Опасный нрав

      — Холодный кофе и карамельный чизкейк, — девушка за кассой широко улыбнулась, вручая заказ, — хорошего вам дня!       Забираю кофе и небольшой бумажный пакет, благодарно улыбаясь в ответ. За окном кофейни безжалостно моросит, и я, признаться, жалею, что не взяла утром зонт, купившись на прогноз погоды.       Переминаюсь перед выходом и прикрываюсь свободной ладонью, почти бегом устремившись в сторону новенького многоэтажного бизнес-центра. В следующий раз стоит послушать интуицию, это уж точно.       Быстрое движение пропуска на проходной, десять этажей на лифте и небольшой красивый холл, из которого еще одна дверь, послушно просигналившая на прикосновение пластиковой карточки. Даже не собираюсь смотреться в настенное зеркало около офисного шкафа, потому что чувствую, что волосы точно выглядят намного хуже, чем я представляю. Бегло смотрю на часы: без пяти десять. Успеваю.       — Бог ты мой, тебя что, тайфуном по дороге окатило?! — Рэйчел чуть ручку не выронила.       — Не спрашивай! — падаю в собственное кресло, не удосужившись снять перед этим пальто.       Ставлю стаканчик с напитком на стол и протягиваю коллеге чизкейк.       — О, спасибо, — заглядывает в бумажный пакет и довольно морщится, затем смотрит на меня повторно и смешливо заключает, — Агата, ты в курсе, что ты единственный человек, который пьет кофе со льдом в ноябре?       — Угу, — откатываюсь в кресле слегка назад и вглядываюсь в жалюзи, скрывающие вид в закрытый офис. — Кристофер уже пришел?       Рэйч лукаво улыбнулась, придвигаясь ближе к собственному компьютеру.       — Пришел… — неспешно протянула она и, выждав, пока я крепко чертыхнусь, добавила, — и сразу же ушел.       Выдыхаю и расслабляюсь, почти съезжая в кресле. Значит, можно сказать, что я, как прилежный сотрудник, не прибежала в последнюю минуту, а добропорядочно работала вот уже порядка получаса.       — Расчески нет? — уточняю, вылезая из рукава пальто. Благодарно складываю руки, когда коллега протягивает желаемое.       Пока компьютер послушно загружается, срываю желтый налепленный стикер с кривоватой надписью «Встреча в пять». Настраиваюсь перед рабочим днем и окончательно привожу себя в порядок. Заодно отчаянно размышляю, как бы закончить еще вчера начатое письмо по электронной почте. Рассылка никак не дается.       — Сейчас бы оливку в стакане с мартини и кого-нибудь симпатичного, а не вот это все, — сама не замечаю, что говорю это вслух.       Рэйч тихо хихикает.       — Либо ты ведьма, либо в твоей сумочке спрятался джин, — слегка косится, подмечая мое удивление, и поясняет: — Внимание на два часа.       Оглядываюсь на указанное направление и чертыхаюсь еще сильнее, почти прячась за еще не высохшими прядями волос. Через офис во главе небольшой группы других сотрудников идет сам, дьявол бы его побрал, Александр Нильсен. Он же руководитель IT отдела, он же мечта доброй половины офисных девиц.       Выглядываю сквозь пальцы. В руках мужчина небрежно несет тонкий ноутбук последней модели, синяя рубашка с одной расстегнутой пуговицей прекрасно подчеркивает подтянутый торс и сильные руки, которые в свою очередь украшали не электронные, а настоящие механические часы.       Отвлеченно нашариваю кофе и громко кашляю, подавившись напитком, когда Нильсен совсем слегка поворачивается, а я сталкиваюсь взглядом с его чистыми голубыми глазами.       — Захрена ты мне сказала об этом?! — снова отворачиваюсь к Рэйчел, делая вид, что даже не следила, как этот гений компьютерных кодировок ведет за собой команду на совещание.       Она мило хихикает и посматривает в мою сторону, не унимая улыбки:       — Так, может, уже стоит сменить парочку приоритетов, не считаешь? — коллега закинула ногу на ногу, игриво покачивая стопой в любимых кроссовках.       — Рэйч, мы уже говорили об этом, — оправляю волосы. — Еще смотрит? Нет?       Оглядываюсь внимательнее, замечая, что команда разработчиков действительно скрылась в переговорной комнате. Расслабляюсь и выдыхаю.       — Что за мода бронировать чужие переговорные, у них же свои есть… — заметив, что коллега все еще не убрала хитрую улыбочку, заканчиваю эту тему: — Рэйч, за ним и так пол-отдела бегает, что, если ничего не выйдет? Ты же знаешь, нельзя усидеть на двух стульях сразу. Кристофер тоже вполне себе… Обворожительный.       — Угу, — девушка покрутила ручку в пальцах, показательно не вступая в спор.       Я тоже не отвечаю. Возможно, Рэйч права, и мне действительно голову сносит от присутствия Нильсена еще с того самого первого дня, когда я приперлась в эту компанию. Да только признаваться в этом, особенно зная примерное количество конкуренток, ой как не хочется.       Как сегодня помню эту встречу.       В первый рабочий день я не знала куда себя деть от волнения и на перерыве осторожно проскочила в пустую кухню, надеясь привести мысли в порядок. Схватила первую же кружку из шкафчика и до краев наполнила ее водой, медленно отпивая. Тогда-то и пришел он. Помню, что рубашка была белая, на шее пропуск, а в ушах портативные наушники, один их которых мужчина вытащил, удивленно оглядывая меня.       Смутившись, я, как могла, старательно отводила взгляд, но в итоге поперхнулась, когда мужчина с какой-то смешанной долей строгости и понимания заявил:       — Это моя кружка, вообще-то.       Я ведь ее едва не уронила в этот момент. Как школьница, пойманная на баловстве.       — Стажерка, да?       — Менеджер отдела маркетинга, — кивнула я. — А что, так видно?       От неловкости хотелось провалиться сквозь землю.       — Ну, — он состроил задумчивый взгляд, — у тебя столько искупления в глазах, будто ты уже всю компанию потопила, а это всего-то моя чашка.       И мне несвойственны внезапные приливы эмоций, но помнится, я моментом вспыхнула от этой фразы. Какая-то она была… Слишком ироничная, что ли.       — Ой, да на, вот, бери свою кружку несчастную, — я буквально сунула ему ее, даже не удостоверившись, что мужчина успеет взять посудину в руки.       Не знаю, захотелось ли ему просто подразнить меня, как новенькую, или это у них всегда такое приветствие оригинальное, но на этом диалог не закончился.       — Ну вот, теперь ты ее не помыла.       Я покраснела с новой силой, аж щеки запекло. Но отнять злосчастную кружку мне не дали, вместо этого странный коллега запихал ее в посудомоечную машину и, еще раз снисходительно качнув головой, стащил из широкой вазы пачку орехов, после чего подмигнул и показательно направился в сторону выхода.       — Не переживай, — обернулся он тут напоследок, уже взявшись за ручку, — тут никто не кусается. А если что-то не получится, делай как все.       — Это как?       — Скажи, что это айтишники опять сайт уронили.       Его наглая физиономия еще не скрылась окончательно, а я уже поняла, что это будет день, который мне придется занести в черную книгу.       Уже после я узнала, что тот хамоватый молодой человек не кто-нибудь, а тимлидер IT-команды. И что почти половина женского рабочего коллектива едва ли не каждый день ищет какой-нибудь повод обмолвиться с ним словечком. Поэтому, откуда взялись «упавшие сайты» или «слетевшие пароли», я поняла довольно быстро.       Первый же год расставил все по своим местам: в коллектив я влилась, жить и работать стало легче, разве что Александр, постоянно появляющийся в самый ненужный момент, все портил. То вдруг за углом окажется, из-за чего уже раза три в его врезалась, то на кухне за кружкой своей любимой потянется, оказавшись прямо за спиной, то сидит на совещаниях с этим своим видом…       И провалиться мне на этом месте, если я не засматривалась при случае, как ловкие пальцы вбивают в ноутбуке очередную программу или кодировку. Дьявол подарил Нильсену его руки не иначе: крепкая линия запястья, широкие ладони и красивая полоса вен, уходящая выше… Воображение подкидывало отнюдь не целомудренные картины.       А один раз я и вовсе чуть не умерла, когда компьютер запросил какое-то срочное обновление, мешая всей моей работе.       — Рэйчел, не знаешь, кто из техов может помочь? — я откинула ненавистную прядь волос, уже час воюя с оборудованием.       — Хм, может, позвать Хью? — она потянула молочный коктейль. — Правда, он кажется уже ушел на обед… О, смотри, кто тут! Алекс! Алекс, иди сюда!       И она яро замахала, привлекая Нильсена в нашу сторону, в то время как сама я отчаянно думала, как бы спрятаться подальше от всего этого.       — Что такое? — в тот день он был в игривом настроении, подкидывал в ладони собственный пропуск и вообще едва не светился.       — У Агаты что-то с программным обеспечением, глянешь?       — Да просто обновление, ничего та…       Договорить я не успела. На стол опустились чужие ладони, а около уха прошлось слабое, едва ощутимое дыхание. С ним же задержался крепковатый, но мягкий мужской парфюм, какой обычно впаривают в дорогущих рекламах типа «Клайв Кристиан» или «Гуччи». Краска поднялась от шеи и до ушей, поэтому единственное, за что я могла благодарить судьбу, так это за то, что моего лица мужчина увидеть не мог.       — Можно? — он коснулся моей ладони, которая все это время лежала на мышке, и я сразу же отдернула ее, почти глотая собственное сердцебиение.       Александр лениво щелкнул мышкой, открывая требование обновления, и ловко пробежался пальцами по клавиатуре, вбивая символы.       — Просто требовал пароль админа, — озвучил Нильсен вердикт. — И…. все. В следующий раз, если что, пиши в чате. Удаленно тоже можно.       Кажется, что в ответ я лишь кивнула, бросив неразборчивое «спасибо» или «обязательно». Но вот безумно колотящее грудную клетку сердце успокоилось еще не скоро.       Разминаю ладони и возвращаюсь к работе. Нильсен и небольшая компания его подчиненных успешно закрылись в прозрачной звуконепроницаемой переговорке, так что выдохнуть можно было вполне себе спокойно.       — О, а вот и Кристофер, — Рэйч выплюнула край ручки, которую начала задумчиво покусывать, акцентируя мое внимание.       Отвлекаюсь от письма и поправляю блузку, последний раз встряхнув волосы. На Линд не оглядываюсь, знаю, что она наверняка закатила глаза. Вообще Кристоферу нет смысла идти в нашу сторону, но я до последнего надеюсь, что он остановится неподалеку, и надежда моя оправдывается.       — Доброе утро, — Кристофер, он же руководитель отдела маркетинга, тактично улыбается, — Агата, как и договаривались? Жду от тебя макет к пяти?       — Ага, — произношу слишком жизнерадостно для человека, у которого и семьдесят процентов не готовы.       Краем глаза цепляю образ Нильсена из все той же переговорной. Кажется, он рассказывает сотрудникам что-то важное, но… Но смотрит почему-то именно в нашу сторону.       Чего пялишься?       Словно прочитав мои мысли, Александр сразу отвлекся на подчиненных.       Лишь после того как Кристофер скрылся в собственном кабинете, позволяю себе расслаблено съехать на стуле и схватить со стола карандаш, покручивая его в руках для успокоения.       — У тебя щеки красные, — хитрый голос Рэйчел.       — Что? Опять? — хватаю лицо прохладными ладонями, чтобы остудить.       — И что-то мне подсказывает, что наш руководитель тут ни при чем, — продолжила она, печатая текст. Оглянулась на мое тюленье безразличие на стуле и тоже опустилась. — Ну вот, по-честному, Агата, ты серьезно настолько не веришь в себя, что думаешь, будто без покровительства Кристофера не пройдешь этот идиотский конкурс на графического дизайнера?       — Ну… — бегаю глазами, царапая карандаш, — слушай, я не понимаю, почему ты так сильно против. Это же мой шанс! Я чувствую, что он меня сегодня пригласит куда-нибудь, вот чувствую…       — Ага, но пригласит он тебя явно не о конкурсе говорить.       — О боже, Рэйч, не будь такой старомодной, мы просто пообщаемся, это еще не значит, что я пойду с ним спать, — взгляд коллеги все еще недоверчивый, — а даже если и так. Он симпатичный, умный, у него есть связи… Все плюсы.       — И таких, как ты, у него было… И это только на работе.       Не отвечаю и возвращаюсь к работе. Знаю я… Поэтому и рассматриваю вариант. Именно поэтому.       Сосредоточившись на макете, не замечаю, как летит время. Проект никак не дается, и я готова уже разбить компьютер, чтобы вытащить из него нужное силком.       — Ты чай будешь? — как из воды, доносится голос Рэйчел, когда часа в два дня я уже натурально потянулась к экрану с намерением воплотить план в жизнь.       — Ага… — механически отвечаю, едва не сломав карандаш зубами, — я принесу.       Желание отвлечься побеждает во мне. Линд не противится, она слишком увлечена статьей, которую неотрывно писала. Разминая по дороге плечи, прохожу на кухню и сразу тянусь за двумя одноразовыми стаканчиками и заваркой.       — Привет.       Едва не подпрыгиваю, когда оборачиваюсь: позади меня стоит Александр. В своей синей рубашке и часами…       Горячее этого чая, сволочь.       Блокирую мысли, чтобы, не дай Бог, снова не покраснеть.       — Привет, — спокойно отвечаю, пока наливаю кипяток во второй стакан.       Он продолжает смотреть и тогда, когда я уже почти беру в руки оба наполненных стаканчика, собираясь уйти.       — Ты…       Поднимаю на него взгляд, предательски чувствуя, как в этот же момент что-то трепетно замирает внутри. Даже странно, что он хочет что-то сказать мне, мы ведь почти не общаемся. Хотя это наверняка будет какая-нибудь глупость, точно глупость… Но какая?       Он прокашливается и явно собирается продолжить, когда дверь открывается, тем самым завершив наше уединение. Более того, зайти потребовалось не кому-то, а непременно Кристоферу!       Популярное время для чаепитий, однако.       — Агата, хорошо, что ты здесь! — первое, что руководитель говорит, когда видит нас вдвоем.       По пути к кофейному аппарату Кристофер и Нильсен приветственно кивнули друг другу, причем, возможно, мне показалось, но в воздухе повисла какая-то совершенно недобрая атмосфера. Резко захотелось уйти.       — Ну, я…       Пытаюсь как можно более безболезненно смотаться, когда голос начальника останавливает меня:       — Погоди, — он хватает шоколадный батончик из общей вазы, пока ждет свой кофе, — я хотел сказать, что у меня встреча важная в пять, и в офисе меня не будет.       А все так хорошо начиналось!       Я ведь уже практически подготовилась презентовать проект сегодня, уже надеялась, уже видела, как подкину Кристоферу идею о моем переводе.       Краем глаза замечаю, что Александр почему-то уходить не торопится. В душе поднялся гнев.       А ты-то чего уши греешь?!       Еще и с таким недовольным лицом, будто разговор о нем шел, а не обо мне.       — Ясно, — стараюсь скрыть разочарование в голосе, — это ничего, я…       — Ты не поняла, — начальник взял кофе, тоже недобро глянул на Нильсена, который слишком увлеченно выбирал себе что-то в застекленном холодильнике, — я закончу ближе к девяти, понимаю, что это уже нерабочее время, и все же… Я ведь обещал, что гляну на этот макет.       Хмурюсь, не совсем понимая, к чему он ведет. В кончиках пальцев волнительно покалывало. И, видят все святые, больше от того, что разговор этот слышал кто-то еще. Причем с каждой секундой Кристофер говорил все более и более показательно.       Что тут происходит?!       — И так как я хочу загладить вину, то… — руководитель неловко прокашлялся и провел ладонью по волосам, — не откажешь поужинать со мной сегодня? Заодно и о проекте расскажешь?       Сердце сильно разогналось. Конечно, в любых других обстоятельствах я бы согласилась, не думая, но…       Угораздило же его сказать это здесь и сейчас!       — А, я… я…       — Обещаю, все строго официально, — тот уже возвращался к двери, — понимаю, что могли быть другие планы, все окей. Напиши часов в семь-восемь, договорились?       Он не дождался моего ответа и сразу ушел с привычно-деловитым видом. На небольшой опустевшей кухне остались я, Александр и его серьезный взгляд.       Не очень-то внятно то ли хмыкнув, то ли крякнув, выскальзываю из кухни и уже по пути к рабочему месту вспоминаю, что чертов чай я так и не взяла.       А ведь это всего лишь середина дня!

***

      — Эй, с тобой точно все в порядке?       Рэйчел традиционно была тем самым сотрудником, который покидал офис последним, но даже она удивленно поглядывала на меня в половину восьмого, собирая собственные вещи.       — Да, ты иди, я тоже скоро…       В опенспейсе было уже совсем темно — общий свет выключают часов в семь, через час после завершения смены — и только одинокая тусклая лампа над моим монитором напоминала о том, что кто-то остался.       Рейчел покачала головой, но послушалась. Едва шаги коллеги стихли, дрожащей рукой открываю переписку с Кристофером. Точнее… Его сообщение, отправленное час назад, которое я пока что оставила без ответа.       С одной стороны, я понимаю, что это прекрасный шанс, но, с другой…       А нужно ли мне это все?       В горле пересыхает, нужно выпить воды. Хватаю пустой бумажный стаканчик со стола и двигаю к ближайшему куллеру за поворотом. Внутри совершенно пусто и неясно.       Несмотря на байки о Кристофере, меня не пугает его непостоянность. Гораздо хуже было бы, если бы он искал серьезного партнера, да только…       Как на сделку с дьяволом собираюсь, честное слово!       Стаканчик летит в ближайшую урну. Легче не стало. А время между тем идет…       — Поздновато уже…       Вздрагиваю от тихого, почти звенящего в офисной тишине голоса. С трудом унимая тяжело бьющееся от испуга сердце, оборачиваюсь и понимаю, что его ритм лишь усилился, но теперь вот не от страха. Позади меня стоял, мать его дери, Александр.       — Ты… — теряюсь, но сжимаю ладони и беру себя в руки, — напугал, блин! Ты что тут делаешь?       Он оглянулся по сторонам и устало пожал плечами. Замечаю, как за висящим на шее пропуском проглядывает ворот рубашки, расстегнутый на пару пуговиц ниже, чем положено, и открывающий красивую линию ключиц.       — С камерами что-то, — показывает ладонью словно в никуда, — еще днем отрубились, хотел убедиться, что своими силами не поправим.       — Разве ты и этим занимаешься? — попутно в диалоге двигаюсь ближе к рабочему столу. Нильсен остается на месте.       — Нет, но лицензия тоже полетела, так что проверить мне не трудно.       Делаю вид, что мне безумно интересно, пока дрожащей рукой открываю диалог с Кристофером, чтобы дать ему окончательный ответ. Надеюсь, Александру хватит такта не подходить ко мне слишком близко.       — И как? Проверил? — ладонь замирает над клавиатурой, потому что я опять теряюсь.       — Проверил, — низкий голос за спиной заставляет вздрогнуть повторно, — не из-за нее.       Ладони заледенели в момент. Сглатываю, понимая, что прямо сейчас буквально перед его лицом на весь экран светится вопрос Кадогана, чтоб его. Чтоб их обоих!       — Так все-таки приняла его предложение?       Короткий вопрос ударяет меня едва ли не током. Дергаюсь и резко выключаю монитор, чтобы закрыть переписку. Подскакиваю на месте, причем слишком резво, из-за чего офисный стул отъезжает куда-то в сторону. Опираюсь поясницей о поверхность стола и часто дышу, как загнанный кролик. Сама не знаю почему, просто уж слишком меня взволновало, что он это увидел.       — Тебе-то что? — спрашиваю, едва контролируя дыхание. Он слишком близко, я и не знала, что настолько. В резковатом свете лампы вижу четкий контур его губ и темный из-за освещения отблеск глаз. Притягательный… зараза.       — Только то, что ты не можешь его принять.       Спокойный бесстрастный голос окончательно путает меня. Душа уже давно рухнула куда-то вниз, а пульс сильно отбивает в сознании. Холодные ладони вцепились в поверхность столешницы, и это единственное, что позволяет мне сейчас не упасть. Я словно попала в настоящую губительную ловушку.       — Почему? — не замечаю, как выпрямляюсь, и тем самым оказываюсь ближе. На открытой шее пульсирует артерия… так и тянет коснуться.       — Потому что я собирался сделать это раньше.       В груди ударяет и затихает… Сегодня… на кухне…       Неужели это было…       Смятение смешивается с надеждой. Если он сейчас же не оставит меня…       — Почему ты решил, — испытываю судьбу и приближаюсь, — что я приняла бы твое?       Александр совсем слегка улыбается краем губ и едва заметно подается вперед. Теперь мы почти касаемся друг друга, и это, черт возьми, ужасно смущает. Сердце бьется, словно загнанное, я вся покрылась мурашками, а ниже ребер сжимается волнение.       — Потому что… — он протягивает ладонь и убирает с моей щеки прядь волос, случайно касаясь скулы. Останавливается и проводит большим пальцем вниз, задевает нижнюю губу. — Ты все еще здесь.       Порывисто хватаю его ладонь и сжимаю в собственной руке. Кажется, будто в глазах Александра разве что яркое пламя не пляшет. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, не отрываясь, а затем я расслабляюсь, почти падаю в его объятья, подхватываемая сильными мужскими руками. Поднимаю лицо выше и ловлю чужие губы на своих.       Удивительно, что еще десять минут назад я серьезно думала, что могу пойти на свидание с другим! Нет, это было бы совершенно невозможно…       Не отрывая поцелуя, Александр хватает меня под талию и легко, словно ему это ничего не стоит, сажает на мой же стол. Он терзает мои губы жадно, страстно, с короткими, порывистыми укусами. Стараюсь отвечать тем же, но, словно глупая неопытная девчонка, слабею, стоит почувствовать чужой горячий язык. Поэтому полностью поддаюсь, почти безумно кайфуя от того, как пылают из-за поцелуя губы.       Хватаю его пропуск и тяну мужчину на себя, чтобы была возможность обнять мужчину за плечи. Ладони Александра поднимают край зауженной юбки, оставляя ее на талии каким-то широким тканевым поясом. Он улыбается в поцелуе, когда чувствует пальцами, что на мне кружевные чулки. Утренняя вольность, за которую я теперь тысячу раз благодарна самой себе.       Пытаюсь расстегнуть его рубашку, но дрожащие ладони совсем не слушаются, поэтому оставляю затею где-то на середине, вынужденная снова обхватить шею Александра. Одной рукой снимаю с него идиотский пропуск и отшвыриваю куда подальше.       Мы почти падаем на чертов стол, еле держимся. Сильно прижимаюсь к нему всем телом: с ума сойти, как это будоражит. Мужчина нетерпеливо касается горячими губами моей шеи и плеч, поднимая градус возбуждения. В отместку хватаю мочку его уха и откровенно, почти даже пошловато посасываю, прекрасно понимая, какие это может вызвать ассоциации.       Он резко отрывается, но в самый последний момент я понимаю, что до этого глаза Александра были явно прикрыты от наслаждения. Приподнимает большим пальцем мое лицо и тихо выдыхает:       — Побереги нрав, опасная моя, — улыбается, облизывая нижнюю губу, — не то учудишь непоправимое.       — Это что же? — хватаю зубами кончик губ, медленно оттягиваю, а затем отпускаю.       Александр часто дышит, я чувствую грудью, как сильно бьется его сердце. Мне и самой ужасно трудно: внизу живота тянет, белье ощутимо мокрое, а воздуха все равно что нет. Мне жарко, очень жарко, но если он хотя бы на секунду отпустит меня, то… Я просто не выдержу этой пустоты.       — Заведешь меня еще больше, — хрипло отвечает.       Касаюсь кончиком носа его шеи, вдыхая приятный аромат этого гребанного дурманящего парфюма. Веду выше, прижимаясь щекой к щеке и зарываюсь пальцами в мягких прядях волос.       — Тогда все прекрасно, — шепчу уже ему в губы, провоцируя новый глубокий поцелуй, во время которого ловкие пальцы Нильсена расстегивают пуговицы моей блузки.       Он откидывает края кофты в сторону и проводит языком по ключицам, периодами хватая зубами тонкую кожу. Откидываю голову назад, закрываю глаза и опираюсь ладонями о столешницу, наслаждаясь умелой лаской. Адреналин бурлит в крови, а тот факт, что мы сейчас в открытом опенспейсе, еще сильнее подгоняет его. Мне нравятся, дьявольски нравятся эта опасность и это чувство. Хочется стонать громче, сделать момент более рискованным.       И я не сдерживаюсь, чувствуя чужие пальцы через тонкую ткань нижнего белья. Громко втягиваю воздух, почти заходясь в коротком крике, когда он медленно, неспешно гладит меня внизу. Легко, почти невесомо, издевательски игнорируя самые чувствительные места.       — Александр!..       Краснею, чувствуя пульс не только в висках, но и, наверное, даже в щеках. Мне так хотелось прокричать его имя, не просто прокричать: томно, откровенно, с похотью…       — Не двигайся, — коротко приказывает, — и не открывай глаза.       С дрожью во всем теле глотаю непослушную слюну и сжимаю пальцы на гладкой столешнице. Он еще раз проводит двумя пальцами по совершенно мокрому белью, поднимая их выше. Останавливается на чувствительной точке и с легкой силой нажимает. Вскрикиваю, выгибаясь, но глаз послушно не открываю. Кажется, словно я слышу его смешок.       — Алекс…       — Тшшш… — не дает мне договорить, хотя это и без того дается ужасно сложно.       Не могу удержаться на месте, тело требует прикосновений. Нетерпеливо ерзаю бедрами, пытаясь хотя бы так почувствовать его лучше. На оголенную часть бедра звучно и хлестко опускается шлепок. Вздрагиваю и закусываю губу. Это слишком заводит…       — Сказал же, не двигайся! — его голос все еще хриплый, но теперь как будто громче.       Александр явно недоволен, и будь я проклята, если это не возбуждает меня сильнее.       Теплая ладонь забирается под белье, разминая нежную уже влажную кожу. Пальцы легко скользят по складкам, мучительно, очень мучительно. Он аккуратно и медленно ведет, совсем слабо нажимает на клитор, но тело откликается, на удивление, остро. Удовольствие сразу поднимается и лишает меня ясности мыслей. Беззвучно открываю рот, хватая горячий воздух.       — Говори, — вновь требует, но я уже не понимаю, ничего не понимаю.       Нажимает сильнее, но резко, коротко, до безумия мало. Дразнит, точно дразнит. Хватает края ткани и тянет белье вниз, снимая совсем. Легкая стыдливость охватывает меня, но слишком быстро сменяется жгучим наслаждением от происходящего.       — Что? — ногти совсем царапают стол.       — Что ты никогда, — он хватает меня под поясницу одной ладонью, прижимая к себе, шепчет у кончика губ, — никогда, слышишь? Ты никогда не пойдешь с этим придурком на свидание.       — Никогда… — шепчу, едва удерживая собственный голос.       Я чувствую пульс во всем теле: в шее, в ключицах, в ослабевших ладонях. Чувствую жар там, где касается кожи его дыхание.       Второй ладонью он проводит по моей шее, легко и трепетно касается ее подушечками пальцев, гладит кожу, перекрывая мне дыхание одним осознанием того, что он наслаждается прикосновением ко мне.       Не выдерживаю и хватаю края его рубашки, дергая наверх, чтобы была возможность коснуться подтянутого торса. Дотрагиваюсь дрожащими пальцами до мужского тела… разгоряченное… Нарушаю запрет и поднимаю на него взгляд. Все вокруг размывается, но его глаза… Все такие же ясные.       Мне сложно думать, сложно говорить, сложно дышать, и я никак, совсем никак, не понимаю, почему он не видит этого. Не видит, что я хочу его так сильно, что вот-вот не выдержу и сойду с ума от губительной медлительности. Еще никогда со мной такого не было.       — Пожалуйста, Александр, — проталкиваю слова, чудом удерживая просящий стон, — я больше не могу.       Он снова целует меня. Долго, с наслаждением… Сминает губы, не в силах оторваться, словно если он это сделает, я тут же растворюсь в воздухе.       — Я тоже.       Его слова сильно ударяют в голове, соединяясь с ритмичным биением его же сердца. Невыносимо.       Продолжая удерживать меня одной рукой, второй он проводит по бедру, уводя его сильнее в сторону. Костяшки пальцев уже болят, настолько сильно я сжимаю ладони на рубашке мужчины.       И я не могу удержаться от длительного, совершенно откровенного стона, когда Александр осторожно — что явно далось ему с трудом — входит в меня. Жадное наслаждение, смешанное с облегчением, застилает глаза, отчего меня кидает из одного состояния в другое. Я сильно напрягаюсь, боясь, сейчас он отстранится, хватаюсь за мужчину крепче. Но сразу расслабляюсь и почти совсем теряю контроль, когда слышу грубый, но тихий выдох с его стороны в этот же момент.       — Не… сдерживайся, — последнее, что совсем тихо и слабо выходит из моих уст.       Александр выполняет просьбу. Он крепко и сильно держит меня, потому что иначе я бы точно удержаться не смогла. Все мое тело расслабленно, глаза закрыты. Из последних сил слабо хватаю его шею и забываюсь в сильных размашистых движениях.       Боги, это слишком хорошо…       Я предполагала, что Нильсен должен быть хорош в постели, но и представить не могла, чтобы настолько. Он полностью контролировал процесс, по одному звучанию моего голоса понимал, что нужно сделать, чтобы довести меня уже до какой-то полубезумной грани блаженства. И мне нравилось, что я могу полностью довериться ему. Не думать ни о чем.       Под нами избито и почти вульгарно скрипел рабочий стол, что лишь раззадоривало как меня, так и Александра. Это было какое-то безрассудство. Непристойное, бесстыдное, неприличное помешательство. Прекрасное чувство…       Только подумать, если бы какой-то сотрудник решил сейчас вернуться! Боже, какая шальная и приятная игра.       — Готова, опасная моя? — тихо прошептал Александр, коснувшись губами моего уже взмокшего виска.       Часто киваю, поскольку я уже действительно на совершенной грани. Удовольствие подобралось очень, очень близко к застилавшей пелене глаза. Едва ли не каждую секунду я почти чувствовала, как тело почти-почти, вот уже совсем сейчас должна наполнить долгожданная дрожь.       Александр сильно и глубоко входит в меня, задерживаясь, чтобы я могла почувствовать его полностью, а потом еще, а потом… Перед глазами редеет, и тело схватывает непривычно яркой судорогой. Настолько сильной, что я чувствую, как глубоко вонзаю ногти в плечи мужчины. Широко открываю рот, не в силах поймать и каплю кислорода… А потом растворяюсь в этом упоении, с отдаленным блаженством чувствуя, как расслабление завладело и мужчиной.       Мы держимся друг за друга еще порядка нескольких минут, не в силах оторваться, и оба часто дышим. По лбу сходит капля пота, замечаю ее лишь теперь. Волосы на висках и шее… черт с ними.       Я провожу ладонью по его груди, с какой-то отрадой прослеживая, как успокаивается его сердце. После произошедшего мне еще больше хочется увидеть его глаза, но тем страшнее.       Что мы теперь должны сказать друг другу?       — Завтра, — внезапно отчетливо рассекает его тихий голос пустующее пространство, — после работы идем на Гринвич-авеню. Там есть очень хорошая пиццерия.       У меня едва сердце не останавливается от услышанного. Это выглядит ужасно странно и необычно, и… абсолютно волнующе.       — Ты меня что, на свидание приглашаешь? — чудом держусь, чтобы не рассмеяться от нелепости ситуации.       Александр помогает мне оправиться и улыбается краем губ. В его глазах хитрый огонь, а бровь отчего-то уж совсем нахально приподнята.       — Подумал, что лучшего шанса не представится, — с неприкрытой иронией заметил он.       Количество подтекста, который может скрываться за этой короткой фразой, сбивает меня с толку окончательно, но он же и смешит больше.       — Александр Нильсен, — открыто посмеиваюсь и позволяю себе закинуть запястья на его плечи, — вы в курсе, что нормальные люди сначала зовут на свидание, а уже потом…       Осекаюсь, пристыженная собственной фразой. С ума сойти, а это точно я только что беззастенчиво стонала на весь офис?       Он закрывает глаза и проводит кончиком носа по моей щеке, так… приятно. Нежно…       — Угу, именно поэтому «нормальный» человек сейчас ужинает в одиночку, — отвечает он с ясным таким намеком на неудавшееся приглашение Кадогана.       — Нахал! — несильно ударяю его по плечу.       — Нахал, — Александр кивает и вновь отстраняется, чтобы видеть меня, — но нахал, которому не откажут?       Мысленно очерчиваю каждую черточку на его лице. Губы ровные, скулы напряжены…       Он умеет волноваться?       Киваю и кладу голову на его плечо, перебирая ткань рубашки и вдыхая этот волшебный терпкий парфюм, понимая, что наконец все встало на свои места и происходит так, как должно быть. В этот раз сомнений нет. Не откажу…