***
На асфальт опустился очередной фантик до того, как Леон заметил мусорный бак. С самого детства и до сих пор он не мог избавиться от зависимости от сладкого и привычки загрязнять природу. Ему всегда за это влетало от дяди Бо, по большей части за второе, а оно исходит от поедания сладостей на улице, но Леон и послушание понятия противоположные, поэтому он назло дяде раскидывал мусор на улице и наедался сладостями до тошноты и кариеса, а со временем и то, и то перетекли в пагубную привычку. Ещë одна конфета отправилась рот, а ее обëртка пролетела рядом с помойным ведром. Встретиться бывшие одноклассники договорились в клубе и без учителей. Леон, услышав эти новости от Пенни, оживился. Выпить в хорошей компании он всегда рад, а с учителями компания перестаёт оставаться хорошей. Им их ученики всегда будут видеться детьми, за которыми необходим глаз да глаз, и нудный химик Байрон по своей пагубной (уже для окружающих) привычке отберëт стакан пива из-под носа Леона. В прошлый раз его таким образом лишили энергетика, а проживать потерю вновь не хотелось. Школьникам, даже бывшим, учителя всегда будут видеться скучными строгими взрослыми. Леон нагло распахнул дверь пинком ноги и не успел войти в клуб, как на него налетели с визгами и объятиями Бонни и Пенни. Вот уже Пенни ерошила его и без того растрëпанные волосы со словами «Рада видеть твою рожу», а Леон пытался привыкнуть к неоновому освещению. — Соскучились? — опомнившись, ухмыльнулся Леон и обнял подруг, стоявших по обе стороны от него. Пенни руку положил на талию, и удивился ее сформировавшейся фигуре. Затем его потрясло, что Пенни не стала выпутываться из его объятий, но длилось это недолго, стоило Леону ущипнуть еë за бок (совсем не больно же!), как она спихнула его ладонь. Зато Бонни не стала закатывать истерик по поводу его руки, расположенной у неë на плече. Поэтому с ней и скучно заигрывать. Пока они двигались к столикам, Леон потянулся губами к щеке Пенни, на что она шлëпнула его по лицу ладонью под смех Бонни. Прямо как в восьмом классе, когда Леон смущал Пенни подкатами, которым выучился у старшеклассника Фэнга, и ближайшую неделю ходил с фингалами. А пока синяки заживали, Леон запоминал новые вычурные словечки. Троица дружно опустилась по разные стороны, распуская объятия. Леон приземлился рядом с Сэнди, они скованно пожали друг другу руки, и у Сэнди это, видимо, отняло слишком много энергии, от чего он опустил голову на сложенные на столе руки. — Мда-а, невелика компания, — уныло протянул Леон и откинулся на спинку кресла. Как он и ожидал, на встречу одноклассников из тридцати человек пришло всего четверо, да и их шайку, скорее, можно назвать встречей старых друзей, в которой Сэнди определённо лишний. Леон недоумевал, как этот нелюдимый парень, который в школе появлялся раз в месяц, решился прийти в шумный клуб к шумной компании. Сэнди всегда его удивлял. — Ну, заказываем, — Пенни вертела в руках меню. — Я, как всегда, ром. — Пиво сойдëт, — сказал Леон. — И мне, — поддержала Бонни. Все трое в ожидании посмотрели на Сэнди. Тот лениво поднял голову, и не открывая глаз, пробубнил: — Сок. Пенни несколько секунд поморгала, обдумывая сказанное, и заливалась приступом смеха, колотя кулаком по столу и перекрикивая музыку. Леон сдержанно усмехнулся и похлопал недоумевающего Сэнди по спине, а Бонни хихикала с Пенни за компанию. Наконец, Пенни успокоилась, смахнула невидимые слезы и с насмешкой сказала: — Ты в клуб или в детское кафе пришёл? Давай по-нормальному, а то щас такой коктейль тебе наколдуем, что месяц отходить будешь. Сэнди сжал губы и тихонько ответил, так, что услышал только сидящий рядом Леон: — Тогда мне тоже пива, — Пенни, конечно, ни слова не уловила. Она перевалилась через стол к Сэнди и подставила ему ухо. — Пиво ему! — опередил Леон своего скромного приятеля, заорав в ухо Пенни. Та вскрикнула, треснула ему по головушке и, потирая оглохшее ухо, направилась к барной стойке. Во время ее отсутствия Леон барабанил пальцами по столу в ритм современной песни, звучащей из динамиков. Люди отрывались по полной, натыкались друг на друга, танцевали со стаканами в руках и выплëскивали из них алкоголь и из себя эмоции. Последний раз Леон так веселился, наверное, на выпускном, но и тогда изнутри его разъедала тоска, ведь за несколько месяцев до этого его единственного лучшего друга объявили мертвым. Прежний Леон, который ещë мог общаться с Гасом, даже не представлял, насколько сильно к нему привязался. Он никогда не признавался в любви, сдерживал порывы обнять, а впредь очень жалел об упущëнном времени. Жалел до сих пор. — Чë приуныл? — весело спросила Пенни и поставила ему под нос стакан свежего холодного пива. — Задумался, — отмахнулся Леон. Его друзьям, пожалуй, не понять его печали. Они тоже любили Гаса, но отпустили гораздо проще и быстрее, а Леон всё ещë просыпался и засыпал с мыслями о нем, глупо надеясь, что он где-то рядом. Что, может быть, он вернëтся. Что Леон спит, и эти пять лет без него кошмарный сон… Наивные надежды немного помогали справиться с потерей, и первым пунктом в списке дел был тот, что Леон никогда не выполнит. 1. Вернуть Гаса (и сказать потом, как сильно его люблю). Это невозможно, противоречит всему на свете, и Леон считал, что смирился с этой неутешающей мыслью. Но тот факт, что этот пункт в его голове оставался самым важным, находился на первом месте и зарождал упование говорил о том, что смирение не пришло, да и вряд ли придёт. Пять лет чувствовалось присутствие Гаса, слышался его голос, попадались напоминания о нем. Постоянно Леон натыкался на излюбленные Гасом воздушные шары, уличные продавцы пытались продать обожаемые им книги, его имя попадалось в различных источниках, и это лишь подкрепляло веру, что Гас находится здесь, просто тем же живым и счастливым увидеть его не дано. Леон и не заметил, как опустошил уже шестой стакан невесть чего. Пенни всë металась от стойки до их столика с различными напитками, восклицая, что глаза разбегаются от разнообразия меню. Компания сократилась до трëх в стельку пьяных человек, — Сэнди молча ушел, так и оставив нетронутым свой стакан. Вскоре за него выпил Леон, а затем влил себя ещë несколько коктейлей. Пенни и Бонни подпевали песне, сидя в обнимку. Леон таращился в стол, пока его организм переваривал количество выпитого. Уж очень давно он не притрагивался к алкоголю, уже и забыл, каково это — быть пьяным. Но его разгорячëнный мозг быстро понял, что к чему, и Леон повиновался его указаниям пуститься на танцпол. Там он отбил себе все ноги, покрутился с несколькими девчонками, с кем-то даже умудрился поцеловаться, увернулся от блюющего парня и в это же время постепенно трезвел. Возвращение здравого смысла Леона не устроило, он опрокинул пару бокалов, возвращаясь к превесëлому состоянию, и вернулся к своей компании с коктейлями, чтобы и те не успели протрезветь. Девушки явно заскучали: Бонни сидела в телефоне, Пенни засыпала на ее плече, пока остальные наслаждались жизнью, как в последний еë день. Вечер и вправду выдался нудным, Леон не рассчитывал, но надеялся на большее. — Я, наверное, скоро домой, — объявила Пенни, потягиваясь. — Кто-то ждëт? — поинтересовался Леон, сам не зная зачем. Хотелось побольше провести времени в компании старых друзей, и без того нечасто удаëтся найти время для встречи. Оставалось тянуть время разговорами ни о чем и поить друг друга за свои деньги. — Ага, не переживай, — как-то слишком грубо ответила Пенни и выхватила из рук Леона стакан. — Неужели наша не-такая-как-все нашла кавалера? — с наигранной печалью спросил Леон. Влюблëн в свою подругу он был в начальной школе, сейчас же Пенни и впрямь стала для него просто подругой, но от флирта с ней он избавляться не решался. — А ведь такой парень был… Ты взяла и упустила, — упрекнул Леон, намекая на себя. Пенни не сдержала улыбки и фыркнула. — Не нужны мне парни, — она покачала головой, любуясь вытянутым лицом Леона, опьянëнное сознание которого вспоминало, как различать шутку от истины. Решив его долго не пытать, а то бедный Леоновский мозг взорвëтся, Пенни продолжила: — Я с Джесси уже год как вместе. — И мне не говорила! — Леон досадно хлопнул себя по бокам. В самом деле обидно, ведь он хвастался Пенни своими недельными отношениями при каждой возможности, а она такое скрыла! Немного утихомирив обиду, Леон поинтересовался: — А чего Джесси к нам не позвала? — Она домоседка, не любит клубы, — пожала плечами Пенни и разговор снова сошëл на «нет». Вливая в себя алкоголь, купленный на последние деньги, каждый думал о чём-то своём. Угроза разойтись и оставить этот вечер не скрашенным яркими событиями разрасталась, и Леон лишь надеялся, что его подруги что-нибудь выдумают, потому что в его голове все мысли вращались вокруг прошлого. Он вспоминал школьные года, их прогулки вчетвером и добрался до самой последней, когда они были в полном составе.***
Неизведанное и запретное приманивает к себе юные умы. Сегодня друзья приняли решение поиграть к разведчиков. Разведывать они собрались заброшенный парк аттракционов. Инициатором оказался Гас. Где-то вычитал про жуткие события в «Стар Парке», произошедшие кучу лет назад, и Пенни с Леоном незамедлительно поддержали его идею наведаться в место, которое закрыли из-за череды таинственных смертей и пропаж. Бонни сомневалась, поделилась страшилкой с уст своего отца. Он рассказывал своим дочкам, что в том парке работал его родственник и застал смерти и пропажи, оказавшиеся вовсе не случайными. После того, как он поведал это СТУ, погиб сам. А Бонни и Джаннет ещë долго боялись, что с их папой что-то произойдёт из-за того, что он поделился страшной тайной. Сначала ребята посмеялись со страхов Бонни, после поторопились еë успокоить, ведь бояться они должны вместе, а так как большинство опасений не испытывали, то вместе должны веселиться. Бонни убедили, что взрослые переживают напрасно, а в заброшках самое страшное — наткнуться на бомжа, но и это обернëтся весельем в виде побега от монстра. Выдвигаться кое-как договорились ближе к вечеру. Бонни вновь одолел ужас, но Пенни пообещала не отходить от неë ни на шаг. Затем сформировались небольшие команды: Бонни и Пенни, Гас и Леон. В пункт назначения каждый пойдëт со своим напарником, и чтобы скоротать время до вечера, которое в томительном ожидании тянуться будет невыносимо долго, Гас и Леон договорились провести вместе, а чем надумают заниматься девчонки, дабы тоже не скучать, их не интересовало. — Смотри, — Гас по-ребячески потряс Леона за рукав и указал пальцем в сторону какого-то магазинчика. — Там продают шарики. Давай заглянем? Леон остановился и страдальчески вздохнул. Этот магазин они посещали не раз, и продавец уже мог купить себе яхту на деньги, которые Гас им обеспечил, являясь постоянным покупателем шаров. — Ла-а-адно, — протянул Леон и умилился при реакции Гаса на эту новость. Леон всегда соглашался на его предложения, но радовался Гас каждый раз, как в первый. Кажется, вот-вот запрыгает на месте и захлопает в ладоши, но он лишь сдержанно улыбался. А какой прелестный трепет самых искренних радостей скрывался за этой невинной улыбкой, знать мог только Леон. И понимание того, какие чувства у Гаса всколыхнëт его простое «ла-а-адно», подталкивало Леона соглашаться на любую предложенную им ерунду. Он сходит с ним в магазин шаров. Трясясь от страха, первым заглянет в подвал заброшенного здания, чтобы затем обернуться и никого не… — Помоги! — неловким прикосновением Гас прервал Леона от прогулки по потаëнным закоулкам своего сознания. Ещë чуть-чуть, и Леон бы добрался до места, скрытого даже от него самого. До того, что хранит те мысли и догадки, которые в процессе размышлений проносятся так быстро, что ухватиться за них не суметь. Так и гадай, что они в себе содержат. — Какой взять, зелëный или белый? — Гас изучал два разноцветных кусочка латекса. Леон не дошëл до того, чтобы понять, когда они успели добраться до магазина, а Гас уже выпрашивает его экспертное мнение. И не отказывать же ему. — О, это шарики-сосиски, — так Леон именовал шары, из которых Гас скручивал различные фигурки. — Бери оба. Сделаешь мне ящерку, а себе… — Ящерку? — растерянно переспросил Гас. — Я не умею, — ненадолго он призадумался, будто и правда думал, что Леону жизненно необходима эта шариковая ящерица и в случае невозможности еë сотворить, он навсегда обидится. — Придумал! Могу змею сделать, — Леон усмехнулся и кивнул. — А себе сделаю собаку. Они самые лëгкие. Довольный продавец пожелал им хорошего дня, перебирая бумажные купюры перед тем, как сложить в кассу. Леон уходить не спешил. Его внимание приковала стеклянная ваза, доверху наполненная карамельками. Не удержавшись, он окунул в неë руку, зачерпнул чуть ли не половину конфет, и на сей раз мог уйти со спокойной душой, что он и сделал, на прощание подмигнув продавцу. Шли они, занимаясь своими делами. Гас на ходу сооружал обещанную змею из шаров-сосисок, предварительно накачанных насосом в магазине, Леон набивал улыбающийся рот разными конфетами и наслаждался комбинациями разнообразных вкусов. Кроме того, с неподдельным интересом поглядывал за действиями Гаса. Болтающиеся колбаски он ловко превращал в забавных животных, диковинные цветки и остальные шариковые пародии на предметы. Как бы пристально Леон не следил за его действиями, уловить момент, когда шар превратился в змею, он не сумел. Быстрыми отточенными движениями Гас скручивал шары точно также, как Леон закидывал ненасытный рот конфетами. И Гас тоже упустил момент, когда Леон слопал все, что набрал. — Готово, — Гас гордо вручил Леону своë творение. — Потом нарисуй ей маркером глаза, и будет как настоящая. Полка в комнате Леона, что долгое время оставалась пустой, с недавних пор, а если точнее, со дня появления нового увлечения у Гаса, заполнилась фигурками из шариков. Когда-то она скапливала слои пыли, теперь же еë украшали наваливающиеся друг на друга зверушки. Они падали оттуда едва ли не ежедневно, и если заглянуть в комнату Леона, велика вероятность с порога наткнуться на какую-нибудь собачку. Теперь коллекция пополнится первой змеëй. Поначалу Гас щедро задаривал Леона обилием цветов с красными стеблями и зелëными лепестками, затем цветы сменил поток бабочек, а после их ряд украсил первый и последний котëнок. Леон до сих пор вспоминал жалобы Гаса на сложность исполнения. Сейчас он этого кота в два счëта скрутит, Леон не сомневался. — Забежим ко мне домой, я змею там оставлю, – предложил Леон, и Гас согласно покивал головой. Не сговариваясь, они пешком направились в дом Леона, находящийся в другом конце города. Время убить надо, а на транспорте их прогулка станет в разы короче, а значит, разговоров станет меньше, а странных мыслей больше. В последние дни Леон размышлял много, но к опредëленному выводу себя не подпускал. Мысли были о его лучшем друге и о их дружбе в целом. У какого лучшего друга во время обыкновенного разговора что-то щëлкнет в голове и подтолкнëт к желанию прервать болтовню друга поцелуем? Почему так хотелось обнимать при встрече и прощании? Оберегать от чужих глаз влюблëнных девочек? Это странно и неправильно, но до истинного значения сумасбродных мыслей Леон не допытывался. Ещë утром казалось, что до вечера предстоит бороться против скуки за жизнь, но день прошëл приятно, пусть не наполнился яркими событиями, и на удивление быстро. На пути к заброшенному парку Леон названивал Пенни каждые пять минут. Их разговор ограничивался фразами Пенни «Иду», «Ща буду», «Уже подхожу» и тут же обрывался, чтобы Леон набрал те же цифры спустя десяток шагов и начинал надоевший Пенни диалог со словами «А мы где?». Вскоре она перестала отвечать, да и Леону наскучило слышать от неë одно и то же. Первыми до парка добралась не «уже подходящая» Пенни, а боявшиеся припоздниться Гас и Леон. Бонни затерялась в городской суете, и Леон засомневался, что она явится. Но шедшая вразвалочку Пенни, будто назло медленно, приказала всем ждать последнего участника. Дожидаясь, они в нетерпении оглядывали таинственные заброшенные пейзажи. Скрипящие ворота приглашающе отворены. Огромный логотип парка, помещëнный в центре ворот, больше не излучал позитива и радости. Жëлтая краска на нëм облупилась, кто-то маркером попытался изменить его округлую форму на череп, а другой добавил к и без того жуткому виду красные пятна пол глазами. Рядом стояла будка охранника с проломанной крышей. Дорожка, которая вела к изуродованным аттракционам, заросла травой. Вдалеке торчал кусок от бывшего колеса обозрения, кабинки от него долетели даже до ворот. Поговаривали, что в последние дни существования парка, оно слетело прямо во время работы, вследствие разбилось вместе с людьми внутри. Дворцы и палатки, расположенные по всей территории, разрушились, покрылись трещинами и дырами. Погода, как специально для этого места, помрачнела: с неба пропали солнце и облака, оно окрасилось в бездушный серый цвет, кругом густился туман и скрывал от любопытных глаз то, что гнило в самой глубине парка. Вдобавок скоро опустится пугающая тьма. – Как же здесь… необычно, — восторженно прошептал Гас, словно боялся потревожить эти дремлющие позабытые края. — Очень красиво. — Это просто заброшка, не вижу ничего красивого, — Пенни презрительно оглядела окружение. — Осталось наткнуться на каких-нибудь бомжей, и ты со мной согласишься, — она показала Гасу язык, на что он неловко улыбнулся. Леон распознал в этой улыбке наигранность, за ней пряталась лëгкая обида. Но Пенни этого не заметила, отвлëкшись на свой телефон. Да и без телефона ей не понять потайных чувств Гаса. Вскоре позади ребят затормозил автомобиль, и оттуда вылезла поникшая Бонни. Она тотчас бросилась навстречу друзьям, на ходу извиняясь за задержку. И немного погодя, они, пребывая в превесëлом настроении, вчетвером шагнули за ворота навстречу смерти.***
— Слушайте… — подаëт голос Бонни, вырывая едва не заснувшего Леона из воспоминаний. До самого больного он не добрался, сосредоточившись на прогулке с Гасом, за что молча поблагодарил Бонни. Он невольно вздрогнул, но быстро абстрагировался к реальности и обратился в слух. — Я много вспоминала Гаса, думаю, как и все вы… — на этом моменте Леон пуще обратился в слух и наклонился ближе к Бонни. Пенни лениво повернула голову, но ей не плевать, как бы она не старалась это скрыть. На секунду ее брови дëрнулись, а в глазах промелькнула печаль. — Я слышала про способ, как вызвать мёртвого духа, — в иной ситуации Леон бы поржал, но сейчас эти слова вызвали трепет в животе. Засыпающая надежда в нëм возвращалась к жизни, и он чувствовал еë пробуждение каждой частичкой своего тела. Голова слегка закружилась, дыхание ускорилось, а сердце отбивало ритм так мощно, что казалось оно увеличивается и заслоняет собой весь мир. Так возрождается вера. — Мы могли бы попробовать. Вдруг получится! Я давно хотела, но одна боялась, а тут такой случай… — Бред, — вырвалось у Пенни, на что Леон злобно на нее покосился, хоть и понимал, что в еë небрежно брошенном слове гораздо больше смысла, нежели в чарующих словах Бонни. Но так считал его здравый смысл, к которому после смерти друга Леон перестал прислушиваться. — Человеку двадцать три, а до сих пор в духов верит, — ворчала она, хотя, Леон уверен, тоже надеялась. — Мы просто попробуем! К тому же у твоих пиратов тоже всякие духи есть, — Пенни закатила глаза, а Бонни продолжила: — Все мы во что-то верим. И если вера недостаточно сильна, то ничего не получится, так что давай без скептицизма, — она ненадолго замолчала, в чём-то сомневаясь. Леон в нетерпении тарабанил пальцами по столу. Плевать на всë, на рассудок, он давно пошатнулся, на любые колебания, и свои, и друзей. Спустя столько лет появилось, за что зацепиться, чем бы оно ни было. Утопающему всë равно, за что хвататься. Главное выбраться со дна, пока не пробилось новое. — И, вроде, нельзя выпивать за три дня до обряда, но не думаю, что это так важно… — она остановила свой мечущийся взгляд на Леоне. — А ты что думаешь? — Я в деле, — безропотно согласился Леон и кивнул. — Я хочу его увидеть, любым способом, любой ценой. Насколько близка была дружба Гаса и Леона девушки могли себе представить, но смутно. Отобразилась бы им хотя бы еë частичка, они безусловно прониклись бы пониманием. Сложно сказать, большим или меньшим. Ведь Леон в какой-то момент сам перестал различать дружбу с тем, что в обществе называлось любовью, но это название не гармонировало с тем непонятным чувством, что гложило запутавшегося Леона. Пенни в итоге сдалась и согласилась, что стоило уговоров и напоминаний о том, что с детства они всë делают вместе. Они покинули душный клуб, шатаясь и спотыкаясь, и с облегчением наполнил лëгкие свежим отрезвляющим воздухом. Прежде всего Бонни потребовала фотографию, как основной предмет ритуала, и не успела расстроиться ее отсутствию, как Леон нехотя вытащил из чехла фотографию Гаса и вручил ей. Отдавать столь ценную вещь действительно тяжело, он носил еë под чехлом, как под сердцем, в качестве вечного напоминания, что Гас был в его жизни яркой луной. Пусть и без фотографий Леон бы не позволил себе его забыть, нечто материальное обязывал себя хранить. Затем Бонни вспомнила про свечи, и тут же отмахнулась, мол, и без них разберёмся. Леона раздражало такое безответственное отношения к ритуалу, о котором он узнал всего полчаса назад, но уже проникся его идеей, ведь она была связана с Гасом. Он не удержался и бегом добрался до ближайшего круглосуточного, обещая догнать подруг на месте, где они и решили вызывать духа. На могилу самого Гаса идти никто даже не предлагал, про себя посчитав это оскорблением. Или, возможно, это было вызвано чувством страха: кому будет весело вызывать духа ночью на кладбище, пусть и по первому выпавшему в интернете способу? По мере взросления безрассудность не проявляется так ярко, как прежде. Выбор пал на пустую детскую площадку, которая превратилась в место для попоек. Где-то вдалеке орали алкаши, свечи оказались дешëвыми и вонючими, а волшебное заклинание компания выучить не успела, и проговорила с запинками, кое-как волоча пьяный уставший язык. Мëртвый дух своего приятеля они вызывали так, будто кому-то делали одолжение, и в глубине души всë равно никто не верил в мистику и приведений. Кроме Леона. Он всю дорогу представлял, как Гас явится к ним живым-здоровым, с каждым обнимется, они поговорят обо всем и ни о чем, и хоть на какие-то недолгие мгновения все станет также хорошо, как раньше. — Что и требовалось доказать, — несколько огорчëнно вздохнула Пенни, с минуту полюбовавшись пустотой перед собой в тихом ожидании, и задула свечи. — Ты просто не верила и все испортила, — раздражëнно ответил Леон, уверенный в том, что Бонни с ним солидарна. Но она лишь разочарованно помалкивала. — И свечи непонятно какие, и находимся мы в жопе города, и слова выучили кое-как… Конечно, что и требовалось доказать, — передразнил подругу Леон, на что та устало покачала головой и поднялась, не в силах спорить и колко отвечать. Вслед за ней встали и остальные. Леон зажал между пальцев фотографию и взглянул на улыбающегося на ней Гаса. А ведь был шанс его увидеть. Маленький и почти невозможный, но был. — Бонни, напомни-ка слова, — попросил Леон, параллельно заходя в заметки телефона. Пенни всë-таки насмехнулась: — Сам собрался вызывать? Удачи, юный маг. — Ну а вдруг… — совсем не в своей манере, с надеждой в дрожащем голосе, вполголоса сказал Леон. — Я всë понимаю, — она приблизилась и положила руку ему на плечо. — Но пора отпустить. Давно пора, — Леон быстро покачал головой, отнекиваясь от этих слов. — Леон… Все рано или поздно умирают, это нормально. Просто умирают и всë: нет никаких духов и перерождений, — она крепче стиснула плечо Леона и закусила губу, подбирая нужную фразу для завершения монолога. Ту, к которой Леон прислушается наверняка. — Гас не хотел бы, чтоб ты так мучился. Не сработало. Леон отшатнулся от нее и старался заглушить эхо еë голоса у себя в голове. — Бонни, слова, — потребовал Леон и записал всë ей сказанное. От этого на душе стало спокойнее. И ещë легче, когда фотография Леона вновь спряталась за чехлом. Удаляясь с площадки, компания медленно распадалась. Пенни приняла решение вернуться к клубу и вызвать такси, Бонни утащила за собой, а Леон, пока Пенни не предложила идти с ними, пропал в темноте. Общаться со старыми друзьями резко расхотелось, после этой встречи от хорошего настроения не осталось ничего, хотелось блевать от алкоголя и не просыпаться на следующий день с больной головой. До дома Леон добрался на последнем проезжающем автобусе, и едва не грохнувшись на пороге, дополз до незаправленной кровати и в тот же миг отрубился. Снов не видел, спал крепко и долго, как никогда прежде. А доброго утра ему пожелала в самом деле разболевшаяся голова. Ко сну возвратиться не удалось, гудящая боль не давала покоя, и пришлось подняться с кровати. А вернее, скатиться с неë и вставать на ноги уже с пола. За окном вечерело, и от этого плохело сильнее: не любил Леон днями спать и вечерами просыпаться, чувствовал, будто ничего не сделал и проспал половину жизни. Такие они — жаворонки. Разблокировав телефон, Леон наткнулся на написанное вчера заклинание. Конечно, с обилием опечаток, но слова распознать можно, так что Леон быстро переписал текст без ошибок, чтоб учился нормально, и смахнул всплывшие сообщения от Пенни, вроде: «Добрался?» «Живой?» «Призраков повызывал?», решил ответить позже. На такие сообщения и отвечать-то смысла нет никакого, ясен пень, — добрался, живой, — что с ним случиться может? А на сообщение про призраков отвечать гораздо интереснее. Леон планировал поделиться впечатлениями сразу же после проведения сеанса. Может, пожалуется на очередное разочарование, или с восторгом сообщит крупными буквами с кучей ошибок, что вот, Гас здесь, рядом! И, конечно, его обсмеют и не поверят, но тогда это будет совсем неважно. В память крепко врезалось предостережение, что за три дня до вызова духа запрещено баловаться алкоголем, и на сей раз Леон не стал им пренебрегать. Пока проходили день за днëм, Леон не мог фантазировать ни о чем, кроме предстоящего ритуала. В голове мелькали всевозможные сценарии появления Гаса, Леон представлял, как его обнимет, — нет, — задушит в своих объятиях, и Гас от него уже никуда не денется. От этих мыслей подрагивало все тело, а в животе чувствовался тревожный трепет, как только Леон вспоминал, что Гас умер, и если он и появится перед ним, то это будет вероятно его грязное побитое тело с переломанными конечностями, это будет зомби, и от старого друга останется лишь небольшая его частичка. Но сомнений от глупых гипотез не прибавилось. И вот зажглись свечи, разнося по комнате аромат, который нравился Гасу при жизни, фотография опустилась на стол. Леон пытался успокоить самого себя: глубоко вдыхал, повторял про себя заклинание… И вдруг невольно произнëс его вслух. Тогда тревожность обострилась. В комнате с плотно закрытыми окнами стало морозно, с разных углов комнаты раздавался знакомый голос, и Леону казалось, что он просто перенервничал. Но когда кто-то аккуратно коснулся его спины, он, словно этого и дожидаясь, тотчас вскочил на ноги, уронив стул. Свечи угрожающе задрожали на столе, но Леона сейчас волновало не они. Он озирался по сторонам, размахивая руками. Дрожь в теле не унималась, со лба скатывались капельки пота. — Леон?.. — едва слышно позвало его нечто голосом Гаса. До напряжëнного Леона каждая буква дошла отчëтливо, и он выскочил из комнаты, снося все вокруг себя и крича на весь дом. Он влетел в пустую комнату, и одновременно принялся запирать дверь и искать выключатель. В комнате посветлело, но страх никуда не пропал. Леон чëтко ощущал каждое прикосновение и совершенно точно слышал голос погибшего Гаса. Он и подумать не мог, что настолько сильно перепугается, а сейчас думать не мог вообще, — мысли в голове спутались. — Ты не рад меня видеть? Почему? — снова раздался голос за спиной. Леон тут же развернулся и всë его тело парализовало. Он свалился на пол и мотал головой, чувствуя, как сходит с ума. Перед ним стоял… парил в воздухе Гас. С воздушным шаром в руке, в той же одежде, в которой Леон видел его в последний раз. Он совсем не изменился, ему все ещë семнадцать лет. — Мне кажется, мы не виделись целую вечность… — Гас нерешительно приблизился к нему. Леон зажмурил глаза и вжал голову в плечи. — Уйди, прошу, уйди, ты же умер… Как тебя выгнать… Бонни ничего не говорила про это, уходи, аминь… — несвязно бормотал Леон всë, что приходило на ум, не смея открывать глаз. И в комнате вдруг потеплело. Пропало ощущение потустороннего присутствия, и Леон неуверенно приоткрыл один глаз. Его взору открылась лишь стена с порванными обоями напротив. Ничего чужого и необычного. До чего же странно испытывать одновременно облегчение, вину и разочарование, — целую гамму противоречивых эмоций, – в попытках осознать произошедшее. Страх отступил также быстро, как и возник. Теперь чувствами Леона управляло желание увидеть Гаса вновь.