей, чтоб активнее и лучше патрулировать город.       Полуночный герой в каком-то роде помогал, но любил выпендриваться: в основном делал упор на бои, замешивая Орден Бездны, а еще Фатуи, полностью игнорируя другую часть, своего рода, геройства. Расследования. Обычные люди. Небольшие — или тайные — преступления. С другой стороны, людям нужен пафосный и громкий кумир; Эмбер понимала, что для некоторых она такая же, Алый Рыцарь, которая придет по первому зову. К сожалению, не всегда удавалось, но она бы так хотела —       Приходилось делать уклон в другую сторону, отвлекаясь от тщательных и продуманных дел, отдавая их в распоряжение других отрядов; как только у нее появлялись какие-либо зацепки, она стремительно расписывала и отдавала под юрисдикцию других ответственных. Может быть, ей не совсем верили.       Но кто-то же вполне мог быть нечестивым наемником, убийцей, шпионом, торговцев запрещенных вещей и веществ? Это на лице не написано.       Эмбер прикусила губу, стараясь не смотреть левее; здесь еще было слишком много попрошаек. Нет, определенно, здесь бы она никак не смогла выжить. Она старалась Эолу чаще приглашать к себе, а не ходить, наоборот, к ней в гости. Это было некрасиво и довольно грубо: настоящие добрые рыцари, отважные скауты не побоятся смотреть в лицо нищете и обделенным. Эмбер ощущала себя никчемной трусихой, но старалась в такой ситуации помогать издалека.       Неловко зайдя в дом, она поднялась на последний этаж, нерешительно посмотрела на табличку с именем — грандиозная фамилия Лоуренс — и громко-дробно постучала. Здесь было грязно и пыльно, а на табличке пририсованы оскорбительные слова: даже в таком месте не любили семью Эолы, обвиняя в грехах.       Они же нарушили свободу, верно? Это святотатство. Но, как ни странно, все равно живут явно лучше, чем жители этого района. Но это еще как посмотреть: Эола же жила.       Ее встретила тишина, в итоге Эмбер еще громче постучала в дверь. Она не видела Эолу на рабочем месте; пришлось с утра аккуратно заглянуть в отделение разведки, невзначай поинтересовавшись подругой, за что получила лишь холодный взгляд заместителя и встречный вопрос.       «Зачем ты здесь?»       Отделение разведки — это не проходной двор. В итоге ответов Эмбер так и не получила, лишь тихое неодобрение от других рыцарей и недовольство в собственных костях.       — Да хватит шуметь, — дверь похуже, соседняя от Эолы, открылась. — Девчонка, уходи отсюда, эта Лоуренс уже как три дня назад свалила.       Мужчина был отвратительно худощавым, прыщавым и из комнаты доносилось зловоние. Эмбер пыталась не скривиться, отчаянно цепляясь за такое качество, как стойкость. Бывали запахи и похуже. И люди подерьмовее. Она кивнула, сжала руку в кулак — разжала. Мужчина собрался снова закрыть дверь, под нос ругаясь, но Эмбер приняла отчаянную попытку и приблизилась.       С монстрами сражаться намного легче. Помогать детям благородно. Вести патруль — захватывающе. Надолго застревать в злополучном месте, где никак не поможет ни вижен, ни звание — скверно. Эмбер заставила себя улыбнуться, почти как потерявшимся путникам. Ей показалось, что это вышло несколько нервно, но мужчину совершенно не впечатлило.       Он был странным. На самом деле, даже не кричал, когда попросил ее прекратить. В нем вообще были силы? Посеревшая кожа, синяки под глазами, сальные мышиные волосы, грязная одежда, как ни странно, не совсем старая, и вонь. Как же она хотела отключить носовые рецепторы — может быть, как-то исправило ситуацию.       Запах будто из грязного туалета: моча, дерьмо, а еще какой-то пробродивший спирт — кислый, огромной волной распространяющийся. Эмбер сначала подумала задержать дыхание, но решила, что от этого станет хуже.       — А вы не знаете, почему? — это был глупый вопрос, но попытаться стоило. — Три дня назад: во сколько?       И почему, черт подери, вы вообще об этом знаете.       Мужчина медлил, но Эмбер не думала, что в его голове происходят какие-то высокоинтеллектуальные действия; она знала, как это обычно происходит. Кэйя всегда делал загадочные-интригующие паузы в разговоре с ней, когда она лезла, по его мнению, не туда. Отвлекала. Мешала. Он всегда добродушно улыбался, — но глаза совсем не изгибались в усмешке — бросал пустоватые фразы, а иногда и вовсе откровенно врал. А еще она помнит инцидент с Коллеи: наглядное дерьмовое отношение.       Возможно, с ней он правдой никогда не делился.       Он считал ее назойливой, а она старалась это оправдать: по нескольким причинам. Эола, к счастью, тоже не горела желанием с ним пересекаться чаще, чем это стоило по работе, хотя изредка можно было встретить в компании, которая допоздна засиживалась в Доле Ангела.       Но, самое забавное, чаще всего у них были конфликты из-за лени: к этому легче всего придраться и больше возможностей выиграть.       Мужчина же напротив по ощущениям напоминал труп, передвигающийся только по чьей-то чужой силе; он склонил голову набок, прищурился.       — Тебе какое дело, коротышка? — он снова попытался закрыть дверь.       Эмбер уже привыкла, и она часто напирала — это было несложно. Она старалась не злиться, когда услышала ответ человека.       — Я ее коллега, — решила соврать: мужчина явно не понял, кто она — это приемлемо. С громким именем сложно выуживать информацию, только если постараться и как-то замаскироваться.       Из гражданских мало кто знал, какую должность занимает Эола, и, вообще, где она работает; большая часть считала, что живет на деньги рода и, честно, мнения были отличны от хороших. Эмбер решила сыграть на этом.       — А, — мужчина улыбнулся, от чего она уже точно скривилась: у него были мерзкие гнилые зубы. — Тогда ты знаешь или врешь, коротышка.       И уже точно захлопнул дверь. Эмбер стояла нерешительно несколько секунд: постараться еще раз пойти в отделение разведки? Что он имел в виду? Ее передернуло. Можно было побеспокоить Джинн: неудобно, неловко, но это — хорошее начинание. Она выдохнула. Или уже завершение.       Есть еще один неплохой вариант, но придется найти укрытие или же удобное место: вряд ли, если ее заметят, можно узнать хоть что-то интересное. А еще была вероятность вообще ничего не узнать — тогда точно придется обращаться к Джинн. Эмбер хмыкнула. Нет, если Эола просто так не появилась на рабочем месте — сплетни будут. Возможно, даже не один день: это точно что-то могло значить.       Цокнув языком, Эмбер постаралась как можно быстрее покинуть эту злосчастную клоаку, лишний раз укоряя себя за мышление жлоба и вовсе не справедливого рыцаря. Она обязательно с этим поработает: ей не занимать энергии и желания. Но не сейчас — впереди другая задача.       Она пнула камешек, сердобольно скинула несколько монет моры сиблингам-попрошайкам и стремительно побежала. Серые камни, дома, окна, люди, окурки, мусор — сплошная полоса.       Эмбер перевела дыхание лишь на широкой улице, где дети до сих пор играли в прятки. Мятежники. Она не стала им мешать, впереди была большая дорога и много лестниц; недалеко от здания Ордо Фавониус, где до смешного слишком много лавочек, а еще есть огромная тень от раскидистого дерева, рыцари часто останавливались покурить. Поболтать. Все, что надо, для улучшения социальных взаимоотношений и жизни.       Эмбер не любила курить. И ей не нравились эти рыцари. Она залезла на дерево, пока никого не было: скрылась в мощных кронах и огромном количестве листьев. К счастью, несмотря на ее яркую одежду, спрятаться удалось. Эмбер чересчур хорошо умела лазить по деревьям, а прятаться — тем более. Оставалось только подождать.       Она поудобнее устроилась на дереве, в голове пошутив, что не хватало только книги и яблока — второе даже необязательно. Здесь можно было даже и заснуть, только вот Эмбер себе такого не позволяла: не в ее смену. Она пробежалась по карманам, смогла достать ножик и покрутила в руке. Можно было повырезать что-то на дереве — конечно же, не постыдное — или попрактиковаться в метании или ловком переворачивании, но это могло показаться громким и подозрительным.       Многие рыцари, у которых не было виженов, работали намного усерднее счастливых обладателей, потому что разрыв мог стать колоссальным. Улучшать шесть чувств — важная вещь. Но не все понимали это, а многие обожали лентяйничать; иногда Эмбер не понимала, почему Ноэлль до сих пор не посвятили в рыцари. Она была молода, верно, но Эмбер тоже когда-то вошла в двери совсем еще юной: о ней старались заботиться. Ей это досаждало и не нравилось, но что-то было в этом приятное; Ноэлль бы идеально подошла, ведь она принимала чужие волнения и сомнения.       Эмбер прикусила губу. Но Джинн лучше знать, верно?       Ей пришлось ждать около часа; по крайней мере, не так долго — всегда есть ситуации хуже. Почти не дыша, Эмбер старалась прислушаться к отдаленным голосам. Разговор разный, странный, а еще она старалась подавить возмущение, что рыцари нагло ленятся. Рядом с ней приземлился воробей, загадочно поглядывая на нее маленькими глазками. Эмбер все-таки пялилась в ответ, он ее забавлял.       — Ага, в разведке будут изменения.       — Замена? Неужели?       — Долго ждать не пришлось, отлично.       — А почему?       — Пока неизвестно.       — Скрывают, как всегда.       — Верхушки же, чего с них ожидать.       Чем дальше — тем сильнее ей не нравилось. Разговор был обрывочен, возможно, некоторые переменные она не поняла, либо могла напутать: отчего-то все равно дурно. Нет, Эола бы ей сказала, если бы что-то пошло не так. Правда же?       Эмбер хмурится, а воробей отпрыгивает подальше. Какой догадливый малый.       Но в последнюю встречу Эола очень много выпивала: она так делала, когда ей грустно или обидно. Это было нехарактерно; она даже не обещала мстить Чарльзу — высшая точка странностей. В горле пересохло, слюна была вязкая и глотать — больно. Эмбер сидела притихшая, ожидая, когда рыцари наконец покинут лавочки; придется идти к Джинн, как бы она этого не хотела?       Она ловко спрыгивает с дерева, приземляясь, как кошка. Грациозно, а не на четыре лапы. Разминает плечи, шею, делает несколько шагов: думать. Не лезть. Ах, да здесь даже Барбатос не поможет.       Несмотря на быстрый шаг, было время подумать: Джинн может быть занята, придется ждать — привычное дело. Обычно Эмбер сейчас патрулировала бы окрестности, проверяя работу других скаутов, параллельно занимаясь своими делами, но сегодня — другая задача. Бесспорно важная.       Эола для нее дорога. А еще — дорогой подруги рядом нет. Ощущение, что она подвела кого-то так велико, что может и сгрызть. Выплюнуть. Отстой.       В Ордо Фавониус всегда чисто: пол блестит, как и доспехи патрульных. Ноэлль и другие горничные стараются на славу — всем бы быть такими же добропорядочными.       — О, дорогая, чем-то помочь? — Лиза выглядит слегка уставшей, но довольной: в ее руках какие-то записи, Эмбер пытается подглядеть, но там шифр — совсем непонятно.       Она сначала не заметила библиотекаря.       — М, нет, — первое, не думая, а потом Эмбер просыпается. — Вернее, да! Ты случайно не знаешь, где может быть Джинн? В кабинете, как всегда?       Иногда происходили совещания. Иногда надо было отлучиться. Иногда — другие дела тоже есть. Лиза понимающе — странно — улыбается.       — Да, в кабинете, но надо будет подождать: плановая проверка, а также совещание с капитанами. Может быть, подойдешь завтра? Джинн так устанет — бедняжка. Совсем себя не жалеет.       Эмбер пожевывает губу.       — А, вот так, — хмурится, на что получает легкое осуждение от Лизы.       — Не хмурься так, иначе состаришься раньше времени, — женщина ловко проворачивает ключ в замке, из библиотеки доносится приятный книжный запах. — Ох, дорогая, я тебе советовала, как поступить лучше, но, ладно, делай, как знаешь.       И исчезает, захлопывая дверь. Это чувство — неведения — совсем не ново. За сегодня даже чересчур много.       Эмбер в итоге сидит на скамье, недалеко от кабинета, нервно постукивая пальцами по коленям; солнце успело покраснеть, а небо — потемнеть. Ей часто говорили, что особенно красивы закаты на винокурни, но все-таки в родных стенах или же на статуи Барбатоса вид куда соблазнительнее.       Она устала: голодная, сонная, взмыленная и нервная. Может быть, стоило послушать Лизу? Но если и правда что-то не то, она будет себя укорять, потому что медлить нельзя. Плохие или хорошие новости с утра, в итоге на карту поставлен целый день. Прыгать как радостный энергичный зайчик или в нервном раздражении пытаться что-то сделать — все варианты далеки от идеала. Ей не хватало уравновешенности, и в хорошие дни, честно, она почти ее достигала. Что-то похожее. Но это легко испортить — скверно.       Дверь открылась: тихо и быстро. Она давно не видела Альбедо, — не часто пересекалась — он шел медленно, о чем-то думая, попутно держа в руках бумаги. Заметив ее, лишь моргнул, кивнул: обычное уважение. Сахароза рассказывала, что ее наставник человек вежливый и не особо разговорчивый; Кли отзывалась поверхностно о своем брате, как только может говорить маленький ребенок. Даже Барбатос не сможет понять полностью человека, если будет знать, что тот замечательно рисует, лучший братик-художник!       Может быть, однажды они познакомятся поближе.       Следующим вышел Кэйя, подкидывая монетку, явный признак, что он о чем-то думает; мора яркая и начищенная, звонко переливающаяся в тишине коридора, бившись о ноготь. Он лишь вскинул руку в знак приветствия, толком не удосужившись взглядом.       Она ожидала увидеть Эолу. Стройный силуэт, запах морской пены, родное лицо и голос; в итоге лишь заместитель. Они не ладили с ним: Эмбер помнит сегодняшнее утро. Не здороваясь, потому что встреча уже была ранее, безликий мужчина довольно быстро исчез, перегоняя ранее вышедших капитанов.       У Джинн тяжелый взгляд: она редко видела ее такой напряженной и сосредоточенной. Кажется, магистр быстро раскусила Эмбер — причину визита, вопросы, роем назойливых мух крутившихся в ее голове.       — С этого дня Эола Лоуренс объявлена в розыск.       Звон монеты и слова Джинн, казалось, пульсировали в голове. Какого черта?