7:00

      7:00. Звонит будильник, прерывая мой тревожный сон без сновидений. Встаю не сразу, наслаждаюсь кратковременной тишиной, впрочем, недолго: слышу, как у соседей включился телевизор. Вздохнув, выползаю из постели и включаю тоже. Как всегда, один и тот же голос в одно и то же время произносит один и тот же длинный монолог: о патриотизме, о скорой победе нашей страны в освободительной миссии на территории Нелюдии, о том, какой ложью нелюды кормят своих граждан и какие новые зверства совершают, пытаясь сохранить свою преступную власть, о ценности семьи, о единстве нации, о нашей божественной защите и снова о скорой победе. Текст этот почти не меняется на протяжении уже нескольких лет, и мы знаем его наизусть. Мы встаём утром, включаем телевизор, смотрим обязательные 15 минут утренней патриотической передачи и идём на работу. Мой путь лежит мимо школы, проходя, я вижу детей, выстроившихся на привычной утренней линейке перед занятиями. Они поднимают флаг и поют новый гимн нашей великой державы, прославляющий страну и наших доблестных солдат, сражающихся со злом, и обещающий скорую жестокую расплату врагам, желающим уничтожить нас. Старшеклассники одеты в военную форму: после выпуска они немедленно пойдут в армию, поэтому последние годы их обучения наполнены уроками патриотизма и усиленной физической подготовкой. Высокие, статные, красивые, они поют с улыбкой на лице, и на словах “за Родину умру” их глаза особенно блестят, жадно, нетерпеливо, торжественно.       Вы обязательно умрёте.       Я отворачиваюсь, чувствуя, как внутри шевелится что-то неприятное, мерзкое, с чем я до сих пор так и не могу смириться. Страх. Мне уже двадцать четыре, а по закону все женщины до двадцати пяти обязаны иметь детей. Для тех, кто по какой-то причине не хочет этого, существуют специальные принудительные лагеря, те же, кто попросту не может их иметь, считаются отбросами общества. У меня детей нет. Говорят, аборт - это убийство, но в нашем случае рождение - убийство, пусть и отложенное на восемнадцать лет. И самое страшное, что оно не имеет никакого смысла. Хотя нет, самое страшное - что матери с радостью позволяют убивать их детей.       На работе мы первым делом все вместе смотрим очередное обращение Императора. Люди, сидя перед экранами, ликуют после каждой фразы. Да, мы побеждаем! Да, ещё совсем немного, и мы освободим свою землю от нелюдов! Мы великие и грозные, нас все боятся, а наши враги из других стран уже бьются в агонии. Мы противостоим всему миру, и правда за нами, поэтому победа неотвратима! Да, мы присоединили к себе уже всю Нелюдию и сейчас лишь постепенно очищаем её от гнили. Нет, вы проигрываете. Нет, они освободят свою землю от вас. Вы жалкие и слабые, над вами все смеются, вы ошибаетесь. Нет, вы ничего не присоединили, ни одного вашего солдата даже нет на тех землях, которые вы уже назвали своими, если, конечно, не брать в расчёт гниющие трупы. Но кого это волнует? Люди верят, смеются, обнимаются. Я пропустила момент, когда оказалась в сказке про голого короля.       Мы работаем до позднего вечера на благо нашей великой державы. Ни у кого не должно быть свободного времени, иначе враги воспользуются этим и внедрят своих агентов, чтобы уничтожить нас. Все телефоны, все улицы, кафе, магазины, офисы, школы, больницы и даже дома прослушиваются. Но мысли не прослушаешь, не считаешь сканерами эмоции, раздирающие наши сердца. Настоящие мы сквозь декорации идеального мира видим настоящий мир, и он нас пугает. Настоящие мы сквозь оглушающие крики слышим робкие голоса разума. Настоящие мы, вкушая сладкий мёд скорой победы, чувствуем лишь вкус крови. И когда все ложатся спать с мыслями о будущем прекрасном дне, мы с трудом засыпаем к середине ночи. И есть у нас потаённое, почти забытое желание: проснуться.