A Butterfly Flapped its Wings

      Майки и Такемичи остановились перед домом Сано, и Такемичи с любопытством огляделся. Дом был традиционным двухэтажным, с множеством окон и небольшим балконом на втором этаже. Рядом с домом был отдельно стоящий гараж, и Майки подкатил Бабу туда.       — Это моя комната. Раньше здесь работал мой старший брат с байками, и это стало его комнатой после того, как он открыл свой собственный магазин. Я проводил здесь больше времени, чем в своей собственной комнате, поэтому решил переехать сюда, чтобы чувствовать себя ближе к нему.       Они спешились, и Майки набрал код на двери гаража, вкатывая свой байк внутрь. Такемичи последовал за ним, оглядывая просторный переоборудованный гараж. Перед набором полок стоял секционный диван, рядом с котором стоял телевизор с игровой приставкой и несколькими играми. Двуспальная кровать была сдвинута в угол, на ней лежала груда подушек, красное стеганое одеяло с рисунком и пушистый плед. Случайные запчасти байков и инструменты были разбросаны в разных местах по комнате вперемешку со стопками манги и аккуратно сложенной одеждой. Рядом с диваном стоял небольшой холодильник. На стене над небольшим письменным столом висела пробковая доска с прикрепленными к ней несколькими фотографиями, а также классический мотоциклетный календарь, на котором, судя по всему, были написаны предстоящие встречи Томана.       — Мне нравится твоя комната, Майки-кун, — пробормотал Такемичи, подходя к пробковой доске, чтобы повнимательнее рассмотреть фотографии. Он узнал Капитанов Томана, с которыми встречался, бормоча их имена про себя, когда узнавал каждого из них. На одной фотографии Майки был запечатлен с великолепной миниатюрной блондинкой, ее руки крепко обнимали его за талию, а его подбородок покоился у нее на макушке. — Это твоя девушка? — спросил он, широко раскрыв глаза, когда повернулся, чтобы взглянуть на Майки.       Блондин запрокинул голову, оглушительно хохоча. Он обнял Такемичи за плечи, его щеки вспыхнули.       — А что, ты ревнуешь? — поддразнил Майки, тыча его в живот свободной рукой. Такемичи что-то бормотал, размахивая руками, пока снова пытался подобрать слова. Майки так часто лишал его дара речи, что он уже должен был привыкнуть к этому.       — Расслабься, она моя сестра, Эмма. Ты скоро с ней познакомишься, она, наверное, готовит ужин. Она неравнодушна к Кенчину, и она ему тоже нравится, я это знаю. Он просто слишком упрям, чтобы признать это, — его смех сменился нежной улыбкой. — Положи свои вещи на диван, пока я переоденусь, а потом мы можем пойти посмотреть, что она нам приготовила!       Такемичи положил свой рюкзак на диван и сел ждать, пока Майки переоденется. Он внимательно смотрел в пол, с неловкостью осознавая, что Майки бросает свою одежду на диван рядом с ним.       — Такемичи, не мог бы ты кинуть мне ту красную толстовку с капюшоном? — спросил Майки, и Такемичи заметил одежду, перекинутую через подлокотник дивана, на который он опирался. Он схватил его, повернулся к Майки и замер. Светловолосый мальчик стоял в серых спортивных шортах, низко сидящих на бедрах, и без рубашки. Он быстро бросил ему толстовку и отвернулся, изо всех сил стараясь скрыть румянец на щеках. «Расслабься, идиот. Ты и раньше видел парней без рубашек». Такемичи пытался думать об уродливых, непривлекательных вещах, чтобы стереть из памяти рельефные грудные мышцы и упругий пресс, однако у него ничего не получалось. Его взгляд упал на фотографию в рамке на столе Майки.       — Кто это? — спросил он, и когда оглянулся на Майки, который, к счастью, надел толстовку, его обычная игривая ухмылка сменилась на задумчивую.       — Это Шиничиро, мой старший брат. Он умер два года назад. Он был на десять лет старше меня и, по сути, вырастил меня. Он научил меня ездить на мотоцикле и как быть хорошим лидером для Томана. Мой Бабу была его подарком мне на день рождения. Я не знал, что он отдаст его мне, пока он не ушел, — Майки любовно провел пальцами по своему байку, обводя золотой символ Манджи, нарисованный на черном топливном баке. — Ты на самом деле немного напоминаешь мне его.       — О, я ни за что не буду таким крутым, как твой старший брат, — нервно усмехнулся Такемичи, отворачиваясь от фотографии красивого черноволосого молодого человека и встречаясь взглядом с Майки, так похожим на глаза его брата.       — Нет, ты намного глупее, но это нормально, потому что ты мне нравишься, Такемитчи. А теперь пойдем поедим!       Такемичи последовал за босоногим Майки по выложенной камнем дорожке к главному дому, где Майки распахнул входную дверь.       — Эммааааааааа! Я дома! — крикнул он, и Такемичи остановился, чтобы стянуть с ног кроссовки, и прошлепал за ним в носках.       Великолепная блондинка с фотографии, выглядевшая немного старше, была на кухне слева и накладывала рис на тарелку.       — А? Я не знал, что ты приведешь компанию! Кто это? — спросила она, ее широко раскрытые карие глаза изучали Такемичи, когда она достала из шкафчика еще одну тарелку и насыпала туда риса.       — Это мой новый друг и капитан нового Шестого отряда Ханагаки Такемичи! Надеюсь, ты будешь часто его здесь видеть, — сказал Майки, хватая Такемичи за руку и увлекая его к обеденному столу. Эмма посмотрела на их сцепленные руки, вопросительно приподняв одну бровь.       — О, правда? Капитан Томана? Кто его вице-Капитан, и почему я раньше не встречала этого парня? — Эмма подошла к Такемичи, оценивающе глядя на него снизу вверх. — Не похоже, что он был бы очень хорош в драке, посмотри на эти синяки! — проворчала она, тыча пальцем в поблекший синяк у него на скуле.       — Ай! — воскликнул Такемичи, отстраняясь от ее тычущего пальца и потирая щеку. Он не был уверен, что чувствует к этой прямолинейной девушке.       — Эй, не делай ему больно, Эма! Он учится тому, как стать лучшим бойцом. Вообще-то, Такемитчи, почему бы тебе не начать приходить в додзе тренироваться с кем-нибудь из других Капитанов? Мы даже можем сделать это завтра! — Майки подпер подбородок рукой, пристально глядя на взволнованное выражение лица Такемичи. Он явно понятия не имел, как справиться с двумя Сано вместе.       — Конечно, Майки-кун, я просто спрошу Ханму-куна, не занят ли он. Чифую-кун сказал, что он тоже поможет мне, — сказал он, неуверенно улыбаясь Эме, которая улыбнулась в ответ.       — Майки, посмотри, какой вежливый Ханагаки-кун! Может быть, он передаст вежливость тебе, и ты, наконец, перестанешь быть таким грубым все время, — поддразнила Эмма, тыкая Майки в грудь ручкой своей ложки. — Итак, Ханагаки-кун, ты любишь карри? Я приготовила достаточно для всех нас, так как Дракен иногда приходит к нам на ужин. Майки такой привередливый, что много не съест, — сказала Эмма, игнорируя Майки, который показал ей язык.       — О, да, я люблю карри! И, пожалуйста, Эмма-тян, ты можешь называть меня просто Такемичи, — сказал он, благодарно потирая руки, когда она поставила перед ним дымящуюся тарелку риса с карри.       Эмма улыбнулась и кивнула, готовя тарелку для Майки.       — Конечно, Такемитчи. Разве не так Майки назвал тебя? Должно быть, ты ему действительно нравишься, если он уже дал тебе прозвище, — она поставила перед Майки тарелку, затем вернулась с тремя чашками чая, прежде чем накрыть для себя. — Единственный другой человек, у которого есть прозвище, — Дракен.       Такемичи покраснел, посмеиваясь, когда все они выразили свою благодарность за еду, прежде чем откусить первые кусочки. Эмма ела более вежливо, чем Майки, который продолжал запихивать еду в рот так быстро, как только мог. Они наслаждались едой в уютном молчании, а когда закончили, он встал и собрал грязную посуду, чтобы сполоснуть ее и поставить в посудомоечную машину.       — О, посмотри на это, Майки! Такемитчи может сам за собой убирать! — указала Эмма, тыча пальцем в своего сонного старшего брата, который заворчал и отмахнулся от ее руки. — Я полагаю, это означает, что он хранитель? — поддразнила она низким голосом, наклоняясь ближе к Майки.       — О чем ты говоришь, Эмма? — Майки заскулил, пытаясь преодолеть свою естественную склонность вздремнуть после каждого приема пищи.       — О, не вешай мне лапшу на уши, ты говорил о нем несколько дней, и ты приводишь его домой на ночевку, хотя вы только что познакомились? Единственным другим человеком, к которому ты так быстро привязался, был Дракен, но ты никогда не смотрел на него так, как на этого мальчика, — она понимающе улыбнулась, испытывая странное чувство удовлетворения, когда ее обычно бесстыдный брат на самом деле покраснел.       Майки мысленно проклял наблюдательность своей сестры. Недавно она спросила Майки, асексуален ли он, поскольку он никогда не проявлял никакого интереса ни к девочкам, ни к мальчикам, и он просто пожал плечами, не желая навешивать на себя ярлык. Конечно, после того, как она спросила его об этом, он взял за правило чаще смотреть на хорошеньких девушек, чтобы понять, заинтересованы ли они в нем. Единственными девушками, с которыми он действительно общался с тех пор, были его сестра и Хината. Его сестра была его сестрой, хотя он мог признать ее красоту, да, но это было отвратительно. Хината была милой девушкой, но все, что он действительно испытывал к ней, — это ревность, хотя было трудно по-настоящему невзлюбить ее, поскольку она казалась такой милой.       — Почему ты выглядишь таким серьезным, Майки-кун? — приятный тенор Такемичи прервал ход его мыслей, и Майки понял, что он хмурится, когда поднял взгляд на Такемичи, который вытирал руки после мытья посуды. Он все еще не был готов заявить о своей какой-либо конкретной сексуальной ориентации, но он знал одно: его действительно привлекал Ханагаки Такемичи. В его широко раскрытых голубых глазах читалась нотка беспокойства, и Майки улыбнулся ему, не желая быть источником его дискомфорта.       — Извини, Такемитчи! Моя младшая сестра только что сделала мне выговор за то, что я не помогаю по дому. Спасибо, что убрал за нами! — он встал из-за стола, схватил Такемичи за руку и потащил его за собой. — Хочешь посмотреть додзе? — спросил Майки, оглядываясь на него через плечо с широкой улыбкой.       — Да, я бы с удовольствием! Я не знаю никого другого, у кого дома было бы додзе! — Такемичи нервно хихикнул, все еще неуверенный, как вести себя с непредсказуемым блондином. Босые ноги Майки беззвучно прошлись по деревянному полу, затем остановились перед парой раздвижных седзи. Он раздвинул их, жестом пригласив Такемичи следовать за ним, и включил свет. Помещение было большим и просторным, застеленным татами, а на стенах висели традиционные произведения искусства. В помещении было достаточно окон, поэтому открытые экраны создавали идеальный ветерок.       — Я не могу дождаться, когда увижу, как ты тренируешься здесь с Чифую. Баджи, вероятно, тоже пойдет с нами, так как они, по сути, связаны бедром, — Майки улыбнулся через плечо, оглядывая Такемичи с головы до ног. — Надеюсь, Баджи не захочет помогать тренироваться, потому что он не умеет держать удар. Но все будет хорошо, я просто скажу ему, что если он причинит тебе боль, я надеру ему задницу.       — Майки-кун, мне было интересно, а как же Ханма-кун? Он проделал действительно хорошую работу, обучая меня... — он умолк, когда заметил, что улыбка Майки исчезла и сменилась хмурым выражением лица. — Что? Он мой друг, я знаю, что с ним все началось как-то не с той ноты, но я думаю... может быть, если мы проявим к нему немного доверия, он с большей вероятностью будет лоялен к Томану.       Майки несколько мгновений изучал лицо Такемичи, и интенсивности его взгляда было почти достаточно, чтобы заставить Такемичи отвести взгляд.       — Пока Ханма знает, что ты мой, я не вижу в этом проблемы. Договорись, чтобы он и Чифую встретились с нами здесь завтра днем, и убедись, что он знает, что здесь нельзя курить, — уступил Майки, и его улыбка вернулась, когда он увидел, как покраснели щеки Такемичи.       Такемичи неуверенно улыбнулся в ответ, и Майки снова схватил его за руку, потянув обратно в главный дом, после того как остановился, чтобы выключить свет.       — Ванная комната дальше по коридору справа, если хочешь взять свою зубную щетку, — указал он, и Такемичи кивнул, выходя из дома и быстро доставая из рюкзака свою косметичку.       Когда он добрался до ванной, Майки энергично чистил зубы детской зубной пастой со вкусом клубники. Такемичи достал свою зубную щетку, и Майки молча предложил ему свой розовый тюбик клубничной пасты. Такемичи принял его с улыбкой, хотя и принес свой собственный. Вскоре они уже чистили зубы бок о бок, Такемичи — перед дополнительной раковиной. На стороне Майки на свободном месте были разложены различные средства по уходу за кожей, которыми Майки начал пользоваться после того, как закончил чистить зубы.       — Хочешь воспользоваться чем-то из моих средств? Важно заботиться о своем лице, даже когда мы еще молоды. Эмма доставала меня до чертиков, пока я не согласился позволить ей купить мне кое-что попробовать, — он положил тюбик с средством для умывания на край раковины, и Такемичи послушно воспользовался им, а затем и остальными продуктами, которые вручил ему Майки.       Закончив, они вернулись в комнату Майки. Такемичи застыл, когда Майки выключил верхний свет, включив лампу в углу с красным освещением.       — Я не могу спать в кромешной тьме, мое окно выходит на задний двор, где нет света, поэтому я сплю с включенной лампой, — сказал Майки, проводя пальцами по волосам.       Если бы Такемичи не знал его лучше, он бы подумал, что Майки нервничает. Он, конечно, так и думал, гадая, какие у них будут спальные места. Он знал, что лучшей идеей было бы для него поспать на диване, учитывая, что у Майки, очевидно, было достаточно подушек на кровати, чтобы он мог выделить ему одну. Он перевел взгляд с кровати на диван, затем встретился взглядом с Майки. Каким-то образом он выглядел еще красивее в красном освещении, если это было вообще возможно.       — Ты можешь спать в моей кровати или на диване, как захочешь. Я буду держать свои руки при себе, если ты будешь спать в моей постели, потому что, как я уже сказал, следующий ход за тобой. Я терпелив, я подожду тебя, — он поднял руку, когда Такемичи начал говорить. — Дай мне закончить, пожалуйста, или у меня сдадут нервы, — сказал Майки, улыбаясь, чтобы смягчить обиду от того, что его прервали. — Я знаю, что у тебя есть девушка, и я уважаю это. Если ты решишь, что не хочешь иметь со мной ничего общего, я пойму и не буду вмешиваться. Но ты не можешь сказать мне, что это влечение хотя бы в какой-то степени не взаимно. Я имею в виду, ты же поцеловал меня в ответ, — заметил он, отчего лицо Такемичи залилось еще более глубоким румянцем. Майки приподнял одеяло и забрался в кровать, отодвинувшись на дальний край и откинувшись на большую груду подушек, начав теребить завязку для волос.       Такемичи мгновение наблюдал за его борьбой, прежде чем вздохнул, забрался на кровать и осторожно овладел собой.       — Позволь мне помочь. Ты такими темпами выдерешь все свои волосы, — отчитал он, осторожно убирая спутанные пряди, а затем и резинку для волос. Такемичи рассеянно надел ее на запястье, пробежавшись пальцами по мягким прядям, прежде чем снова встретиться взглядом с Майки. Он слегка задохнулся, вид этих полуночных глаз и того, как его золотистый ореол волос рассыпался по подушке, был завораживающим. Полные губы Майки изогнулись в мягкой улыбке, и Такемичи вытянулся рядом с ним. С его губ сорвался громкий вздох, когда он растворился в матрасе.       — Спокойной ночи, Такемитчи, — пробормотал он, закрывая глаза и все еще поворачивая голову к своему новому другу и возлюбленному.       Такемичи наблюдал, как лицо Майки медленно расслабляется, свидетельствуя о том, что он погружался в сон, и только сейчас заметил, что правый кулак Майки сжимает поношенное детское одеяльце. Он не смог сдержать улыбку, подумав о фасаде, который Непобедимый Майки надевал каждый день в качестве лидера Томана, и о том, как сильно он контрастировал с этой мягкой и обходительной версией. Он смотрел на прекрасное спящее лицо Майки, пока не обнаружил, что тоже засыпает, чувствуя себя теплее и в большей безопасности, чем когда-либо за долгое время.

***

      Первое, что он осознал, проснувшись, было то, насколько хорошо он себя чувствовал отдохнувшим. Ему было тепло и уютно, он лежал на боку, обхватив одной ногой подушку, а его голова каким-то образом оказалась на пушистом одеяле Майки, которое удивительно пахло вишней, ванилью и еще чем-то, что он не мог точно определить. Второе, что он осознал, было то, что и подушка, и одеяло были странно твердыми, и когда он протянул руку, чтобы исследовать то, на что была накинута его нога, он почувствовал под пальцами теплую, гладкую кожу. Его сердце подпрыгнуло в груди, затем начало бешено колотиться, и с каждым мгновением личность «подушки» становилась все более очевидной. Он медленно приоткрыл один глаз и обнаружил, что мягкое вещество, в которое он уткнулся лицом, на самом деле было не одеялом, а волосами Майки. Затем он провел инвентаризацию остальных своих конечностей и с ужасом обнаружил, что его левая рука сжимает край толстовки Майки, которая была задрана до ребер. «Черт, мне практически удалось приставать к нему во сне!» — подумал он про себя, запаниковав, когда понял, что, вероятно, не сможет выпутаться, не разбудив сонного блондина. «Я не хочу, чтобы у него сложилось неправильное представление». Его сердце забилось еще быстрее, когда он понял, что Майки начал шевелиться, из его горла вырвался низкий стонущий звук. Такемичи осторожно высвободил пальцы из одежды Майки, медленно отвел руку назад и засунул ее в карман своих шорт. Он пытался сообразить, что делать со своей предательской ногой, когда проблема была решена за него.       — Ммм, Такемитчи, я думал, что я буду большой ложкой, — сказал Майки, придвигаясь ближе, так что их тела оказались вплотную друг к другу.       Такемичи мог только благодарить свою счастливую звезду за то, что он перерос ежедневное неловкое утреннее состояние, от которого страдают многие подростки, иначе он бы вскочил с постели и убежал, чтобы его больше никогда не видели. Конечно, судя по тому, как Майки извивался рядом с ним, ему, возможно, придется взять свои слова обратно, если он не будет осторожен. «Дерьмо, дерьмо, дерьмо, кучи мусора, гнилая картошка, рыбьи потроха, домашнее задание по английскому...» Такемичи отчаянно пытался думать о самых отвратительных вещах, какие только можно вообразить, чтобы отвлечься, и, к счастью, это сработало.       — Я... мне жаль, Майки-кун! Я только что проснулся в таком состоянии, обещаю, я не пытался быть неуместным! — Такемичи был рад, что Майки стоит к нему спиной, потому что он не думал, что его лицо когда-либо было более красным за все двадцать шесть лет его пребывания на этой земле.       — Тогда почему у меня такая рубашка? Всякий раз, когда Кенчин или Баджи остаются ночевать у меня, я никогда не остаюсь без рубашки наполовину, — поддразнил Майки, поворачиваясь лицом к Такемичи, и, о да, вот тебе и его достоинство. Никто не имеет никакого права выглядеть так идеально по утрам. Его глаза были прикрыты тяжелыми ото сна веками, полные губы приоткрыты, а волосы за ночь превратились в львиную гриву. Такемичи знал, что его волосы, вероятно, выглядели так, словно в них что-то путалось и, возможно, преуспело сгнездиться, и он был уверен, что у него на щеке засохла слюна.       — Ты симпатичный, Майки-кун, — внезапно выпалил Такемичи, и Майки мягко улыбнулся, протягивая руку, чтобы провести пальцами по непослушным волосам Такемичи.       — Глупый Такемичи, девочкисимпатичные. Я мальчик, так что ты должен говорить, что я красивый, — пробормотал он, уткнувшись лицом в грудь Такемичи, чтобы скрыть свой собственный легкий румянец.       Колено Майки коснулось бедра Такемичи, и он прерывисто вздохнул. Нос Майки скользнул по ключице Такемичи, от его горячего дыхания по коже побежали мурашки. Его нос неуверенно сменили губы, покрывая легкими, как перышко, поцелуями небольшой участок кожи, который оставался открытым под футболкой. Он сделал паузу, его губы очутились чуть ниже линии подбородка, когда он вдохнул естественный аромат Такемичи, который для Майки пах совсем как дом.       — Ладно... Манджиро, ты красивый, так лучше? — прошептал Такемичи, не доверяя своему голосу, который мог сорваться от такого смелого заявления. Майки запрокинул голову, чтобы встретиться с ярко-голубым взглядом Такемичи, и несколько мгновений они молча изучали лица друг друга, их головы покоились на одной подушке.       — Я тоже думаю, что ты симпатичный, Такемитчи, — прошептал Майки в ответ, и взгляд Такемичи опускается к его губам, трепет пробегает по его телу, когда его язык высовывается, чтобы облизать их. Он, не раздумывая, преодолел несколько сантиметров между ними, сначала их губы неуверенно соприкоснулись, но когда Майки слегка наклонил голову, Такемичи больше не мог ждать. Его язык пробежал по нижней губе Майки, и он нетерпеливо приоткрыл рот, позволяя Такемичи попробовать его на вкус. Такемичи жадно исследовал, выискивая языком каждую впадинку на небе, запоминая форму каждого зуба, ощущая остроту клыков, которые игриво прикусывали губу Такемичи. Затем настала очередь Майки, и его собственному языку потребовалось несколько мгновений, чтобы очертить рот Такемичи. Мускулистое бедро Майки втиснулось между более стройными бедрами Такемичи, и Такемичи задохнулся, вытягивая воздух из легких Майки, когда почувствовал, как что-то прижалось к его бедру.       Майки отстранился, его глаза были широко раскрыты, губы распухли и блестели от их общей слюны.       — Прости, я немного увлекся, я знаю, ты к этому не готов, — сказал он, переворачиваясь и садясь, проводя пальцами по волосам. Он наклонился вперед и уперся локтями в колени, пытаясь отдышаться. Такемичи уставился на его спину, его мускулы были видны сквозь поношенную красную толстовку, и ему захотелось утешить его, дать ему понять, что он действительно может быть готов к этому раньше, чем Майки мог подумать.       — Майки-кун, ты не должен извиняться. Я не говорил тебе останавливаться, не так ли? Я не боюсь сказать «нет» тому, чего я не хочу, — Такемичи сел, поправляя шорты и пытаясь подавить собственное возбуждение. Он подвинулся, чтобы сесть рядом с Майки, нежно обхватив его рукой за талию. — Я думаю, моим следующим шагом должен быть разрыв с Хиной, не так ли?       Майки повернул голову, его глаза расширились, когда он посмотрел на Такемичи.       — В самом деле? Ты бы сделал это... для меня? Несмотря на то, что мы только что встретились и едва знаем друг друга? — Майки показалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди. Он никогда не мечтал, что Такемичи ответит на его чувства взаимностью; он надеялся в лучшем случае на близкие платонические отношения. Он предположил, что Такемичи просто спишет их вчерашний поцелуй на случайность, поскольку это просто мальчики-подростки, экспериментирующие со своей сексуальностью.       Такемичи задумчиво оглянулся на Майки, и на его губах заиграла улыбка.       — Да. Я бы сделал это для тебя, — пробормотал он, нежно целуя его в лоб.       — Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил Майки, неуверенный, захочет ли Такемичи, чтобы он был там, но желая предложить ему такой вариант.       — Я думаю, я поговорю с ней сам, но если ты хочешь подвезти меня до ее квартиры и подождать меня, если сможешь, я был бы тебе очень признателен. Я полагаю, ты можешь мне понадобиться после этого.       Майки кивнул, улыбаясь ему снизу вверх. Он встал, взял Такемичи за руку и поднял его на ноги.       — Давай пойдем в душ, а потом я отведу тебя туда, — сказал Майки. — Я могу воспользоваться ванной наверху.       Он схватил сумку Такемичи, и они вернулись в дом, где Такемичи принял душ и быстро оделся, нанеся небольшое количество средства на волосы, чтобы они высохли, не становясь слишком вьющимися. Он вышел из ванной и чуть не столкнулся прямо с Майки, на котором не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг талии, и он сушил волосы вторым полотенцем. Он намеревался немедленно отвести глаза, действительно отвел, но не мог не заметить, как его пресс принял V-образную форму, когда они соприкасались с изгибом мышц бедра, прямо над полотенцем.       — Майки-кун! — упрекнул Такемичи, прикрывая глаза свободной рукой. Он практически чувствовал, как кровь готова хлынуть у него из носа.       — Эй, по крайней мере, я был в полотенце! Обычно, когда я один дома, я просто разгуливаю голым, — сказал он как ни в чем не бывало, как будто это заявление не просто поразило бедный маленький мозг Такемичи. На мгновение он задумался, не сделал бы он то же самое, если бы ему посчастливилось быть таким же горячим, как Майки. «Нет, скорее всего, нет. Никто не уверен в себе так, как этот маленький засранец».       — Знаешь, ты можешь посмотреть, — сказал Майки, останавливаясь на пути Такемичи и пальцами приподнимая его подбородок.       Такемичи сглотнул, нерешительно поднимая взгляд на гладкую безупречную кожу, обтягивающую мышцы, слабую линию загара внизу бедер. Такемичи представил, как он идет с Майки на пляж, помогает ему наносить солнцезащитный крем на спину и получает ответную любезность. Рука Майки опустилась на талию Такемичи, нежно притягивая его ближе, пока их тела почти не соприкоснулись.       — Ты тоже можешь потрогать, если хочешь.       Такемичи осторожно провел пальцами по ключице Майки, проводя ими с одной стороны на другую, ненадолго задержавшись на его адамовом яблоке, которое дернулось от его прикосновения, когда Майки нервно сглотнул.       — Никто никогда не прикасался ко мне так, — прошептал Майки, его дыхание мягко ласкало лицо Такемичи, в то время как их губы двигались все ближе и ближе друг к другу.       Громкий трескучий звук, раздавшийся из кармана Такемичи, заставил их отпрянуть друг от друга, как будто кто-то вошел к ним. Он нащупал оскорбительный предмет, и его лицо побледнело, когда он увидел имя звонившего на экране.       — Это Хина! Что мне делать?!       — Ответь. Ты ведь все равно пойдешь к ней, верно? — услужливо указал на это Майки, так что Такемичи проглотил это и открыл телефон.       — Хина, доброе утро! … О, да! Я в порядке, а ты? …Нервный? Нет!… Ну, вообще-то я планировал заскочить, ты будешь дома? …Отлично! …Да, мы можем поговорить, когда я приеду, хорошо?… Тогда увидимся, — закончил он разговор, закрывая телефон и в отчаянии запуская пальцы в свои влажные волосы. — Фу, Майки-кун! Как я собираюсь это сделать? — спросил он, чувствуя, как знакомые слезы защипывают его глаза. — Она знает, что что-то происходит. Она собирается надрать мне задницу!       Сильные руки Майки сжали плечи Такемичи, и его пристального взгляда было достаточно, чтобы пригвоздить его к полу, и остановить его нервный срыв.       — Такемитчи, ты можешь это сделать. Если ты хочешь быть рядом со мной, ты сможешь пройти через это, я это знаю. Ты сильный, и просто подумай об этом с такой точки зрения. Хина не заслуживает того, чтобы быть в отношениях с кем-то, кто в нее не влюблен, и ты не заслуживаешь того, чтобы застрять в отношениях с кем-то, кого не любишь ты. Так что это не просто твой эгоизм, это то, что лучше вам обоим.       Такемичи выпрямился, между его бровями пролегла решительная складка.       — Ты прав, Майки-кун! Я могу это сделать! — уверенно заявил он, ударив себя в грудь.       Он схватил Майки за руку и повел его в свою комнату, чтобы тот мог одеться. Он сорвал полотенце и швырнул его в голову Такемичи, что, к счастью для брызжущего слюной мальчика, помешало ему увидеть что-либо неподобающее. Он повернулся спиной, стягивая полотенце с головы и нервно теребя его.       — Ладно, я приличен, ты готов? — спросил Майки, и Такемичи неуверенно обернулся, с облегчением увидев его одетым в джинбэй цвета морской волны. Он сунул ноги в шлепанцы и схватил ключи с маленького столика рядом с дверью. — Просто оставь свою сумку здесь, — сказал Майки, нажимая на кнопку, чтобы открыть дверь гаража, выводя свой байк из помещения после того, как поднял подножку и закрыл за ними дверь. Такемичи забрался следом за Майки, уже не так неловко, как поначалу, начиная чувствовать себя более комфортно в такой непосредственной близости от своего Командира. Он послушно надел шлем; хотя он доверял мастерству Майки, он знал, что парень не поедет, пока он не подчинится. — Ткни меня в бок, чтобы сказать, в какую сторону поворачивать, Такемитчи! — крикнул Майки, перекрывая гул двигателя, и они степенно тронулись в путь из уважения к соседям Майки.       Остальная часть поездки была определенно более энергичной, что приводило к случайным взвизгиваниям Такемичи, когда они проскакивал между машинами или поворачивали слишком быстро для его комфорта. Им не потребовалось много времени, чтобы добраться до многоквартирного дома Тачибаны, и ладони Такемичи сразу же вспотели.       — Прости, Майки-кун, — пробормотал он, когда они остановились, и отпустил одежду Майки, оставляя влажные отпечатки ладоней на его животе. — Я просто немного нервничаю!       — Не волнуйся об этом, Такемитчи, я буду с гордостью носить отпечатки твоих потных ладоней, — поддразнил Майки, оглядываясь через плечо на своего нервного возлюбленного. Он опустил подножку, повернулся, чтобы снять шлем, и быстро поцеловал Такемичи в губы. — На удачу! Я буду ждать тебя, так что уделяй столько времени, сколько тебе нужно.       Такемичи молча кивнул, прикоснувшись пальцами к губам. Он спешился и подошел к лестнице, обернувшись, чтобы в последний раз нервно помахать Майки, прежде чем начать подниматься к квартире своей будущей бывшей девушки.