Легенды не умрут

Когда в одном из свитков она нашла сухой цветок персика, Линвэнь не обратила внимания. Просто взяла его за край целого лепестка и бросила на пол, где уже лежали непригодные кисти. Линвэнь всегда была требовательна к инструменту. Она могла и умела писать кистями с торчащими волосками, но зачем это делать сейчас, когда она может себе позволить изящные и качественные материалы и письменные принадлежности. Когда второй раз она нашла сухой цветок в своих волосах, не обратила внимания. Также бросила его на пол, словно ненужный мусор. Шелуха, без внимания... Без жизни. Третий раз она нашла целый скоп сухих цветов персика на своём столе. И первое, о чем она подумала, было... Шутка Мингуана. Но слуги клялись, что он входит сюда только по личному распоряжению Линвэнь. Она задумалась. Тонкие пальцы, на которых были следы от туши, которые не знали украшений, сжимали в руке хрупкий цветок. Она внимательно разглядывала его. Цвет изменился, уже не такой яркий, лишь отголосок прежнего. Лишённый жизни цветок, который обозначает женственность. Линвэнь даже хотелось засмеяться. Женственность - это не про неё. Всю свою жизнь она работала. Сначала продавала обувь, потом написала то сочинение, после оказалась в тюрьме... И стала помощником Бога Литературы. И даже такой успех не принёс ей ничего, кроме работы. Она разносила кисти в громоздких украшениях, в неудобных платьях, терпела его похотливую натуру, когда была вынуждена раздвигать перед ним ноги. Она не хотела его. И когда он брал её, она смотрела куда-то в потолок, рассматривая картины, которыми он был расписан. Потому что видеть его было тошно. От его козлиной бородки, мерзких усов, на которых оставались капли вина, от его мутных глаз. Она не помнила их цвет. Ей не было дозволено смотреть в глаза господина. Он брал её всегда грубо, нисколько не нежно, иногда лишь касался там пальцами, но всегда она была сухая. Но казалось, что ему доставляет удовольствие видеть её боль. И Линвэнь перестала ему показывать боль. Каждый раз после акта насилия Линвэнь шла мыться. Она с отвращением снимала с себя влажные одежды, расплетала волосы. Терла до синяков, до крови те места, которых он касался. Ей не хотелось видеть на себе его следы. И когда она его отправила вниз, когда ей удалось сделать так, что Сюйли пало жертвой своих амбиций, гражданской войны и её мести, Линвэнь выбросила все вещи, которые напоминали ей о её позоре. Кроме одной. В тот раз он не только взял её, в тот раз их застали. Тогда ей было плевать на Мингуана, он не был ей интересен и нужен. Пару раз она приносила ему дары от Цзиньвэня, но не более. И тогда пьяный в хлам бог литературы предложил Мингуану к ним присоединиться. И в тот момент Линвэнь вынырнула из забытья, чтобы отказаться, но тут же получила сильный удар по лицу. И всё это случилось при Мингуане. Бог Войны легло вырубил Бога Литературы. А Линвэнь привыкла не ждать ничего хорошего от мужчин, но после Мингуан накрыл её своим плащом, а потом отвёл в свой дворец, где она смогла помыться и переодеться. И она ждала, что сейчас пойдёт очередной виток её дерьмовой жизни. Но Пэй Мин протянул ей чашу хорошего вина и просто сидел рядом, не делая попыток зайти дальше. В ту ночь Линвэнь впервые смогла уснуть. Тот инцидент замяли, все участники конфликта понимали, что Цзюнь У до их разборок дела нет. Но после этого случая они стали друзьями. Линвэнь и Мингуан. И когда понадобилось действовать... Пэй Мин сделал всё, что надо. Храмы горели очень долго, а Линвэнь ликовала, хоть и скрывала это под маской сдержанности. И в ту ночь, когда Цзиньвэнь был лишён своего статуса, Линвэнь пришла к Пэй Мину, чтобы отпраздновать. Она носила уже не яркие одежды с открытыми вырезами. Её платье было чёрного цвета, закрыто от горла до пяток. Украшения уже были с мужскими элементами. И тот брал её нежно. Сначала целовал, чтобы она смогла расслабиться, касался её тела ласково, трепетно, как ценного фарфора. Обводил контуры, гладил изгибы и шептал ей всякие милые глупости, от которых её сердце замирало. Ей не было больно, хотя она боялась. И впервые за долгие годы она не смотрела в потолок. Она смотрела на него, обнимала его, перебирала его волосы, касалась его тела. Тоже гладила, чтобы и ему с ней было хорошо. И в ту ночь он вложил ей в волосы цветок персика. Линвэнь помнила это слишком хорошо. Слишком... И... Уже стоя перед зеркалом, она решилась надеть одну из тысяч женских заколок, которые ей дарили. И теперь... Выглядело это даже красиво. А цветок, который засох уже очень давно, ожил. Тот самый, который вплел ей в волосы Мингуан в единственный раз, когда у них был секс. И она аккуратно закрепила его на своих волосах. Хоть в её мрачном и строгом облике цветок и нежная женская заколка смотрелись иррационально, но ей нравилось. Впервые за сотни лет она вертелась перед зеркалом, ощущая себя не просто функцией, а человеком. Живым человеком. Обычной женщиной, которой просто пришлось стать сильной, чтобы защитить себя и свой статус. Чтобы справиться с насмешками... Ей пришлось стать засохшим цветом персика.