Сердцебиение

Музыка долбит в уши, тревожит слух. Кажется, совсем немного, лишь несколько минут, и барабанные перепонки лопнут. Слух будет окончательно утерян, хотя и до этого не отличался особой остротой. Бывало, даже крика не услышит. Быть может, возлюбленный будет тихо возмущаться и нежно шептать над ухом, что он может слушать музыку дома и не в наушниках — зачем только колонки покупал, коль ими отказались пользоваться. Шёпот медленно проникнет в ушную раковину, прокатится по улитке, дойдёт до мозга и пустит кровь к щекам, лишь только придёт осознание услышанных слов: «Нам нужно беречь твой хрупкий слух, Аякс» Юноша, пытаясь скрыть своё смущение, стянет чёрные кожаные перчатки возлюбленного, днями напролёт служащими ему второй кожей, застынет на мгновение, встречаясь с горячей кожей, покрытой тонкой паутинкой татуировок. А после, переведя дыхание, собственноручно запустит горячие ладони под свою одежду, прижмёт к груди и затаит дыхание. Глаза напротив сверкнут, а изящные губы расплывутся в тёплой и нежной улыбке. Не убирая руки с тёплой груди, под которой чувствуется ускоренное биение сердца, примкнёт с этой же улыбкой к губам. Тёплые губы будут ощущаться так правильно на своих собственных. Но несмотря на это, ноги резко станут ватными, руки мелко задрожат, а пульс ускорится ещё сильнее. Поговаривают, что смертельный пульс обычного человека — сто шестьдесят ударов в минуту. В таком случае, Чайльд пережил смерть уже несколько раз. Горячие ладони соскользнут на поясницу, губы спустятся к шее. Собственные руки зароются в шёлковые волосы, а с уст сорвётся тихий стон. Мужчина улыбнётся и нежно прикусит кожу возле точки пульса, пуская по телу мелкую дрожь. Тихий писк, сообщающий о превышении скорости в сто пятьдесят ударов в минуту, отвлечёт лишь на мгновение. Они оба знают, что для Чайльда это далеко не самый высокий переносимый пульс. Переведя дыхание, юноша пропустит шёлковые пряди через пальцы и опустит ладонь на чужую грудь. Даже через ткань рубашки он будет чувствовать, насколько медленно бьётся сердце Чжун Ли по сравнению с его собственным. Жить под одной крышей с человеком, имеющим брадикардию, довольно забавно. Особенно, когда сам страдаешь от тахикардии. Пока часы, одного сообщают о скорости пульса более ста ударов в минуту, часы другого показывают, что скорость сердцебиения превысила лишь пятьдесят ударов. Но даже с этой противоположностью их организмов, они счастливо уживались вдвоём. Хоть утро и начиналось с небольшой перепалки из-за кружки кофе, повышающей сердцебиение обоих. Если Чайльд особо не ругался, когда мужчина залпом выпивал двойную порцию кофе, целовал растрёпанную рыжую макушку и веснушчатую щёку, а после покидал дом, отправляясь на внезапное совещание, ведь знал, что для его пульса подобное не принесёт никакой проблемы, то сам Чжун Ли хмурился каждый раз, стоило Чайльду тоже залпом выпить двойную порцию кофе, а после зачитывал короткую лекцию и умолкал, когда Чайльд примыкал к его губам и разделял остатки напитка на двоих. Для мужчины повышенная доза кофеина не несла ничего плохого, а вот для юноши как раз несла. Так или иначе, человеку с тахикардией опасней пить кофе, нежели человеку с брадикардией. Их любовь с самого начала называли слишком нежной, даже сопливой. Об этом им говорил далеко не один человек. Каждый второй, с кем они оба общались, с восхищением наблюдал за их взаимодействиями, а после восторженно охал и ахал. Молодые возлюбленные улыбались: один лишь уголками губ, а второй от уха до уха, стремительно краснея. От мыслей отвлекли тёплые объятия со спины и горячее дыхание куда-то в шею. Чуть дрогнув, Чайльд выдернул один наушник из уха и повернулся лицом к пришедшему, моментально краснея. — Снова слушаешь громкую музыку в наушниках, Чайльд? — мужчина потёрся кончиком носа о щёку. — И для кого я только колонки покупал… Юноша покраснел пуще прежнего и опустил голову, пряча своё лицо в пиджаке вернувшегося домой мужчины. В какой-то степени ему было стыдно за то, что даже спустя несколько месяцев после покупки, он так и не воспользовался подарком. Заметив, что возлюбленный отстранился, юноша резко схватил его за руку и дёрнул на себя. Образы, появившиеся в голове ещё полчаса назад, вновь всплыли, будто бы предлагая воплотить их в реальность. — Прости — Чайльд взял тёплые, даже через перчатки, руки Чжун Ли в свои. — Мне всё ещё непривычно, что у нас нет соседей и никто не будет против музыки в колонках. Обещаю, завтра даже в руки наушники не возьму! Чжун Ли чуть наклонил голову вбок, с лёгким прищуром смотря на Чайльда, старательно отводившего взгляд куда-то в сторону. Обхватив пальцами острый подбородок, мужчина повернул лицо юноши к себе, а сам приблизился, не давая шанса смотреть куда-то ещё. Их взгляды встретились. Светящийся заинтересованностью древний янтарь и темнеющая от смущения бездна океана. — Обещаешь? — глубокий голос обволакивал сознание, заставлял внимать, не отвлекаясь даже на музыку в одном наушнике. Сглотнув, Чайльд закинул руки на широкие плечи, прижимаясь к грудной клетке своей собственной, ловя тихо вздох мужчины. — Обещаю… — юноша чуть приподнял голову, ещё глубже заглядывая в блестящий янтарь. У них была небольшая разница в росте, пока не встанут рядом, даже заметить невозможно. Но всё же, стоило им встать вплотную, прижаться друг к другу, эта разница становилась ощутимой. Чжун Ли мягко улыбнулся, скользя ладонями вниз по спине юноши, замечая, как тот прогибается в пояснице под его руками. Ему всегда нравилась отзывчивость покорителя его сердца; то, как тот прогибался, подставляясь под всевозможные ласки. — Но есть одно условие. — Чайльд опустил ладонь на пах мужчины, лукаво улыбаясь. Изогнув одну бровь, с нескрываемым интересом наблюдая за парнем, Чжун Ли облизал собственные губы и скользнул языком по острым клыкам, чуть обнажая их. Проследив за движениями юркого языка, юноша гулко сглотнул, представляя что может сделать этот язык и то, как острые клыки будут поддевать его кожу, прикусывая её, принося наслаждение, граничащее с болью. Ещё мгновение назад Тарталья мог бы сказать, что пошутил и условия никакого не будет, ведь не был уверен в реакции Чжун Ли, но тот выдал всего себя парой ловких скольжений. Он явно догадался сразу о том, каким будет условие — не зря следил за повадками Чайльда так долго. Окончательно раскрепостившись, отбросив всё смущение, Тарталья мягко надавил на пах партнёра и прижался сильнее, перемещая вторую руку на затылок, зарываясь в шёлоковые волосы. — Трахни меня. Со стороны их отношения действительно выглядели слишком нежными. Казалось, что даже в постели у них не было места чему-то жёстче слабых засосов. Многие говорили об этом. Подобные заявления всегда вызывали ухмылки на лицах партнёров. Что ж, людям свойственно ошибаться в своих высказываниях по поводу отношений других людей. Рука в перчатке грубо схватила за волосы, пока вторая крепко сжала ягодицу. Низкое рычание опалило нежную кожу шеи. От подобного сердце пропустило удар, а после заметно ускорилось, хотелось скулить. Вежливый и сдержанный мужчина — олицетворение галантности, сейчас готов был взять его возле окна, где они стояли. От такого невозможно было не возбудиться. — Трахнуть тебя, говоришь. — острые клыки едва задели кожу, но Чайльд уже сжал рукой пиджак мужчины. С губ слетел тихий полустон: — Да. Чжун Ли довольно ухмыльнулся. Рука медленно поднялась с ягодицы, подцепила край свитера и стащила его с постепенно возбуждающегося тела юноши. Острые клыки впились в нежную кожу на ключице, оставляя на ней кровавый укус. Жалобный всхлип раздался над самым ухом, разжигая бушующие чувства ещё сильнее. Слизав капельки крови с кожи, Чжун Ли подхватил Чайльда на руки, вновь крепко сжимая ягодицы, массируя их, выбивая из своей ноши остатки воздуха. Обернувшись через плечо, понимая, что окно, перед которым парень и хотел, чтобы его грубо взяли, они давно прошли, Тарталья крепче вцепился в широкие плечи, ногами обвивая его поясницу. Задавать вопросы было лишним. Как и всегда, ответом послужил бы горящий взгляд и интригующее молчание. Обернувшись, Чайльд задержал взгляд на тёмном бархатном пиджаке. Проведя самыми подушечками пальцев по нему, юноша прикусил губу. Какая жалость, что сейчас у него просто не было возможности снять его, оставив своего будущего жениха в одной рубашке. Заметив на себе изучающий взгляд мужчины, Тарталья ехидно улыбнулся и впился в его губы, пользуясь моментом, проскальзывая языком между зубами. Сплетаясь языками с Чжун Ли, юноша вцепился пальцами в рубашку, ища на ней пуговицы. Наконец найдя их, Чайльд хмыкнул и медленно начал расстёгивать рубашку, задевая кончиками пальцев открывающуюся кожу. Оказавшись прижатым к прохладной шёлковой ткани, юноша оторвался от опухших губ и запрокинул голову назад, вызывающе выгнулся, потираясь пахом о чужой пах, ухмыляясь, ловя тихий стон возлюбленного. — Кровать? — парень выгнул одну бровь, с вызовом глядя в янтарные глаза. — Как примитивно действуешь. Ещё возьми нежно, доводя до оргазма поцелуями, тогда и вовсе побьёшь все клише своей типичностью. Тихий смешок слетел с припухших губ. Скинув перчатки с рук, Чжун Ли сжал одной шею Чайльда, усложняя ему возможность дышать, а вторую опустил на грудную клетку, прямо над сердцем. — Хочешь сказать, что я умею действовать лишь по типичным сценариям? Потемневшие синие глаза сверкнули, а губы расплылись в ещё большей усмешке. Чайльд приподнял бёдра, сильнее вжимаясь в мужчину. — Именно, — в голосе слышна была насмешка и доля лжи. — Ты умеешь лишь наигрывать грубость, а сам нежнее самых нежных лепестков розы. Иногда мне кажется, что ты считаешь меня слишком слабым, не готовым выдержать весь твой напор. Хоть эти слова и были ложью, что знали оба, действовали они, несомненно, крайне эффективно. Долгое время Чайльд был очень даже доволен их постельной жизнью. Да что там, он и сейчас доволен. Раньше он считал, что уже видел пределы Чжун Ли, ведь бывал и связан и оглушён — хотя эта тема и была всегда острой для него, из-за небольшого нарушения работы слуха; даже на грани смерти в постели был, когда Чжун Ли решил проверить до какой скорости может разогнаться пульс партнёра, не принося летального исхода. Всё осознание возможностей возлюбленного перевернулось в момент, когда рыжий решил принести кофе на работу Чжун Ли, ведь в тот день он не выпил его перед уходом — оделся и сразу вылетел из дома, оправдываясь невовремя назначенным собранием. Тогда он и застал мужчину — обычно сдержанного и вежливого, в состояние самой настоящей ярости. Одним своим взглядом он готов был разорвать на куски всех сотрудников, кто только попадётся на глаза. Стоило представить такого партнёра в постели, как становилось жарко и невыносимо душно, ткань брюк постепенно натягивалась, вены вздувались, а щёки алели. В тот день Чжун Ли так и не выпил свой кофе. И сейчас Чайльд был решительно настроен намеренно вывести мужчину из себя, вынудить его подчинить себе, заставить показать ещё одну из своих многогранных сторон. Ладонь на шее сжалась сильней, а янтарный взгляд вновь странно сверкнул. Часы на руке юноши пискнули. «Сто тридцать ударов в минуту». Чжун Ли задумчиво улыбнулся, нависая над парнем. — Что ж, раз так, то давай узнаем, насколько быстро будет биться твоё сердце, если я буду грубее. — Голос, и до этого казавшийся слишком глубоким бархатным, сейчас и вовсе сводил Чайльда с ума своей хрипотцой. Даже клетка рёбер и плоть не смогли скрыть ускорившееся сердцебиение, вызывая на губах довольную улыбку. Казалось, чуть надави на грудную клетку и сможешь прикоснуться к сердцу любимого человека, сможешь вытащить его и взять руки. В какой-то степени, встречаться с человеком, имеющим тахикардию, довольно интересно. Всякий раз прикладывая ладонь к его груди, даже если партнёр спокоен, его сердце стучит так, словно находится в стрессовой ситуации. Вздёрнув упругие ягодицы вверх, перевернув Чайльда, Чжун Ли прижался к его спине. Переведя его руки за спину, мужчина стянул с собственных волос ленту, распуская шелковистые пряди. Связав мускулистые руки юноши, Чжун Ли удовлетворенно хмыкнул. Конечно, он знал, что Тарталье под силу разорвать атласную ленту, но всё же, тот покорно принял участь быть связанным. Сам ведь просил быть грубее. Раздвинув сильные ноги, Чжун Ли припал губами к загривку, вгрызаясь в него клыками так, чтобы не причинять слишком сильной боли. Пальцы вцепились в рыжие волосы, оттягивая их у самых корней, отрывая лицо Чайльда от простыней. С губ юноши слетел протяжный стон, когда колено грубо надавило на промежность, скользя вверх и вниз. Свободные домашние штаны делали лишь хуже — прикосновения ощущались так, словно между коленом и промежностью вовсе не два слоя ткани, а один. — Чжун Ли, только не мучай. — проскулил Тарталья, через силу поворачивая голову, чтобы столкнуться с горящим янтарём. Тихий смешок пронёсся по комнате. Шатен слизал кровавые следы с рыжеватого загривка и скользнул рукой к домашним штанам парня, намеренно пробегаясь по внутренней стороне бёдер. — Ну как я могу не мучать тебя и быть грубым, Чайльд? — мужчина рывком стащил с юноши штаны вместе с нижним бельём, оставляя их висеть на коленях. Прижавшись к оголённым ягодицам пахом, создавая контраст между кожей и плотной тканью брюк, Чжун Ли наклонился вперёд, скользнул языком по пирсингу на ухе. — Или вернее сказать, Аякс? Мелкая дрожь пробила всё тело. Дышать стало ещё тяжелее. Чайльд давно разрешил своему парню пользоваться его настоящим именем, должен был уже привыкнуть. Но мужчина настолько редко называл его по настоящему имени, что подобное было ещё чем-то сногсшибательным и невероятно возбуждающим. Юркий язык скользнул по всей шее, остановившись возле точки пульса. Втянув нежную кожу, грубо посасывая её до красных отметин, Чжун Ли навалился всем телом на разгорячённого парня. Кожа к коже. Слишком горячо. Чайльд тихо застонал, чувствуя, как ткань рубашки легла на его пояснице: — Чжун Ли, молю тебя, — рыжий сделал глубокий вдох, переводя дыхание. — Сними с себя рубашку. Мужчина отпрянул от раскрасневшейся шеи, любуясь оставленными засосами. Раньше он никогда не оставлял их на возлюбленном — не хотел доставить дискомфорт. Сейчас же у него были все права на подобное. — Зачем? — прошептал шатен, слабыми укусами спускаясь вниз по спине, наблюдая за тем, как юноша прогибается в пояснице, призывно качает бёдрами и жалобно стонет. — Чтобы было честно. — Чайльд отворачивается, пытается уткнуться лицом в простыне, но рука в волосах резко дёрнула на себя, заставляя прогнуться дугой. — Просто, — парень гулко сглотнул. — Я уже голый, а ты лишь рубашку расстегнул. Над ухом раздался смешок. Одним рывком мужчина посадил Чайльда на колени и развернул к себе лицом. — Не я расстегнул, Аякс, — синие глаза вновь блеснули от непривычных чувств. — Ты расстегнул мою рубашку. — мужчина прижался к обнаженной груди возлюбленного, слушая его сердцебиение. — Если хочешь, чтобы всё было честно, то раздень меня. Синие глаза резко распахнулись, рыжие брови взметнулись вверх от возмущения. — Но у меня связаны руки. Чжун Ли тихо посмеялся и приподнялся, оставляя на опухших губах мимолётный поцелуй. — Думаю, для тебя это не проблема. Чайльд тихо фыркнул и сдул чёлку с глаз. Шире разведя ноги, удобнее садясь перед шатеном, юноша наклонился вперёд, впиваясь в ткань пиджака и рубашки зубами. Во рту появилось неприятное ощущение, но иного выхода уже не было. Медленно стягивая ткань зубами сначала с одного плеча до самой кисти, а потом с другого, Тарталья постепенно начинал жалеть о своей затее. — Чжун Ли… Откуда-то сверху донёсся тихое мычание. Точно нельзя было сказать где именно находилось лицо мужчины, то ли над самым ухом, то ли на расстоянии вытянутой руки. — Что? Юноша сел между собственными ногами, согнув их в коленях. Поза крайне неприятная — мышцы тянет, выдавая не самую лучшую растяжку. — Помоги мне. — Чайльд жалобно глянул на возлюбленного исподлобья. — С чем? — в бархатном голосе звучало самое настоящее озорство. Шатен наслаждался происходящим, старался запомнить каждый взгляд юноши. — Я не могу стянуть с тебя манжеты, они слишком туго застёгнуты. — обиженно пробормотал Чайльд. Знал бы утром, что будет зубами снимать с Чжун Ли эту чёртову рубашку — точно бы не застегнул настолько плотно. — Тогда можем продолжить так. — Чжун Ли взглянул на рыжего, сталкиваясь с его яростным взглядом. Мягко улыбнувшись он продолжил. — Так уж и быть, помогу тебе. Быстрым движением он стянул пиджак и рубашку с себя, позволяя Чайльду устало вздохнуть и прижаться к широкой груди, внимательно слушая медленный ритм сердца. Часы на руке шатена пискнули. «Пятьдесят три удара в минуту». Отстранившись, скользнув назад, юноша лёг между ногами Чжун Ли. Глянув на него снизу вверх, Чайльд покачал бёдрами, потираясь членом о шёлк, пачкая нежную ткань собственным предэякулятом. Мужчина судорожно вздохнул от такого вида. Так раскрепощённо и пошло Чайльд редко себя вёл, хотя хотел. Медленно потянув молнию, юноша расстегнул тёмные брюки. Дождавшись, пока шатен сам расстегнёт ремень, парень ухватился зубами за край брюк, медленно стянул их до колен. Следом последовало и бельё. Шумно выдохнув, Чжун Ли вновь усадил рыжего на колени и жадно впился в его губы, попутно скидывая остатки одежды с обоих. Не отрываясь от желанных губ, выцеловывая их, языком скользя по полости рта, мужчина усадил Тарталью на свои бёдра и потянулся к тумбочке, на которой всегда валялось всё самое необходимое: начиная от влажных салфеток, одеколона и очков, заканчивая смазкой. Оторвавшись от раскрасневшихся губ, языком разрывая тонкую нить слюны, Чжун Ли вылил смазку, взятую с тумбочки, на пальцы, обильно смазывая их. Отбросив тюбик на ковёр подле кровати, мужчина опустил руку между разведёнными ягодицами. Опустив свободную руку на член Чайльда, требующий хоть каких-то прикосновений, шатен медленно погрузил один палец, круговыми движениями разминая упругие стенки. — Блять. — заскулил парень, когда обе руки задвигались в унисон, а к одному пальцу добавился второй, толкаясь в нужную точку, медленно массируя её. Мужчина довольно промычал и прикусил распухшую нижнюю губу Чайльда, продолжая растягивать его, постепенно добавляя и третий палец. Даже если он и собирается быть грубым, то это ещё не означает, что он не должен старательно подготовить раскрасневшегося парня к предстоящим плотским утехам. Дрожь пробила тело, а глаза медленно закатились. Боже, да он перевозбудился уже. Тарталья прикусил щёку изнутри, чувствуя приближение разрядки. Горячая ладонь резко скользнула вниз и пережала член у самого основания, срывая с губ Чайльда недовольный стон. — Как нехорошо, Аякс. — собственное имя вновь заставило судорожно вздохнуть. — Мы ещё даже не начали, а ты уже готов кончить. — Чжун Ли… Мужчина прикусил кожу на ключице, оставив там кровоподтёк, сорвав с губ тихое шипение. — Позови меня иначе. — раздалось где-то над ухом. Чайльд прижался к широкой груди мужчины, провёл языком от кадыка до ушной раковины, очертив острую линию подбородка. — Моракс… Шатен довольно ухмыльнулся и, вынув пальцы, повалил Аякса на спину, а после перевернул. Прильнул грудью к бледной спине, покрытой шрамами от ножевых ранений, зарылся носом в растрёпанные рыжие волосы, зубами оттянул их и сжал ягодицы в руках, оставляя на коже разводы от смазки. — Что, Моракс? Послышался скулёж в простынь, а после юноша обернулся через плечо. В уголках глаз скопились мелкие капельки слёз от перевозбуждения. — Моракс, блять, выеби меня уже в этой постели так, чтобы я не мог нормально сидеть ещё несколько дней. Прежде Аякс никогда не говорил подобного. Не считал это уместным и нужным, ведь его слушались без слов, но не в этот раз, когда Чжун Ли буквально игрался с ним, наслаждаясь происходящим, смакуя каждое мгновение. Не смея более перечить, мужчина смазал собственный член, прижался к Чайльду, впиваясь в его шею. Размашистым толчком он вошёл в юношу, с упоением слушая его громкий стон, смешанный с жалобным всхлипом. Чуть приподнявшись и приподняв округлые ягодицы, Чжун Ли опустил одну руку на его шею и сжал её, вжимая лицо Чайльда в постель. Размашистыми и грубыми грубыми толчками он буквально вбивал скулящего парня в кровать, попадая точно по простате, наблюдая за тем, как член быстро выскальзывает из него, а после скользит обратно; как Чайльд сильно сжимает пальцы, царапает собственную поясницу; как яростно пытается потереться пахом обо что-то, лишь бы снять напряжение. Скулёж перешёл в крик, с уголков раскрасневшихся губ юноши потекла обильная слюна. Противный писк часов оповестил об обновление данных частоты сердцебиения. «Сто семьдесят ударов в минуту». Обычный человек бы уже умер. Следом последовал второй писк, менее громкий — часы на руке Чжун Ли. «Семьдесят ударов в минуту». Разница ровно в сто ударов. С первым писком юноша мелко задрожал и излился на шёлковую простынь, тяжело дыша. Упругие стенки сильнее сжались. После второго писка Чжун Ли простонал сквозь зубы, укусив Чайльда куда-то в плечо, слыша его тихое шипение, излился внутрь. Повалившись возле возлюбленного, мужчина устало вздохнул и крепко обнял насупившегося рыжего, целуя его в макушку. — Кусать было необязательно. — пробормотал парень куда-то в плечо шатену, слушая его тихий смех. — Можешь укусить меня в ответ, Аякс. — юноша вновь дрогнул и заглянул в янтарные глаза. — Как-нибудь потом, Моракс. — улыбаясь ответил запыхавшийся Чайльд и прижался ближе, опуская голову на тяжело вздымающуюся грудь.