All for You

      Кацуки потерял контроль над мячом, которым размахивал в руке. Он подпрыгнул на полу и вкатился в ногу Хисаши в туфлях. Хисаши посмотрел вниз, моргая.    Кацуки заскулил.    Хисаши посмотрел на детей.          Кацуки сидел, его пухлое лицо скривилось в несчастной хмурости, когда он смотрел через комнату на свой мяч. Слюна залила переднюю часть его оранжевого комбинезона, на котором красовалось маленькое изображение зелёного динозавра. Он в отчаянии замахал руками, задыхаясь.          Изуку поднялся со своей маленькой горы подушек, с интересом наблюдая за мячом, соска покачивалась во рту.          Изуку обычно презирал время, проведенное на животе, но он, казалось, почти забыл, что застрял в нём теперь, когда Кацуки был здесь. «Преимущества наличия сверстников его возраста», — подумал Хисаши, наклоняясь, чтобы поднять мяч.          Мицуки сидела рядом с ним и громко потягивала кофе. Масару исследовал новый дом Хисаши — или Тартар-младший, как его назвал Хисаши.          Всемогущий ненавидел это прозвище, и это было основной причиной, по которой он его закрепил.    Кацуки снова заскулил, на этот раз громче.    — Просто брось его обратно, Хиттян, — сказала Мицуки, рассеянно глядя в свой кофе.          — Ты уверена? — спросил Хисаши, подозрительно глядя на мяч. Он был покрыт детскими слюнями — как и большинство вещей, находившихся в пределах досягаемости его сына и почётного племянника, — но теперь к нему также прилипли маленькие кусочки пыли и пуха.    Он знал, что в тот момент, когда Кацуки вернёт его, он попадёт ему прямо в рот.    Мицуки фыркнула.        — Конечно, маленький гоблин уже пытался съесть мои туфли. Я не беспокоюсь о том, что он заболеет от небольшой грязи на полу.    Что-то загремело у младенцев. Кацуки фыркнул.          — Он грязный, Мицуки, — сказал Хисаши, потирая мяч о рубашку, чтобы хотя бы немного очистить его, — ты действительно хочешь, чтобы твой сын поедал комочки пыли и ворсинки? — это был полый шар, сделанный из мягких соединенных колец, а это означало, что его было не так-то просто очистить рубашкой, но он старался изо всех сил.          — Ой, хватит, старик, — произнесла Мицуки, легонько покачивая головой своей кружкой, — это место ещё недостаточно старое, чтобы иметь пыльные комочки! И я знаю, что у тебя все равно здесь чище, чем внутри чистой бутылки.    Изуку заворковал. Кацуки проворковал в ответ.    Хисаши заворчал, глядя на мяч и снова вытирая его о рубашку.          Изуку был уязвим для болезней. Конечно, он содержал дом в чистоте. Почему она сказала это так, как будто это было оскорблением?          К тому же, если Кацуки заболел бы, это означало, что Бакуго не смогут приехать, пока ему не станет лучше. Что в лучшем случае займёт какое-то время, а в худшем — отправит маленького Кацуки в больницу.    Что в конечном итоге означало, что Кацуки не сможет прийти поиграть с Изуку.    Что не годилось.    — Хэй, Хиттян, — позвала его Мицуки.    — Я просто немного почищу его, Мицуки, я верну его в ближайшее время, — пробормотал Хисаши.    — Я не думаю, что ты должен делать это, — забавлялась она.    — Я знаю, Мицуки, но...   — Нет, я имею в виду, посмотри на детей, Хисаши, — Мицуки ткнула его пальцем.          Хисаши моргнул и посмотрел вверх. Кацуки теперь лежал на животе и жевал одну из игрушек Изуку, которую Изуку, должно быть, бросил ему. Он не выглядел сердитым из-за потери своей игрушки — или соски, которую он, должно быть, выплюнул, когда Хисаши отвернулся — ни в малейшей степени, вместо этого он был полностью очарован сияющими огнями и дребезжащими звуками, которые издавала игрушка. Кацуки жевал её.    Хисаши фыркнул, улыбаясь, и откинулся назад.          Как легко они развлекались. Он был так очарован и любопытен к мельчайшим вещам в жизни, которые он уже давно принял как должное. Было мило наблюдать, как они учатся. Это было освобождением, снова испытать все это через них.          Наблюдая за Изуку и Кацуки, за тем, как эти маленькие жизни расцветают и растут, он задавался вопросом, как стало так легко убивать других.    Он отбросил эту мысль.    Это была мысль его бедного ублюдка терапевта.    На данный момент у него был шанс вернуть мяч.    И когда Кацуки потянулся к кислородной трубке Изуку, чтобы пожевать её, ребёнок отвлёкся.          Хисаши встал, отряхнул свою уже запыленную и мокрую рубашку, и подошёл к младенцам. Изуку посмотрел на него и ухмыльнулся, воркуя. Кацуки тоже ухмыльнулся ему, что-то бормоча — и, к счастью, не заметив, как Хисаши убрал кислородную трубку Изуку из зоны досягаемости.          Вместо этого Изуку схватил свою кислородную трубку и быстро поднес её ко рту. Пытаться заставить его остановиться было бесполезно, так что Хисаши даже не пытался.         — Привет, мальчики, — сказал Хисаши, присев к ним. Изуку снова заворковал. Кацуки надул губы. Хисаши потряс мячом перед лицом Кацуки, наблюдая, как его большие рубиново-красные глаза не отрываются от него. — Ты хочешь его вернуть? — спросил он. Кацуки протянул руку, неуклюже схватив мяч пухлыми руками. Он целенаправленно бормотал, как будто очень серьёзно пытался потребовать назад своё имущество.          Хисаши усмехнулся, и на его лице появилась улыбка. Он поставил мяч между двумя младенцами на их игровой коврик. Изуку был ещё слишком мал, чтобы сидеть или передвигаться самостоятельно, но Кацуки был в том возрасте, когда ему можно было бросить вызов таким образом. Так что Хисаши отодвинул его подальше от себя.          Кацуки потянулся, цепкие руки не смогли поймать разноцветный мяч. Его брови нахмурились, и он оторвался от земли, фыркая. Он попытался дотянуться до него, но только снова упал на пол. Он снова приподнялся и стал брыкать ногами, безуспешно пытаясь снова сесть.    Кацуки заскулил, его глаза начали сиять.    Хисаши прищёлкнул языком, садясь рядом с ними.    — Пусть разбирается, Хисаши, — обратилась к нему Мицуки.    — Но он будет плакать, Мицуки, — сказал Хисаши.    — И? Пусть расстраивается. Это мотивирует его в следующий раз стараться сильнее, — возразила она.    — Что за спешка? — спросил Хисаши: — Он научится в своё время. Нет нужды портить ему день, когда ему так весело.    — Мягкий, — поддразнила его Мицуки.          Хисаши фыркнул, но не стал опровергать заявление. Он наклонился, собираясь поднять Кацуки, но Мицуки снова его прервала.    — Ай, ай, ай, — предупредила она, — если ты сделаешь это, он не позволит тебе уйти!          Хисаши покачал головой и осторожно просунул руки под мышки Кацуки. Он поднял извивающегося младенца и усадил его на маленькую попку, медленно убирая руки, как только убедился, что Кацуки поддерживает себя. Кацуки посмотрел на него, большие красные глаза с любопытством уставились на него, пока его рука тянулась ко рту. Хисаши тихо фыркнул от удовольствия и покрутил мяч перед лицом. Кацуки проворковал, потянувшись, чтобы схватить мяч, и, как и ожидалось, засунуть его в рот.          Хисаши усмехнулся, затем занялся тем, что взял несколько подушек Изуку, чтобы разложить их вокруг Кацуки. Если он собирался часто менять позиции, Хисаши не хотел, чтобы тот потерял равновесие и ударился головой.    Только счастливые дети, пожалуйста.          Хисаши сел, проверяя свою работу. Изуку всё ещё лежал на животе, подпёртый U-образной подушкой под мышками, играя со своей кислородной трубкой и одновременно пытаясь ворковать. Кацуки сидел, окруженный мягкими подушками, которые защитят его голову, если он упадет.    Он уставился на Хисаши, жуя свой мяч.    Кацуки усмехнулся, а затем рухнул на землю.          Хисаши нахмурился и снова усадил Кацуки. Его почётный племянник безумно захихикал, сел чуть более чем на несколько секунд, а затем снова плюхнулся обратно.    — Говорила тебе, — нараспев сказала Мицуки.          Хисаши вздохнул, понимая, что он действительно попал в ловушку, когда он усадил Кацуки, только для того, чтобы тот с визгом перевернулся обратно.    — Ну же, Кацуки, — Хисаши снова усадил его, — ты не хочешь поиграть со своим мячом?   Кацуки взвизгнул с мячом во рту и перевернулся.    Изуку проворковал, хлопая руками и наблюдая за ними с блеском в глазах.    — О нет, — вздохнул Хисаши.          Масару выбрал именно этот момент, чтобы вернуться, моргнув, когда увидел, что Хисаши исчез с дивана. Мицуки указала на Хисаши и младенцев с ехидной ухмылкой.    — Ох! — издал Масару: — Ты играешь с мальчиками?         — Я считаю, что меня втянули в это обманом, да, — криво сказал Хисаши, снова усаживая Кацуки обратно, к бесконечному удовольствию обоих младенцев.    — Мицуки... — начал Масару.    — Я предупредила его! — сказала Мицуки, поднимая руки.    Кацуки снова упал. Хисаши усадил его обратно. Кацуки снова упал.    Масару тихо рассмеялся: — О, понятно.    Хисаши вздохнул, усаживая Кацуки обратно.          Изуку громко завизжал. Все трое взрослых — и Кацуки — посмотрели на Изуку. На лице его сына была широкая ухмылка, и он изо всех сил старался приподняться, пока U-образная подушка мешала ему.    Только для того, чтобы сдаться и плюхнуться лицом в подушку.          Изуку хихикнул, глядя на него одним сине-зелёным глазом, сияющим жизнью и счастьем. Кацуки тоже взвизгнул и упал.          Хисаши издал протяжный вздох и снова приподнял сына и почётного племянника — только для того, чтобы они, как и ожидалось, снова рухнули на землю.    Он не мог перестать улыбаться.