Сердечный букетик

      Никкаль сидела за партой и старалась не ёрзать на месте.       Ниалл восстановил её в студентках, и теперь она пыталась снова привыкнуть к учебным будням. Никкаль была на седьмом небе от счастья и долгие недели не могла дождаться нового учебного года. Ей не терпелось вернуть в свою жизнь былые размеренность и определённость. Постепенно она даже испытала воодушевление по поводу занятий. До неё дошла необходимость знать, с чем имеет дело и как лучше управлять силой, которой она вновь обладала.       Начало обучения оправдало её ожидания. И всё было прекрасно, пока не случилось это. Его пара.       Она даже и не догадывалась, что столь привычное явление может быть такой пыткой. Смотреть на него, слышать, но не воспринимать ни слова. А ведь Ниалл с серьёзным выражением лица говорил важные вещи. Она была уверена, что то, что он сообщал целой аудитории, было значимым и заслуживало её полного внимания, однако голова Никкаль была забита мыслями о его сладких утренних поцелуях и о том, каким свободным он выглядел, находясь в полной её власти в её постели, её комнате.       Мягкая кожа под её ладошками. Шёлк светлых волос, таких густых, таких любимых. Бархатистый голос у её уха, шепчущий милые, а порой настолько будоражащие слова, что от них одних она испытала острое наслаждение. И руки, которые касались её так, словно она была хрупким фарфором и могла разбиться.       Образы обнажённых тел. Отзвуки дивной мелодии, что пели их души, сплетаясь. Остаточный шлейф аромата любимого мужчины. Никкаль крепко выругалась. Ей пришлось крепче стиснуть зубы, чтобы протяжный стон сожаления не вырвался наружу. Если она досидит до конца занятия — заслужит особую награду за свою выдержку.       — …забыть!       До слуха Никкаль долетело короткое слово, обрывок фразы, произнесённой излишне эмоциональным тоном. Поспешно обернувшись к своей соседке, она увидела у той маленький букетик из крошечных цветов кораллового оттенка. Позже она поймёт, что ей следовало обратить на это внимание, но её разум всё ещё был затуманен сладкой пеленой воспоминаний.       Сегодня она сидела с Ашшур. Су была ответственной за экскурсию младшего курса в ближайший к ним город. Никкаль порывалась поехать с ней, но Ниалл настоял на том, чтобы она осталась в Академии. У неё не было ни единой мысли зачем, но она послушно выполнила просьбу.       — Что?       — Как ты могла забыть?!       — Что забыть? — Никкаль удивлённо моргнула и попыталась сконцентрировать взгляд на своей собеседнице.       — Сегодня же Цветочный день! — Никкаль не разделяла энтузиазма знакомой и вовсе не с воодушевлением воззрилась на букетик у той в руках. — А где твой? Ты никому не даришь?       Ледяной поток пробежался по спине Никки. Не охлаждая, а скорее только воспламеняя нервные окончания. Кожа покрылась мурашками, а сердце ушло в пятки и не собиралось возвращаться на место.       Единственный, кому она могла преподнести подобный презент, стоял сейчас перед переполненной аудиторией (никто не рисковал пропускать занятия у ректора) и вовсе не представлял столь комичную ситуацию, как она вручает ему свой сердечный букетик, а весь курс взрывается хохотом. Все смеются над ней, ведь это было бы так самонадеянно и нелепо.       — Мне… — Никкаль запнулась, но прочистила горло и закончила фразу, слегка поспешно, словно стремилась поскорее вытолкнуть из себя ответ: — Мне некому.       — Врёшь. Ты покраснела. У тебя щёки ярче волос.       «Прекрасно! Просто прекрасно!» — Никкаль хотелось взвыть от отчаяния. Ситуация была глупее, чем Ника могла себе только придумать.       Но что она могла ответить? Что не имела возможности открыто говорить о своих отношениях, чтобы не бросить тень на репутацию того, кем так дорожила? Чтобы никто не посмел обвинять Ниалла в предвзятости или особом к ней отношении? Хотя все и так судачили, Ника просто хотела оградить его от новых сплетен. Она не желала становиться причиной очередных проблем и совсем не собиралась сознаваться давним товарищам, что любила ректора.       — Это кто-то из нашего курса? Антут? Адда? — не унималась соседка, и Никкаль уже пожалела, что подсела к ней сегодня именно она.       — Нет. Он старше.       — Так всё-таки есть кто-то, — синие глаза Ашшур загорелись воодушевлением. — Старшие курсы? Сложнее. Орон? Майр?       — Нет. Я не скажу, Ашшур. Можешь не гадать.       Никки прикрыла глаза, стараясь не смотреть на Ниалла, особенно пока её пытливая собеседница следила за ней крайне внимательно. Только бы не выдать себя. Только бы не дать той понять, кто в действительности занимал мысли Никкаль. Днём. Ночью. Всегда. И эти мысли были не всегда приличными, но то, что она чувствовала… Никкаль знала точно: этот мужчина владел её душой, её телом, её мыслями. Она принадлежала ему вся, без остатка, и ей не хотелось ничего другого. Только быть с ним. Быть его. Всё остальное не важно.       И ничего из этого она не могла озвучить Ашшур как ответ на её главный вопрос.       Никкаль нервно постукивала пальцами по столешнице, пока Ниалл продолжал рассказывать тему, ради которой собрал почти весь курс, и чувствовала на себе тяжёлый испытывающий взгляд справа, лихорадочно размышляя, что бы той соврать такого, чтобы она поверила и перестала донимать её.       — Мне любопытно… — девушка задумалась, а после её глаза загорелись новым блеском. — Это Нанна? Он всей Академии рассказывал о том, что рано или поздно, но ты станешь его девушкой. Неужели он нашёл подход к тебе?       Никки открыла было рот, чтобы оборвать поток мыслей приятельницы категоричным «нет», как все почувствовали лёгкое прикосновение ветерка, который Ниалл послал по залу, дабы привлечь отвлёкшихся от его лекции студентов. Она бросила на любимого короткий взгляд и задержала дыхание. Пожалела, что не могла вот так просто встать, подойти к нему и…       — Все мы с вами знаем, что сегодня за день, — Ниалл обращался ко всем, но взгляд его куда чаще задерживался на Никкаль. — День Цветов. Почитание самого прекрасного, самого нежного и сокровенного. Это праздник природы и души. Не зря ведь самой главной традицией этого дня является дар, который мы преподносим своим возлюбленным. Прекрасное для тех, кто наполняет нашу жизнь смыслом, кто делает её ярче. Светлее. Удивительней…       Зал притих, слушая речь ректора о празднике. Никкаль восхищённо смотрела на него и еле сдерживала себя, чтобы не улыбаться. Любуясь им. Гордясь. Упиваясь его мудростью. Умом. Спокойствием. Она бы подарила ему сотни букетов, заставив смущённо улыбаться, если бы это не стало своеобразным пожаром, который мог спалить всё, что им дорого. Это была бы катастрофа, и она не хотела быть её причиной. Боялась всё испортить.       Ашшур дёрнула её за рукав рубашки, и Никкаль пришлось оторвать от Ниалла взгляд.       — Посмотри на Намму.       Их сокурсница. Девушка из состоятельной семьи с безупречным происхождением и репутацией. А ещё невероятно красивая, с густыми волосами оттенка спелой пшеницы и светло-карими глазами. Умна. Богата. Неотразима. Никкаль почувствовала зависть (ей никогда не быть такой) и злость (та слишком оживилась, глядя на Ниалла и ловя каждое его слово). Невооружённым глазом было видно, что Намма была не на шутку увлечена ректором, с нетерпением сжимая маленький красный букетик в изящных руках.       Не было никаких сомнений: она собиралась подарить его Ниаллу, рассчитывая на то, что тот слишком благородный и правильный, не станет её позорить при таком количестве свидетелей и возьмёт его.       — Предлагаю спор: если она решится вручить ему букетик, ты расскажешь, кто тот таинственный парень, который занимает твои мысли.       — Она это не сделает.       — А если?..       Никкаль почувствовала, как в её сердце начинал разгораться дикий пожар ревности. Ниаллу она доверяла всей душой, но таким, как Намма, или другим влюблённым в него дурочкам — нет. Она готова была спалить им волосы и не только, и совесть бы её не мучила.       Этот мужчина, этот удивительный маг любил её, и она любила его, и никто не имел права вмешиваться в это. Особенно такие завистницы, как Намма или Утту. А если и попытались бы — она могла и подпалить. Самую малость. Для профилактики.       «А если сделает, я вырву ей все волосы» — ответила Никкаль мысленно и вновь сосредоточила внимание на Ниалле.       — Если здесь присутствует тот, кто дорог вашему сердцу. Кто занимает ваши мысли. На кого откликается душа. Встаньте и подарите этому человеку свой букетик.       Просить аудиторию не пришлось дважды.       Где-то треть присутствующих поднялись и поспешили к тем, кому ранее собирали букетики. Сокурсницы и сокурсники мелькали перед Никкаль, да так быстро, что ей пришлось зажмурить глаза. Ника жалела, что не могла столь открыто заявить о своих чувствах к любимому, но она почти убедила себя, что признания, сказанного ею наедине, будет достаточно.       Разве что-то ещё имеет значение, если любимый знает, что у тебя на душе?       Когда Никки повернулась к Ашшур, та была уже без букетика, и Никкаль задалась вопросом, кто был её возлюбленным, но та не дала ей времени спросить хоть что-то. Девушка указывала куда-то вперёд, где сейчас были Ниалл и Намма.       — Никки! Никки! Ты должна это увидеть!       Перед Никкаль как раз образовалось свободное окошко, так как сокурсники перестали мельтешить, и она увидела Намму с букетиком в двух шагах от Ниалла. Девушка уже зажгла огонёк в руках, представляя, как быстро блестящие волосы Наммы становятся пеплом. Никкаль знала, что весьма точно получит выговор и наказание от Ниалла, но та не имела права даже пытаться становиться между ним и Никкаль.       А пока Ника представляла, что сделает с соперницей, Ниалл прошёл мимо восхищённой им наглой студентки и направился к своей огненной и ревнующей любимой. Он видел и огонёк, зависший над её ладонью, и взгляд, которым она убивала дерзкую студентку. Он улыбнулся, как довольный кот. Его не беспокоила ни Намма, ни кто-либо ещё, но видеть то, как на это реагировала Никкаль, было своего рода приятно.       — Он… Он идёт сюда?       Ашшур выглядела сбитой с толку, а Никкаль очнулась и обратила внимание, что Ниалл уверенно шёл к ней, а Намма так и осталась со своим букетом где-то позади.       — Мне… Мне нужно уйти, — Никкаль в панике поднялась с места и собиралась спешно покинуть аудиторию. — Пропусти, Ашшур.       Начавшая что-то понимать, с шокированным взглядом и лукавой улыбкой её соседка отрицательно покачала головой, и Никкаль выскочила в проход. Хоть ей и хотелось принять из рук Ниалла букет идалирских роз, которые он держал, как величайшую награду, она не могла позволить ему.       Ниалл нёс ей самые редкие цветы, которые только существовали в их местности. С гордостью. С радостью. С улыбкой смотря лишь на неё одну.       Она даже упустила момент, когда букет оказался у него в руках. Вот он стоял и рассказывал о празднике, вот к нему приблизилась её соперница, а вот Ниалл уже несёт ей свой сердечный букет. Странно. Но если Никкаль пропустила момент, когда Ниалл принял решение открыто признаться ей в любви, остальные студенты притихли и с изумлением наблюдали, как их благородный ректор впервые за многие годы оказывает внимание у них на глазах девушке, запавшей ему в душу.       Они перестали шуметь. Если и переговаривались, то только шёпотом. Присели на места и едва ли не с открытыми ртами наблюдали за разворачивающейся сценой. Никкаль, неожиданно для самой себя, оказалась посреди широкого прохода единственной, кроме самого Ниалла, кто стоял.       — Далеко собралась? — с улыбкой спросил он, вмиг превратившись из статного Ниалла в того, кого знала лишь она. Мягкого. Озорного. Любящего.       — Ты же не хочешь…       — Именно это я и делаю. Ты — моя душа, Искорка. И мне не стыдно сказать об этом всей Академии.       Шум шёпотов стал громче. Все загомонили. Кто удивлённо, кто радостно, а кто завистливо. Никкаль застыла на месте, и на её глазах заблестели слёзы. Казалось, сердце сейчас разорвётся от нежности и любви.       — Они только твои.       Ниалл же сократил расстояние, вложил цветы ей в невольно протянутые к нему ладони и поцеловал в висок. Легко. Невесомо. Невообразимо нежно. В этом коротком поцелуе была вся теплота и трепет, которые он испытывал к ней. Он знал, что Никкаль много беспокоилась насчёт того, что подумают другие студенты и общество об их отношениях, и поэтому взял всё в свои руки:       — Я лишь твой, Искорка.