All for You

Хисаши ходил взад-вперёд.    Он крепко держал маленькую солнечную шляпу Изуку в трясущихся руках, как якорь.    Он не осмелился вытащить одеяло Инко из инкубатора. Когда Изуку вернётся, ему должно быть хорошо и тепло.    Изуку уже должен вернуться, верно?    Он знал, что операция займёт некоторое время, и что каждая операция, особенно у крошечных младенцев, проходит по-разному, но...   Та ужасная встреча длилась не менее двух часов. Он расхаживал тут ещё два.    Он уже должен вернуться, да?    Шаги.    Около двери.    Хисаши перестал ходить взад-вперёд, его голова поднялась, чтобы посмотреть на открытую дверь, его сердце выпрыгнуло из горла. Его пальцы замерли над улыбающимся солнцем, вышитым на шляпе.    Шаги продолжались. Кто-то появился и прошёл мимо двери. Шаги стихли.    Хисаши снова начал ходить взад-вперёд, проводя рукой по волосам, заставляя легкие нормально дышать.   Он держал дверь открытой, чтобы как можно скорее узнать, как только кто-нибудь придет сообщить ему о состоянии Изуку. Ему было интересно, было ли это ошибкой в ​​данный момент. Тревога и ожидание были непреодолимыми. Он ничего не ел несколько дней, но все равно чувствовал себя плохо.    Может быть, ему стоит просто пойти и спросить.    Перестать быть трусом и спросить, жив ли ещё его сын.    Хисаши сделал шаг ближе к двери, проглотил подступившую к горлу желчь и снова принялся ходить взад-вперёд.    Не берите в голову.    Ожидание было лучше.   Он не хотел отвлекать хирургов. Им пришлось бы прерваться, если бы он попросил новостей, верно? Нет, это не годится, это может... Он может... Изуку может...    Нет, всё в порядке, Изуку в порядке, он должен быть в порядке...    Он снова провёл рукой по волосам и зарычал, когда его дрожащие пальцы поймали колтун и вырвали его. Он потёр лицо, чувствуя, как сердце колотится в груди. Он перестал ходить. Он уставился на шляпу. Шляпа смотрела в ответ, милая улыбка находилась на лице солнца.    Не такая милая, как у Изуку.    Он проверил свой телефон.    Прошло уже три часа.    Три часа с тех пор, как он ушёл со встречи.   Пять часов с тех пор, как Изуку забрали.   Изуку точно должен был уже вернуться.    Что-то должно было пойти не так.    Сануки-сан сказала быть готовым к худшему.    Хисаши, пошатываясь, подошёл к своему стулу рядом с проклятым, пустым, мёртвым инкубатором. Он рухнул в него, прижимая крошечную шляпу к лицу. Он сгорбился, пытаясь заставить себя дышать, но безуспешно.    Он должен был знать, он должен был знать... он знал  он знал  он знал...   Изуку должен быть мёртв.    Операция должна была пойти не так, и он должен был умереть, и его ребёнок должен был исчезнуть.    Иначе они бы уже пришли, верно?    Опоздание должно быть из-за того, что они придумывали, как избавиться от него, очистить эту комнату для какого-то крошечного ребёнка, который действительно будет жить, для некоторых родителей, которые действительно знали, что делают...   Изуку должен был быть мёртв, как Йоичи, так же, как Инко, но как-то намного, намного хуже.    Он задохнулся в крошечной шапочке, глаза жгло, грудь болела. Не потому, что он неправильно дышал. Из-за чего-то другого.    Он никогда не сможет обнять его больше одного раза. Он никогда не сможет услышать, как он произносит больше, чем маленькие звуки. Он никогда не сможет вывести его на улицу, увидеть, как он улыбается, увидеть, как он играет, услышать, как он смеётся...   Им даже не составит труда увезти его в Тартар. В тот момент, когда смерть Изуку будет подтверждена, он развалится на куски, и они смогут просто подмести его, бросить в Тартар и ждать, пока он умрёт.    Это не займёт много времени.    Ничто больше не имело бы значения. Без Изуку ничего не имело значения, чёрт возьми, ничего не имело значения...   Дверь скрипнула.    Хисаши замер.    — Мидория-сан? — позвала Анда.    Хисаши стянул шляпу с лица, скомкав ее в руках. Его зрение затуманилось, когда он уставился в пол.    Вот оно, вот оно, его сын мёртв, он знал, что он мёртв, он был так далек от готовности, что никогда не был готов услышать, что его ребёнок ушёл, ушёл, ушёл...   — Изуку поправляется. Сейчас он стабилизируется, но скоро вернётся.    ...ушёл?   Хисаши моргнул. Его руки обмякли. Всё его тело онемело.    Подождите.    Что?    Изуку не...   Изуку...   Он...   — Он возвращается? — спросил Хисаши дрожащим голосом.    Шаги. Перед ним появилось лицо Анды. Она нежно улыбнулась.    — Он возвращается? — снова спросил Хисаши, по его щекам покатились горячие слёзы.    — Он возвращается, Мидория-сан. Ваш малыш настоящий боец. Я же говорила Вам, что у него была искра, не так ли? — сказала Анда, похлопав его по колену.    Рот Хисаши бесшумно открылся и закрылся. Он непонимающе уставился на неё. Он издал звук, на который сам не знал, что способен.    — Эй, идите сюда, большой парень, — Анда обняла его. Её руки были тёплыми, добрыми и крепкими.    Будто...   Он...    Хисаши развалился.