Шкатулка с секретами

      Солнце нагревает его веки каждый раз, когда он закрывает глаза дольше, чем на пару секунд. Тепло омывает его лицо, шею, скользит по обнаженным предплечьям и стопам. Вино и лето сделали его неторопливым и расслабленным. Свет просачивается сквозь листву крохотными тёплыми пятнами, рассыпаясь по ее коже. Все эти солнечные мазки напоминают картины импрессионистов, которые она так любит. Ему хочется их трогать. Вместо это он срывает ближайшую травинку и слегка проводит по ее коже.       Она лежит на животе, увлечённая книгой. На ней летнее платье, одно из тех которое смутно ассоциируется у него с африканской саванной*. Он рисует линию от щиколотки до беззащитной впадинки колена, вызывает щекотку, и неосознанно она потирает одну ногу о другую, не обращая на него никакого внимания. Наконец Курт отбрасывает травинку в сторону и большим пальцем скользит по нагретой коже. Тянется то к одному пятнышку света, то к другому. Наблюдает и ждет.       Неторопливое путешествие по бедру возлюбленной продолжается, и тогда с ее губ срывается смешок: — Что ты делаешь? — Отгоняю мошек, — он говорит в тот момент, когда его рука стремится вверх по задней стороне бедра и под юбку. — Мм, какие похотливые мошки, — он слышит в ее голосе удовлетворение. И ещё ему нравится слово «похотливые». — Я тебя отвлекаю? — голос Курта тихий и хрипловатый.       Она смотрит на него из-за плеча, одаривает снисходительным взглядом «мне нужно что-то более весомое, чтобы отвлечься» поверх очков и возвращается к чтению. Уголки его губ поднимаются в непроизвольной улыбке. Диана великолепно умеет сдерживаться. Она делает это лучше всех, кого он знает. И ему неизбежно нравится испытывать ее терпение.       Он медленно вырисовывает кончиками пальцев узоры на нежной коже ее бедер. Легко и нежно вниз, невесомо вверх, чуть левее, еще ближе к изящному кружеву ее белья. Его сердце бьется чуть быстрее, когда она двигается, распрямляя ноги, едва заметно раздвигая их. Его ладонь направляется выше, смелее.       Кружево нежным рельефом вырисовывается под его пальцами, ему хочется его увидеть. Подол платья уже слегка задрался, и он поднимает его еще на несколько сантиметров.       Диана снова оглядывается на Курта, на этот раз в ее взгляде снисхождение мгновенно сменяется пониманием. Ему нравится смотреть ей в глаза, когда он скользит ладонью вверх сквозь кружево, ощущая горячую упругость ее ягодиц. Он сжимает ладонь и довольно улыбается, когда она снимает очки, откидывает вещь, которой отдавала внимание еще мгновение назад: книге. Диана полностью ложится на живот. Он гладит ее по попке снова и снова, растягивая удовольствие, испытывая ее терпение не меньше, чем свое собственное.       А потом, спустя несколько затяжных прикосновений, он задирает ее платье, сколько позволяет ткань, и прикасается к разгоряченной коже губами. Повторяет поцелуями рисунок ее белья, целует то там то тут, не обременяя себя последовательностью и симметричностью. Там, где ее ягодицы привлекательно изгибаются на вершине, слегка кусает и слышит что-то среднее между стоном и хныканьем.       Он ласкает задницу Дианы губами и языком до тех пор, пока она не переворачивается и не приподнимается, опираясь на локти. У него перехватывает дыхание от сбившегося платья, от ее темного взгляда, от жадного дыхания, от облака золотых волос, распутно обрамляющих ее лицо, от мысли, что голод в ее порывистых движениях создал он. — Поцелуй меня, — ее голос низкий, вибрирующий, призывающий.       Он хочет дразнить ее дальше. Не может — сдается мгновенно. Прижимается губами к ее губам, чувствует ее пальцы в своих волосах. Стонет, когда их языки на мгновение соприкасаются. С трудом прерывает поцелуй, жадно всматривается в ее лицо. — Это то, чего ты хотела? — Курту не нужен ответ, ему просто хочется все-таки хоть чуть-чуть поддразнить.       Она облизывает губы и направляет его ладонь вниз, под кромку кружева. Горячая влага покрывает кончики его пальцев, и он сам, того не замечая, стонет. Желание сосредоточиться на рисунке ее контуров под своими пальцами, на текстуре и крошечных изгибах ошеломляет.       Он прячет лицо в изгиб ее шеи, желая сосредоточиться только на этом и исчезает все, кроме ее жаркого дыхания и горячей влажности тела. Он исследует, прикасается, двигает пальцами, замирает и двигается снова, вслушивается в каждый стон и всхлип. Выскальзывать из нее, только чтобы через мгновение снова трогать, трахать, заполнить. Диана шепчет его имя, когда он всматривается в ее лицо, и видит небо в ее глазах, прежде чем она сжимается вокруг его пальцев и кончает. Он держит ее, пока ее дыхание приходит в норму, пока через тело пробегает остаточная дрожь. Пока последний полустон-полувздох не знаменует окончательное облегчение. Она расслабленно целует его снова и снова, а затем он чувствует прикосновение руки к своему члену. Он накрывает ее ладонь. — Это же твоя фантазия, — не то чтобы он был против продолжить. — Да, — протягивает она улыбаясь, хитро и хищно, — и твой член тоже ее часть. И через мгновение уже без улыбки добавляет, — еще, хочу еще...       Все, что ему нужно услышать, чтобы отбросить последние сомнения — эта страстная просьба. Ее платье, совсем недавно придающее иллюзию недоступности, возбуждающе-манящее, теперь мешается между их телами. Она тоже это чувствует и неторопливо расстегивает пуговицы, одну за другой, отводит в стороны, открываясь, обнажаясь.       Курт сглатывает и тянет ее трусики вниз по ногам. Он устраивается над ней, жмурится от удовольствия, когда она прикасается к нему, направляет, и стонет, когда погружается в тепло ее тела. Он начинает очень медленно, растворяясь в ощущениях, в методичных глубоких движениях. Это всегда похоже на транс, и когда он начинается — все остальное исчезает. Сглаживаются острые углы их различий и появляется сокровенное пространство для уязвимости, удовольствия и любви. Доверие, восторг и ликование предназначенные только для них двоих. — О боже, детка… — Диана тихо стонет и эти мурлыкающие звуки вызывают мурашки по всему телу.       Она разводит ноги еще шире и обхватывает его бедрами, прижимается изо всех сил. В ответном жесте он проскальзывает рукой под ее задницу и тянет к себе, отрывая от покрывала. Он чувствует, как ее пальцы с силой вжимаются в его плечи и ее горячий шепот почти сводит его с ума. — Да, детка… еще… вот так…       Он сильно сжимает ее ягодицу, а потом она резко замирает. Ее рот открывается в беззвучном крике. И по опыту он знает, что это очень-очень хорошо. Курт знает, что яркий и сильный оргазм зарождается в этой невероятной глубине, созданной их телами, и в подтверждении слышит длинный, громкий, протяжный стон. И больше не может сдерживаться сам. Вспышка разносит под веками разноцветные искры, когда он последний раз входит в нее и кончает.       Первое, что он чувствует, придя в себя — ее тонкие пальцы, бездумно перебирающие его волосы. Второе, легкий ветерок, безуспешно холодящий его влажную футболку. Ему жарко, но еще не готов оставить ее. Приподнимается на локтях и видит, как она улыбается. Удовлетворенно и счастливо. — Ужасно хочу пить, — говорит она и ее голос хрипловатый, тихий.       Он вслепую находит бутылку воды и протягивает ей. Она делает долгий глоток, садится и только теперь начинает озираться по сторонам. Он насмешливо наблюдает за ней. — Я же говорил, что здесь никого нет. — Хорошо, — она все еще немного растеряна после оргазма и продолжает неспешно осматриваться, хотя разглядеть что-либо за высокой травой почти невозможно.       Когда однажды вечером после нескольких марихуановых мишек Диана рассказала ему, чего бы ей хотелось, он совершенно не удивился услышав сказанное. За годы их брака он успел заметить, насколько она неравнодушна к сексу в публичных местах, будь то парковка здания суда или импровизированная тюрьма в подвале. Ей всегда нравилось нарушать правила. — Это было, — она облизывает губы, — это было потрясающе.       Он целует ее вместо ответа, нежно обхватив щеку ладонью. — Так и было, — он улыбается, — прогуляемся до озера?       Ее губы растягивается в широкой улыбке. — Серьезно? — Жарко, — отвечает он, не переставая наблюдать за ее выражением лица.       В том недавнем разговоре о фантазиях она упомянула озеро лишь мельком, но ему самому эта мысль показалась чертовски привлекательной. — У меня нет купальника, — на мгновение ее лицо становится притворно невинным. — У меня тоже, — он пожимает плечами, и тепло разносится по его телу, когда он слышит ее смех. — Давай полежим еще немного, здесь так хорошо.       Он кивает и растягивается на покрывале. Диана привычно устраивается у него на плече, утыкается носом в шею. Он прикрывает глаза. Находит ее ладонь на своей груди, глубоко вздыхает. Она права. Летнее редкое тепло окружает их, высокая трава словно закрывает от всего остального мира, крона большого кленового дерева защищает от лучей солнца. Ему здесь легко дышится, и ему кажется, что у Дианы такое же мнение. Он предвкушает озерную свежесть и хороший день. Она слегка шевелится, меняя позу, оставляет невесомые поцелуи на его шее. — Пойдем? — в ее голосе улыбка и нежность.       Он поднимается и собирает их вещи, пока она приводит себя в порядок. Ее платье безнадежно измялось, но она не обращает никакого внимания на это. Протягивает ему руку и переплетя их пальцы, он ведет ее к озеру. Солнце еще высоко. Озеро ждёт их. *имеется ввиду платье фасона «сафари»