life goes on

Тэндо Маттэ ещё никогда не чувствовал себя так прекрасно. Через два дня Рождество, жена нашла новую работу, получив целую колонку в популярной газете, их дочка перестала путать день и ночь, позволяя родителям спать дольше привычных четырёх часов в сутки. Даже мир казался чуточку ярче. В их небольшой квартире, в которой с легкостью помещались они и даже оставалась комната для гостей, были развешаны гирлянды, мишура, снежинки и, на взгляд Тэндо, страшные эльфы, маленькие помощники Санты, в гостиной стояла пушистая ёлка, источая ароматы хвои, такая же яркая и нарядная, как и все в преддверии праздника. Маттэ нравилась эта ёлка, но воспоминание о том, как он тащил её в дом под заливистый смех жены, немного портили атмосферу праздника. Вспомнил, как супруга коснулась его губ, слабо улыбнувшись, когда у него получилось установить своё первое в жизни дерево самостоятельно. Дочь, смотря на это издала звук полный смущения, пряча лицо в маленьких ладошках. Рядом с ней был искусственный камин, на который его супруга повесила носок, зеленый, с красным помпоном. Носок в список покупок не входил — малышка, которая недавно начала ездить с родителями в магазин, указала на яркую вещь в супермаркете, радостно вскрикнув и Маттэ не успел даже моргнуть, как Зоуи кинула этот носок в тележку. — Милая, я сегодня в банк заеду, завтра последний день оплаты. — Зоуи Ланкастер отвлеклась от кормления малышки. Их дочь, маленькая Лилия, недовольно поморщилась сидя в своём детском стульчике, но отвлеклась на шум телевизора, по которому крутили мультик. Не понимала почему кот носится за мышью с битой, но тем не менее, улыбнулась перепачканными в детском питании губами. Зоуи не улыбалась. — Но завтра Сочельник. Позвони в банк, скажи, что внесешь оплату после Рождества. Там тоже люди, которые тоже не хотят работать перед Рождеством. — Протянула женщина, достав салфетку. Лилия вновь нахмурилась, когда этой салфеткой вытерли её лицо. Маттэ подошел к жене, слабо улыбнувшись. — Мы рискуем провести Рождество на улице. — Женщина только фыркнула. — Глупости. Нам просто насчитают небольшой долг. Сделаю поблажку, что ты не американец. — Она прикусила губу, горько усмехнувшись. — У меня предчувствие нехорошее. Не ходи. А вдруг что-то случится? Это будет наше первое Рождество втроём. — Тэндо заглянул в её зеленые глаза, с маленькими вкраплениями желтого. Кивнул, слабо выдохнув. Отказать ей он не мог, да и у самого была в груди нарастающая паника. Словно интуиция, точно так же просящая не ходить. Посмотрел на дочь, которая согласно гукнула, хлопнув по маленькому столику перед собой. Уже решила, что папа никуда не пойдёт. — Ладно. — Он согласился. — Но в банк я сегодня позвоню. И возьму твой осветлитель! У меня корни отросли. — Пожаловался мужчина с улыбкой. Это устроило его супругу, которая продолжила кормить дочь. Та недовольно вскрикнула, выказывая протест, но тем не менее, послушно проглотила детское питание, шлёпая ладошками по столику перед собой. С мамой такие протесты не работали — детское питание все равно оказывалось внутри неё, хотела того Лилия или нет. Маттэ склонился над ними, опираясь на спинку кресла. — Рири, малышка наша, кушай хорошо и станешь такой же сильной как папа. — Протянул он на родном языке. Лилия внимательно посмотрела на отца, слушая его голос. В темных глазах девочки затаилось любопытство. Зоуи немного понимала японский, а потому усмехнулась. Маттэ был ниже её, почти на голову, тонок как жердь, но всё же был жилистым, изредка посещая спортивный зал. — Не слушай папу, на него шкаф недавно упал, его мама доставала. — Протянула она на английском. Маттэ только рассмеялся. — Какузу не писал? — Писал недавно. Тора передаёт тебе привет. Ждёт нас всех в гости, когда Лилия будет способна крепко стоять на ногах. Они дом в Чиба купили, соседи милые, у них недавно пополнение в семье произошло. — А что по усыновлению? — Сел на подлокотник, устало выдохнув. — Всё ещё в очереди. Им сказали года через три. — Зоуи печально прикусила губу. — Не грусти, а то Рири начнет за тобой повторять. — Девочка заёрзала. Зоуи умилилась. — О, малышка не будет грустить. Я уверена, она станет такой же оптимисткой, как ты. — И будет такая же бойкая как её мама. — Мама. — Повторила девочка, растянув губы в улыбке. На лицах родителей появился восторг. — Мама. — Снова повторила их дочка. Маттэ вскочил с кресла, садясь на колени перед детским стульчиком. Лилия смотрела на него в ответ. — Ты слышала? Слышала? Она заговорила! — Зоуи счастливо рассмеялась. — Скажи ещё, детка! Скажи «папа». — Указал на себя, повторяя. — Папа. — Мама. — Пролепетала Лилия, смутившись такого внимания. Тэндо рассмеялся. — Поверить не могу, если бы я сейчас в банк ушел, я бы не услышал её первое слово! Нужно позвонить Какузу! — Зоуи рассмеялась ещё громче, закатив глаза. Наклонилась к малышке, шепча ей, какая она молодец. — Какузу, ты представляешь, Рири заговорила! Она сказала «мама»! — Кричал он на японском, оглушая друга детства своей радостью. Взгляд мужчины переместился в сторону телевизора. Мультик прервали, показывая срочные новости и Маттэ стало плохо. Это был тот самый банк, недалеко от них, который уже как час был захвачен грабителями. Зоуи, заметив, что муж стих, повернула голову в сторону телевизора. — Я перезвоню. — Пробормотал Тэндо, беря с журнального столика пульт. Сделал громче, слушая новости. — Чёрт… Я…должен был пойти… А если бы… — Не мог закончить ни одно предложение, посмотрев на жену. В её глазах было такое же беспокойство. Может, судьба над ним смилостивилась, а может быть, опыт других жизней не дал ему пойти в банк в тот день, он не знал, но на следующий день Тэндо-Ланкастер Лилия отметила свой первый день рождения в компании двух родителей. Она отмечала ещё девять дней рождений с ними, получая любовь и внимание, к четырём годам могла бегло рассказывать, что с ней происходило на двух языках, всё понимала… Не понимала только одного. Куда делась её мама, не приехав однажды домой после командировки. Не понимала, почему приехал её крёстный, помогая папе собирать вещи. Она любила этого большого мужчину. Слишком смуглого, широкоплечего, с серьезным лицом, черты которого смягчались, стоило ей обратить внимание на себя и начать рассказывать что-то крайне важное. Он даже пил с ней воображаемый чай, доливая из воображаемой фляжки пару капелек коньяка. Но сейчас Анимиру Какузу не был похож на самого себя, как и папа. Внешне спокойные, но всё же что-то выдавало их нервозность. — Ты уверен? — Пробасил Какузу, стянув волосы цвета каштана в хвост. Лилия пряталась в коридоре, в шкафу, изредка высовываясь из своего укрытия. Папа уложил её спать слишком рано, но как можно было уснуть, когда под носом разворачивалось что-то странное и её не посвящали в дела? Она считала это идеальным местом для подслушивания. Ей показалось один раз, что крёстный заметил её в щели, но он ничего не сказал, а значит, как думала девочка, не видел. — Я не могу… Всё напоминает о ней! — Едва ли не застонал мужчина. — Когда Тора умерла, что ты чувствовал? — Усталость. Опустошение. Ты сказал ей? — Маттэ мотнул головой, садясь в кресло. — Ты не сказал дочери, что её мама умерла на операционном столе? — Лилия выпрямилась, обхватывая руками острые коленки. Она знала, что такое смерть, а потому бесшумно вылезла из шкафа, направляясь в комнату, где были мужчины. — Она такая маленькая… — Не успел договорить, заметив маленький силуэт в тонкой пижаме, состоящей из кофты и шорт. Вымученно улыбнулся, тут же подходя к дочери и садясь перед ней на колени. Обнял её за плечи. — Солнышко, ты почему не в кровати? — Мягко спросил он, стараясь не выдавать дрожи в голосе. Какузу сел в кресло, на место друга, смотря на свои руки. — Пап, мама правда умерла? — Лилия спросила в лоб, виновато поджав губу. — Я в шкафу сидела, всё слышала. — Анимиру улыбнулся. Его младший сын поступал точно так же. — Это правда? — Спросила она на японском, сжав кулаки. Маттэ кивнул. — Расскажи. — Упрямо настаивала девочка, дернув головой, отчего длинные вьющиеся волосы всколыхнулись. Какузу удивленно вскинул брови. Он знал, что его крестница немного знала японский, но при ней мужчина говорил только на английском, а диалоги взрослых происходили именно на японском. — Помнишь мы отдыхали в Хемптонсе и маме стало плохо? У неё нашли опухоль. Она согласилась на операцию, которая проходила недавно, но…не выдер…жала. — Тэндо закрыл глаза. — Прости меня. Я не должен был от тебя это скрывать, но мама просила не говорить тебе о болезни. — Тогда обещай мне, что больше не будешь от меня ничего скрывать! — Маттэ кивнул, пытаясь унять дрожь. — И рассказывай, почему вы с дядей собираете вещи! — Какузу устало выдохнул. — Маттэ, насколько хорошо Рири знает японский? — На базовом уровне, а что? — Оглянулся на друга. Анимиру усмехнулся. Лучше не материться при ребенке, а то запомнит. — Ты дятел. Почему не сказал ей, что вы переезжаете? — Лилия прикусила губу. Как? Как они могут переехать? У неё же здесь друзья, школа. А как же мисс Грин? Ей нравится эта учительница. А как же живой уголок, где она играет с животными, а как же школьная выставка? Казалось, все вопросы отобразились на её лице, а потому Анимиру Какузу, устало вздохнув, взял дело в свои руки. — Лил, детка, пойдём, покажешь, что нужно собрать? — Мягко произнес мужчина на английском. Лилия мотнула головой. — Я не хочу уезжать! — Взвизгнула она. — У меня тут школа, у меня тут мама! — Маттэ едва ли не физически ощущал её боль, когда она заплакала, сжимая и разжимая кулачки. Топнула ногами. — Так нельзя! Мама будет нас искать! — Анимиру взглянул на Тэндо с упрёком. — Доволен? — Произнёс губами, после подхватывая крестницу на руки. Девочка начала брыкаться, требуя поставить её на землю, но у Какузу уже был сын — её ровесник — у которого изредка случались подобные приступы. — Пакуй дальше, я разберусь. — Пробасил он, прижимая девочку к себе. Судя по реакции Маттэ, с Лилией подобное случилось впервые. Такие новости нельзя выдавать сразу, это ребенок! Зашел в детскую, оглядывая комнату. Посадил плачущую девочку на кровать, садясь рядом. Лилия шумно всхлипнула, опуская голову ему на колени. Какузу погладил её плечи. — Дурак у тебя папа. Хотел как лучше, получилось в его стиле. — Протянул он на японском. — Дурак. — Тихо согласилась крестница, успокаиваясь. — Почему мы уезжаем? — Твоему папе больно. — Мне тоже больно. Вот тут! — Приложила ладошку к груди, всхлипнув. — А я что там делать буду? — Ходить в школу, играть с другими детьми. — Я хотела забрать Мистера Бинго! — Кого? — Котёнка. Его зовут Мистер Бинго. Он сейчас в живом уголке живёт, мы его недавно в помойке нашли с одноклассницей. Он дрался с крысой. — Какузу слабо улыбнулся. Зная размеры нью-йоркских крыс, он мог представить себе на их месте небольшую собаку. Посмотрел на время. — Тогда я предлагаю поступить так. Сейчас я уложу тебя спать, а завтра утром мы сходим с тобой за Мистером Бинго, идёт? Мы купим всё для котёнка, чтобы ему было комфортно. — Подкупать детей было плохо, Какузу это знал. Но у них было два дня до отъезда, это было ещё хуже. Лилия слабо кивнула. — А ты не врёшь? — Нет. Давай спать? — Девочка кивнула, протягивая ему мизинчик. Какузу дал свой мизинец, соединяя их пальцы. Верила этой клятве. — А папа против не будет? — Спросила она, забираясь под одеяло. Анимиру фыркнул. — Против меня он не пойдёт. — Дядя Зу, а ты мне поможешь завтра найти Эгги? — Он непонимающе посмотрел на девочку. — Ну, Эгги. Это моя кукла. Она потерялась. — А где она потерялась? — Решил уточнить слабо улыбнувшись. Девочка покраснела, опустив взгляд. — На чердаке. — Смущенно пробормотала Лилия. Он кивнул. — А можно ещё вопрос? — Снова кивнул, поправляя одеяло и оглаживая детское плечо. — А где сейчас мама? — Какузу не верил в загробную жизнь, но глядя в эти наивные глаза, не мог сказать прямо, что её мама уже неделю как в урне на каминной полке. Его лучший друг был редкостным дегенератом. — Я уверен, где бы она сейчас не была, ей хорошо. И она будет рада, если ты вырастешь хорошим человеком. — Спокойно сказал он, на что Лилия кивнула, закрывая глаза. Он слабо улыбнулся, выходя из комнаты, где уже стоял Тэндо. — Успокоил. — Ты сраная волшебница, вот ты кто! — Горячо прошептал папа девочки. Какузу хмыкнул. — Завтра идём за котом и за всем, что там для него надо. — Котом? Но… — Не нокай, не запрягал. — Отмахнулся мужчина и через несколько мгновений, подумав, треснул своего друга по затылку. — Дебил. — Просто произнёс он. Маттэ виновато кивнул. Это было заслуженно.

***

Лилия проспала весь перелёт. Лишь в машине девочка, держа на руках рыжего котенка, смотрела в окно. — Какое тут всё маленькое. Домики маленькие, заборчики маленькие. — Протянула она. — А ещё провода торчат. Смотри, Мистер Бинго, это город Таки. Мы едем к бабушке и дедушке. Они тебя полюбят. Я их заставлю. — Пообещала девочка таким голосом, что у двух взрослых мужчин на передних сидениях пошли мурашки по коже. — Думаешь, потянет младшую школу? — Должна. По грамматике подтяну в случае чего. О, новый магазин открылся? А где лавка, в которой ты сигареты покупал? — А? Да снесли давно. Ты ведь понимаешь, что будут проблемы? Готовься к еженедельным жалобам на поведение. Твоя дочь немного не поддаётся контролю. — Маттэ усмехнулся. Девиз её начальной школы в Америке был прост и ясен — будь уникальным, стань лучшей версией себя самого. Япония жила под девизом полностью противоположным — будь как все. И то время, когда детей подгоняли под рамки неизбежно утекло. — Ничего, меня вытерпели же. — Просто сказал он. Посмотрел назад, улыбнувшись. — Солнышко, ты голодна? — Спросил он на японском. — Немного. Мистер Бинго сказал, что он голоден. — По дороге будет семейное кафе, туда можно с животными. — Протянул Какузу, мельком взглянув на время. Он сильно рисковал, оставляя десятилетнего сына под опекой шестнадцатилетнего, но тем не менее, старший был ответственным и точно бы не стал устраивать вечеринки, предпочитая флиртовать со своей игровой консолью в свободное от учёбы время. — Когда обоснуетесь, можете приехать в гости. Дейдара будет рад новому другу. — А старший? — А черт его знает, я мысли сложных подростков не читаю. — Тэндо засмеялся, покосившись на дочь. Почему-то он был уверен, что в её подростковые годы ему аукнется абсолютно всё. — Лилия, хочешь познакомиться с моим младшим сыном? — Давай. А какой он? — Придурковатый. — Буркнул Какузу, и Лилия радостно захохотала. — Мне нравится! Но разве у тебя не двое детей? — Старший хуже твоего папы. — А. — Понимающе кивнула Лилия. — Но ты же всё равно любишь папу, да? — Заволновался Маттэ, не заметив усмешки на губах Анимиру. — Рири, детка, не пугай меня. — Я подумаю. — Выдала девчушка после молчания и вновь переключила внимание на своего кота. — А в том кафе есть еда для котиков? — Попросим поймать ему крысу. Самую толстую. — Успокоил Какузу. Лилия вновь уставилась в окно. Мама всегда говорила, что любые сложности решаемы. Эти она пока решить не могла, но понимала, что придется как-то жить дальше. Посмотрела на котёнка. И мама будет жить, подумала девочка. Пока Лилия о ней помнит, мама будет жить.