Экскурсия в лучшую жизнь

      Вип-зал ресторана был выкуплен на всю ночь: «коллегия адвокатов», как их в шутку назвал Марк, видимо, отмечала завершение какого-то важного дела. Чону удивился, что они все были одеты в костюмы и галстуки, как будто они только что пришли с работы, хотя было воскресенье. Марк заверил, что поскольку их всего лишь шестеро, они справятся втроём. Чону был рад, что он будет работать в приятной компании. Донхёк был его другом по университету и соседом по съёмной квартире, а с Марком в роли хостес и старшего официанта они сработались сразу же, как только пришли в «127» год назад.       Как только Чону увидел гостей, он сразу понял, что они были, наверное, одними из самых успешных адвокатов в Сеуле. Дорогие часы, телефоны последней модели, костюмы, явно сшитые на заказ. «127» считался элитным заведением, но почему-то Чону поразили именно эти адвокаты. Он как будто увидел ту сторону жизни, которую ему было не видно из его спального района на окраине города.       Адвокаты много пили и ели, много смеялись и при этом обходились с персоналом очень вежливо. Их начальник, – по крайней мере, Чону так показалось, потому что тот сидел во главе стола и выглядел крайне презентабельно и значительно, – постоянно благодарил и смотрел в глаза, когда Чону убирал приборы или подавал что-то. Глядя на этих гостей, Чону начинал думать, что, возможно, не все богачи жестокие и сумасшедшие, как было принято считать       Марк ещё заранее жирно намекнул, что с этими гостями надо быть «самой добротой и очарованием» и что «начальство возлагает на нас большие надежды». Им не нужно было повторять дважды: Донхёк от природы был одарён шармом, который он использовал для достижения своих целей любой сложности, а Чону часто слышал от других людей, что он милый и смешной. Сам Марк, когда мог вспомнить, как выключить режим стресса у себя в организме, тоже был очень приятным и лёгким в общении человеком. Они заранее поделили большой обеденный стол на зоны, и каждому из них досталось по два гостя, которых они должны были обслуживать. Чону не сомневался, что с заданием они справятся на все сто.       – Как Вам аперитив? – улыбнулся Чону, убирая бокал и заглядывая гостю в глаза. Гость, подняв на него немного растерянный взгляд, ответил с задержкой:       – Очень тонкий вкус, спасибо, всё понравилось. Закуски тоже… тоже хорошие.       Чону не стал прессовать его очередной репликой и просто улыбнулся шире. Гость ответил короткой улыбкой.       Чем дольше адвокаты сидели за столом, тем больше они расслаблялись. Чону не мог не замечать, что вскоре после начала ужина один из них, тот, что замялся с ответом про аперитив, смотрит на него достаточно пристально. В «127», по заверениям Марка, официантам разрешалось улыбаться и даже немного флиртовать, если гостям это нравилось, поэтому Чону, почувствовав внутри живота знакомую щекотку, не стал сдерживаться. Обративший на него внимание гость был молод и привлекателен: узкое благородное лицо, тонкие кисти, ухоженные руки, широкие плечи. Чону не считал, что мужчина попадал в определение «мускулистые, высокие альфа-самцы», в которых он всегда так отчаянно влюблялся. Однако что-то в пристальном взгляде мужчины заставляло сердце Чону биться быстрее. Несколько раз они случайно соприкасались руками, пока Чону подавал блюдо или убирал посуду, – и у него по спине сразу же пробегал разряд тока.       Чону нравилось флиртовать. Флирт бодрил и придавал сил, даже в самый тяжёлый и трудный день. Поэтому Чону не видел ничего преступного в том, чтобы быть конкретно с этим гостем чуть милее, раз уж он сам уделяет Чону такое пристальное внимание. Может быть, его очаровательная улыбка в итоге положительно скажется на его чаевых.       К тому же, он не мог не замечать, что, по всей видимости, не у него одного нашлись поклонники. Один из адвокатов, который говорил с лёгким японским акцентом, постоянно просил Марка подойти и рассказать, из чего сделано блюдо, как оно готовилось и с каким алкогольным напитком его лучше есть. Марк, как всегда в приподнятом настроении из-за прилива адреналина, бегал туда-сюда как заводной. И что-то подсказывало Чону, что потом, когда они останутся втроём, Марк не будет ворчать или жаловаться, что привередливый гость заваливал его вопросами. Наверное, Чону так подумал из-за того, как щёки Марка разгорались румянцем всякий раз, когда мужчина разворачивался на стуле, пытаясь найти его взглядом, чтобы спросить о чём-то опять.       Донхёк тоже «нашёл свою публику»: с него не сводил глаз мужчина, сидевший по правую руку от «начальника коллегии». Чону показалось, что он был чуть постарше всех остальных. Мужчина держался максимально расслабленно, как будто на нём был не костюм-тройка с галстуком, а уютная пижама. Он словно излучал спокойствие и силу. Чону, зная предпочтения Донхёка в мужчинах, хихикал про себя, понимая, что Донхёк точно останется после этого вечера с разбитым сердцем.       Но, наверное, и он сам тоже? Ведь тот мужчина ему, наверное, понравился чуть больше, чем ему хотелось…       Ближе к полуночи ужин завершился. Они втроём откланялись гостям, а те поднялись наверх, туда, где располагался отель. Чону показалось, что он слышал, как кто-то из них предлагал заказать вино в номера. Он улыбнулся себе под нос: ему казалось, что они и так выпили почти весь бар.       Чаевые действительно оказались щедрыми, даже после того, как они разделили их на троих. Чону чувствовал, что ноги немного гудели после затянувшегося вечера, поэтому ему не захотелось пить кофе с Марком и Донхёком. Он просто пошёл вместе с ними через чёрный ход на улицу, где персонал обычно курил, когда рабочий день заканчивался.       – Dude, – затягиваясь и глядя перед собой огромными глазами, протянул Марк. – вот это вечер! Я давно не видел столько денег за один раз.       – Да уж, – фыркнул Донхёк, прикуривая от зажигалки Чону: свою он как всегда потерял, вместе с пачкой сигарет; Чону давно смирился с тем, что живёт под одной крышей с мелким нахлебником.       – Ребят, есть дело, – Марк словно очнулся и заговорил тише. – Короче, поймите меня правильно: нас всех хотят видеть наверху.       – У начальства в кабинете? – спросил Чону удивлённо: они же отработали свою смену хорошо, и гости остались довольны?       – Дурак, что ли, – закатил глаза Донхёк. – Хён, иногда кажется, что ты родился только вчера. В отеле, хён!       И тут до Чону дошло. Он чуть не подавился сигаретой.       – Вы, конечно, имеете полное право отказаться, и вас никто не осудит, – продолжил Марк, глядя на Чону и Донхёка по очереди. – Но я бы на вашем месте пошёл.       Чону нахмурился: Марк так говорил только потому, что он был родом не из Кореи, а из Канады. А там, видимо, на многие вещи смотрели сквозь пальцы. К тому же, Марк был родственником директора отеля, поэтому привлекать влиятельных и богатых гостей было в интересах всех представителей их почти что семейного бизнеса.       Но Чону родился и вырос в Корее. И не имел никаких кровных связей с начальством отеля. Он знал, как на самом деле называется то, что предлагал им Марк.       – Донхёк, ты точно не отвертишься. Меня попросили передать тебе приглашение и это, – Марк достал из кармана визитку. Донхёк взял её неохотно, как будто делая одолжение.       – «Господин Мун Тэиль», – прочитал Донхёк, и вдруг его маска фальшивого недовольства соскользнула, уступив место игривой улыбке. – Теперь я понял, почему он сказал, что у меня солнечная улыбка. Sun and Moon! Марк-хён, ты уже точно решил, что пойдёшь?       Марк закивал настолько энергично, что Чону побоялся, что он себе что-нибудь вывихнет.       – Он меня буквально глазами раздевал, – начал Марк, и сразу же по его голосу было слышно, что он если не возбуждён, то, как минимум, взбудоражен. – А когда я рассказывал ему про креветочный салат, он на меня смотрел так, что я думал, что он меня разложит прямо на этом самом столе. Вы же знаете, мне всегда нравятся иностранцы. Я человек слабый, разве я могу отказаться? Он просто ниндзя…       – Может, хотя бы самурай, хён? А то вдруг он войдёт в тебя незаметно, и ты ничего не почувствуешь, – хохотнул Донхёк. Марк, сразу же надувшись, пихнул его в плечо. Но Чону тоже посчитал шутку удачной.       – Соглашайся, Чону-хён. Это не «проституция», – Марк показал в воздухе кавычки. – Ты просто расслабишься в приятной компании. Нам ничего за это не будет. Они порядочные и воспитанные люди. А если на нас кто-то вдруг донесёт, то они же нас и вытащат из-за решётки.       В устах Марка продолжение вечера звучало как идеально отшлифованный план. Но Чону всё равно чувствовал себя немного паршиво. Их как будто заказали в номера вместе с бутылкой вина.       А может, он просто немного устал и накручивает себя. Может, Марк прав и надо расслабиться.       В конце концов, когда в следующий раз на него обратит внимание такой мужчина? За всё время, что он здесь работает, это случается впервые.       Через двадцать минут Чону, уже одетый в свою обычную одежду, стучался в номер, на который ему указал Марк. Сам Марк исчез в соседнем номере несколько минут назад. Чону показалось, что он услышал удар, как будто кого-то резко впечатали в дверь, а потом голос Марка, сказавший что-то про сенпая. Наверное, Марку не стоило смотреть аниме запойно.       Сердце билось тревожно. Не приятно-тревожно, а, скорее, неприятно-тревожно. Чону понимал, что сбегать уже поздно и что теперь точно нужно идти до конца.       – Привет. Рад, что ты пришёл. Проходи, пожалуйста.       Теперь сердце билось где-то в горле: тот самый мужчина, который смотрел на него пристально весь вечер, улыбался ему с порога своего номера. Уже без галстука, с бокалом красного вина в руке, верхние пуговицы на рубашке расстёгнуты. Чону с трудом заставил себя не пялиться на его выступающие ключицы.       – Извини, не спросил за ужином: как тебя зовут?.. – спросил мужчина немного растерянно.       – Чону, – улыбнулся Чону; губы почему-то свело, наверное, это из-за сердца. – А как зовут Вас?..       – Давай без формальностей, ладно? Просто Доён. Я понимаю, что я старше тебя, но здесь можно обойтись и без «хёна», – сказал Доён и сел на диван, жестом приглашая Чону присесть рядом и угоститься вином. Второй бокал был уже налит. Чону стало неловко тереться своими дешёвыми джинсами, купленными на распродаже, об кожу дорогого дивана. Но он всё-таки заставил себя сесть.       – Сколько тебе лет, кстати? – вопрос Доёна вдруг напомнил Чону, что он сюда пришёл не в гости и не на экскурсию.       – Двадцать четыре. А Вам?.. А тебе?       – Исполнилось тридцать, – Доён улыбнулся менее напряжённо. – Надеюсь, тебя это не смущает?       – Нет, всё нормально, – кивнул Чону и, чтобы не придумывать вопрос, взял с фруктовой тарелки большую тёмную ягоду винограда.       После первого бокала вина Чону смог расслабиться. Доён умел завести и поддержать беседу. Он спросил у Чону про университет и про то, как он оказался в ресторане, про то, что ему нравилось делать в свободное время и чем он планировал заняться после выпуска – всё то, что близкий круг Чону знал наизусть, и поэтому рассказывать про себя оказалось интересно и непривычно. Потом Доён говорил про своих коллег, и Чону с жадностью слушал, как будто заглядывая на другую сторону жизни. Доён рассказал, что мужчина, сидевший во главе стола, Джонни Со, действительно их начальник. Что он родом из Америки и что он единственный «примерный семьянин» из них – Чону заметил за ужином широкое обручальное кольцо у него на пальце и вроде как на экране его телефона мелькнула фотография двух маленьких детей. Мужчина, сидевший от него справа, Мун Тэиль, был его первым деловым партнёром и является одним из самых крутых адвокатов не только в Сеуле, но вообще в стране; Чону не мог не подумать о том, что Донхёк подцепил на свой крючок очень крупную рыбу. Японец действительно оказался японцем, но Доён сказал, что Накамото Юта работает на две страны уже давно и время от времени улетает в Токио по рабочим делам, чтобы проведать японскую ветвь их компании.       – А тот красивый мужчина тоже японец? – спросил Чону, наливая Доёну и себе ещё по бокалу вина; Доён посмотрел на него в непонимании. – Тот, с большими глазами, в сером костюме?       – А, Тэён-и-хён! Нет, он кореец, но многие принимают его за японца, – Доён поднёс Чону блюдо с дорогими французскими колбасами; Чону задумчиво на них посмотрел, делая вид, что выбирает, и взял первый попавшийся кусок. – Он мой близкий друг, кстати. И он тоже почти что семьянин. Он и Джэхён-и вместе ещё со времён университета. Ну, это тот мужчина, который сидел рядом с ним, в костюме в полоску. Они вечно друг с друга глаз не спускают, как будто готовы друг друга съесть здесь и сейчас.       Чону покивал: он тоже заметил, что двое гостей угощают друг друга даже слишком часто. А ещё ему показалось, что Джэхён сжимал под столом бедро Тэёна.       Ничто в Доёне не смущало и не напрягало, и это было удивительно. Обычно Чону заставлял себя закрывать на что-то глаза, даже на начальных этапах знакомства. В конце концов, все люди неидеальны, и с чем-то приходится мириться. Но с Доёном всё казалось иначе. Нельзя было сказать, что он был идеальным – скорее, он был реальным. Приземлённым в хорошем смысле, зрелым, вдумчивым. Наверное, даже мудрым. Чону чувствовал себя с ним абсолютно комфортно. И в абсолютной безопасности – такое с ним тоже случалось очень редко.       Чону подошёл к панорамному окну, из которого открывался вид на всю центральную часть Сеула. Он никогда не поднимался в отель «127», ведь ресторан находился на первом этаже, а большего ему знать и не надо было. Чону снова посетило ощущение, что он оказался в Зазеркалье, в мире, куда обычно не пускают простых студентов с окраины города. Он рассматривал огни магистралей и высоток, когда ощутил спиной присутствие.       На секунду его кольнул страх. Задержав дыхание, он обернулся. Доён смотрел на него мягко, рассматривая его лицо. Его глаза казались уставшими, но лёгкий румянец на щеках придавал ему свежести. В какой-то момент Чону даже обманулся, решив, что Доёну на самом деле столько же лет, сколько и ему самому, просто Доён приврал, чтобы казаться взрослее и значимее. Вдруг Доён легко взял его за руку, и Чону резко перестал думать вообще о чём-либо. Он следил, не моргая, как Доён медленно поднёс его руку к своим губам. Сердце Чону забилось как сумасшедшее. Он даже испугался, что Доёну его тоже слышно.       – Я не знаю, как тебе это сказать, чтобы это не прозвучало как клише, – прошептал Доён, почти не отрывая губ от руки Чону.       – Скажи, как есть, – ответил Чону так же тихо и заставил себя снова начать дышать.       – Ты мне понравился сразу же, как только я тебя увидел. У тебя очень живые глаза. В них всё время что-то происходит, как будто видно, как проносятся мысли, – Доён поцеловал его руку ещё раз; Чону этого показалось мало, но он не смог отыскать голос, чтобы попросить ещё один поцелуй. – И твоя улыбка. У тебя прекрасная улыбка.       – А мои губы? – кажется, это заговорило выпитое вино.       – Я хочу их поцеловать, – сказал Доён. Фраза прозвучала по-взрослому, без заигрывания, серьёзно и прямо. Доён явно знал, чего хотел.       И Чону хотел того же.       Он шагнул Доёну навстречу и прикоснулся губами к его губам. Они были на вкус как выпитое вино и чуть-чуть отдавали сладостью десерта и фруктов. Он не знал, куда деть руки, но сразу же почувствовал, что Доён обнимает его за талию, прижимая к себе ближе. Улыбнувшись в поцелуй, Чону расслабился ещё больше и положил обе ладони на лицо Доёна. Кожа на нижней части его лица ощущалась чуть более жёсткой, чем собственная. И Чону снова насквозь прошило осознание того, что он впервые в жизни остался наедине с таким взрослым мужчиной. У него почему-то даже голова закружилась.       Доён осторожно лизнул его губы, и Чону охотно приоткрыл рот. Ему больше не было страшно; вся опасливость куда-то испарилась. Осталось только тепло тела Доёна, вкус его губ, его руки, скользящие по спине и поглаживающие ласково, и прикосновения языка к языку, высекающие искры. Чону гнался за всеми ощущениями, которые ему дарил Доён. Дарил щедро, без намёка на жадность.       Вскоре Чону потребовалась передышка. Он мягко отстранился от губ Доёна, но не выпустил его из своих рук. Он прикрыл глаза, когда Доён продолжил целовать правую сторону его лица медленно и чувственно. Эмоций было настолько много, что у Чону подгибались колени. Доён сжал его талию чуть крепче, и Чону вдруг почувствовал себя маленьким и слабым. Хотя в действительности они были примерно одного роста и телосложения. Чону не представлял, как у Доёна получалось складывать из него настоящее оригами.       – Если ты не хочешь, то мы можем не продолжать, – прошептал Доён на ухо и поцеловал за раковиной, отчего в низу живота у Чону загорелся самый настоящий огонь. – Просто скажи, и я не буду настаивать, обещаю. Если хочешь, мы можем просто лечь спать. Но я хотел бы, чтобы ты остался на ночь в любом случае. Пожалуйста.       Глаза Чону открылись шире, он сам это почувствовал. Поглаживая кончиками пальцев затылок Доёна, плавясь от его обжигающих поцелуев, Чону вдруг начал прозревать. Интерьер номера стал бросаться в глаза, как будто везде висели ценники с шестью нулями. Если бы на Чону нужно было бы повесить ценник, то там точно было бы написано «Даром». Он не знал, почему ему так подумалось. Но эта мысль растеклась чёрной кляксой, отравляя настроение.       – Можно, я сначала схожу в душ и там подумаю? – спросил Чону осторожно. Ему всё ещё до конца не верилось, что Доён действительно такой, каким кажется, и что перед ним не нужно ходить на цыпочках, чтобы ему угодить.       – Конечно, Чону-я, – Доён оторвался от него и посмотрел в глаза; Чону забыл, как дышать, когда увидел, насколько потемнели глаза Доёна. – Я сейчас позвоню и попрошу ещё один комплект с пижамой и халатом…       – Не надо, пожалуйста. Я надену халат, а ты забирай пижаму.       – Почему? Мне не сложно…       – Не хочу привлекать лишнее внимание.       Может быть, после этого Доён посчитает его параноиком. Но Чону не хотел рисковать. Особенно, потому что он хотел и дальше работать в ресторане.       Ванная комната выглядела такой же шикарной, как и весь остальной номер. Чону так и не понял, зачем вся их «коллегия» сняла номера на ночь, если их бюро находилось в Сеуле, и Доён тоже говорил, что его квартира располагается в элитной высотке недалеко от центра города. Наверное, капризы богатых обычным людям не понять.       Чону понимал, почему так цепляется за детали. Потому что ему не хотелось давать себе ответ на вопрос Доёна.       Он встал под душ и включил воду посильнее, откинув голову назад, чтобы не намочить волосы и не выглядеть потом перед Доёном как водяная крыса.       Ведь всё должно быть просто, как и сказал Марк: бонус к чаевым, способ расслабиться после тяжёлого дня. Он не был девственником, конечно. Но почему-то запираться с парнями в туалете на вечеринке или в ночном клубе было совсем просто. И, видимо, не только потому, что Чону тогда был пьян. Он и сейчас не назвал бы себя полностью трезвым. Но у него не получилось бы лечь с Доёном в постель запросто. Он не понимал, что не сходилось. Доён его хотел, это точно. И он сам – он тоже хотел Доёна, иначе тело не реагировало бы настолько бурно на один лишь поцелуй. Но почему тогда он колебался? Почему нашёл предлог уйти хотя бы ненадолго? Может быть, надо вообще уходить, совсем, домой?..       Когда Чону вышел из душа, Доён, уже переодетый в пижаму, лениво смотрел телевизор на большой кровати. Всё такой же красивый, спокойный и приземлённый. Он похлопал по кровати рядом с собой, и Чону забрался на неё с противоположной стороны. Он не знал, стоило ли подсаживаться ближе или же нужно было наоборот остаться на своём месте. Горячая вода в душе приятно распарила его уставшее тело, словно налила его слабостью и ленью, – и Чону каким-то образом оказался рядом с Доёном. Доён перекинул руку ему через плечи, притягивая его ещё ближе. Чону прижался щекой к кремовой шёлковой пижаме, чувствуя, как почти полностью выдохшийся запах одеколона и тепло груди Доёна начинают его убаюкивать.       – Ты, наверное, устал? – послышался негромкий голос Доёна, отозвавшийся вибрацией в груди у Чону под ухом.       – Мы были на ногах с трёх часов, помогали готовить зал, – ответил Чону честно и невольно потёрся щекой о его грудь. Доён зашевелился, и, прежде, чем Чону успел хоть что-то понять, он устроил его удобно на подушках, взял с прикроватного столика какой-то крем и переполз ближе к изножью. Видимо, удивление на лице Чону было больше похоже на панику, потому что Доён ласково потрепал его по голой икре и сказал мягко:       – Не беспокойся, Чону-я, я умею делать массаж ног. Я даже когда-то ходил на курсы. Просто расслабься, ладно? Я хочу, чтобы ты немного отдохнул.       Он легко взял левую стопу в обе руки и, разогрев крем в ладонях, начал массировать. Чону сжал челюсти, чтобы не вскрикнуть от боли.       – Это всё твоё напряжение. Сейчас оно будет выходить с болью, но потом тебе станет приятно. Я сделаю всё очень аккуратно, – приговаривал Доён, как будто успокаивая маленького ребёнка, готового разреветься. И он был прав: за короткими спазмами боли последовали мощные волны удовольствия. Чону чувствовал, как его лицо начинает краснеть: он очень не хотел возбудиться прямо сейчас, особенно, пока он был одет только в один халат.       Когда Доён закончил, он наклонился и легко прикоснулся губами к обеим щиколоткам. Чону снова вспомнил про его вопрос, на который он до сих пор не ответил.       – А мы можем… можем просто лечь спать, да? – спросил Чону. Он уставился в лицо Доёна во все глаза. Он хотел заметить малейшее изменение, тень разочарования, чтобы знать, что в таком случае нужно поблагодарить за приятный вечер и уйти, чтобы не портить то, что уже не исправить. Но лицо Доёна не изменилось нисколько. Чону не мог поверить своим глазам.       – Без проблем. Давай ложиться спать. Завтра мне нужно идти на работу, а тебе, я так понимаю, на учёбу? – заговорил Доён будничным тоном, укладываясь под одеяло. Чону неуверенно последовал его примеру.       – Да, завтра будут пары… – отозвался он растерянно. Доён погасил свет и подкатился к нему поближе.       – Значит, я тебя подвезу… Ты не против, если… я тебя обниму?       – Не против, – сказал Чону. Он сам повернулся к нему спиной, придвинулся ближе, чтобы быть маленькой ложкой. Тепло тела Доёна обволакивало и успокаивало. Чону нашёл под одеялом его правую руку и перекинул через свою талию, переплетая их пальцы в замок. Доён, судя по напряжённости его тела, был удивлён. Но Чону хотелось заснуть с ним в одной постели именно так, чувствуя шеей его дыхание и не отпуская его руку.       Вскоре дыхание Доёна стало мерным и глубоким. А Чону всё никак не мог заснуть. Он знал, что на часах уже должно было быть начало четвёртого, но ему что-то не давало покоя. Он сжимал в руке обмякшую руку Доёна и не мог перестать думать.       Марк сейчас, наверное, стонет до хрипоты от пятого за ночь оргазма – Чону знал, каким Марк становился жадным до секса, когда переживал стрессовые ситуации. А Донхёк, скорее всего, уже получил желаемое и ластился: иногда, судя по его собственным рассказам, ему нравилось прикидываться милым младшим братишкой даже в постели со своими любовниками, он находил в этом особое удовольствие.       Удивительно, насколько по-разному начался и закончился вечер. Ещё часов шесть тому назад Чону игриво улыбался Доёну, не зная его имени и просто рассчитывая на более щедрые чаевые, а теперь они лежат в одной кровати, и Чону не желает отпускать его руку, как ребёнок, вцепившийся в игрушку, без которой ему страшно засыпать. Но ему было до сих пор непонятно, почему он отказался от секса с приятным привлекательным мужчиной, обращавшемся с ним очень хорошо. А другой такой возможности у него точно не будет.       Всю жизнь он прожил на окраине Сеула, в не самом богатом районе. К счастью, преступность там не процветала, и можно было ходить по улицам спокойно. Но Чону ещё в детстве усвоил незамысловатую истину, гулявшую от дома к дому в его районе: богатым доверять нельзя, у них свои причуды. Он рос с этим убеждением, а потом много раз видел ему подтверждение, когда стал чаще бывать в центре города и особенно, когда поступил на работу в ресторан. Многие богатые и влиятельные люди при личном общении оказывались довольно неприятными. Они хотели прийти, поесть и уйти, как будто секундное «спасибо» или «до свидания» могут лишить их целого состояния. Доён и его коллеги послужили редким положительным примером того, что не все люди, приобретая богатство, власть и влияние, теряют себя и свою человечность. И для Чону самым большим удивлением навсегда останется нежность и мягкость Доёна, явно контрастировавшая с его напряжённой работой и высоким положением в обществе.       Но с другой стороны, думал Чону, переворачиваясь на спину и не отпуская руку Доёна, какое это всё должно иметь значение, если два человека просто хотят заняться любовью и получить удовольствие? Зачем думать о том, кто старше или младше, получает больше или меньше, стоит выше или ниже на социальной лестнице, когда они оба просто хотят попробовать друг друга на вкус и сделать друг другу хорошо?       Донхёк часто говорил Чону, что он слишком усложняет простые вещи. Наверное, Донхёк был прав.       Выпутавшись из халата, Чону навис над спящим Доёном. Рот чуть приоткрыт, брови слегка нахмурены. Чону чуть не захихикал в голос, когда подумал, что Доён похож на зайца. Он наклонился и поцеловал его в висок, а потом ещё раз, уже в шею, и начал двигаться всё ниже и ниже.       – Что… что ты делаешь? – встрепенулся Доён, когда Чону легко прикусил его за ключицу. Чону, чувствуя невероятно мощное облегчение, поднялся к его губам.       – Я тебя хочу, очень сильно, – прошептал он между поцелуями. Он был готов целовать Доёна ещё и ещё, пока он не проснётся полностью и не поймёт, наконец, что от него требуется.       Чону не сдержал самодовольной улыбки, когда Доён уложил его на спину и встал рядом с ним на колени. Через свободные пижамные штаны даже в темноте было видно внушительное натяжение. Доён, глядя ему прямо в глаза, быстро снял с себя рубашку, а затем и штаны. Чону чуть не задохнулся от того, насколько он хорошо выглядел. Широкие плечи уравновешивались узкой талией. Он, скорее всего, занимался плаванием и ходил на массаж – его тело выглядело очень ухоженным. Чону стало неловко за себя, когда он заметил, что на коже Доёна нет лишних волос. Ему стало стыдно за то, что он не додумался даже побриться.       – Ты очень красивый. Ты даже не представляешь, насколько.       Чону очнулся от звука голоса Доёна. Доён смотрел на него сверху вниз тяжёлым взглядом. Его рука легла на грудь Чону, слегка помяла, пошла вниз по прессу и, наконец, сжала привставший член. Доёну, казалось, было всё равно, есть на нём волосы или нет. Он уже как будто сходил с ума. И Чону чувствовал, что тоже стремительно теряет рассудок.       Доён наклонился и начал целовать его глубоко и долго, не давая отдышаться. Его рука сжимала их члены и двигалась медленно вверх-вниз, размазывая их общую смазку по всей длине. Чону через раз стонал Доёну прямо в рот, потому что ещё никогда не чувствовал на себе настолько опытных и знающих рук. Доён словно изучил тело Чону вдоль и поперёк и просто нажимал на нужные кнопки, затапливая его удовольствием.       – Хочу почувствовать тебя внутри, – кое-как произнёс Чону, задыхаясь и не переставая постанывать ни на секунду. Доён притормозил. Он посмотрел на Чону внимательно.       – Ты уверен?       – Более чем. Я уже делал подобное, не переживай за меня.       Доён поцеловал его в лоб, встал с кровати и скрылся в основной комнате. Чону хотел было возмутиться, но Доён сразу же вернулся с пачкой презервативов и маленьким пакетом смазки.       – Ты всегда во всеоружии? – улыбнулся Чону, вставая на четвереньки, чтобы ускорить процесс.       – Когда тебе тридцать, начинаешь перестраховываться чаще, – пошутил Доён. Он тяжело вздохнул, проводя обеими руками по напрягшимся ягодицам Чону, сжимая и массируя. Чону и не подозревал, что у него есть очень мощная эрогенная точка в этом месте. Но когда Доён стал осыпать его поясницу и ягодицы влажными поцелуями, у Чону окончательно потемнело в глазах.       Ещё никогда у Чону не было нерасторопного секса. Он и его партнёры всегда всё делали быстро: потому что не было времени или место оказывалось не вполне пригодным. Он с ужасом понял, что ни разу не занимался сексом на кровати, а чаще всего это вообще происходило стоя, у стены, или на коленях, когда он наскоро делал минет. Кровать же была максимально комфортной, а Доён никуда не торопился. Он растягивал его медленно и бережно, как будто они могли заниматься сексом до скончания века. Его свободная рука оглаживала бока Чону или находила его член. Чону никогда в жизни не чувствовал себя настолько значимым и любимым.       – Я хочу видеть твоё лицо, Чону-я, – прошептал Доён низким голосом, мягко разворачивая обмякшего Чону на спину. Он только что чуть не получил оргазм от одних только пальцев, и сил сопротивляться у него не осталось.       Чону утянул Доёна на себя, чтобы не переставать целовать его ни на миг, пока он входил в него всё так же медленно и осторожно. Когда бёдра Доёна соприкоснулись с ягодицами Чону, всё замерло. Чону отвернулся в сторону, чтобы перетерпеть чуть обжигающую боль, но не отпускал рук, сомкнутых на шее Доёна. Из глаз сами собой покатились слёзы. Доён, осыпая его комплиментами, целовал каждую слезинку, гладил бёдра и медленно перемещал тело Чону, чтобы он испытывал меньше дискомфорта.       – Всё, можешь двигаться.       Доён выходил крайне медленно. Чону чувствовал его миллиметр за миллиметром. Выйдя почти полностью, Доён замер снова. Он дотянулся до одной из подушек и аккуратно подложил её под поясницу Чону. В такой позе он почувствовал себя уязвимее, более открытым. Но когда Доён начал входить обратно, он сразу же задел ту самую точку внутри Чону. Чону вскрикнул от обжигающей волны удовольствия, выгнул спину дугой. Доён улыбнулся и кивнул.       Вскоре Чону потерял над собой контроль. Из последних сил он цеплялся за напрягшиеся бицепсы Доёна и кое-как напоминал себе не разжимать скрещенные на пояснице у Доёна щиколотки. Доён нашёл такой ритм, от которого закатывались глаза, а все мышцы сводило сладкой судорогой. Он не был зверски быстрым, как привык Чону, – он был размеренным и чувственным. Когда у них обоих хватало дыхания, они целовались, исследуя рты друг друга языками и распаляя желание до невообразимого предела. Чону и не подозревал, что можно хотеть кого-то до такой степени сильно.       Он уже больше ничего не соображал. Удовольствие поглощало его всё больше и больше с каждой секундой. Он выстанывал имя Доёна и какие-то бессвязные слова. Он сделал глубокий судорожный вдох – и перекатился за невидимую грань. Оргазм был оглушительным: несколько секунд он ничего не слышал и не мог пошевелиться. А потом он почувствовал, что Доён резко остановился, и внутри сквозь презерватив растеклось тепло.       – Как ты это делаешь, – прохрипел Чону: кажется, он едва не сорвал голос, хотя он думал, что кричал не настолько громко.       – Я думал, что потерял всю квалификацию, – задыхаясь, улыбнулся Доён. – Но благодаря тебе я всё вспомнил.       Чону нравилось слушать, как Доён разговаривал, нравился сам его голос. Но в тот момент ему не хотелось ничего другого, кроме как заполучить ещё один поцелуй перед тем, как он провалится в сон.       На следующее утро Чону проснулся и не сразу вспомнил, почему он находится не у себя в комнате. Окна были зашторены, вторая половина кровати пустовала. Он потянулся. Некоторые мышцы отозвались приятной болью, напоминавшей о вчерашней ночи. Он улыбнулся невольно и сразу же спрятал улыбку за краем одеяла. В соседней комнате слышался приглушённый голос. Чону улыбнулся снова: он успел соскучиться по этому голосу. Он зевнул, и получилось слишком громко.       Вдруг в дверном проёме показался сам Доён. Он был одет в халат Чону, к уху был прижат телефон.       – Повиси пару минут, – сказал он в трубку и присел на край кровати. – Доброе утро. Как спалось?       Чону поймал его свободную руку и прижал её к своей щеке. Грудь распирало что-то большое, тёплое и светящееся ярко-ярко. Если бы Чону был смелее, он просто попросил бы Доёна поцеловать его и полежать рядом с ним в обнимку в кровати.       – Очень хорошо. А тебе? – спросил он негромко, словно Доён не отключил микрофон и их могли услышать.       – Отлично, после душа чувствую себя ещё лучше. Слушай, Чону-я, сейчас мы позавтракаем, а потом мне надо ехать в офис. Я подброшу тебя до университета, как и обещал. Можешь пока заскочить в душ, если хочешь. Я всё-таки попросил второй халат, он лежит здесь, на кровати. Он чистый, пользуйся, – отчеканил Доён с улыбкой. Но улыбка была, скорее, деловая. Уже совсем не та тёплая, которая согревала Чону накануне.       – Ага, хорошо…       – Мне нужно закончить звонок. Я подожду тебя на завтрак, не торопись, – Доён легко похлопал его по щеке, забрал руку и продолжил разговаривать по телефону. Чону показалось, что утро, на самом деле, не такое доброе, как ему подумалось несколько минут назад.       Доён его действительно дождался: когда Чону вышел из душа в чистом халате и осторожно заглянул в гостиную, Доён сидел на диване, всё ещё разговаривая по телефону, но теперь как будто с кем-то другим, а завтрак выглядел нетронутым. Это был традиционный европейский завтрак, с кофе, соком, круассанами, джемами и варёными яйцами – со всем, что Чону видел только на фотографиях в Инстаграме. Они с Донхёком обычно завтракали либо тем, что осталось с ужина, либо хлопьями, либо вообще не завтракали, если опаздывали на пары.       – Я перезвоню позже, – сказал Доён и отложил телефон в сторону. Чону бесшумно сел на кресло. Доён жестом пригласил его пересесть к нему на диван, и Чону послушался нехотя. Как только они начали есть, телефон Доёна завибрировал от новых сообщений.       Внезапно сознание Чону прорезало подозрение. Оно было настолько ошеломительным, что он не сдержался и произнёс его вслух сразу же:       – Ты женат?..       Доён посмотрел на него во все глаза. Чону уставился на него в ответ. Кусок круассана застрял у него в горле комом и никак не хотел опускаться ниже.       – С чего ты взял? Потому что я разговаривал с кем-то по телефону?       Чону похолодел всем телом. Он пожал плечами неопределённо.       – Если бы я был женат, я, как Джонни, уехал бы вчера первым. И все мои утренние звонки были либо от него, либо от моего секретаря, – сказал Доён спокойно, с лёгкой улыбкой; Чону уцепился за неё: ему очень хотелось верить каждому слову. – Я проспал, поэтому был вынужден начать работать прямо из номера. Я холост, Чону-я. Последние отношения у меня были года три назад.       Всё звучало логично, убедительно. Наверное, было бы ещё убедительнее, если бы всё это время на фоне не жужжали новые сообщения.       – Ты всё ещё не веришь мне? – спросил Доён мягко; Чону помотал головой. – Хорошо, тогда смотри. Не вчитывайся, пожалуйста, просто посмотри на контакты.       Доён разблокировал телефон и открыл самый верхний чат. Чону быстро пробежался взглядом по контактам: «Джонни Со», «Накамото Юта», «Чон Джэхён», «Мун Тэиль» – прямо на глазах Чону в чате выскочил огромный стикер с подмигивающим персиком от отправителя «Ли Тэён».       – Я понял. Прости, что сунул нос не в своё дело, – пробормотал Чону. Ему стало очень стыдно. Ведь Доён не должен был ему ничего доказывать…       – Всё в порядке, Чону-я.       Доён посмотрел на него с лёгкой улыбкой. Лёгкой она была потому, что Чону не видел в ней двойного дна, какой-то подоплёки. Доён улыбался легко, потому что ему самому было легко – и наверное, потому что он хотел, чтобы Чону тоже чувствовал себя легко.       Некоторые вещи в жизни должны быть простыми и лёгкими. Правда?..       Они почти не разговаривали ни за завтраком, ни пока собирались. Чону честно признался, что на первую пару он уже опоздал, но это было не важно, потому что на вторую он успевал. Доён почему-то показался ему расстроенным, но Чону не стал задавать лишних вопросов. Им нужно было быстро привести себя в порядок и ехать по своим делам. Чону – в университет на занятия, а Доёну – в центр города в бюро, где его уже заждались.       Доён оделся во вчерашний костюм, но выглядел он по-новому. Чону не понял, что поменялось, но Доён не казался больше далёким и отстранённым, как Лотте Ворлд Тауэр. Вот он, рядом, смотрится в зеркало и пытается завязать галстук.       – Тебе помочь?..       – Я сам, спасибо.       Чону прикусил язык и продолжил пытаться привести свою чёлку в приличный вид. Возможно, Доён находится не настолько близко, насколько… насколько…       …насколько Чону хотелось бы.       Доён сказал уже несколько раз, что подвезёт Чону до университета. В итоге Чону пришлось сказать ему, что все записи и учебники остались в сумке дома, почти на другом конце Сеула. Но Доён нисколько не смутился и сказал спокойно: «Ничего страшного. Значит, покатаемся на машине. Я скажу Джонни, что задержусь ещё немного, он поймёт». Чону поражался терпению Доёна и его последовательности, его желанию держать слово не из принципа, сжав зубы, а искренне, как будто разъезжать с Чону по всему городу для него удовольствие.       Внизу их ждала машина представительского класса с водителем. Доён сам открыл Чону дверь, и Чону, чувствуя себя каким-то оборванцем, шмыгнул в салон. Внутри всё было обито кожей и выглядело очень дорого. Чону сжался невольно. Доён сел рядом с ним. Машина поехала по адресу Чону, который назвал Доён.       Доён извинился и сказал, что ему нужно будет поработать. Он достал ноутбук и начал печатать, параллельно отвечая на звонки и сообщения. Чону чувствовал, что настроение портится ещё больше. Ему было тошно и тоскливо. Он не понимал, почему эффект от прошлой ночи выветрился настолько быстро. Он припал плечом к сиденью и через наушники слушал голосовые Марка, которых в их общем чате с ним и Донхёком насчитывалось штук пять. В первом сообщении Марк явно из вежливости поинтересовался, всё ли с ними двумя в порядке, а потом сразу перешёл к делу: к рассказу о том, какая у него была умопомрачительная ночь. Он, в принципе, мог только поздороваться, и по его осипшему голосу Донхёк и Чону поняли бы всё сами.       Чону в качестве ответа набрал ряд разномастных смайликов, выражавших противоречивые эмоции. Но ему было всё равно, посчитает его Марк безучастным или нет. Марку, скорее, хотелось просто выговориться и попытаться переварить тот факт, что у него случился секс с таким классным мужчиной. И особенно долго Марк рассуждал вслух о том, стоит ли ему воспринимать всерьёз предложение Юты поужинать в следующие выходные. Услышав это, Чону поджал губы. Ему не хотелось отвечать что-либо на этот несколько хвастливый вопрос. К счастью, в чате появился Донхёк. Его хлебом не корми, дай только посоветовать: вот и сейчас он строчил сообщения, где подробно инструктировал Марка, что надо соблюсти золотую середину между доверием и недоверием, «не бросаться в омут с головой». Когда Марк, видимо, немного успокоившись, поинтересовался, как у него дела, Донхёк молча скинул селфи, сделанное через зеркало отеля «127»: лохматые волосы, красные, не выспавшиеся глаза, сытая улыбка, фиолетовый засос на шее, а чуть ниже него – галстук, который накануне Чону видел на Тэиле. Марк ответил залпом эмодзи с огнями, пальцами вверх, салюта и почему-то ахэгао. Чону не захотелось на это как-то реагировать. Он вышел из чата и сделал вид, что не читал половину сообщений.       Всю дорогу в голове Чону крутился один и тот же вопрос, который он не разрешал себе додумать до конца. Он старался загнать его куда-нибудь подальше в голову, чтобы даже не давать себе хоть какую-то надежду.       Он не хотел, чтобы итогом флирта вчера вечером стало разбитое сердце сегодня. Но похоже, этого никак не избежать.       – Приехали, господин Ким, – сказал водитель. Машина действительно остановилась прямо напротив подъезда Чону. Чону не мог не подумать о том, насколько нелепо смотрится эта роскошная машина посреди их серого, не слишком убранного двора.       – Я пошёл, Доён. Спасибо… что подвёз, – добавил Чону неуклюже и открыл дверь побыстрее, чтобы не позориться дальше. Ему хотелось взглянуть на Доёна в последний раз, но он боялся, что не сможет оторваться от него. Как только он забрал свою сумку и закрыл дверь, с другой стороны послышался хлопок – Доён смотрел на него во все глаза и уже обходил машину с задней стороны.       – Давай я тебя провожу, – сказал Доён так же растерянно, как когда Чону спросил его про аперитив.       – Да мы же стоим прямо напротив подъезда, – Чону усмехнулся, но в его голосе всё равно проскользнула горечь. – Возвращайся в машину, Доён. Тебе нужно торопиться на работу…       Рука Доёна легла Чону на талию и подтолкнула его вперёд, в сторону подъезда. Чону, не говоря ни слова, послушался. Доён молчал. Он казался напряжённым, почти нервным, пока Чону пытался найти ключи от двери в подъезд.       – Чону-я, – наконец заговорил он. – я должен спросить сейчас, иначе потом будет слишком поздно. Возможно, это прозвучит странно или старомодно…       Сердце застряло в самом горле и билось крупно, тяжело.       – Просто скажи это, Доён. Пожалуйста.       – Если… если я приглашу тебя куда-нибудь, ты согласишься? Тебе было бы это интересно?..       Чону выдохнул. Он выдохнул так, как будто задерживал дыхание и не мог дышать полной грудью ещё со вчерашнего вечера. У него даже закружилась голова.       – Конечно! Куда хочешь! Мне было бы это очень интересно!       Лицо Доёна снова смягчилось, нервозность исчезла. Он посмотрел на Чону с нежностью, улыбаясь так, словно он ему не совсем поверил.       А потом Доён приподнял лицо Чону за подбородок и поцеловал его.       Чону вцепился обеими руками в лацканы его пиджака, утягивая его на себя, чтобы успеть насытиться им хотя бы немного. Ведь пока неизвестно, когда они увидятся в следующий раз. А Чону казалось, что он начал скучать уже сейчас.       – Мне тогда нужен твой номер. Обязательно, – сказал Чону и пихнул ему свой телефон. Доён, улыбаясь так широко, как Чону пока ещё ни разу не видел, чмокнул его в уголок рта и начал записывать свой номер. Чону, чтобы быть во всём уверенным, перезвонил ему сразу же. Доён так же быстро сохранил его номер и показал экран Чону: там было написано «Чону-я», а после имени стоял эмодзи с тремя сверкающими звёздами и красным отпечатком губ. Прежде, чем Чону успел спросить, Доён привлёк его к себе и прошептал на ухо:       – Это потому, что целуешься ты просто крышесносно.       Чону захихикал, прижимаясь плотнее: услышать разговорное словечко от крутого адвоката в костюме – разве такое бывает?       В итоге Чону задержал Доёна ещё минут на пять, пока они целовались в тёмном подъезде, чтобы их точно никто не заметил. Но Доён как будто бы нисколько не возражал. Он сжал в руке левую ягодицу Чону, чмокнул его в зацелованные губы ещё раз и, глядя на него так, словно у него разрывалось сердце, вышел обратно во двор. Прежде, чем дверь закрылась, Чону услышал, как Доён крикнул в сужающуюся щель: «Я напишу!»       Чону побежал вверх по лестнице. В то утро лифт точно не был быстрее него.       Когда Чону досиживал последнюю пару в тот же день, думая о том, что нужно купить на ужин, потому что была его очередь идти в магазин, экран его телефона вспыхнул. Сначала он подумал, что это Донхёк самым наглым образом намекает ему о его обязанностях, о которых он никогда не забывал. Но на экране было написано «Доён», а рядом стоял эмодзи зайчика и пары сердечек. Чону чуть не подпрыгнул на месте от радости.

«Как насчёт сегодня? :) Как минимум кофе, как максимум – рамён. Что скажешь? Обещаю освободиться пораньше и заехать за тобой куда угодно»