All for You

      Прошла неделя с тех пор, как родился Изуку, и Хисаши мог с уверенностью сказать, что это была одна из худших недель в его жизни.          Всё его время было посвящено наблюдению за состоянием Изуку, как параноидальный ястреб, и приставанию к персоналу с вопросами даже о малейших изменениях. Он не был знаком с наркотиками, которые давали Изуку (единственные наркотики, с которыми он был знаком, были незаконными, к продаже которых он приложил руку. Он понятия не имел, что делают мочегонные средства), и его воспоминания о состоянии Йоичи с возрастом были нечёткими, поэтому он был в неведении, как и любой другой родитель в этой ужасной больничной палате.          По крайней мере, сотрудники понимали, что никто никогда не хотел, чтобы их ребенок находился в отделении интенсивной терапии новорождённых.          Каждый раз, когда состояние Изуку становилось достаточно стабильным, чтобы он не беспокоился, он в сотый раз разбирался со своими исцеляющими причудами. У него было несколько подобных причуд, но, к сожалению, ни одна из них не подходила. Все его исцеляющие причуды были связаны с заживлением ран, но у Изуку не было никаких ран. Его тело просто не работало так, как должно было.          Даже если бы его исцеляющие причуды были применимы... Хисаши понятия не имел, что нужно было делать. Пытаясь помочь Изуку, он может непреднамеренно приговорить его к смерти. Если он когда-нибудь захочет попробовать использовать одну из причуд, ему придется проконсультироваться с врачами, а для этого потребуется раскрыть его настоящую личность.    Он всё ещё серьезно обдумывал это.          Тем не менее, Хисаши решил — по крайней мере, сейчас — что он не будет пытаться использовать какие-либо из своих причуд — по крайней мере, до тех пор, пока у него не очистится разум. То, что ему не хватало в данный момент.          Прошла неделя с тех пор, как родился Изуку, и за всё это время он спал всего три часа.          Причуды выносливости Хисаши не могли длиться так долго.         Его голова была набита ватой, и он начал слегка дрожать — хотя, если это было из-за стресса или недосыпания (или того и другого), это было немного странно. Он засыпал всё чаще и чаще, вплоть до того, что почти заснул стоя.          Отказ от еды тоже не особо помог. Он настолько не хотел оставлять Изуку, что даже не заглянул в столовую. Единственный раз, когда он оставлял его это происходило, чтобы пойти в туалет и быстро засунуть себе в рот протеиновый батончик.          В его защиту можно сказать, что на самом деле у него не было особого аппетита есть что-то более существенное.          По крайней мере, на прошлой неделе он не носил одну и ту же одежду. Одна из медсестер сжалилась над ним и дала ему медицинские халаты вместо костюма, который он носил несколько дней. Он должен был разозлиться на жалость, но в данный момент и даже сейчас он просто чувствовал благодарность.          Хисаши чувствовал себя немного незащищённым в чем-то, кроме своих обычных брюк и костюма, но халат был очень удобным, так что он не особо возражал.         Масару также недавно звонил и сказал, что они с Мицуки собираются принести ему ещё немного одежды, а также туалетные принадлежности и личные вещи, так как они, должно быть, поняли, что Хисаши не собирался покидать больницу — или даже палату — до тех пор, пока Изуку не покинет её, будь то в гробу или люльке.          Они ещё не прибыли — Мицуки должна была родить со дня на день, поэтому их передвижения были замедленны, но он всё же оценил эту мысль.    Голова Хисаши гудела в такт его сердцебиению.    Он знал, что подталкивает его.    Он знал, что не сможет так продолжаться.          Но он также не мог найти в себе силы попытаться хоть немного отдохнуть. Каждый раз, когда он пытался, его атаковали напоминания о том, что в последний раз о том разе, когда он уснул, а когда проснулся, у Изуку был диагностирован опасный сердечный приступ. Если Хисаши снова попытается уснуть... Кто пообещает, что Изуку будет жив к тому времени, как он проснется?    Он не мог отдыхать.    Он не мог ничего пропустить.          Состояние Изуку было опасным. Его крошечный сын уже был подключен к нескольким внутривенным препаратам, чтобы справиться с болезнью сердца, особенно с тех пор, как он начал балансировать на грани сердечной недостаточности. Он мало двигался. Вся его энергия, казалось, тратилась на то, чтобы просто остаться в живых, несмотря на то, что ему помогали все машины.    И всё ещё.          Было ещё слишком рано для корректирующей операции, которая спасла бы жизнь Изуку. Он был слишком мал.          Хисаши тихо вздохнул, глядя в инкубатор. Несмотря на его оговорки, Сануки-сан, врач Изуку в течение дня, сказал, что нежное прикосновение поможет успокоить Изуку, даже с его хрупкой кожей и слаборазвитой нервной системой. Однако он должен был быть осторожен. Он должен был убедиться, что его руки чистые, он не мог гладить или растирать кожу Изуку, потому что мог причинить Изуку боль, и он должен был убедиться, что прикосновение было единственной стимуляцией, которую получал Изуку. Говорить, держа его за руку, было бы для него невыносимо.    Хисаши трижды вымыл руки, а затем стерилизовал их огнем. Изуку не заразится от него.    И теперь впервые он смог прикоснуться к своему сыну.          Ну, технически он мог прикоснуться к нему раньше. У него просто не... Не хватило смелости сделать это.    Теперь он может прикоснуться к нему.          Изуку держал кончик пальца. Его рука была слишком мала, чтобы держать что-то большее или даже полностью обхватить его. Его хватка была легкой как перышко. Хисаши почти не чувствовал этого. Тем не менее, держа крошечную руку Изуку, глядя на ногти размером с булавочную головку...   Хисаши мягко улыбнулся про себя.          Он всегда слышал фразу «обвели вокруг пальца» и думал о том, чтобы манипулировать другими, чтобы они выполняли его приказы. Он никогда не понимал, почему эту фразу часто применяли к маленьким детям.    Он полагал, что мог понять это сейчас.          Ему была всего неделя, а его маленький Изуку уже был мастером манипулирования. Он так гордился им, что это причиняло боль.          Он осторожно двигал пальцем вверх и вниз, наблюдая, как Изуку медленно двигается в ответ. Изуку сжал палец немного сильнее на мгновение, прежде чем хватка снова стала лёгкой как пёрышко. Это было лучшее, что он когда-либо видел с тех пор, как ему поставили диагноз, и он казался довольно расслабленным. Его сердечный ритм был настолько нормальным, насколько это возможно, он был... Немного бледным, но он уже давно не синел, а его движения были медленными и расслабленными. Хисаши улыбнулся. Он подавил желание заворковать.    Дверь в комнату Изуку открылась.  — Мидория-сан? — позвала его Анда. Днем Анда была одной из медсестер Изуку — по крайней мере, три или четыре дня в неделю она работала ею.          За то время, что он застрял здесь, он узнал, что большинство сотрудников отделения интенсивной терапии работают по 12 часов в смену, по крайней мере, три или четыре дня в неделю. Хотя он, как правило, встречался с Сануки-сан и Рэйки-сан, неонатологами, каждый день во время их соответствующих смен. Другие поставщики услуг, такие как респираторные терапевты или очень редко фармацевты (особенно если у него возникали вопросы о лекарствах Изуку, что случалось очень часто), останавливались, хотя ему ещё предстояло узнать их имена.          Анда была доброй женщиной с жёлтыми волосами, золотыми глазами и довольно коренастым телосложением. Она казалась довольно сильной, но он никогда не настаивал на том, чтобы узнать её причуду. У него были более важные дела, на которые нужно было обратить внимание.          Хисаши посмотрел на неё краем глаза. Он улыбнулся ей, хотя что-то сжалось в его животе. Обычно Анда была довольно веселой, а сейчас она казалась сдержанной.  — Ой? — вопрос зазвучал в его голосе он. — Бакуго здесь?          — Нет, Мегуми Ито, одна из социальных работниц, хотела бы поговорить с Вами, если у Вас есть минутка, — ответила Анда с быстрой улыбкой.    Социальная работница?          Они приходили поговорить с ним в начале недели о его семейной жизни, чтобы убедиться, что, когда (если) Изуку вернётся домой, он будет в безопасной, стабильной обстановке, и он заверил их, что у Изуку будет всё только самое лучшее, когда (если) он отправится домой.          Они также пришли спросить о ЕГО самочувствии, но он заверил их, что с ним всё в порядке. Они не напирали, но было также ясно, что они ему не поверили.    Это было неважно.    Он был бы в порядке, пока был рядом с Изуку.    Но о чем им нужно было говорить сейчас?    — Хорошо, спасибо, — ответил Хисаши, и Анда кивнула, прежде чем закрыть дверь.          Хисаши грустно вздохнул, снова глядя на Изуку. Его ребенок всё ещё держал его палец, но его рот открылся в зевке, когда его нога дёрнулась — верный признак того, что Изуку на какое-то время прекратит прикосновения.         Хисаши осторожно отдёрнул палец, кончик его похолодел, когда крошечная рука Изуку отпустила его. Изуку резко растопырил пальцы, снова зевая, прежде чем медленно успокоиться. Пальцы Изуку сжались, когда его грудь вздымалась и опускалась.          Он хотел бы, чтобы терпимость Изуку была немного выше, но это было то, что было.          Хисаши провёл рукой по волосам, прекрасно понимая, что это было тщетной попыткой выглядеть более презентабельно в глазах социального работника. Его скомканный и грязный костюм валялся в углу, он был одет в чужую одежду, и он был уверен, что мешки под глазами — это нечто, на что стоит обратить внимание. По крайней мере, он мог убедиться, что его волосы не превратились в крысиное гнездо.          Слишком рано дверь со скрипом отворилась, и в комнату просунулась женщина, причуда которой придавала ей вид антропоморфного какаду. Она улыбнулась: — Здравствуйте, Мидория-сан. Сейчас подходящее время?   Хисаши выдавил из себя улыбку: — Да, конечно.          — Спасибо, — сказала она, проскользнув внутрь и закрыв за собой дверь. — Меня зовут Мегуми Ито, я социальная работница, прикреплённая к Вашему сыну Изуку. Я хотела бы поговорить с Вами, но это может расстроить Вас.    Хисаши нахмурился. Его желудок сжался.    Что-то было не так.    Ито продолжила:       — Возможно, лучше не вести этот разговор рядом с Изуку. Не могли бы Вы прийти ко мне в офис или в соседнюю комнату?   — Я бы не хотел этого — отказался Хисаши, сжимая руку на подлокотнике кресла.    Ито кивнула: — Я полностью понимаю Вас, но это касается Вашей... Профессии... Профессии? В его документах говорилось, что он был простым служащим.    Желудок Хисаши сжался.    О, нет.    Поддельные документы для его истории болезни так и не были закончены.   Изуку родился слишком рано.    Его нашли.          Он медленно выдохнул, его глаза метнулись к Изуку. Он не двигался с тех пор, как обосновался здесь. Его грудь быстро вздымалась и опускалась, его кардиомонитор пищал.          — Я думаю, нам следует поговорить об этом в другом месте. Я не думаю, что кто-то из нас хочет расстроить Изуку, — мягко сказала Ито.          Хисаши встал, отряхивая одежду. Он снова посмотрел на Изуку. Вероятно, это будет самое долгое его отсутствие с момента его рождения.          Хисаши изо всех сил старался запечатлеть образ Изуку в своем сознании.    Он снова посмотрел на Ито.    — Очень хорошо. Идите вперёд, — сказал Все за Одного.          Ито кивнула, распахнула дверь и вышла. Все за Одного почувствовал рывок в груди, в сердце. Он не хотел уходить. Но он должен был сделать это.          Ито провела их в пустую палату поблизости, закрыв за собой дверь. Она повернулась, расправила плечи, всплеснула руками и начала говорить.          — Как я уже говорила, я социальная работница, прикреплённая к Вашему сыну. Это означает, что я здесь, чтобы защищать Вас и Вашего сына, чтобы добиться наилучшего возможного результата. Я расскажу Вам ситуацию прямо, — Ито встретилась с ним взглядом: — Герои знают, кто Вы и где Вы, и они недовольны.          Губы Все за Одного сжались. Всё это время, вся эта работа, а его поймали из-за бумажной волокиты. Это разозлило бы его, если бы у него хватило энергии, чтобы чувствовать подобное.          — Пока Вы находитесь на нашей территории, Вас не могут арестовать, если только Вы не представляете активной угрозы для пациентов и персонала больницы. Однако из-за Вашей классификации мы не уверены, как долго это продлится, — заявила Ито.    — Значит, Вы знаете, кто я такой, — сказал Все за Одного. Это был не вопрос.    Ито кивнула: — Да, Все за Одного.    Глаза Все за Одного сузились:       — Тогда Вы знаете, что я сделал. Вы знаете, кем герои считают меня. Почему Вы изображаете из себя мою союзницу?          — Потому что, по крайней мере на данный момент, я Ваша союзница, — твёрдо сказала Ито, — Мемориал Танима был назван в честь Минако Танимы, дочери злодея Акантии. Она умерла от лейкемии после того, как медики, которые должны были спасти ей жизнь, решили, что она того не стоит. Эта больница, — продолжила Ито, указывая на пол у них под ногами, — здесь для того, чтобы это никогда больше не повторилось. Итак, повторюсь, моя работа заключается в том, чтобы убедиться, что пациенты и их семьи — все пациенты и все семьи — имеют необходимые им ресурсы. Кто Вы и что Вы сделали за пределами этих стен, не является моим приоритетом, если только это не представляет угрозы для безопасности Изуку.    Ито скрестила руки на груди, непоколебимо глядя ему в глаза.   Все за Одного моргнул.         Потребовалось мгновение, чтобы вес её вопроса дошёл до него, но когда это произошло, он поглотил его.    Мегуми Ито просила его выбрать.    Его империя, над созданием которой он работал более века, или Изуку.    Причуда его брата, последнее, что он смог получить от него или Изуку.    Его бессмертие, его цели, его мечты или Изуку.    Это был жестокий вопрос. Он хотел сказать, что это смешной вопрос.    Но.    Он подумал о жарких летних днях много лет назад, когда он играл с Йоичи — беззаботным, счастливым и невинным.    Он подумал о худшем дне в своей жизни, о потере Йоичи.   Он подумал о другом худшем дне в своей жизни, когда потерял Инко.    Он подумал о маленьком Изуку, смотрящим на него.    Детские голубые глаза были расфокусированы, но несомненно смотрели на него.    — ...Нет, — подтвердил Хисаши, — это не представляет никакой угрозы для Изуку.    На птичьем лице Ито мелькнула ухмылка.    К его легкому раздражению, она не выглядела удивленной.    — Хорошо, — сказала Ито, хлопая в ладоши.    Хисаши едва не вздрогнул. Он гораздо сильнее погрузился в мысли, чем он думал.          — Перейдём к делу, — заключила она, вытаскивая из кармана сложенный лист бумаги и протягивая его ему, — у нас есть давний контракт с КГОБ, и мы работали с другими организациями общественного здравоохранения и психиатрии, чтобы предложить злодею реабилитационную программу. Зачисление в неё было бы лучшим выбором для Вас.          Хисаши медленно взял бумагу и развернул её. Слова расплылись в его глазах. Он включил причуду зрения и заставил глаза читать.          — Эта программа действительно создана для кого-то вроде меня? — осторожно спросил Хисаши, перечитывая всё снова.          — Технически говоря, злодей самого высокого уровня, который у нас был раньше, — это уровень C, — призналась Ито. — Уровневая система довольно произвольна, но я думаю, что мы оба знаем, что есть разница между уровнем C и уровнем S. Однако! — Ито ухмыльнулась:       — Нет никаких исключений, основанных на рейтинге допуска к программе в книгах. Мы просто будем открывать новые горизонты.    Хисаши снова сложил бумагу и сунул её в один из многочисленных карманов одолженного халата.          — Если Вы готовы, — начала Ито, — мы можем начать этот процесс сегодня. Я не могу обещать каких-либо результатов, но это обеспечит гораздо большую защиту, чем просто пребывание на территории больницы. Если Вы не готовы...   — Готов, — перебил её Хисаши, — что мне нужно сделать?   — Получить документы, — сухо ответила Ито.    Хисаши фыркнул: — Конечно.    — И Вам понадобится герой, который будет Вас спонсировать, — закончила Ито.    Хисаши замер.          — Может, сотрудник КГОБ подойдёт? — спросил он. Наверняка у него в должниках должны быть какие-то члены этой коррумпированной адской дыры...         — Нет, — разбила его надежды Ито, — это должен быть герой с хорошей репутацией. И если учесть Ваш рейтинг, то чем выше рейтинг героя, тем лучше.    Хисаши закрыл глаза, подняв руку, чтобы потереть всё сильнее пульсирующие виски.  — ...Черт, — пробормотал он.    — Всё ещё готовы попробовать? — профессионально спросила Ито.    Хисаши вздохнул: — Вы сказали, что это лучший вариант, чтобы оставить Изуку рядом со мной, верно?    Ито склонила голову набок и отвела взгляд: — Возможно, я слегка солгала, когда сказала это.    — ...Что.   Ито пожала плечами с острой улыбкой на лице: — Я почти уверена, что это Ваш единственный вариант.    Против своей воли Хисаши рассмеялся: — Я все равно собирался сказать «да».